обещание? Ты, конечно, достаточно взрослый и умный парень, я горжусь тобой, но пора становиться
мужчиной. В понедельник сдашь анализы на экспертизу, — Савкин-старший пропустил Антона с
мальчиком вперёд и вышел следом.
— Глеб? — Аня толкнула его в плечо. — Что, бля, происходит?
— Мне доклад сделать надо. Роман Владимирович просил, — студент продолжал смотреть
стеклянными глазами в пустоту.
— Твою мать! — Валеева залепила ему пощёчину. — Очнись уже, придурок!
— Нюта, мне выпить надо, — шатен потёр ушибленную щёку. — Очень надо.
— Всё! Успокоились. Поехали куда-нибудь. А ты, извращенец, нам всё расскажешь! Или, клянусь, я
тебе снова фэйс подправлю! — Макс кивнул парочке на выход. — Хрень какая-то.
***
О чём думал Антон, сидя на заднем сиденье машины Михаила Андреевича с прижавшимся к нему
ребёнком, шепчущим только одно слово «баба», как молитву? О том, что он не должен был оказаться
здесь, о том, что мог бы сейчас развлекаться где-то с друзьями. За неполные сутки он влез в чужую
жизнь, не относящуюся к нему никаким боком. Только обещание, данное маленькому мальчику, сейчас не давало ему попросить остановить машину и выйти.
— Михаил, расскажите мне всё. Раз уж я сейчас здесь, я имею право знать.
— Конечно. Я понимаю тебя. Извини, что тебя втянули, и спасибо за помощь.
— Я хочу услышать вразумительный ответ.
— Да...
Михаил долго ругался с женщиной из приёмного покоя, объясняющей ему о часах посещения.
Потом он уговаривал, упрашивал, угрожал, а в итоге просто сунул ей тысячную купюру в карман
халата и получил снисходительную улыбку и тихое: «Только быстро». Много ли надо человеку? К
чему были эти разговоры о порядках и правилах? Можно было сразу сказать, что и сколько стоит, и
не тратить время и нервы.
В палате оказалось несколько человек, но по радостному воплю Артёма, Савкин-старший и
Тимошин быстро определили, что та самая «баба», это иссушенная старушка, лежащая на койке
возле окна. Она открыла глаза и долго не могла сфокусировать взгляд. Мальчик рвался к ней, и
Антон поставил его на пол.
— Баба!
— Тёмушка? — женщина недоверчиво посмотрела на него, но тут же на её лице появилась улыбка.
— Внучек, родненький!
Малыш пытался влезть к ней на кровать, тёрся головой о сухую ладонь, поглаживающую его по
щеке.
— Кто вы? — прабабушка ребёнка перевела взгляд на посетителей.
— Я, возможно, дед этого мальчугана. А это, — Михаил кивнул в сторону Тимошина, — друг его
отца.
— А сам же отец где? — женщина закашлялась.
— Он не мог приехать.
— Как вы здесь оказались?
— Ваша внучка сегодня пришла…
— Не продолжай, милок, — старушка прервала Савкина. — Что теперь делать думаешь? А сын твой
чего об этом говорит?
— Мы хотим получить подтверждение и забрать мальчика, — мужчина присел на тумбочку возле
кровати, а Антон остался стоять у двери, чувствуя на себе любопытные взгляды больных
пенсионерок, находящихся в палате.
— Подтверждение? Справедливо, понимаю. Только вот, что будешь делать, если не кровным
придётся? Забудешь, будто не было ничего? — выцветшие глаза сощурились.
— Вряд ли смогу забыть, — Михаил покачал головой. — Но вы должны понимать, что я не отвечаю
за чужого ребёнка. Могу помочь чем-то, но не больше.
— А он всем чужой. Даже матери родной. И тебе чужим останется, даже если подтверждение своё
получишь, — женщина потрепала пальцами торчащие в стороны волосы Артёма.
— Нет. Если мой сын является его отцом, мальчик получит нашу фамилию и всё, что мы сможем
дать ему, — Савкин говорил твёрдо.
— А ему не надо ничего. Его любить надо.
— И это тоже, поверьте. Я мечтал о внуках.
— Чего ж сынка не попросил?
— Просил, но... не имеет это значения. Мне забрать Артёма надо, а он в истерике бьётся, никого, кроме вас, видеть не хочет. Только паренька вот этого ещё, — мужчина кивнул на молчавшего
школьника.
— И что ты с ним делать будешь? — старушка поджала губы.
— Результаты анализов будут лишь через неделю, не раньше. За это время ваша внучка, простите, забьёт его или выкинет на улицу. Не беспокойтесь, я не причиню ему вреда. Я слово даю. Я каждый
день его к вам приводить буду.
— Стара я, осталось мне немного, — прошептала бабулька. — Уйти с миром хочу, зная, что он без
куска хлеба не останется.
— А вот это, — Тимошин сделал несколько шагов к постели и присел на корточки возле головы
женщины, задев плечом колено Михаила и прижав к себе Артёма, стоящего рядом, — это я вам
обещаю. Если он не окажется внуком этого человека, я слово даю, что он не пропадёт.
— Не разбрасывайся словами, мальчик. Никогда не разбрасывайся.
— А я не разбрасываюсь. Я не говорю, что возьму его себе, я сам только школу заканчиваю. Но я
могу дать слово, что он не пропадёт.
— Добрый ты, но молодой ещё, глупый, — старуха тепло улыбнулась. — Тёмочка! — она погладила
мальчика по волосам. — Баба устала и спать хочет, ты ко мне завтра придёшь с этими дядями.
Слушайся их, родной, они хорошие.
Ребёнок моргнул несколько раз.
— Баба.
— Иди, мой хороший, бабушка устала.
Поцеловав правнука в лоб, она с трудом помахала ему, когда Антон выносил его на руках из палаты, и повернулась к Михаилу:
— Родители Светкины загнулись давно, пили они беспробудно. Я помру, квартира ей достанется, она от Артёмки тут же избавится.
— Не беспокойтесь. Я слово дал.
— Если он твой внук. А если нет?
— Вы ведь слышали, что парнишка сказал? — Савкин улыбнулся. — Он слово своё держит, да и я
не смогу просто так забыть, поверьте. Я поговорю с вашим лечащим врачом, быть может, нужны
какие-то дополнительные средства.
— Нет. Я тебе сказала, что мне нужно.
— До свидания.
— Ступай.
— И сколько вы собираетесь заплатить его матери? — уже в машине спросил Антон.
— Ни копейки.
— Как? Вы же сами сказали, что она требовала денег!
— Послушай, он человек, живой человек, возможно, мой внук… Я покупать его должен? А она
никуда не денется. Подпишет все бумажки, какие я скажу. Если начнёт ломаться, я просто заявлю на
неё за жестокое обращение. Как думаешь, кому поверят, человеку со связями, являющимся
родственником ребёнка, или наркоманке, которая не в состоянии ничего дать ему? Таких лишают
родительских прав. Я всё равно заберу его.
— Он не вещь, — Тимошин крепче обнял Артёма. — Вы говорите о нём, как о своей собственности.
Чем вы лучше его матери?
— Ты не прав, — Михаил покачал головой. — Я не дам этой твари издеваться над моим внуком. А
если он не сын Глеба, я всё равно не оставлю его. Поверь, лучше приют, чем такая мамаша.
— Вы не хотите узнать, что думает обо всём этом ваш сын? Может, ему вообще не надо ничего. Вы
видели его лицо?
— Антон, когда-то Глеб дал мне слово. Он не нарушит его.
— Это ребёнок! Его любить надо, а не держать при себе из-за данного слова! — школьник злился.
— Успокойся. Он будет любим. Мной точно.
— Если он ваш внук.
— И если нет. Не торопи меня. Пойми, не всё так просто, слишком неожиданно, нужно многое
обмозговать. Ты юн и горяч, максимализм так и прёт, — Савкин-старший припарковался возле
Торгового Комплекса.
— Чёрт, куда я попал? — простонал Тимошин, откинув голову назад.
— Я бы хотел узнать, как ты вообще оказался в квартире у Глеба. Но сначала купим Артёму одежду
какую-нибудь. То тряпьё, что на нём надето, нужно выбросить. Чёрт знает, сколько мамаша не
стирала это.
— Я расскажу. И покормить его надо. Сомневаюсь, что та девушка следила за его питанием, —
Антон вышел из машины, держа на руках мальчика.
***
— Вот так вот, — Глеб махнул стопку водки и посмотрел на Аню, глаза которой расширялись всё
больше по ходу повествования.
— Извращенец, да ты мужик, — похлопал парня по плечу Макс, сидевший с другой стороны.
— Смешно.
— Слушай, если это твой сын, что делать будешь? — Валеева сжала ладонь друга.
— Не знаю, Нют, не знаю. Пойми ты, я никак не могу осознать происходящее.
— Успокойся, я понимаю, успокойся. Но, если это правда, то твоя жизнь изменится.
— Знаю. Я не хочу сейчас думать об этом. Пожалуйста, давай не будем пока? У меня голова лопнет
вот-вот.
— Конечно, Савушка, как скажешь, — рыжая улыбнулась, но в голове у неё творился хаос.
Макс пытался расшевелить обоих, травил анекдоты, рассказывал нелепые истории, но и у него в
мозгу копошились мысли о маленьком мальчике.
***
— Мда, весело ты время провёл, — Михаил смеялся, слушая историю Антона, точнее, события
одного дня. Конечно, старшеклассник упустил некоторые подробности ночи. Незачем мужчине знать
это.
Артём мирно посапывал на коленях Тимошина, которому с трудом удалось впихнуть в ребёнка
булочку и сок. Мальчик стеснялся, отворачивался, но всё-таки сдался и теперь, довольный, видел
какие-то свои детские сны.
— Да уж. А я считал, что моя жизнь и так весела.
— Много на тебя навалилось. Спасибо, что согласился помочь, — Савкин-старший мягко
улыбнулся.
— Ерунда. Я побуду с ним, пока вы будете разговаривать с женой.
— Мне бы ещё позвонить в больницу. Не могу я так бабку его бросить.
— Понимаю, — Антон посмотрел в окно. Они подъезжали к небольшому коттеджу. Никаких понтов
— простенько, но со вкусом.
— Выходи, я в гараж загоню.
— Ага, — школьник осторожно вынес спящего ребёнка из машины и встал возле ворот, дожидаясь.
— Проходи, Алиса тебя не съест! — крикнул в окно Михаил, въезжая в гараж.
Тимошин скользнул во двор, прошёл по тропинке, выложенной плиткой, к крыльцу и остановился.
Дверь резко распахнулась. На пороге стояла красивая женщина с карими глазами и тёмными
волосами.
— Вы с Мишей? — она удивлённо изогнула бровь.
— Эээ... да…
— Алис! — Савкин-старший вышел из-за дома.
— Ой, я услышала, что ты подъезжаешь, открыла, а тут вот… мальчик с ребёнком, — женщина как-
то неуверенно смотрела на мужа.
— Я всё объясню. Проходите все в дом.
***
Максим вместе с таксистом затолкали на заднее сиденье два пьяных тела. Рыжик проклинал
старшего брата своего отца за то, что тот не заделал мальчика. Можно было бы по морде дать в
случае чего, а бить девушку не в его правилах, хотя Аня иногда злила. Вот и сейчас хотелось дать ей
хорошенькую затрещину и прибить её дружка-извращенца.
— Куда? — шофёр уселся за руль.
— На Птичку, — Макс разумно решил спихнуть парочку в Анину квартиру, пусть с утра сами
разбираются.
Глеб ещё пытался доползти до лифта самостоятельно, спотыкаясь и падая, но Валеева безжизненно
висела на руках брата, мыча какую-то ерунду.
Кое-как отыскав ключи в сумке сестры, Макс втолкнул этих двоих в коридор, бросил связку на
тумбочку под зеркалом и вышел, захлопнув за собой дверь. Оставаться с ними он не намеревался, потому что его уже час ждала красивая девушка в одном кафе.
***
— Да, мам? — Антон прижал трубку к уху, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить ребёнка, свернувшегося калачиком на диване в просторной гостиной.
— Где ты шатаешься?
— Я у друга ночевал.
— Мог бы позвонить, — упрекнула мать.
— Да ладно тебе. Я скоро приеду. Всё, пока, — сбросив вызов, Тимошин откинулся на спинку
кресла, в котором сидел, и прикрыл глаза. Устал. Просто вымотался.
— Антон? — тёплая ладонь коснулась его щеки, и он резко открыл глаза.
— Вы уснули, — жена Михаила Андреевича улыбнулась. — Может быть, кофе? Или поужинаете с
нами?
— Нет, что вы. Мне нужно домой, — старшеклассник поднялся. — А где Артём? — он огляделся по
сторонам.
— Я искупала его и отнесла в одну из спален на втором этаже. Мальчику надо отдохнуть.
— Мне пора, простите. Где Михаил?
— В кабинете, пройдите туда, — женщина показала рукой на светлую дверь возле лестницы.
— Спасибо.
Тимошин постучал и, не дожидаясь ответа, вошёл. Светлые стены, заваленный бумагами стол, два
больших кресла перед ним и компьютер, за которым сидел хозяин дома.
— Алиса сказала, что ты уснул, я не стал будить. Садись.
Школьник помотал головой.
— Я попрощаться. Мне пора домой.
— Позволь, я отвезу тебя? Ты ведь из-за нас мотался весь день, — Михаил Андреевич поднялся и
обошёл стол, встав рядом с парнем.
— Спасибо, не стоит. Я сам доберусь. Мне нужно подумать.
— Я благодарен тебе. Вот, — мужчина протянул визитку, — звони, ладно? Я обязан тебе.
— Ерунда, — Антон улыбнулся, взял со стола чистый лист и ручку, быстро написал свой номер и
отдал Михаилу. — И вы звоните, когда в больницу соберётесь. Да и вообще. Я не хочу оставаться в
стороне.
— Конечно. Я провожу тебя.
Они вышли из дома, обменялись рукопожатиями, и Тимошин быстро пошёл вдоль дороги. Он бывал
в этом районе раньше и помнил, что где-то рядом должна была быть автобусная остановка.
Глава 7
Максим выскочил из маршрутки и понёсся по тротуару, наталкиваясь на прохожих. Из-за чокнутой
парочки он жутко опаздывал. Вообще, девушкам должно задерживаться, хоть бы из вредности и
минут на пять, но это же традиция. А тут он, девятнадцатилетний парень, которого больше часа ждёт
очередная его пассия. Валеев не считал себя красавцем: рыжие, вечно торчащие в разные стороны
волосы, бледные веснушки на щеках, начинающие ярко гореть на обжигаемой солнцем коже.
Загорать, как все нормальные люди, он не мог, потому что тут же становился красным, как рак, а
потом мучился от жжения и с ужасом наблюдал за отслаивающейся кожицей. Его сестра, в отличие
от него, обладала прекрасно принимающей солнце кожей, да и веснушки её лицо не посетили.
Богатырским телосложением Макс не отличался, равно как и высоким ростом. Самый обычный, повыше сестры, не широкоплечий и не накачанный, но и не тощий глист костлявый. Усердное
посещение тренажёрного зала давало о себе знать: крепкий, не особо рельефный живот, сильные
руки и подтянутая фигура в общем. Недостатки его внешности с лихвой покрывало чувство юмора, природное обаяние и развитый интеллект, который он включал лишь в той компании, где его
поймут. Глупо пытаться блеснуть сообразительностью в окружении идиотов-дружков, которые
элементарно не поймут, о чём речь. С ними можно было покутить и вляпаться куда-то, а потом
буянить в отделении и получать разносы от родителей после очередного звонка им из полиции с
просьбой забрать их ненормального взрослого сыночка. А вот с сестрой и с её противным другом-
извращенцем всегда можно было развести дискуссию о чём-нибудь этаком и даже поспорить. Нет, он ещё помнил ту вечеринку пару лет назад, на которую его потащила Аня, чтобы познакомить с
каким-то замечательным человеком. Пьяная толпа, громкая музыка, хохот, визги и неожиданное
появление хозяина квартиры из ванной, шатающегося, дебильно улыбающегося и стреляющего
карими глазами в сторону Макса. Уже через десять минут офигевшего Валеева прижали к дивану, облапали в районе груди, нашёптывая почему-то на ухо: «Нюта, прелесть моя», попытались
поцеловать, но парень, придя в себя, спихнул тушку Савкина на пол и порядочно отпинал, забыв от
злости, что лежачих не бьют, а только добивают. Он хорошенько приложил Глеба лицом об пол, даже по-бабски подёргал за волосы, хотел ещё в рожу плюнуть, но передумал. Окружающие
истерически ржали, все, включая его драгоценную сестричку, порядком выпившую и восседающую
на коленях какого-то смазливого ушлёпка. Максим обиделся на весь свет ровно на пять минут, а
потом, выхлебав пару бутылок пива, веселился с грудастой блондинкой, утащив её на балкон.