В один из таких вечеров я уже собирался выходить из дома, когда в дверь раздался стук. Я отрыл дверь и с удивлением увидел на пороге Джека.
- Можешь не собираться, - со вздохом бросил он. - Прикрыли лавочку. Я бы тебе лучше позвонил, но... - он многозначительно на меня посмотрел, намекая на наш с Никко неработающий телефон. - В общем, магазина больше нет - они-таки попались за продажу спиртного детям.
- И что же?..
- Не знаю. Ищи новую работу.
- Джек, я бы хотел извини...
- Не надо. Бывай.
Он, махнув мне рукой, пошел к лестнице. Вскоре его невысокую фигуру уже полностью проглотил сумрак подъезда, которого соседи лишили всех работающих лампочек.
Я тихо, стараясь не шуметь, закрыл дверь и, скатившись на пол по ней, сжался в клубок, приобнимая руками согнутые в коленях ноги.
Вот и приближался наш с Никко конец...
В голове проносились короткие, но счастливые и беззаботные моменты прошлого. Те три месяца, когда в моей жизни был только он… За что все это, боже? Неужели я так много грешил когда-то? За что ты ниспослал мне такие испытания?
Неужели еще тогда, три года назад... ты хотел, чтобы я сделал тот короткий шаг вперед?
Большая стрелка часов остановилась на двенадцати. Что ж. Я встал, прополоскал лицо холодной водой из-под крана и вышел из дома. Пошел по темным улицам, пытаясь забыть сегодняшний день, но – увы! – у меня так ничего и не получилось. На смену отчаянию пришел пофигизм. Мне стало безразлично, что станет со мною сегодня.
Я просто хотел...
Не знаю, куда вели меня ноги. Улицы мигали фонарями, кружились ветром опавших листьев вокруг тускло желтых фонарей где-то над головой. Били по ушам громким криком из баров и сводили невыносимой тишиной во тьме подземных переходов... В голове вращалось прошлое. На несколько секунд остановилось на высоком мужчине в коричневой дубленке – он загадочно усмехнулся и пропал за домом в темном квартале, чтобы больше никогда не встретиться со мной… Я улыбнулся, вспоминая его светло-серые глаза и отчасти высокомерную, но такую красивую улыбку. Жаль, что я так плохо знаю этого человека.
"Тридцатый микрорайон, дом шестьдесят четыре, квартира триста восемь. Заходите ко мне, Рауль, когда вам надоест ваше одиночество..." – промелькнули в мыслях его последние слова. Удивительно – как бы я ни старался забыть, я все-таки запомнил этот адрес. Интересно, с чего бы?
Порывистый ветерок пробрался с соседней улицы и ударил по редким прохожим на перекрестке. Растрепанные волосы тут же полезли в глаза. Я взмахнул головой, стараясь откинуть их назад... и застыл. Табличка на доме, мимо которого я проходил, гласила "XXXмкр LXIIIдом".
Да что же это: случай? Глупое недоразумение? Или...
Я замотал головой, отгоняя какие-то суеверные мысли. Я просто не мог все время неосознанно идти сюда! Я даже... даже толком не знаю этого места. Пройдя еще несколько метров, я остановился, устремив взгляд на высокое здание под номером "64". Оно растянулось аккурат между двумя высотками, частично погружаясь в овраге, где застыла добрая половина ее фундамента. Так смешно, подойди я даже впритык к этому строению с какой-нибудь другой стороны, никогда бы не узнал, что это именно шестьдесят четвертый дом тридцатого микрорайона.
Никогда бы не узнал, что это дом Диего.
"...Когда вам надоест ваше одиночество..." – раздался низкий голос под ухом, и я вздрогнул, обернувшись. Слова казались такими четкими, что они просто не могли быть плодом моего воображения. Но нет, улица была пуста, только шаловливый ветерок еще бежал куда-то вперед, подкидывая в воздух охапки сухих листьев.
Перед глазами как никогда четко встала его фигура.
Новый взгляд на дом. Что ждет меня там, за дверью подъезда? В коридоре, его квартире? На что он намекал тогда, в поезде? Можно ли доверять его вежливости?
Так много вопросов. Хотел бы я знать ответа хотя бы на один из них... Однако стоя здесь, всего-то, казалось бы, в нескольких метрах от ответов на каждый из них, я боялся сделать шаг вперед. Боялся вновь увидеть его лицо. Боялся неизвестности.
Однако… возможно, это действительно не просто совпадение?
Сначала медленно и неуверенно, но затем все смелее и смелее, я пошел вперед по отчасти потрескавшемуся тротуару. К окрашенной в темно-серый двери ближайшего подъезда. Решил, что если повезет, то найду его квартиру. А если нет… то просто уйду по добру-по-здорову, не продолжая искушать судьбу.
Дверь возвышалась над тротуаром тремя высокими ступеньками. Возможно, она закрыта на ключ или код? Возможно, глупо было даже подходить сюда, к этому зданию?.. Я протянул руку к широкой дверной ручке и, затаив дыхание потянул на себя, с какой-то тупой обреченностью понимая, что она с легкостью поддается на мое движение.
Что ж, половина пути позади.
Почему-то я почти не удивился, когда, пешком путешествуя по этажам, наткнулся взглядом на квартиру №308. Словно во сне поднес руку к двери… Решительность вновь оставила меня.
Что я ему скажу? Что вообще можно сказать человеку в три часа ночи, не вызвав его гнева? Господи… да что это со мной? Что я вообще здесь делаю?
Почему так хочу увидеть его?
Мертвую тишину подъезда нарушили три слабых стука.
Буквально через несколько секунд раздались шаги, и дверь раскрылась. Я мысленно сжался, уткнувшись взглядов в пол.
- Рауль?
Диего стоял напротив меня, удивленно приподняв бровь. Из квартиры лился нежный желтый свет, придавая его фигуре некое мистическое свечение. К моему удивлению, выглядел он абсолютно свежим и не заспанным, как раньше предполагал я. Тем не менее, удивление на его лице было вполне искреннем.
Опомнившись, что я уже несколько минут смотрю на него, я потупил взгляд, смутившись.
- Я… простите меня. Я сам… Сам уже не понимаю, что творю… - слова путались в голове. Я почувствовал, что к щекам приливает румянец. – Простите меня… Диего. Я… я пожалуй, пойду.
Я дергано развернулся и, было, уже сделал шаг к лестнице, когда его рука обхватила ладонь. Удерживая на месте. Согревая домашним теплом. Не позволяя вновь уйти во тьму.
- Останься, Рауль, - раздался за спиною его тихий голос. – Ты ведь хочешь остаться.
Да. Я хотел остаться.
Квартира Диего оказалась большой. Выполненные в старинном стиле обои желтели ромбиками по стенам коридора. В зале, скрывшись за просторным диваном, уходило в потолок высокое зеркало. На широком подоконнике стояли цветы – розы и петуньи. Посередине стояла клетка с двумя маленькими птичками.
Я невольно залюбовался этим местом. Оно было такое живое, такое облюбованное и умиротворенное, сильно отличаясь от сотен других, увиденных мною когда-то, своею милой простотой.
В голову пришло ненавязчивое сравнение с гостиничным номером из моего «сна»: да, хотя там все и было сделано и шиком и блеском, там не было… жизни. А здесь она была в каждой вещи, в каждом миллиметре стен или предметов.
На плечи лег плед.
- Вы совсем замерзли, Рауль, - вновь раздался его осуждающий голос. – Вам следует следить за своим здоровьем и не разгуливать по ночам в одной ветровке. Кто будет следить за вашим сыном, если вы заболеете? Впрочем… - он внезапно замолчал, с усмешкой глядя на меня и продолжил уже другим тоном. – Присаживайтесь, я приготовлю вам кофе.
На губы навернулась улыбка. Он вновь перешел на «вы», когда мы оказались в более-менее спокойной обстановке. Хотя… можно ли вообще назвать эту ночь спокойной для нас обоих? Можно ли назвать нормальным то, что я делаю в последнее время?
Он пришел из соседней комнаты с чашечкой напитка, от которой в потолок поднимался белый дымок. Я благодарно кивнул, обхватывая руками чашку.
Помнится, точно такой же жест я делал неделю назад в компании… другого человека.
- Где вы работаете, Диего?
Он явно не ожидал такого вопроса.
- Это важно?
- Нет. Просто и в тот, и в этот раз вы выглядите бодрым в то время, когда обычные люди спят. Пользуетесь Метро, когда у вас есть собственная машина, и ведете себя слишком вежливо, хотя такие, как я, должны быть вам безразличны.
Он тихо фыркнул, присаживаясь рядом.
- Вы очень проницательны.
- В прошлый раз я рассказал вам практически всю свою жизнь, - маленький глоток кофе, - настал ваш черед.
Я не смотрел на него, устремив взгляд на картину напротив. С нее на меня большими глазами смотрел молодой омега лет десяти. Его зеленые глаза были полны удивления.
- Знаете, Рауль… - он запнулся, едва нахмурившись. – Вас навряд ли займет разговор обо мне. Вся моя жизнь настолько же пуста, как и счета нищего в банке. Дом, работа, шумный праздник с друзьями или новый друг в постели, имя которого я даже не запоминаю… Мой лист жизни запачкан черными чернилами по самое основание… а ваш безукоризненно чист. Этим вы привлекли мое внимание в первый день нашей встречи. Раньше я просто не верил, что такие, как вы, действительно существуют.
Он вздохнул, устремив долгий взгляд в потолок… а потом внезапно посмотрел на меня, обжигая тяжелым взглядом светло-серых глаз.
- Скажите мне, Рауль, за что вы любите его? Почему вы даже не старались найти ему замену? Почему сохраняете ему верность, хотя знаете, что это ни к чему не приведет?
Серые глаза блестели. Почему-то я даже не задумывался, почему он задавал такие вопросы. Я просто ответил:
- А разве можно любить за что-то? Разве можно любить для чего-то, Диего? Настоящей любви нельзя искать объяснение. Настоящей любовью можно только любить.
Он тихо качал головой, пустым взглядом смотря сквозь меня.
- Вы потрясающий человек, Рауль… Не знаю, говорили ли вам это раньше, но это действительно так. И знаете… Вы заслуживаете счастья.
- Видимо, господь так не считает, - безразлично обронил я.
- Тогда наплюйте на него.
Я удивленно посмотрел на собеседника. На его губах сияла улыбка.
- Вы?..
- Возьмите это, - он потянулся в карман и достал оттуда купюру. Мои глаза округлились. В его руках лежала тысяча долларов. – Берите-берите!
- Я… - на несколько секунд я потерял дар речи, но быстро взял себя в руки, замотав головой. – Нет! Я не могу это…
- Это в долг, Рауль.
- Но ведь вы совсем не знаете меня! А если я?..
- Я доверяю вам.
- Но…
Я, прикусив губу, взял бумажку из его руки.
- Только пообещайте мне не экономить эти деньги. Купите себе новую одежду, сходите со своим сыном с парк аттракционов… Вспомните, что значит быть веселым человеком. Вы ведь… так хотите этого на самом деле.
Я чувствовал себя книжкой, которую читает этот человек. Все мои мысли, все мои желания… эта ночь просто не могла быть настоящей. Все казалось нереальным: этот низкий голос альфы, чириканье птицы в клетке, льющийся с потолка яркий свет.
Его доброта… что я должен ему за нее? Люди ничего не могут делать просто так. Наш мир – огромный рынок, где за все нужно платить. Какова же будет его цена за эту ночь?
Я?
Тело напряглось, когда его рука коснулась шеи. Тыльной стороной ладони провела по щеке. Остановилась.
- Знаешь, Рауль, - раздалось над самым ухом, и я вздрогнул от неожиданности. Руки сводила мелкая дрожь, - я бы отдал многое, чтобы быть на его месте.
Он обнял меня за плечи, положив голову мне на плечо. Страх мгновенно рассеялся. Я тихо вздохнул, расслабившись, и коснулся рукой его густых черных волос.
- Научите меня любить, Рауль, - раздался его приглушенный голос. – Научите меня любить так же сильно, как любите вы. Хотя… наверное, это искусство, которому нельзя обучить. Так жаль. Но знаете, Рауль?
- Да?
- Боритесь. Боритесь за свое счастье. Эта жизнь любит сильных. Боритесь. Не смотрите на то, что у него есть муж. Разве вам так важен штамп в паспорте? Паспорт можно поменять, а поломанную жизнь – нет. Верьте: он тоже любит вас.
Диего отстранился.
- Вы спрашивали меня о том, где я работаю, Рауль. Я работаю в полиции. Ночная смена. Не придете ли вы туда завтра после обеда? Нам нужен серьезный и ответственный секретарь, который может разобраться и разложить по полочкам кипы разных документов. Работа несложная, хотя, возможно, чуточку нудная. Дело в том, что предыдущий рабочий решил уйти на пенсию, а замены ему по-прежнему не нашли. Я думаю, что вы прекрасно подойдете на эту должность.
- Откуда?..
- Я же работаю в полиции, - он мне дружелюбно подмигнул, и я улыбнулся. – Так вы придете?
- Конечно.
Он продиктовал адрес, я записал его в своей памяти. Прошло еще полчаса, прежде чем я понял – солнце уже поднималось, и мне было пора отправляться домой. Никко должен был скоро проснуться.
Я вежливо попрощался с Диего, прежде чем переступить порог. Он провожал меня до входной двери. На его лице сверкала счастливая улыбка, которая была так ему к лицу…
Я обернулся в последний раз, когда стоял на третьей по счету ступеньке. Он до сих пор стоял там, и отсюда, с лестничной клетки, из-за привыкающих к темноте глаз его фигура в дверях казалась размытой. Желтый свет из комнаты придавал его фигуре какое-то мистическое свечение.