Однако, врачи этого так и не сделали, а выписавшись утром, я столкнулась с реальной жизнью, в которой больше не было танцев... миром, где не было такого количества морфия, чтобы оградить меня от правды. Моя левая нога была повреждена, а вместе с ней и моё будущее, над которым я так усердно работала. Заикание, с которым я боролась всё детство, вернулось, и мой отец, немало времени уделивший выяснению как прибыльна будет моя карьера, вместо посещения моих выступлений - был дома, делая вид, что для него это вовсе не праздник.
Шесть месяцев я почти не говорила. Я сделала то, что должна была: продолжила существовать. Приходила в себя вне дома, пока Лола и Харлоу присматривали за мной, не обращая внимание на мою фальшивую улыбку, и наложенные швы.
Ансель ведет меня в тот же угол, куда я затащила его вчера вечером. Здесь определённо темнее этим утром и не так уединённо, но глаза замечают обыкновенный конверт, который он вкладывает мне в руки. Он понятия не имеет, что это означает. Ведь прошлый раз я написала себе письмо в тот день, когда решила снова заговорить. Было правильно оплакивать потерянные возможности, но настало время двигаться дальше. Я села, написав то, что боялась сказать вслух, и начала новую жизнь. Вместо переезда в Чикаго, куда я всегда хотела уехать, я зарегистрировалась в Университете Сан-Диего и, наконец-то, сделала что-то достойное, как считал мой отец: получила высшее образование, с отличием, и поступила в наипрестижнейшую бизнес-школу страны. В конце концов, я сама выбрала эту программу. Я всегда задавалась вопросом, пыталась ли я подсознательно убежать так далеко, как только могла, от отца и от несчастного случая.
Конверт измят и потёрт, сложен вдвое и скорее всего, Ансель постоянно доставал его из кармана, что только еще больше напоминает мне о письме, которое я перечитывала годами. Дежа вю какое-то. Что-то было пролито на один угол, а на противоположной стороне красовался красный отпечаток моей помады, однако, конверт был надёжно запечатан, даже края не были открыты. Ансель не пытался открыть его, хотя, судя тревожному выражению лица, он точно рассматривал этот вариант.
- Ты попросила, чтобы я отдал его тебе сегодня,- сказал он вежливо.- Я не читал его.
В моей руке конверт массивен, тяжёл, и складывается ощущение, что письмо состоит из сотни страниц. Но когда я распечатываю его, достаю письмо и разворачиваю, то понимаю почему: мои буквы огромные, кривые и пляшут в разные стороны. Всего по двадцать слов на каждой узкой страничке канцелярской бумаги отеля. Я что-то пролила на него и несколько страниц немного порваны, как будто я наспех скомкала их и запхнула кучей в конверт, прежде чем отдать его.
Ансель смотрит, как я сортирую части письма и начинаю читать. Я практически чувствую его любопытство, когда он не спускает глаз с моего лица.
«Дорогая Мия. Тебе Мия. Мне.»
Хорошее начало. Я воздерживаюсь от усмешки, вспоминая тихое тиканье в тот момент, когда сидела на туалетной крышке, пытаясь изо всех сил сосредоточиться на бумаге и ручке.
«Ты сидишь в туалете, сочиняя себе письмо, чтобы прочесть его позже, потому что достаточно пьяна, для того, чтобы забыть большую часть из этого завтра, однако, не настолько, чтобы забить на него. Но я знаю тебя, потому что я и ты - две части одного целого. Мы обе не умеем пить и забываем обо всем, что происходит под дурманом джина. Так что позволь тебе рассказать:
Он - это Ансель.
Ты целовалась с ним.
На вкус он как виски и лимон.
Ты положила его руку себе на нижнее бельё, а затем вы болтали часы напролет. Да, вы говорили. Я говорила. Мы говорили.
Мы рассказали ему всё о несчастном случае и о нашей ноге, твоей ноге, моей ноге.
Я запуталась.»
Я и забыла об этом. Смотрю на Анселя, чувствуя, как краснеют мои щёки. Ощущаю, как губы начинает жечь и замечаю взгляд Анселя.
- Я была очень пьяна, когда писала это. - Шепчу я.
Он только кивает мне, а затем на бумагу, как будто не хочет, чтобы я останавливалась.
« Ты сказала ему, что очень не любишь говорить, но любишь двигаться
Ты рассказала ему всё о танцах до несчастного случая, и что потом перестала танцевать вообще
Ты рассказала ему о том, что это за чувство, когда ты оказываешься в ловушке под горячим автомобильным двигателем
Ты рассказала ему о том, как два года восстанавливалась после травмы, а затем, пыталась танцевать "только в свое удовольствие"
Ты рассказала ему о Люке и его словах, будто старая Мия умерла под грузовиком
Ты рассказала ему об отце и уверенности, что он превратит Брока и Джеффа из милых ребят в ублюдков
Ты рассказала ему, насколько сильно боялась неудачи и переезда в Бостон
Ты фактически сказала «что ты хочешь любить всю свою жизнь так, как этот вечер» и он не рассмеялся, как бы глупо это не прозвучало.
И вот самое странное.
Ты готова?
Я закрываю глаза, слегка покачиваясь. Я не готова. Потому что воспоминания воскрешают чувства победы и облегчения. Я не готова вспоминать как уютно и легко чувствовала себя рядом с ним. Я не готова принять тот факт, что он не единожды становился свидетелем происходящего в моей жизни – того, что никто до этого не замечал. Я набираю в лёгкие воздух, и снова смотрю на письмо.
«Ты не заикалась. А щебетала, как птичка»
Читая это, встречаюсь глазами с Анселем, как будто ища подтверждение, что он не знает, о чем говорится в письме. Его глаза расширяются, и глядя на моё выражение лица, он едва сдерживает себя, чтобы не обмолвиться словом. Неужели он помнит всё, что я говорила?
«Именно поэтому ты предложила, а Ансель, пьяно улыбаясь, быстренько согласился, словно это предложение было самым лучшим в его жизни, хотя иначе и быть не могло. Мы должны были пожениться. Сейчас ты пойдешь к нему, но сначала я хочу написать кое-что, ведь завтра ты можешь и не вспомнить об этом, позабыв что к чему. Не будь дурой. Ведь мужчина за дверью может быть самым прекрасным человеком, которого ты когда-либо встречала.
Целую.
Себе - Мии.
Ps. У тебя пока ещё не было секса с ним. Но ты хочешь. И сильно. Пожалуйста пусть у тебя будет секс с ним.
Pss. Ты просто у него спросила, планирует ли он это, на что он ответил «Увидим».
Я аккуратно складываю бумаги и дрожащими руками, снова запихиваю листки в конверт. Моё сердце будто дважды увеличилось в размере, словно объединившись с другим, предпочитавшем биться в паническом стаккато. Двойное сердцебиение чувствуется в груди.
- Итак?- спрашивает он.- Ты же знаешь, я умираю от любопытства.
- Я написала это прежде чем мы…- Я поднимаю левую руку, показывая простое золотое кольцо.- Последний раз, когда я написала себе письмо...- Я начинаю, но он уже кивает. Я чувствую облегчение.
- Я знаю.
- И я сделала тебе предложение?- меня удивляет скорее то, что это было предложением во всех смыслах данного слова. Не просто пьяная ошибка. Я помню, как прошлой ночью, он подначивал меня поехать с ним во Францию, однако у нас возникли разногласия и планы. Забравшись в машину, мы отдавали распоряжения. Нам нужно было подписать бумаги, заплатить пошлину, выбрать кольца, затем повторить наши обеты и убедить остальных, что мы не были в задницу пьяные. Я была немного удивлена последнему, что нам удалось справиться с последней частью.
Улыбаясь, он снова кивает.
- И ты сказал “да”?
Немного склонив голову, его губы произносят:
- Конечно, я сказал «да».
- Но ты даже не был уверен, захочешь ли заняться со мной любовью?
Он уже качает головой.
- Будь серьёзной. Я хотел заняться с тобой сексом, с того момента, как увидел две ночи назад. Но вчера вечером, мы были действительно пьяные. Я не…- Он отводит взгляд назад в холл.- Ты ушла, чтобы написать себе письмо, потому что боялась что забудешь, что это ты предложила. И ты действительно забыла.- Его брови приподнимаются, когда он ждет моего признания, что правильно расставил все точки над «и». Я киваю.- Но мы вернулись в отель, и ты была так красива, и ты….- Он судорожно вздыхает. Это так напряжённо, что, кажется, словно искры летят во все стороны.
- Ты хотела этого. - Он наклоняется ближе и медленно целует меня.- Я хотел этого.
Я переступаю с ноги на ногу, жалея, что не знаю, как перестать смотреть на него.
- У нас был секс Мия. У нас был секс в течение нескольких часов, и это был самый лучший и самый интенсивный секс в моей жизни. Но видишь, все еще есть некоторые детали, которые ты не помнишь.
Может, я и не помню каждого его прикосновения, однако, все они запечатлены на моем теле. Я чувствую касания кончиков его пальцев, разрисовывающих мою кожу. Чувствую следы его отпечатков на теле. Одни из них бросаются в глаза – при виде маленьких синячков, а вот другие незаметны: воспоминания о его пальцах у меня во рту. Как скользнув вниз по ногам, Ансель проник пальчиками внутрь.
Эти воспоминания настолько опьяняющие, что я даже не хочу поговорить не об этом. Желая знать, что он помнит до свадьбы, до секса, и до того как я положила свою жизнь к его ногам. Заниматься сексом с незнакомцем было странно для меня, но не это сверхъестественно. Грандиозно то, что я открыла так много нового в себе. О некоторых вещах я не говорила даже Люку.
- Видимо, вчера я многое рассказала тебе,- говорю я, перед тем, как пососать свою нижнюю губу, а затем прикусить ее. Все еще чувствуя боль, сжимаюсь в комочек нервов, воскрешая в памяти дразнящие воспоминания о его зубах, языке и пальцах, пощипывающих мой рот.
Ансель молчит, однако, взгляд его скользит по моему лицу, словно ища понимание, разведанное пару часов назад.
- Я рассказала тебе о Люке? И о моей семье?
Он кивает.
- И я рассказала тебе о ноге?
- Я видел твою ногу,- тихонько напоминает мне он.
Ну конечно, он видел. Должно быть, Ансель увидел шрам, простиравшийся от бедра до колена, похожий на крошечный след от муравья - длинная глубокая серебристая рана.
- Тебя из-за этого трясёт?- спрашивает он.- Потому что я видел твои голые ноги? Потому что трогал их?
Он знает, что это не так. Его улыбка говорит мне, что он знает мою тайну, и злорадствует. Он помнит всё, включая его уникальный успех: болтливая Мия.
- Это всё из-за джина,- говорю я.
- А я думал, это из-за меня.
- Я была очень пьяна. Думаю, что просто перестала тогда нервничать.
Его губы так близко, отчего я снова могу ощутить их очертания на своем подбородке.
- Это был я, Cerise. С утра ты не заикалась.
Я отступаю назад к стене, нуждаясь в пространстве. Не потому, что удивлена, что мне так легко с ним. А потому, что снова одурманена вниманием Анселя, жгучей потребностью ощутить на себе его руки и губы. Головная боль подтверждает реальность того, что я замужем. Независимо от происходящего, мне придется посмотреть страху в лицо, а всё чего я хочу - так это снова забраться в кровать.
- Я чувствую себя странно, что рассказала тебе всё, а при этом не знаю ничего о тебе.
- У нас много времени,- отвечает он, облизывая губы.- Пока смерть не разлучит нас.
Он, должно быть, шутит. Я смеюсь, радуясь, что, наконец, мы можем подурачиться.
- Я не могу быть твоей женой, Ансель.
- На самом деле, - шепчет он, - можешь. - Его губы осторожно прижимаются к моим, испытывая их. Мое сердце захватывает, и я замираю.
- Что?
“- Я хочу любить свою жизнь так, как я любил её этой ночью,”- цитирует он.
Мое сердце падает, разбиваясь на осколки в желудке.
- Я знаю, что это значит, - отвечает он сразу, - и я не сошел с ума. Но ты заставила меня поклясться, что я выполню твой каприз, - он медленно качает головой. - И раз уж я пообещал, то не могу аннулировать брак. По крайней мере, пока ты не отправишься в колледж осенью. Я обещал, Мия.
Я отступаю и встречаюсь с ним взглядом, перед тем, как его рот накрывает мой. Рассудком понимая, что должна опасаться всей этой ситуации, не уменьшает воздействия Анселя на меня даже после похмелья и тревожной действительности того, что мы сделали.
Он посасывает мои губы, втягивая их в свой рот, прежде чем я чувствую его язык, пробуя на вкус апельсиновый сок, воду и виноград. Его руки покоятся на моих бёдрах, наклоняясь ниже, он целует меня глубже, дразня хриплым стоном.
- Пойдём наверх,- говорит он.- Позволь мне снова насладится тобой.
- Мия! - Голос Харлоу, звучит в зале, заполненном сигаретным дымом.- Чёрт побери! Мы искали тебя всё утро. – Я уже начала беспокоиться, что твое тело может быть в сточной канаве или где-то еще. - Лорелей и Харлоу бегут по залу, а затем, Харлоу останавливается перед нами, кладя руки на колени.
- Окей, не бежим. - Стонет она. - Я думаю, что сейчас блевану.
Все мы ищем глазами ведро, или полотенце, или ближайший выход.
Наконец-то она выпрямляется, качая головой.
- Ложная тревога.
Стоит полная тишина, пока Лола и Харлоу настороженно изучают нас.
- Мия, ты в порядке?- спрашивает Лола.
Прикосновения Анселя и его предложение, что мы должны остаться женатыми, головная боль и мятеж в животе - всё это вызывает желание сползти на пол и свернуться в клубочек. Меня даже не волнует насколько грязный ковер на полу.
– В таких случаях смерть не поможет.
- Можем мы её похитить ненадолго?- Харлоу спрашивает Анселя, удивляя меня своим тоном. Она прежде никогда не спрашивала, а просто делала, что надо ей.
Он кивает, но прежде чем я отхожу, Ансель гладит мою руку и касается кольца на моём пальце. Он молчит, но этот маленький жест говорит мне, чтобы я не покидала этот город не посоветовавшись с ним.
Лола ведет меня по коридору в вестибюль, где тихом уголке стоит куча кресел. Каждый из нас усаживается на плюшевую замшу, спустя пару мгновений, проиграв своему несчастному похмелью.
- Итак, - говорю я.
- Итак, - отвечают они в унисон.
- Что, чёрт возьми, произошло вчера ночью?- спрашиваю я.- Перед тем, как кто-то брякнул. «Может, нам всем стоит пожениться?»
- Тьфу,- произносит Харлоу.- Я знала, что нужно было бы придумать что-то покруче.
- Я собираюсь обвинить в этом те семь сотен рюмок которые мы выпили,- говорит Лола.
- Я собираюсь обвинить впечатляющий член Финна.- Харлоу делает глоток воды из бутылки, а Лола и я начинаем стонать.- Нет, я серьезно,- говорит Харлоу.- Разрешите мне рассказать вам о некоторых вещах. Он властный кусок дерьма.
- Аннулирование, - напоминает Лола ей. - Ты сможешь снова трахнуть его, когда разведёшься.
Харлоу потирает лицо.
- Верно.
- Что произошло с Анселем? - спрашивает Лола.
- Очевидно, многое. - Инстинктивно я потираю пальцами нижнюю губу.- Не уверена, что мы вообще спали. Я разочарована, что не помню всего, но уверена, что мы перепробовали всё, что только можно.
- Анальный? - Харлоу спрашивает благоговейным шепотом.
- Нет. Боже. Положи десять долларов в Хор Джар[Whore Jar - место, где человек держит свои деньги, специально предназначенные для проституток. “Копилка на шлюху”]- говорю я ей. - Ты такая засранка.
- Бьюсь об заклад, что французский парень мог бы получить и это,- говорит Харлоу. - Похоже, что ты была в ловушке.