Мишка посмотрел на стоящую на столе бутылку, невольно сглотнул и покорно ушел в комнату. Минут через двадцать уже расслабленный Олег нарисовался в дверях. Мишка покосился на него, не вставая из-за компьютера:
- Ну ты у меня тоже истеричка записная, Лёль!
- Да ладно тебе! – томно протянул Олег. Встал у Мишки за спиной, оперся локтями на его плечи: - Нашел гостиницы? Показывай!
Мишка стал листать открытые страницы. Олег, утыкаясь подбородком в его макушку, кивал головой:
- Эта – отлично! И эта – отлично! Слушай, а вот эта – вообще лучше всех! …Да, чтоб не забыть! Минь, ты блядскую дорожку не сбривай пока больше, а? Я хочу, чтоб она видна была, когда ты будешь в шортах на пляже. Это будет – обалденно!
Примечания
* РАчки – (сленговое выражение) на карачках, на четвереньках, «раком».
* «Поплавок» - плавающий комбинезон для рыбалки, специальная зимняя одежда, способная удержать одетого в нее человека на воде.
Надо быть двумя молодыми мужиками, двадцати трех и двадцати восьми лет от роду, начисто свободными от женского влияния, чтобы верить, что все проблемы отцовства исчерпываются в ту минуту, когда тест выдает женщине две желанных полоски.
В Турции Мишка с Олегом отрывались по полной. «Шведский стол» - значит, много мяса с картошкой. Море – это волны, ныряние с буйков и водные лыжи за катером. Пляж – задорные девчонки в миниатюрных «тряпочках» и волейбол в компании рослых поляков. Их уединение на «самом молодежном и тусовочном» - как было написано в рекламном проспекте - курорте продержалось недолго.
Под запах гиацинтов и корицы в подсвеченном бассейне «тонуло», острыми шпилями вниз, причудливое здание отеля, и отражения его огней дрожали в такт могучим басам дискотеки. Олег и Мишка курили на балконе своего номера и негромко разговаривали о чем-то спокойном и незначимом, когда снизу, от душистых клумб, их окликнули по-русски:
- Мальчишки! Чего танцевать не идете? Спускайтесь сюда!
Олег за плечо развернул Мишку к себе и, заглянув в глубину его глаз, где мерцал всполохами салют цветомузыки, с улыбкой спросил:
- Идем?
- Да ну их?... – вопросительно замялся Мишка.
- … Идем, одевайся! – решился Олег. Но в дверях придержал-таки любимого и прошептал: - Только помни: моё – не только это, - его ладонь по-хозяйски прижала Мишкины ягодицы, - но и – это! – и вторая рука уверенно легла спереди на молнию.
Поджидавших их внизу девчонок было трое. Смешливые, пухленькие, как на подбор, журналистки из Киева отдыхали здесь уже неделю. Одна из них «крутила» с местным аниматором, вторая по сто раз в день писала смски оставшемуся дома жениху. Зато третья, черноволосая Янка, хохотала звонче всех, стреляла глазами и «зажигала» от души, пока и подруги и их новые спутники не включились в ее разбитное веселье. Олег сначала в томном сплине потягивал коктейли. Но по мере того, как Мишка всё бойчее отстреливался глазами от оживленной украиночки и всё азартнее раздвигал на танцполе кольцо немок и поляков, Олег включился в общий драйв. Провожали они Янку вдвоем. Распаленная пинаколадой*, громким диско и мужским вниманием, она процокала каблучками по просторному холлу и, задорно подмигнув, увернулась от протянутой Олегом на прощание руки. Когда за ней закрылась дверь лифта, Мишка предостерегающе нахмурил брови:
- Лёль, только не вздумай!...
Но Олег иронично парировал:
- Мне Светки хватило на год вперед! Сам, смотри, не нарвись!
Три дня Яна вертела головой, не решаясь сделать выбор. Стреляла глазками в одного, улыбалась другому. Выходя утром к бассейну, парни подкрадывались к ней сзади, подхватывали под локти: «пойдем купаться!» и, почти на руках поднеся ее к бортику, все втроём ухали в прохладную воду. Взвивался к фонарям столб брызг. И выше него, к высоким шпилям, летел истошный и счастливый Янкин визг, заставляя завистливо морщиться дородных немецких матрон и светлокожих чопорных норвежек. Немного дав в бассейне волю рукам и из-за этого обменявшись парой ревнивых и яростных взглядов, Мишка с Олегом помогали девчонке выбраться на борт по узким ступенькам, потом пытались зазвать всех троих подружек к морю, но получив в ответ «фи, там - холодно!», «обиженно» пожав плечами, шли на пляж.
Они уплывали к дальнему буйку и устраивались на его широких пластмассовых «крыльях». Мишка, с трудом переводя дыхание после заплыва, восхищался:
- Клёво плаваешь!
- Ну, ёлки, я ж на Волге вырос!
- Ну что, обратно?
- Отдышись сперва нормально! – Олег прятал заботу за снисходительной ухмылкой и, закинув голову, щурился на яркое небо, на блестящее море, на пестрые зонтики далекого отсюда пляжа и крошечные фигурки, суетящиеся в полосе прибоя.
Мягкие вздохи моря прорезал визгливый гомон чаек. Солнце припекало плечи. И светлая волна вздымала и опускала буй вместе с его кратковременными визитерами, укачивая их и завораживая своим размеренным, протяжным, медленным вечным движением.
Киевлянка Яна совсем было определилась в выборе, все приветливее улыбаясь Олегу, но тут у парней подоспел заказанный еще в Новгороде тур на рафтинг*. Вернулись они со сплава через три дня, когда украинок уже в отеле не было: у них закончились путевки.
- «Прокатили» девчонку! – усмехался Олег. – Неловко вышло!
- Сама виновата! – фыркал Мишка. – Быстрее надо было думать!
И дискотеки остались дискотеками. И пляж – пляжем. И наново приехавшие, еще белокожие, но такие же юные, оживленные и бойкие туристки игриво стреляли в них глазами и не могли сразу решить: кого выбрать из двух, наперебой ухаживающих, соперничающих, видно, меж собой, загадочных русских парней.
Пару раз, вернувшись с дискотеки, Олег, ревнуя, «расчехлял» ремень. Но, выждав, пока Мишка, млея от собственной покорности, расстегнет пуговицы, развяжет шнурки и, освободившись от одежды, замрет перед ним, прошептав: «Лёль, не было у меня с ней ничего, честно!» - отбрасывал орудие экзекуции, не сделав ни одного удара, и толкал любимого на широкую кровать: «Смотри у меня! Ты - только мой! Ты слышишь?!»
Вечернее Пулково* встретило мелким холодным дождем. Только в такси Олег включил вырубленный на весь отпуск мобильник. Затрещали смски.
- Четырнадцать пропущенных от Светки! Что-то случилось.
- Позвони! – отозвался с заднего сидения Мишка. - Вдруг – что-то срочное?
На звонок Светлана ответила сразу. Оказалось, что она - в больнице. Ни Олег, ни Мишка не слышали раньше загадочной фразы «на сохранении».
- Заедем к ней завтра, окей? – полуобернулся Олег к другу, окончив телефонный разговор.
- Может, лекарств каких надо? Что принести - не спросил? – озадаченно проговорил Миша.
Чем помочь и как себя вести было напрочь не ясно. И непонятно даже, у кого узнать. Родителей же напрягать не будешь. Раз Светка на больничный вышла, значит, на таможне уже знают о ее беременности. Хоть полслово пророни – потом не оберешься сплетен. У Мишки на заводе друзья - одни мужики. От безысходности Олег покосился на таксиста: интересно, он знает, что нести женщине «на сохранение»? Тут Мишка снова подал голос:
- У Андреича недавно внук родился! Я завтра на работе у него спрошу, он должен быть в курсе….
На завод Мишка явился загорелый и улыбчивый. Лицом покруглел – «шведский стол» все-таки. Привез большую горсть магнитиков для холодильника, бутылку ракии* и три коробки рахат-лукума. А среди дня, улучив момент, застал Андреича одного в техотделе.
- Алексей Андреич, помощь твоя нужна….
Мастер одним пальцем набирал на компьютере какую-то «служебку», не поднимая головы, кивнул:
- Садись.
Мишка выждал, пока Андреич доберется до конца предложения, и выпалил:
- У тебя дочка недавно рожала. Вроде в больнице была перед родами? Что там им нужно носить-то, «для сохранения»?...
Андреич поднял на Самсонова изумленный взгляд:
- Чего? А кто рожает? Тебя поздравить, что ли, можно?
- Меня – нет, - не вовремя смутился Мишка. Собрался сказать, что поздравлять надо Олега, но тоже не решился. – Это - знакомая. Надо навестить….
Андреич нахмурился. С одной стороны, ему, конечно, до фени. Но с другой, они вроде – друзья. Уж в таких важных делах, как рождение ребенка, чего своим-то врать в лицо? Или - молчи, или - правду. Но в помощи не отказал, набрал телефон жены и, пока та не взяла трубку, Мишке объяснил:
- Зовут – Татьяна Санна, она всё знает, что там и куда носить, - потом - в трубку: - Тань, это – я. Я дам тебе наладчика нашего, Мишку. Ему что-то про беременных узнать…. Подскажешь?
Волнуясь, Мишка зачастил в телефон:
- Татьяна Александровна? …Я – Михаил…. Я хотел,.. когда «на сохранение», что приносить? Срок? Полтора месяца. Давление? Не знаю. Токсикоз? Не знаю. Аллергия? Да, я понял, я спрошу. Лежать? Ага, спасибо. Если еще нужно, можно я вам позвоню? Спасибо! - и с благодарным видом протянул Андреичу мобилу.
Андреич, мрачно глядя на заливший Мишкины щеки румянец, буркнул:
- Номер ее записать? – начеркал на бумажке девять цифр и снова уткнулся в компьютер.
Они приехали в больницу к семи вечера. Мишка пер большую сумку с зелеными – так сказала Андреичева жена - яблоками, колбасой и кефиром. Пожилая гардеробщица продала им две пары бахил и проводила недружелюбным взглядом до лестницы. У таблички «Гинекологическое отделение» они пугливо тормознули. Перед дверью курили две тетки. Оценив смущение парней, они ехидно хохотнули:
- Вы – сюда? Лечиться?
- Нам нужно Головчук, - выдавил Олег.
- А! Это из моей палаты, - кивнула одна из теток и, распахнув дверь, заорала на весь коридор:
- Свеееетка! Муж пришел! – а потом, оглянувшись на Мишку, игриво добавила: - и с ним еще один – хороооошенький!
Примечания
* Рафтинг — спортивный сплав по горным рекам и искусственным гребным каналам на надувных судах (рафтах).
* Пинаколада — коктейль: ром, ананасовый сок, кокосовое молоко.
* Пулково – аэропорт Санкт-Петербурга.
* Ракия или ракИ – турецкая анисовая водка.
За две недели их короткого отпуска Светлана стала Женщиной. Не уродливым бесполым существом, при виде которого люди с брезгливой жалостью спешат отвернуться, а обычной, настоящей женщиной. Медсестры называли ее, как и любую другую пациентку отделения, уютным словом «мамочка». Товарки по палате первым делом спрашивали «сколько у тебя недель?» и только потом – «что у тебя с лицом?»
Когда врач на осмотре обронил:
- Матка - в тонусе, рекомендую госпитализацию, - Светлана не сразу поняла, в чем дело.
- Это опасно? – спросила она.
Доктор уже отошел от кресла и мыл руки над узкой раковиной. Ему было далеко за 60, и как многие пожилые гинекологи, он пришел к возрасту, когда каждая не сложившаяся беременность и каждое выписанное направление на аборт отзывались иррациональным, но всё более мучительным, больным, неловким чувством. Поэтому среагировал он раздраженно:
- Не знаю, как для вас…. Потерять малыша вам - опасно? Вы хотите этого ребенка?
Светлана обмерла.
Она ТАК хотела этого ребенка! Она ТАК долго ждала его! Первая попытка, пять лет назад, не удалась: пожилой начальник наигрался в ее молодое тело и в свое благородство раньше, чем она забеременела. Два месяца безрезультатных «стараний» с Олегом приводили ее в отчаяние. И теперь, когда почти невероятное счастье вдруг стало реальностью, прозвучал этот вопрос….
- Я хочу его! – дрожащим голосом проговорила она, прижимая обе ладони к еще плоскому животу. – Очень! …Пожалуйста! – и глаза ее наполнились слезами.
Доктор взглянул, наконец, в ее лицо:
- Ну-ну, не будем плакать. Будем сохраняться. Я вызываю машину. Позвоните мужу, пусть привезет вам халат и тапочки в Центральную клинику, на улице Зелинского. Номер палаты скажут в справочной.
В карете «скорой» она набирала по очереди телефоны мамы и Олега. Мать в своем далеком молдавском селе, видимо, возилась на огороде. Олег был в Турции. Ни один из номеров так и не ответил. И она, задыхаясь от паники, прижимала руки к животу и шептала молитву, которой в детстве научила ее бабушка.
…Она вышла к ним в теплом халате и смешных, с помпончиками, высоких шерстяных носках. И почему-то только сейчас Олег и Миша увидели, что у нее зеленые глаза и пушистая светлая челка.
- Привет! – улыбнулся Олег. - А тебе очень идет – с хвостиком!
- Здравствуй! – не успев улыбнуться в ответ, она увидела входящего в двери Мишку и досадливо нахмурилась.
Но новый, еще не ставший привычным, статус распирал ее радостью. Забыв стесняться своего лица и речи, она горячо и быстро принялась пересказывать заключение палатного врача. Они стояли втроем посреди больничного коридора, и двое рослых, загорелых молодых мужиков внимательно слушали ее сбивчивый рассказ.
- …И низкий гемоглобин. …Врач сказал: печёнку приготовить. …И – гранатовый сок. И – яблоки!
- Яблоки - держи! – Мишка протянул ей сумку.
- Мне поднимать тяжелого - нельзя! – она горделиво смерила его взглядом. И тут же смутилась, не зная, имеет ли право на эту гордость и эту заботу.
- Ну, пойдем, донесу! – кивнул Миша.
В палате он сам раскладывал кульки в колченогую тумбочку. Дверь за его спиной то и дело открывалась: входили, выходили и просто заглядывали любопытствующие дамы в разной степени «на сносях». Что и когда произошло с Олегом, Мишка не понял. Но в какой-то момент, обернувшись, увидел, что Олег болезненно сжался, уставившись неживым взглядом в окно. Словно тень полузабытых московских проблем легла на его лицо.
- Мы – пойдем, зайдем в субботу… гранатовый сок, печёнку, яблоки…. Не провожай, лежи! – Олег поднялся и, не оглянувшись по сторонам, быстрым шагом вышел из палаты.
Мишка, кивнув Светлане, поспешил за ним.
- Лель, ты – чего?
Олег, не отвечая, ускорил шаг. И только на лестнице притормозил и обернулся:
- Я с беременными общаться – не очень…. Потом расскажу – почему.
В октябре у Мишки началась учеба. С завода он сразу ехал в институт, и теперь Олег один ходил к Светлане. Давались ему эти визиты тяжело: двадцать минут в больнице его выжимали сильней, чем Мишку - рабочая смена и четыре часа занятий. Но Олег Серебряков умел стискивать зубы и терпеть, когда это было надо.
Вечером Миша спрашивал коротко:
- Как она? Боль-мень?
- Ночью от давления делали укол. Еще неделю точно пролежит. В воскресенье печёнки купим, приготовишь так, как в прошлый раз?
И когда однажды вечером Олег его встретил не опустошенными глазами, а улыбкой, Мишка непритворно обрадовался:
- Привет! Чего такой довольный?
- Знаешь, кто меня нашел «Вконтакте»? – лукаво щурился Олег, выцеживая половником из кастрюли щедрый кусок мяса.
- Первая любовь из Костромы? Клей? Наш Севка Нечаев?
- Не. Не угадаешь: Яна!
- Янка-киевлянка?
- Ага. Она фотки турецкие выложила, - Олег поставил перед приятелем вкусно дымящуюся тарелку: - Ешь быстрей, идем смотреть.
Мишка навернул две тарелки борща и с бутылкой пива пришел к компьютеру:
- Ну?
Фотки были отличные. На пышных клумбах сочными оттенками пестрели гиацинты. Ломился яствами помпезный, будто для дворцового приема накрытый «шведский стол». Разгоряченные танцполом Миша и Олег сжимали Янку с двух сторон, и она, закинув голову, смеялась, в одобряющем жесте вскинув вверх два больших пальца.
- Снимала рыжая, Дарина, она же фоторепортер. Правда, удачные кадры?
- Супер! – согласился Мишка.
На экране замигал квадратик личного сообщения. Яна прислала еще одну фотку: она выбирается из бассейна в мокрой футболке, и тонкая белая ткань нескромно обтягивает ее крупные соски.
«Это вы меня спихнули! В самый холодный день!» - значилось в комментарии.
«Какие упругие вишенки!» - застучал по клавишам Олег.
- Лёль! – предостерегающе протянул Миша.
Олег невинно вскинул брови:
- А? – и продолжал печатать: - «Их хочется согреть дыханием!»
- Моих «вишенок» тебе, значит, не хватает? – Миша гипнотизировал его взглядом.