Неожиданно раздался еще один голос:
– Он прав. Посторонитесь-ка, дамочка. – Свет мигнул. – Эй, вашество! – Силвер вновь задрал голову и обнаружил перед самым носом спущенный сверху ремень. – Суй руку в петлю. Так, хорошо. Теперь на счет три отталкивайся и прыгай. Мы тебя живо вытянем. Ну, раз, два… Три!
Скоба под ногами подалась и полетела вниз. Но Силвер, поднимаемый вверх короткими рывками, уже висел на ремне, ногами отталкиваясь от качающихся, как будто пружинящих стен шахты. Еще. Еще немного… Наконец он смог уцепиться за край… а там и перевалиться через него, обдирая при этом себе грудь и живот. Но не свалился в изнеможении, как ожидала парочка его спасителей, а, бросив: «Бежим!» – припустил, то и дело оступаясь и поскальзываясь, прочь от рушившейся шахты. Земля ходила ходуном под ногами, кто-нибудь из них троих постоянно падал, его поднимали и бежали дальше…
Глава 24. В которой король говорит: «Эть!»
Наконец заполнив камнями пустоты каземата в своем чреве, Гнездо успокоилось и застыло. Правда, в развалинах образовалась внушительная впадина, как раз на краю которой они остановились. Силвер шатнулся и полуопустился-полушлепнулся на камень – очень вовремя, иначе бы не по-королевски просто рухнул плашмя. Эмма глядела на провал широкими глазами.
– И что… их всех засыпало?
– Ведьму точно… сам видел. Обрушившимся сводом. Остальные… – Силвер задрал голову, поглядел на наемника. – Там же еще были выходы?
Тот стягивал с себя широкую куртку.
– Несколько. Но этот был самым ближним. Давай привстань, вашество, а то яйца застудишь.
Силвер только сейчас понял, почему ему так неудобно: конечно, сидеть голой задницей на ледяном камне… Укутался, на что куртки хватило. Внимательно поглядел на заросшего бородой наемника.
– А с чего это ты нас спасаешь, а не убиваешь?
– Так мне дамочку, – тот коротко мотнул головой на Эмму, – не заказывали. Да и за тебя, вашество, – наемник осклабился, – тоже денег не заплатили.
Силвер согласился, что это вполне логичный довод, и стал благожелательно наблюдать, как по полуразрушенным стенам, через завалы, к ним спешат люди в форме стражников.
Разумеется, Эрик его нашел. Хоть и несколько сегодня подзадержался.
– Ваше величество! – подбежав, запыхавшийся Фандалуччи застыл, глядя на него, а потом медленно опустился перед ним на колени. – Силвер…
– Доброе утро, Эрик, – сказал он и сощурился на серое небо слезящимися с отвычки глазами. – Или уже день?
Взгляд полицмейстера с ужасом метался по его прижатой к груди сломанной руке, по окровавленному, покрытому порезами, ссадинами и ожогами телу.
– Силвер… Я даже боюсь к тебе прикоснуться!
– Это ерунда, – произнесла Эмма дрожащим от усталости и непролитых слез голосом. – Ничего, с чем бы не справился хороший лекарь. Но лекарь нам нужен поскорее!
Он слабо улыбнулся: разумная Эмма! Неистовая Эмма. Хитрая Эмма.
Моя обожаемая Эмма…
– Как вы нас нашли?
– Твоя сумасшедшая птица влетела к тебе в спальню и орала там до тех пор, пока меня не позвали – слуги ее поймать не смогли. Джок меня узнал, спустился на руку… Уж и не знаю, как мне в голову пришло использовать его вместо компаса – едва я отклонялся от правильного курса, птица-«стрелка» начинала верещать мне в ухо так, что хоть живых выноси… Но в Гнезде мы бы могли искать вас хоть целый месяц, если б не заметили околачивающегося здесь колдуна. Видно, его за часового поставили.
По знаку полицмейстера к ним подвели белокурого молодчика в черной одежде. Приглядевшись, Силвер узнал колдуна, оглушившего его вместе с Паучихой возле галереи.
– Пришлось повозиться, чтобы Сул сказал, куда вас увели. Ну, а все остальные – тут? – Эрик притопнул ногой, подразумевая свежий обвал.
– Скорее всего.
Полицмейстер задумчиво прошелся по краю впадины и сделал вывод:
– Но, чтобы нам спать спокойно, придется разобрать здесь всё по камешку. А…
– Всем стоять!
Силвер вместе с остальными обернулся на этот нервный вскрик. Воспользовавшийся тем, что все отвлеклись, колдун вырвался из рук стражника и схватил самого, на его взгляд, слабейшего – женщину. Сул пятился вместе с Эммой, подставив к ее горлу маленькое узкое лезвие, почти незаметное в пальцах: видимо, так он его и утаил от стражников. Эмма, задрав подбородок, тянула шею, чтобы не так кололо острие.
– Отпустите меня, или ваша девка умрет!
Это уже начинало надоедать! Силвер приподнялся было, но, почувствовав, как мир завертелся перед глазами, тут же и передумал. Стражники осторожно двинулись к колдуну; тот пятился к обрыву, уже практически визжа:
– Убью! Сброшу! Уйдите!
Парень по-настоящему впал в истерику и действительно мог выполнить свои угрозы.
– Стоп! – скомандовал Силвер и, глядя Эмме в глаза, развел руками. Вернее, одной рукой. – Ну давай сама!
Колдун обхватил художницу поперек груди, Эмма с утомленным вздохом закатила глаза к небу – и, прижав к себе его руку, резко наклонилась. Сул брыкнул ногами в воздухе, перелетел через женщину и ударился о камни так, что и дух вон.
– Эть! – прокомментировал Силвер.
Эмма еще и закончила прием, вывернув колдуну кисть, но нужды в этом уже не было – стражники моментально скрутили напавшего. Надменно вздернув подбородок, художница с достоинством заявила:
– Если уж взял манеру похищать человека, прояви к нему хоть каплю уважения!
Наемник густо хохотал, хлопая себя руками по ляжкам.
– Ну и дамочка, ну и молодец! Повезло тебе, вашество!
– Знаю.
Эмма, тяжело дыша, подошла к ним. На белой коже шеи виднелся свежий порез. Коренастый наемник заглянул ей в лицо:
– А ведь этот, – кивок в сторону короля, – на тебе никогда не женится!
Эмма повела царственным взглядом.
– Я знаю. И что?
– А я б женился, – задумчиво сказал наемник. – Дамочка ты при всех достоинствах, да еще и верная и храбрая.
Силвер нахмурился: это что еще за сватовство перед самым его носом?!
– Эй…
– Носилки, ваше величество!
– Еще чего не хватало! – но и после второй попытки подняться он решил не геройствовать. С тайным облегчением позволил уложить себя на носилки и закидать одеялами. Строго указал Эмме на место сбоку: – Иди рядом! И чтобы ни шагу в сторону, поняла?
– Поняла, – смиренно отозвалась та. Он заворочал головой, чтобы распорядиться и наемником – того не было видно за спинами обступивших их стражников.
– А где этот… твой женишок новоявленный?
– Сбежал, – просто сказала Эмма. И надавила на плечо, когда он вскинулся. – Пусть. Я ему сказала, что ты не забываешь ни хорошее, ни плохое.
– Ну… да. – Силвер вновь откинулся на носилки. – Интересно, а спасся ли палач?
– Зачем он тебе?
Он закрыл глаза.
– Хотел взять к себе на службу.
В воздухе медленно закружились первые снежинки.
Глава 25. В которой портрет критикуется
Три дня прошло скучно. Королевский лекарь и маг-целитель, щелкая языками и синхронно качая головами, уложили его в постель. Повязки, мази, отвратительные настои, рука в лубке, бульоны и безвкусные жидкие каши, бесконечно звучащие священные гимны во здравие, сплетающиеся с монотонной ворожбой, – все это вкупе с почти полной неподвижностью, беспрестанным головокружением, зудом заживающих ран, ноющими переломанными костями кого угодно доведет до бешенства.
Да еще этот несостоявшийся тесть!
Рагнар вовсе не кинулся тогда на поиски собственной пропавшей дочери. По словам Эрика, он даже и глазом не повел. Только сказал: не беспокойтесь, мол, моя дочурка возвернет вашего короля.
И отправился ужинать.
Теперь князь заглядывал к Силверу пару раз в день и в каждый приход допрашивал досконально, во всех деталях про его пленение, поведение, пытки, освобождение. Первый раз Силвер рассказал все, как было. На второй раз начал подозревать, что Рагнар таким образом развлекается. На третий в этом убедился. Но все равно он был благодарен князю, что тот отвлекает его от скуки и боли… да еще потихоньку протаскивает фляжку с неким обжигающим бодрящим зельем.
Сегодня к ним заглянула и Эмма. Моментально реквизировала у отца спешно спрятанную фляжку, пресекла на корню разглагольствования Рагнара о том, сколько времени провел Силвер наедине с его маленькой дочуркой, неужели не собирается должным образом восстановить женскую честь? И ведь как оборвала – одним строгим взглядом, возгласом «папа!» и покачиванием головы. Рагнар засопел и засобирался уходить, а король сделал себе зарубку на память: не так уж послушны и покорны женщины Морских Волков, как те любят похваляться!
Эмма присела на краешек кровати. Взяла его за здоровую руку. Они помолчали, разглядывая друг друга. Царапины и ссадины на лице, шее, руках – да уж, над ней никто и не подумал напевать колдовских и священных гимнов! Но глаза ясные, спокойно-безмятежные. И не сказать, что эта женщина несколько дней назад была вместе с ним в казематах, плакала на его груди, а потом оттягивала на себя внимание Финеара…
– Кстати, – сказал Силвер, как будто они некоторое время уже вели разговор (или так оно и было?). – А что ты там все-таки такое изобразила на портрете? Отчего Финеар так взъярился?
– А, – сказала Эмма, нисколько не удивившись, и протянула ему изрядно помятый лист бумаги: так вот что она тогда спасала при бегстве из рушившегося каземата! Видно было, что рисунок пытались разгладить и даже для твердости приклеили на картон. – Его портрет. Особенный.
На первый взгляд черты Финеара были вполне узнаваемыми. Да и на второй тоже. Породистое красивое лицо мужчины в расцвете лет и амбиций. Но чем больше он смотрел на рисунок, тем больше понимал, что все-таки на Финеара портрет не похож. Этот был куда мельче, трусливей, глупее. Да при одном взгляде на него становилось ясно: такому нельзя доверять ни капли, непременно обманет, предаст, продаст!
– Увы, портрет тебе не удался, Эмма. Это не Финеар! – категорически заявил король. – Финеар, конечно, полная сволочь. Но опасная, сильная и умная сволочь. Настоящий враг.
Эмма с готовностью кивнула.
– Да, конечно, и потому портрет удался! Я намеренно исказила характер твоего кузена. Хотела, чтобы его люди прочувствовали, поняли, какое же он ничтожество, готовое подставить и бросить их в любой момент. Поэтому Горон и решился потребовать обещанные деньги, а соратники Финеара заколебались и… И это отвлекло всех и дало тебе немного времени.
Он помолчал, осмысливая.
– Никогда не предполагал, что рисунок тоже может послужить оружием.
Эмма улыбнулась:
– Никто так не думает! Но мы-то с тобой уже знаем… А еще Финеар говорил, что в тебе нет дара королевской крови…
– «Но ведь раньше ничего не случалось», – повторил Силвер слова из истории про немого мальчика, который заговорил, лишь когда сгорел его именинный пирог. Признался: – Я тоже так думал, хотя когда-то учитель сказал, что наш дар никуда не ушел, он просто до поры до времени крепко спит. Уж не знаю, проснулся бы он когда-нибудь, если бы не ты… Но ты все-таки рисковала. Очень. Зачем ты вообще туда за мной отправилась?
Эмма закатила глаза с выражением «опять он за свое!».
– Ну должен же кто-нибудь за тобой приглядывать, раз ты сам за собой приглядеть не в состоянии! Ума не приложу, как ты только без меня обходился!
– И сам не понимаю, – признался он. Получилось это уже не шутливо. Пальцы переплелись, Эмма положила его руку к себе на колено. Он удержал немедленный порыв исследовать это самое колено поподробнее. Вообще, присутствие и прикосновение Эммы были куда целительней и… живительней, чем все медицинские и колдовские ухищрения лекарей. Он уже начал обдумывать, насколько прилично в ее представлении прилечь к нему на кровать. В конце концов, спала же она рядом с ним в том проклятом каземате…
Но тут пришел дежурный лекарь и расшумелся, подробно перечисляя, какие именно неукоснительные правила целительного королевского режима нарушила княжна, злостно препятствуя тем выздоровлению его величества. Эмма прониклась, виновато улыбнулась и поспешно соскочила с кровати. Силвер отпустил ее и с сожалением и с облегчением: и впрямь, неизвестно, не опозорился бы он, начав то, что не сможет закончить…
Глава 26. В которой наступает зима
Отец говорил, что король быстро поправляется, но вид самого Силвера этому противоречил: от лица один лишь прекрасный нос и остался. Да еще князь решил провести свой собственный курс лечения – приволок любимейшего и драгоценнейшего самогона на сорока травах. Да, Силвер явно пришелся ему по душе, но, зная отцовскую манеру потчевать, я отобрала фляжку: это зелье и здорового-то одной чаркой с ног валит! Правда, Силвер все равно лежит, конечно…
Впрочем, рука его была крепкой – здоровая, разумеется. Да и рассуждал он вполне ясно и искренне досадовал на собственную слабость и докучливых лекарей. Вот и славно, а то я боялась, что, увидев больного Силвера, так и останусь рядом с кроватью до самого его выздоровления, мешая врачам и раздражая самого короля.
Я ходила в парк, и в город, и на набережную: чтобы немного порисовать, а пуще всего наглядеться и запомнить Рист зимой. Он был таким, каким я его и представляла. Вместо того чтобы смягчить суровый облик города, снежное покрывало, наоборот, подчеркивало простые и строгие линии улиц и домов. Пышные белые шапки на крышах, прозрачные сосульки на водосточных трубах, снежные вихри на перекрестках, покрытые ажурным ледяным узором мосты через незамерзающие черные горные реки. Дым каминных труб. Теплый свет в окнах и пляшущие огоньки уличных фонарей. Ледяные фигуры на площадях. Краснощекие, кажется, совершенно не мерзнущие дети, устраивающие «покатушки» где можно и особенно где нельзя. Девушки, прячущие руки в кокетливые муфточки и стреляющие глазками из-под пушистых шалей и высоких капоров. Посвист полозьев городских саней. Звон зимних колокольчиков и веское «бумм» часового колокола на ратуше. Красноватые отсветы морозного заката и зимние сумерки, накрывающие город синим покровом…
Охранники постоянно следовали за мной по городу, хотя и не слишком мозолили глаза. Как-то в коридорах дворца я встретила Безликого и успела изловить его прежде, чем тот слился с тенью или шмыгнул сквозь стену. Потребовала ответа, отчего меня сторожат какие-то неизвестные люди, а не он сам? Мой бывший страж прятал взгляд, бормотал нечто неубедительное и невразумительное и лишь на строгий приказ отвечать вскинул голову и посмотрел мне в глаза прямо.
– Ваше сиятельство, я ведь обычный шпион, а не охранник…
– Я знаю.
– И у меня есть семья. Есть дети…
– Это прекрасно, – отозвалась я с недоумением.
– И что с ними со всеми станет, если я опять не уберегу королевскую невесту?
И, воспользовавшись моей растерянностью, молниеносно скрылся. Я покачала головой: какая невеста?! Бедняга мог бы так и не бояться выдуманной им самим ответственности. С тех пор как король окончательно поднялся на ноги, мы виделись с ним только за обедом. Да и то беседу вели в основном сами владыки. Правда, Рагнар никак не мог удержаться, чтобы не намекнуть или не завести прямой разговор о свадьбе. Решил взять короля измором? Зря. Силвер отделывался шутками и учтивыми улыбками. Наедине с отцом я тоже лишь отмахивалась. В конце концов, ворча, сыпля ругательствами и потрясая кулаками, князь отступился от «двух упрямых идиотов» и утешился нежной компанией очарованных им фрейлин.
Сегодня отец заговорил о возвращении. Удивляюсь, что он до сих пор этого не сделал – Рагнар не любит надолго оставлять княжество без присмотра. Я промолчала, словно все между нами было уже обсуждено и решено, и недрогнувшей рукой подлила себе еще вина. Почувствовала взгляд Силвера, но, когда подняла глаза, король рассматривал свои сцепленные пальцы.
– Вот как, – обронил он буднично. – Ну что ж, не смею вас задерживать. Понимаю, государственные хлопоты… Следует отдать необходимые распоряжения, чтобы путешествие ваших сиятельств было быстрым и приятным.
Порывисто поднялся и вышел. Мы с отцом переглянулись – Рагнар пожал плечами и принялся доедать свою индейку.