В дальнем углу у стены стояла узкая продавленная кровать, накрытая старым армейским одеялом. В изголовье лежала подушка без наволочки. Один лишь взгляд на это место вызывал зуд.
Она чихнула, прижимая промокший рюкзак к груди.
— Я ценю то, что ты пришёл за мной, — вежливо поблагодарила она. Пусть и не слишком любезно, но он сделал это. И пусть это не «Хилтон», но, по крайней мере, крыша над головой.
Она не была плаксой, но в эту минуту ей казалось, что слёзы помогут ей снять с души хоть часть лежащего на ней груза. Прошедший месяц был насыщен эмоциями и завершился событиями этой чудовищной ночи. Она не пролила ни единой слезинки с тех пор, как умерла бабушка. Потеря была слишком тяжёлой, а печаль — слишком глубокой. Но теперь она чувствовала давление непролитых слёз, словно туго сжимающий грудь жгут.
— Если бы ты выделил мне пару полотенец, чтобы вытереться, то я бы, пожалуй, с часок отдохнула на диване, а как только закончится дождь, я оставлю тебя в покое.
Он сузил глаза:
— Тебе стоит сначала принять горячий душ. Я поищу для тебя сухую одежду, а потом мы поговорим.
— Душ? Ах, да. Я готова целовать тебе ноги в обмен на горячий душ.
Набойки ботинок парня прогрохотали через всю комнату по направлению к кровати. Дверцы не замеченного ею прежде встроенного шкафа чуть было не остались у него в руках, когда он распахнул их.
— Не надо ничего целовать, — еле слышно пробурчал он.
Дверцы захлопнулись.
Вернувшись, он сунул ей в руки стопку ветхих пахнущих плесенью полотенец.
— Держи.
Н-ну ладно.
— Спасибо.
— Я включу воду. Она должна некоторое время прогреться, — он стянул промокшее пальто, под которым оказалась чёрная футболка, обтягивающая впечатляющие грудные мышцы, и швырнул его на стойку. Открыл ещё одну дверь в глубине комнаты и исчез за нею, с силой захлопнув её за своей спиной.
— Я смотрю, у тебя неплохой парень, девочка, — сказала она Герцогине. Бросила полотенца и рюкзак на диван, сняла своё вымокшее пальто и положила рядом с его. Издалека донёсся шум воды и приглушённая ругань.
Марни закусила губу, пытаясь удержаться от улыбки:
— Какой парень! Принимает душ первым в ледяной воде. Эй, — она почесала Герцогиню за ушами. — Может быть, твой принц вовсе и не лягушка. Как знать?
Сняв ботинки, она внимательно посмотрела на свои грязные промокшие носки и, стащив их, положила у дверей ванной комнаты, чтобы выстирать после душа. Босая и дрожащая от холода, она подошла к каменному очагу.
Дрова? «Есть».
Пауки? «Фуууу. Есть».
Газета? «Есть».
Спички? «Есть».
Открытая заслонка? «Есть».
Когда пылающий в камине огонь начал согревать воздух в комнате, Марни подумала о еде. Куче еды... И, обойдя барную стойку, потянулась над собакой, которая лежала, уткнувшись носом в щель под дверью, ведущей, по предположению Марни, в кладовую.
— Вам придётся посторониться, ваше величество. Я не могу открыть… благодарю, — она распахнула узкие дверцы. — Бинго!
Кладовая была шириной полтора метра и глубиной около двадцати сантиметров. Полки от пола до потолка были заставлены консервными банками — около сотни банок куриной лапши и где-то двести банок чили.
— Готова поспорить, что он любит куриную лапшу и чили, а? — иронично спросила Марни.
Шум воды в душе прекратился.
Босые ноги Марни замерли на пыльном сосновом полу.
Он был там без одежды.
О, боже! Она была одна в домике в горах, в километрах от цивилизации, наедине с обнажённым незнакомцем.
Она не была уверена, готова ли к таким приключениям.
— И я даже не знаю его имени, — подумала она вслух, когда он вошёл в комнату, одетый в сухие джинсы и чёрную водолазку. Его волосы были зачёсаны назад. От него шёл пар, похожий на дым от костров в Дантовом аду. Её сердце ушло в пятки. Он побрился. И был великолепен.
Видимо, ей совершенно необязательно быть к этому готовой.
— Джейк Долан, — он посмотрел на консервные банки в её руках. — Гимнастика или оружие?
— Завтрак, — она взвесила банки в руках. — Похоже, что бекон и яйца кончились.
— Твоя кожа приобретает интересный оттенок синего, — он поднял руку. — Бросай. Я позабочусь о еде.
Марни кинула ему банки, и он ловко поймал обе одной рукой.
— Вода горячая. Одежда на раковине.
— Отлично, спасибо.
Она вошла в ванную и уже собиралась закрыть дверь, когда вспомнила, что забыла взять полотенца. И развернулась как раз вовремя, чтобы успеть заметить, как хозяин дома обыскивает её рюкзак. В три шага Марни подскочила к нему и выхватила холщовую сумку из рук смущенно смотрящего на неё Джейка Долана.
— Простите, — сказала она преувеличенно вежливо, — кажется, это моё.
— Право собственности даже не оспаривалось. Меня интересовало, кем является владелец.
— Вы, похоже, вращаетесь в весьма странных кругах, — заметила Марни, прижимая сумку к груди, как викторианская барышня. — Когда меня с кем-то знакомят, я обычно верю, что эти люди являются именно теми, кем представляются. Что вы искали? Документы?
— Водительские права или карточку социального страхования.
— Так как у меня с собой нет ни того, ни другого, вам придётся поверить мне на слово.
— Я никогда никому не верю на слово, — спокойно парировал он, поглубже засовывая руки в карманы.
Что за странный парень.
— Это, наверное, очень сложно. Вам нужно обзавестись более надёжными друзьями.
Пропустив мимо ушей её замечание, Джейк ухмыльнулся:
— Если ты будешь дрожать чуть сильнее, то переломишься пополам. Иди в душ, — и кивнул подбородком в сторону открытой двери ванной.
Марни вознамерилась смерить его уничижительным взглядом... но вместо этого пару долгих секунд ошарашенно пялилась на его чисто выбритую шею, а затем безропотно скрылась за указанной хозяином дверью.
Кто-то пытался перерезать Джеку Долану горло. Очень небрежно.
Ванная была наполнена горячим паром и ароматом хвойного мыла. Марни прислонилась к двери, закрыв глаза. Рюкзак повис в её обмякших пальцах. О мой бог.
Тонкий белый шрам на его горле в её воображении увеличился в десятки раз. Если бы луч света не упал на неровную линию пореза у основания его шеи, то она могла бы и не заметить этого шрама. Но всё случилось так, как случилось.
Марни соскользнула на пол. К горлу подкатила тошнота, и она уткнулась лицом в колени. Кто мог так с ним поступить? Почему? Как они посмели?
Волна возмущения и ярости, захлестнувшая её, шокировала Марни. И она выдавила из себя ироничный смешок. Если кто-то подобрался настолько близко к Джейку Долану и Джейк был всё ещё жив и мог демонстрировать свой шрам, то его противник, скорее всего, уже давно гнил в могиле.
— Эй, ты там жива?
Она поднялась на ноги:
— Нужно время, чтобы оттаять.
— Включи воду и запри дверь, — раздражённо приказал он.
Гррр, как же её бесили его командирские замашки, его постоянные указания, что ей следует делать. Марни провернула со щелчком старинный ключ в замке, и, поспешно раздевшись, забралась под душ, ступив на узкий заржавевший металлический поддон. И застонала, почувствовав поток обжигающе горячей воды на замёрзшей коже. Блаженство.
Адреналин словно выкачали из неё, когда она прислонилась головой к прохладной стене. Вода стекала по её волосам и плечам, смывая озноб, но никуда не девая зияющую пустоту потери. Она стояла неподвижно, закрыв глаза, восстанавливая в памяти события последних нескольких часов. Марни прижала руку ко рту. Жаль, что не получилось провести больше времени в домике бабушки. Почувствовать её близость, прежде чем заставить себя признать, что бабушка покинула её навсегда. Слёзы застряли в горле, в груди ныло от отчаянного желания разрыдаться. Она хотела плакать, ей нужно было выплакаться, но глаза упрямо оставались сухими, а боль в груди усиливалась. Ей хотелось положить голову на бабушкины колени, как она много раз делала прежде. Невыносимо не хватало прикосновения нежной бабушкиной руки, поглаживающей её волосы. Боль словно стала осязаемой — чёрная дыра печали, слишком глубокой, чтобы справиться с ней самостоятельно.
Но она была здесь... и впервые в жизни по-настоящему одна. Марни подняла голову и потёрла ноющую впадинку под ключицей. Одна, и справляется с этим чертовски паршиво.
Вода из горячей превратилась в тёплую, и Марни поспешила намылить тело и волосы. В маленькой душевой кабинке вряд ли стоило рассчитывать на долговременный комфорт.
Когда настало время выходить из душа, она уже полностью согрелась. И вспомнила, что снова забыла взять с собой полотенца. Чёрт.
Она скривилась и огляделась. Позвать его? Впустить сюда холодный воздух? Позволить ему увидеть себя обнажённой?
Идея была опасно соблазнительной.
Марни с тоской посмотрела на охапку одежды, которую он оставил для неё на полке рядом со ржавой раковиной. Затем на влажное синее полотенце на крючке возле металлической душевой кабинки.
На Джейке вряд ли остались платяные вши после душа, ведь так? Если она потратит ещё немного времени на раздумья, горячий душ станет лишь пустой тратой времени. Она вытерлась его полотенцем. Оно было не слишком влажным, и от него пахло свежим морозным воздухом и хвойным мылом. Закрыв глаза, Марни представила, что это не грубая ткань полотенца, пахнущего Джейком, скользит по её разгорячённому телу, а мозолистые руки самого Джейка ласкают её влажную кожу...
«Кхм, должно быть, потрясение от того, что дерево едва не убило меня, превратило последние оставшиеся в живых клетки моего мозга в кашу», — обречённо предположила она, открыв глаза и поспешно отложив полотенце в сторону. Он был всего лишь мужчиной. Причём агрессивным и любопытным.
Он выделил ей чёрные тёплые спортивные штаны и красную толстовку, что было очень хорошо, поскольку в её рюкзаке не было никакой сменной одежды. Марни посмотрела на своё отражение в засиженном мухами зеркале — толстовка доходила ей до колен, а штаны свисали мешком вокруг лодыжек. Модная катастрофа.
Волосы обрамляли лицо затейливыми кудряшками. Бледность лица рапортовала — я-в-ужасе-дом-моей-бабушки-чуть-не-убил-меня. Но, по крайней мере, она согрелась. Марни огляделась. Что в этой комнате было не так?
Ванная была маленькой, в ней не было ничего лишнего, только функциональные вещи. Унитаз, раковина-тюльпан и душевая кабина. Никаких шкафов, полок или выдвижных ящичков. Она вновь оглядела одежду на себе.
Хотя одежда и его полотенце уже были здесь, когда она вошла в ванную, Джейк Долан не брал их сюда с собой. Он заходил в ванную с пустыми руками. Откуда же они взялись?
* * * * *
Она была похожа на ангела. Или переодетого демона.
Джейк отвёл взгляд от подёрнутых румянцем щёк и больших голубых глаз девушки и сосредоточился на закрытой бутылке виски столетней выдержки, стоящей на барной стойке. Не лучший вариант. И то, и другое кружило ему голову и проверяло на прочность силу воли.
— Спасибо за одежду.
— Не за что.
Было неплохо, что их разделяла стойка, хотя он всё равно улавливал её запах. Он был готов поклясться богом, что мыло на его теле пахло не так.
— Чили или суп? Я приготовил и то, и другое.
— Что угодно. Выбирай, что ты хочешь, а я съем то, что останется, — на её лице блестели капельки испаряющейся воды.
— Я уже поел.
«Чёрт, я говорю как…» — Джейк не мог подобрать подходящего определения... Или ей придётся уйти, или он откроет виски. Но сейчас ни то, ни другое не представлялось возможным. Он крепко стиснул зубы.
— Хорошо, я съем всё. Умираю от голода, — она скользнула на стул с противоположной стороны стойки и закатала рукава толстовки. Ей шёл красный цвет. Даже больше — в красном она выглядела просто потрясающе. Джейк поймал себя на том, что рассеянно поглаживает бутылку, и убрал руку.
Он вылил подогретый суп из сковороды в щербатую кофейную чашку, чили — в мерную кружку, положил в каждую по ложке и поставил их перед ней.
— Ты ужинала?
Она подняла глаза, поднося ложку ко рту:
— Конечно. Но это было много часов назад. Кроме того, это завтрак. Мммм. Пахнет волшебно. Спасибо.
Джейк наблюдал, как она медленно открыла рот, изящно погрузила в него ложку и в экстазе закрыла глаза. А это был всего лишь суп. Суп! Ложка выскользнула изо рта, оставив на губах лёгкий жирный блеск, и вновь нырнула в чашку. Боже, он превратится в камень, если она не поспешит закончить трапезу.
— Расскажи мне ещё раз, чем ты тут занимаешься в это время года?
Она нахмурилась:
— Я же тебе говорила. Моя бабушка умерла месяц назад, и я хотела в последний раз наведаться в её домик, прежде чем мои братья разнесут его к чертям. Вдобавок, мне было нужно тихое место, чтобы поразмыслить. Думала, что смогу убить двух зайцев одним выстрелом, — она съела ложку супа, и её глаза снова затуманились.
— Поразмыслить о чём?
— О своей жизни.
— Почему?
— Почему что? Подумать о жизни? Потому что в ней определённо нужно что-то изменить. Вместо того чтобы бросаться в омут очертя голову, как обычно, на этот раз я хотела подойти к этому взвешенно. А ты что здесь делаешь?
— Какой у тебя номер социального страхования?
Он был чертовски серьёзно настроен.
Она рассмеялась:
— На вечеринках ты, наверное, главный зануда.
— Я не хожу на вечеринки. Номер?
Всё ещё улыбаясь, она покачала головой и съела ещё ложку супа.
— Я не слишком рад вашему вторжению, мисс Райт. Скажите мне номер вашей страховки или выметайтесь и заботьтесь о себе сами.
— Эй, спустись с небес на землю! Я не собираюсь сообщать первому встречному номер своей страховки, даже если он позволяет мне попользоваться своим душем и угощает обедом. Я уже сказала, кто я. Я оставлю тебе пару долларов за еду, которой ты поделился со мной и Герцогиней, и отправлюсь своей дорогой. И ты сможешь наслаждаться своим одиночеством до конца выходных.
Она говорила очень уверенно, но Джейк заметил, что её горло нервно подёргивается. Чёрт.
— Ты можешь остаться здесь, пока погода не наладится, — он мрачно глянул на неё. — Я постелил новое бельё на кровать, пока ты принимала душ.
Он слышал её тяжёлое дыхание. Она сглотнула. Джейк наблюдал за движением её горла, сжимая пальцами горлышко бутылки.
— О... спасибо, — она оглядела его более настороженно, чем прежде. — Но мне будет вполне удобно прикорнуть на пару часов на диване. Для тебя он слишком короткий.
Уж что-что, а спать он точно не собирался. Он и с открытыми-то глазами еле сдерживался.
— Располагайся поудобнее. Я принесу одеяла.
Он не собирался спорить из-за чёртовой кровати. Это была узкая, старая кровать, на которой никто не спал с тех самых пор, как он купил её в лавке старьёвщика пять лет тому назад. Он подумал о широкой, мягкой двуспальной постели, находившейся шестью метрами ниже подошв его ботинок, и еле сдержал рвущееся с языка проклятие, представив её в ней. Обнажённую. Сгорающую от желания.
Собака ткнулась носом в его руку и уставилась на Джейка щенячьим взглядом. Проклятье.
— Опять проголодалась? — угрюмо поинтересовался он. Прошлым вечером собака проглотила двухкилограммовый стейк и жареную картошку, а затем закусила почти целым пакетом замороженного овсяного печенья с изюмом, прежде чем Джейк сумел её выпроводить.
Марни отодвинула пустую чашку и принялась за чили.
— Не давай ей чили, — предупредила она.
— Он ей не нравится? — спросил Джейк, открывая дверь кладовой и смотря на гостью через плечо. Он точно знал, что бестия съест всё, что дадут.
Герцогиня заскулила, переводя взгляд, полный надежды, с Джейка на Марни и обратно.
— Я знаю, что нравится, — с упрёком посмотрела на питомицу Марни. Затем перевела взгляд на Джейка. — Она обожает чили. Но я не стану спать с ней в одной комнате, если она его съест.
— Значит, куриный суп, — Джейк вытащил две банки, критично посмотрел на собаку и взял с полки ещё две.
— Я могу приготовить суп для неё, — Марни обошла стойку. Джейк отступил на шаг. Она протянула руки к банкам. Он отошёл ещё на два шага. — Я найду для тебя пару о…