Первое, что ощутила - жуткий запах сигаретного дыма. Такое чувство, что здесь несколько дней непрерывно курили человек двадцать.
Нацепила на нос ворот толстовки и вошла в пустой дверной проём.
Единственная лампочка освещала небольшое пространство, отгороженное наскоро сбитыми из фанеры и досок тонкими стенками. Имелось окно, но его обстоятельно занавесили тёмным покрывалом. В углу напротив окна валялся всякий хлам, в том числе несколько мечей, кольчуг и ещё какие-то непонятные для меня вещи. Рядом стоял грубо сколоченный стол, заваленный бумагами, из-под которых выглядывал край ноутбука. Такой же грубый стул стоял полубоком, вмещая на себе настольную лампу без лампочки. Всю правую стену занимала напольная вешалка, как в супермаркетах, радуя не особо большим разнообразием тёмных вещей. Под ней несколько пар ботинок и... и всё. Или почти всё.
Под окном располагался королевского размера матрац, на котором полусидя развалился сам хозяин сего безобразия. Макс возвышался над Тимофеем, как скала возмездия, и пытался что-то вбить в дурную голову друга, но тому было всё равно. В ушах - наушники от плеера, в зубах - сигарета... и полупустая бутылка из-под пива у изголовья.
- И он здесь реально живёт? - отмахиваясь от сигаретного дыма, непонятно у кого спросила я. Однако этот простой вопрос произвёл куда больше эффекта, чем вся грозная тирада Максима. Морозов встрепенулся, вырвал наушники из ушей, сунул недокуренную сигарету в пустую консервную банку, изображавшую пепельницу, и намертво вцепился в меня взглядом.
- Что она здесь делает? - слова выходили из него рывками, и можно было с уверенностью сказать: Морозов в ярости. Или в одном шаге от неё.
Значит, он не хотел, чтобы я знала вот про это? Такого адреса мне бы точно не дали в деканате.
Несколько долгих-долгих секунд (а может и минут), я играла с Чудовищем в гляделки, стараясь не потонуть и не задохнуться в глубине его почерневших глаз, потом всё-таки смогла отвести взгляд. Но одно для себя уяснила точно: сейчас никаких пререканий. Скажу, что хотела и уйду.
- Я пришла извиниться, - рассматривая мыски своих сапог, тихо сообщила я.
- Не понял? - привстал Тимофей. Максима он словно не замечал, а Смольный не будь дураком, отошёл в сторону, снял со стула лампу, переставив на пол, сел и притих. Похоже, ему тоже было интересно. Только зрителей сейчас не хватало.
- Я пришла извиниться, - повторила чуть громче и мельком взглянула на Морозова. На его лице читалось самодовольство.
- Не слышу, что ты там бормочешь, - Тимофей оттопырил ладонью ухо и подался вперёд. Захотелось посоветовать ему приобрести слуховой аппарат, раз такие проблемы со слухом. Смолчала.
- Я пришла извиниться! - громогласно объявила я и с вызовом уставилась на парня. Морозов, сродни чокнутому профессору, рассмеялся, запуская пятерню во вздыбленные волосы, и от души почесался. Вши у него там, что ли? Или скорее блохи, а может, ещё какая хрень. Поживи в этих условиях, и не такое заведется.
- Макс, она серьёзно? - впервые за всё время обратил он внимание на друга.
- Вид был решительный. Она меня чуть не загрызла - заставляла везти к тебе, - сдал Смольный.
Гад! Хоть бы врать научился!
Снова промолчала.
- Ну, раз так... - Тимофей почесал бровь и дружелюбно улыбнулся. - Извиняйся.
Словно рыба, несколько раз безмолвно открыла-закрыла рот. Слов не было, а те, что имелись для извинений не подходили.
- Я жду... Оксана, - продолжил издеваться Морозов. А в глазах такое удовлетворение...
- Я уже извинилась, - твёрдо произнесла я и развернулась, намереваясь как можно скорее покинуть... Сколько ни старалась, не смогла подобрать подходящего слова для этого местечка. Притон психопата? Хоть бы окно открыл, здесь задохнуться можно!
- Стой!
Всего лишь короткое слово, но сказанное так, что холодеет кровь в жилах. Я застыла, сглотнула и закусила нижнюю губу.
- Повернись.
Ещё один приказ - тот, кто его отдал за моей спиной. Разум твердил: "Беги!" - но тело не реагировало. Я не могла обернуться. Да я дышать боялась. Опять этот неконтролируемый страх...
Тогда Морозов развернул меня сам.
- Ты снова меня боишься... - прошептали его губы и расплылись в довольной улыбке. А в глазах - азарт хищника, загоняющего добычу.
Но я не добыча!
Тело среагировало моментально и рвануло прочь.
Слишком медленно. Морозов перехватил меня, так же, как тот гопник в "Сдвиге", прижал спиной к своей груди, и снова его ладонь оказалась на моей шее...
И обманчиво-ласковый шёпот в самое ухо.
- За что ты собиралась извиняться?
- Я обидела тебя, напомнив о родителях... - прошептала в ответ. Наверное, стоило бояться, только страшно больше не было. Даже наоборот...
Возникло непреодолимое желание сильнее прижаться к его телу, откинуть на него голову.
Пересилила, теперь уже до боли закусила губу, и наваждение отступило. Начало трясти, как в лихорадке, а Тимофей вновь принялся растирать мои плечи.
- Я принимаю твои извинения, - шепнул он, перестав быть опорой для моего заледеневшего тела. И я сорвалась с места.
Не помню, как добралась до улицы. Кажется, пробежала все шестнадцать этажей, напрочь позабыв о лифте, но оставаться там, наедине с ним...
"Он был не один, дура!" - напомнила себе и схватилась за голову. Что сейчас было? Не хочу, чтобы подобное повторялось!
Хочу!..
Хочу... домой!
Я бешено заозиралась по сторонам и побежала на шум дороги, виднеющейся сквозь деревья. Поймала машину, назвала адрес и свернулась калачиком на заднем сидении.
- Ты не переборщил? - пребывая в лёгком шоке от увиденного, спросил Макс.
Тимофей громко выдохнул, провёл рукой по лицу и на негнущихся ногах добрался до матраца. Сел и уставил в одну точку. Ту, где в темноте исчезла Ксюша.
- Тим? - так и не дождавшись ответа, позвал Максим.
- Нормально, - сглотнув, отозвался Морозов. Рука потянулась к сигарете, выглядывающей из пачки, но он остановил себя. И без того дышать нечем.
- Макс, открой окно.
- Слушаюсь, Ваше королевское Величество, - поднявшись со стула, Макс сердито отвесил глумливый поклон и прямо по матрацу, не снимая ботинок, дошёл до окна. Рывком стянул покрывало и резко распахнул раму. В комнату, если хоть один нормальный человек сможет назвать это комнатой, ворвался свежий и сырой осенний ветер, выгоняя наружу сигаретный дым.
Максим, не стесняясь, уселся рядом с другом и протянул старую разбитую мобилку.
- Твой.
- А я думал, потерял, - забирая телефон, безрадостно хмыкнул Тимофей и нажал несколько кнопок.
- Ты его у Оксаны забыл. Сел.
- Она не любит имя Оксана, - машинально поправил Морозов.
- Оу... даже так...
И несколько минут молчания, когда каждый обдумывал своё.
Тимофей по-прежнему пребывал в неподвижности. Максим старался держать себя в руках, чтобы снова не начать орать на друга. Пора было объясниться.
- Сам расскажешь? - вытащив из пачки сигарету, наконец, начал серьезный разговор Смольный. Переломил её пополам и отправил в пепельницу. Такая зависимость Максимуне нравилась. В общем-то, как и любая другая. Но лучше так, чем порошок или таблетки.
- Нечего рассказывать. На работе был, потом здесь, - наблюдая за действиями друга, покаялся Тимофей. Макс недоверчиво вздёрнул бровь, отправляя в банку-пепельницу очередную "казнённую" сигарету. Потом вздохнул и чуть нервно рассмеялся.
- Да, точно. Сейчас ты скажешь, что приезжал, но меня здесь не было.
- Тим.
- Отвали. Я чист. Это всё Ксюха...
Максим скривился. Сам ощутил на себе разрушительное действие... Ксении, раз девушке так больше нравится. А когда сегодня в аудитории был к ней настолько близко...
- Она меня бесит, - непреклонно заявил Тимофей и крепко зажмурил глаза. Открыл и со злостью ударил кулаком по матрацу. - Стоит ей появиться рядом, хочется злитьстерву. И пугать. Я кайфую от эмоций, которые появляются в её глазах в такие моменты. Ум-м-м... - обхватив голову руками, простонал он. - Кажется, я подсел на другой наркотик.
- Кажется, ты просто влюбился, - констатировал Максим и облёгчённо выдохнул. Как гора с плеч. Наркотик по имени Ксюша в пределах разрешенного. Главное, теперь самому на него не подсесть. Малышка удивительна. Не похожа на других. Ну, разве только на Тима. Но это легко поправить.
А надо ли? Отбирать понравившиеся игрушки у лучших друзей... точнее единственного друга, ради того, чтобы переспать с девушкой, не в его правилах. Красоток вокруг полно... Та же Женька, положившая глаз на Тима. Но такая, как Ксения, одна.
Макс сломал последнюю сигарету и с горечью посмотрел на Тимофея. Он сидел с ошарашенным видом и что-то беззвучно шептал. Похоже, пытался просчитать, какподобное могло случиться и случилось ли вообще.
Глава 8. Прости, если сможешь.
Работу я сдала в пятницу, после окончания второй пары психологии. Зная повадки Ознобина зачитывать подобные характеристики вслух (уже успела наслушаться в понедельник), быть опозоренной перед половиной института второй раз не хотелось.
- И могу я узнать, что это? - поинтересовался психолог, когда ему на стол легли два листика. Один из них был титульным.
А чего он хотел? Третьего тома "Войны и мира"? Пообщался бы с Морозовым сам, посмотрела бы, сколько он напишет.
В целом, подводя итоги нашей совместной двенадцатидневной работы, я поняла одну удивительно неприятную вещь. Всю информацию о моём напарнике можно было изложить парой слов: Морозов - козёл! Говорят, краткость - сестра таланта. В моём случае просто не было выбора. Всю неделю Монстр ни разу не попадался на глаза: в институте отсутствовал, ко мне домой не заглядывал. А я больше не собиралась навещать его - одного визита на чудо-чердачок хватило. Ждать, пока Его Величество очнётся и вспомнит о нашей работе, я не собиралась, поэтому отправилась сдаваться в одиночестве. Смольного, кстати, после чердака я тоже не видела. Совпадение?
- Это психопортрет Тимофея Морозова! - гордо заявила я Ознобину и развернулась, намереваясь уйти.
- Постойте, Родионова. Разве Вы не должны были работать на пару с Морозовым?
- Должна, - кивнула я, мысленно удивляясь, какая хорошая у Ознобина память. Ладно, мою фамилию он мог прочитать на титульнике, но помнить того, с кем должна была работать... Нет слов. Я имею в виду, приличных.
- К сожалению, господин Морозов куда-то исчез, а ждать, когда же он соизволит дописать и сдать свою часть работы... У меня на это нет времени.
- Исчез, говоришь?.. - психолог задумчиво потёр подбородок, пару секунд всматривался в меня. Потом перевёл внимание на мою работу и указал на стул перед его столом.
- Садись. Раз такое дело, проверю сразу - выскажу своё мнение.
Я внутренне возликовала, плюхнулась на стул и поняла, что мне страшно. Нет, страх был не похож на тот, который возникал рядом с Морозовым. Это была самая обычная боязнь получить "двойку" и весьма нелестное мнение относительно моих писательских талантах.
Осторожно, исподлобья посмотрела на лицо Ознобина и вжала голову в плечи. Психолог сидел с таким неописуемым выражением... Это не просто "двойка". Это - "кол с минусом"!
- Что ж... - спустя всего-то десять минут (настрочено-то всё за пятнадцать), Ознобин оторвался от изучения моего шедевра. По-моему, он раз десять перечитывал. Я ж вроде ничего такого там не писала. Просто изложила на бумаге своё мнение, сложив воедино все случаи общения с исследуемым объектом.
- Так плохо? - пискнула я.
- Плохо... - эхом повторил психолог, и у меня перед глазами моментально вспыхнула картинка, как я сдаю Ознобину экзамен...
- Это великолепно! - в порыве эмоций Виктор Михайлович подскочил на ноги, оббежал стол, вцепился в мои плечи и затряс, как ненормальный. Меня сразу же замутило, а мир поплыл перед глазами. Но переполненное радостью:
- Родионова! Однозначно пять! Дай я тебя расцелую! - быстро привело в чувство.
Зажмурилась и забрыкалась необъезженной лошадью. Оказалось - зря. Ознобин просто пошутил.
- Дабы не сидела с кислым видом, - скрывая насмешку, пояснил преподаватель и вернулся на место.
- Зачётка с собой? - невинно поинтересовался психолог, беря ручку.
- Эмм... - выдала я в ответ. Не успела отойти от шутки с поцелуями, а тут новое микропотрясение.
- Это "да" или "нет"? - вопросительно изогнув бровь, уточнил преподаватель.
- Да! То есть, нет! - выпалила я. Как дура, ей Богу. М-да... А почему, собственно, только "как"? Ксения Станиславовна, теряешь хватку. Ты ещё покрасней...
- Ладно, зайдёшь как-нибудь за автографом.
- Можно идти? - осторожно уточнила я. Желания смотреть, как мою работу разбирают по кусочкам, не было, а препод снова погрузился в это увлекательное занятие.
Ознобин недовольно оторвался от текста, посмотрел на меня, словно на душевнобольную психопатку с ножом в руке, вздохнул и изобразил жест "свободна".
Я кузнечиком вскочила со стула и тут же села обратно. Стало до одури интересно: за что же мне обломилась пятёрка?
- Виктор Михайлович.
- Появились вопросы? - наш психолог привычно проницателен и зрит в корень. О нём по институту уже ходят слухи. Да что там! Его сам ректор обходит стороной. Говорят, они что-то там не поделили или на что-то поспорили. В итоге, ректор проиграл и теперь...
- Ну? Родионова, я весь во внимании, - недовольный голос преподавателя вернул меня в реальность. Да-да, ведь сейчас трачу его законное время отдыха. Сегодня пятница, вечер и вместо того, чтобы...
- Ксюша!
- Я! - непроизвольно вырвалось у меня.
- Так-то лучше, - улыбнулся мужчина. - А то летаешь где-то в облаках. Так что ты хотела узнать?
- За что мне "пять"?
- За искренность и терпение. А ещё за самую точную характеристику Тимофея. Ни один психолог, ну кроме меня, ещё не давал настолько точного описания.
Мои брови непроизвольно полезли на лоб, а рот открылся в немом вопросе. Что значит "кроме меня"? Они что, знакомы?
- Не смотри на меня таким кровожадным взглядом, - опасливо попросил Ознобин.
- Вы знаете Морозова?
- Я всех студентов знаю. Изучал их личные дела, - навесив улыбку, выкрутился препод. Это ему кажется, что выкрутился.
- Виктор Михайлович, - прищурив глаза, упёрла руки в преподавательский стол и начала медленно подниматься. Наверное, со стороны это выглядело смешно. Я, хрупкая мелкая студентка, пытаюсь наехать на здоровенного мужика, который и бровью не повёл. Прям как Морозов, когда начинаю ему угрожать. Морозов? Да быть этого не может!
- Этот урод сдал Вам работу? - вопрос я прорычала.
Ознобин удовлетворительно кивнул, и я упала обратно на стул. Скрестила руки на груди и начала пыхтеть, как простуженный паровоз.
- Вы, Ксения, слишком эмоциональны для той сухонькой характеристики, которую написал Тимофей.
- Потому что он козёл... - под нос буркнула я. Ознобин услышал. Хмыкнул, снисходительно посмотрел и рассмеялся. С этим бархатным смехом ему только девушек соблазнять. Ненавижу таких самоуверенных мужиков.
- Можно вопрос? - хмуро поинтересовалась я. Психолог прекратил раздражать меня неожиданным весельем и принял серьезный вид:
- Если только один. Время позднее уже, - и демонстративно вскинул руку, на которой болтались дорогущие часы. Это что, ко мне клеится преподаватель? Чур-чур-чур! Не может быть! Хотя насчёт времени он прав: за окном давно стемнело и повылезали всякие маньяки, типа того же Морозова.