— Нет! Уйди! — это был не крик… вопль. Такой, словно меня ударили ножом. Хотя так оно и было. Его взгляд! Напуганный, изумленный, растерянный. Алекс замер, рассматривая меня. Впервые за столько месяцев, — зачем?..
Он не ответил и, опустив голову, стал снимать с себя джинсы. А я давилась слезами, стараясь скрыть руками свое уродство. Это неправильно. Я не готова! Только Алекс этого не понимал. Я шептала просьбы уйти, оставить меня, не смотреть, но он словно не слышал. Неужели, мой чуткий, нежный друг действительно умер, а на его место пришло бесчувственное чудовище?!
Я отвернулась к стене, чтобы он не видел, как я, закрыв лицо ладонями, давлюсь слезами. Мир рухнул. Моя стена пала. Мой панцирь, как лягушачья шкура из сказки, горел синим пламенем. Шелест целлофановой занавески, и он рядом. Но я этого не хотела. Не хотела ни Алекса, ни нашей близости. Если он возьмет меня, как обычно, грубо, но без своей оболочки я не смогу… умру окончательно.
— Прошу тебя… — из последних сил я выдавила мольбу, но он не ушел.
— Ты красивая. Самая красивая.
Слишком мягкий, нежный шепот заставил меня дрогнуть. Я затаила дыхание, и слезы вдруг замерли, не решаясь покатиться по щекам. Это был голос моего прежнего Александра, вот только словам я не верила. Он легко поцеловал мое плечо, и я снова встрепенулась, а по телу яркими звездами ясным небом рассыпались мурашки.
— Алекс…
— Не говори ничего, милая. Только слушай, — я кивнула, и он за талию притянул меня к себе, прижимая спиной к своей груди, — ты самая красивая в мире женщина, и никакие шрамы этого не изменят. Я люблю тебя. Всю. Полностью и без остатка. Ты — все, что у меня есть, — он легко поцеловал меня в макушку, а я снова заплакала, — Юрий Алексеевич подтвердил слова Горячева. Он действительно из ФСБ и может нам помочь. Мы можем ему довериться, но если согласимся сотрудничать, тебе придется давать показания в суде при Абрамове. К тому же есть риск, если он узнает раньше времени, что мы будем выступать против него, и тогда постарается нас убрать. Но я буду рядом. Всегда. Я ни на секунду не оставлю тебя, но решать только тебе. Если не готова, если не хочешь, то мы уедем. Сегодня же.
— Но мы не можем уехать…
— Можем сбежать. Вместе.
— Тогда оба станем беглыми преступниками.
— Чтобы ты ни решила, я тебя не оставлю. Всегда буду рядом и не дам в обиду, — Алекс закрыл воду и потянулся за большим полотенцем, в которое укутал меня, не вытирая.
— Я думаю, нам надо…
— Не спеши, — перебил он и, подхватывая на руки, понес в спальню, — подумай, как следует. У нас есть несколько часов. Ты уже один раз бежала в другую жизнь. Если решись снова так поступить, я убегу с тобой.
— А чего хочешь ты?..
— Чтобы ты была счастлива, а я рядом, — он сел на кровать и усадил меня себе на колени. Аккуратно убрав с моего лица прилипшие прядки мокрых волос, он легко коснулся моих губ нежным, воздушным поцелуем.
Как-то вдруг изнуряющее душное лето стало приятным. Я увидела то, что не замечала ранее вечерами: как красно-рыжее закатное солнце красиво золотит спальню, как весело летают ласточки прямо за окном, как на самом деле уютно в нашем доме! Алекс стянул с меня полотенце и не позволил прикрыться. Если бы было темно, но еще не было даже сумерек… Неуютно, и он это чувствовал.
— Я безумно тебя хочу. Но сегодня никаких игр… Хочу наслаждаться тобой медленно, нежно… Я хочу тебя любить, — прошептал мой прежний Алекс.
Мы оба сняли маски, показывая себя прошлых, живых, несломленных. Его взгляд вновь был мягким, прикосновения легкими, а движения плавными. Когда его губы сомкнулись вокруг моего соска, я окончательно отдалась чувствам. Медленно, чуть касаясь, он провел рукой по моему животу, и, полностью расслабившись, чуть разводя ноги, я пригласила его. Но Алекс, не спешил… Он спустился вниз поцелуями. Мой любовник дарил ощущения, лишающие рассудка, очерчивая кончиком языка, действуя решительнее, чуть покусывая и вновь возвращаясь к нежности… Мой громкий стон смешался с его, когда он наконец вошел…
— Люблю тебя…
И не важно, кто это сказал, произнесли ли это вслух, или же услышали сердцами… Мы, наконец, позволили себе снова друг друга любить.
***
Лежа у него на груди, рисуя какие-то замысловатые вензеля на его коже, вдыхая запах моего прежнего Алекса, я решилась дать ответ.
— Я согласна на сотрудничество.
— Уверена? — чуть отстранившись, взглянув мне в глаза спросил он.
— Да, — безапелляционно заявила я, и мой мужчина улыбнулся.
— Есть еще один важный вопрос…
— Какой?
— Выйдешь за меня?
========== 31 Глава ==========
Практически каждая девушка мечтает о романтичном предложении руки и сердца, я не была исключением. Когда наши отношения с Александром только начинались, мы гуляли по парку, ужинали в ресторанах, ездили на выходные за город, я не сомневалась, что придет время, и он выберет особый момент, встанет на одно колено и протянет кольцо. Этого не произошло. Но оказалось, что вся эта мишура совершенно не нужна. Наши отношения изменились, в них стало меньше романтики, но куда больше искренности, пусть порой чересчур циничной.
— Да, — улыбнулась я, понимая, что на самом деле именно этот момент самый подходящий и не потому, что за окном теплым золотом разливалось рассветное солнце, создавая совершенно сказочный миг утра, а потому что сейчас мы были настоящими. Изменившимися в силу всего, что с нами случилось, но, наконец, настоящими.
— Я сделаю тебя самой счастливой. Обещаю, — прошептал Алекс, глядя на меня с таким обожанием, что почему-то захотелось плакать.
— Знаю, рядом с тобой я уже счастлива. Ты — мой мужчина, моя судьба, моя любовь…
В эту ночь мы так и не уснули, доказывая друг другу свою любовь, празднуя нашу помолвку. Но все когда-нибудь заканчивается, и вот стрелки часов приближались к заветным шести часам. Горячев приехал к нашему дому еще в пять. Его заметил Алекс, случайно выглянув в окно. Мужчина стоял, облокотившись на капот своей машины и выкуривал одну сигарету за другой.
— Не нарушает слово. Ждет условленный час, — недовольно пробормотал Серебрянский, глядя из-за занавески.
— Может, позовем его и скажем, что согласны? — предложила я, протягивая своему мужчине кружку свежесваренного кофе.
— Ты понимаешь, что после согласия на сотрудничество, наша жизнь изменится?
— За последний год я привыкла, что моя жизнь меняется, так что выработался иммунитет, — усмехнулась я.
— Тогда иди переодевайся, не хочу, чтобы чужой мужчина видел мою теперь официальную невесту в халате.
Пока я переодевалась и приводила себя в порядок, Серебрянский спустился к Горячеву. Я не видела, о чем они говорили, но беседовали не меньше десяти минут и успели выкурить по паре сигарет.
— Доброе утро, Яна, — учтиво поздоровался Илья, проходя к нам на кухню, где я накрывала стол к завтраку. Как вести себя правильно, я не знала, поэтому подумала, что лучше всего поговорить за чаем с бутербродами. От еды наш новый союзник не отказался.
— Илья, вам уже сказал Александр, что мы согласны сотрудничать?
— Я рад, что вы приняли такое решение. Только так можно будет вам помочь, — уплетая бутерброд с докторской, ответил Горячев.
— Что от нас требуется? — спросил Алекс, за руку притягивая меня к себе.
— Сегодня мы едем в управление, оформляем вас как свидетелей, оттуда летим в Самару. Вам, Яна, необходимо прийти на тот завод, где вас держали и подтвердить, что это то самое место.
— Я не могу сегодня лететь, моя работа… — начал Алекс, но Горячев жестом его перебил.
— Вы же уже проинформированы, что с вас снимут обвинения, Александр. Трудовая повинность отменена.
— Уже? — удивилась я.
— Не хотелось терять времени, а в вашем согласии я не сомневался. Есть еще кое-что, — Горячев протянул мне пустую кружку, и я подорвалась налить еще чаю, — вам необходимо восстановить старые документы.
— Но я не могу…
— Яна, вы присвоили себе чужое имя!
— Вам известны обстоятельства при которых моя невеста на это пошла! — процедил Алекс. Он начинал раздражаться, и надо было скорее что-то делать.
— Я бы не хотела менять свое имя… За четыре года я стала другим человеком, — деликатно сказала я и, поставив перед Горячевым кружку с чаем, снова села за стол, накрыв ладонью руку Алекса, тем самым стараясь его успокоить.
— Понимаю. Но по закону вы можете сменить имя, если пожелаете, а вот фамилию…
— Она может взять мою, — улыбнулся Серебрянский, — несколько часов назад я сделал Яне предложение, и она согласилась.
— Мы оформим вас, как свидетельницу. Имя сохраним Яна, фамилию дадим временно другую, а после свадьбы получите уже законные документы.
Такая покладистость Ильи могла говорить только о том, как сильно им нужны мои показания. Что ж, пусть будет так. В конце концов, мы заслужили, чтобы и к нашим желаниям прислушивались.
В управлении мы довольно быстро разделались со всеми бюрократическими моментами и на вертолете отправились в Самару. С позволения Горячева я позвонила Кристине и рассказала, что теперь сотрудничаем с правоохранительными органами, и подруга пообещала взять на себя заботу о галерее.
— Илья, скажите, мы можем не привлекать к делу дядю и кузена Кристины? Им я обязана жизнью и не хотела бы…
— Ваших показаний, Яна, и ваших, Александр, будет достаточно. Учитывая всю деликатность этого дела, дополнительные свидетели нам ни к чему.
— Спасибо.
Я выглянула в иллюминатор на проплывающие под нами леса. С высоты они были похожи на мох и казались такими мягкими, что хотелось выпрыгнуть и окунуться в эту зелень. Алекс словно прочитал мои мысли и встревоженно посмотрел на мена.
— Я никогда не была на такой высоте, — честно призналась я. Мы с Алексом обсуждали многое, но как-то не доводилось говорить, что я никогда не летала.
— Серьезно? — удивился он, — а самолет?
Я покачала головой и снова посмотрела вниз. Глупая улыбка не сходила с лица до самого приземления. Высота вскружила голову так, что забылись все проблемы, и я не думала, зачем именно мы летим, но стоило выйти из вертолета, как родной самарский воздух жестоко напомнил о моем прошлом.
Я никогда не бывала в этой части города, но уже одно то, что это моя родина, заставляло сердце гулко биться в груди. Воспоминания нахлынули разом: мама, папа, сестра, наша квартира, моя школа, а потом нечеловеческий страх.
— Сейчас отвезем вас на съемную квартиру. Там расположитесь, отдохнете, перекусите и на место, — перекрикивая шум останавливающихся вертолетных лопастей, сообщил Илья.
— Сколько здесь пробудем? — спросил Алекс.
— Пару-тройку дней. Не больше.
Нам выделили трехкомнатную квартиру в центре города, вместе с нами остались Илья и пара крупных мужчин. Как выяснилось, охрана.
— Вы не волнуйтесь, мы защитим, — сказал Горячев, заходя в нашу спальню, — но вы должны и сами о себе позаботиться. Никуда не ходите без охраны, желательно будьте здесь. Яна, вам не желательно встречаться со старыми знакомыми.
— Да они меня и не помнят, — вздохнула я, понимая, что даже самые близкие школьные и институтские подружки давным-давно забыли о моем существовании.
— Все равно, — Горячев выглянул из комнаты, а потом запер изнутри дверь, — не хотел говорить это, пока были не одни. Абрамов подозревает, что мы под него роем.
— Откуда? — испугалась я.
— У него много информаторов. Возможно, был кто-то среди ваших приближенных. Никому не рассказывали о нашей встрече?
— Нет. Кристине, но она не могла.
— Одного информатора мы вывели на чистую воду, — напомнил Серебрянский, — мой помощник передавал информацию, но я его выгнал.
— Значит, кто-то из наших. Я пока не знаю, известно ему о том, что вы нам помогаете, но думаю, это дело времени. Будьте осторожны с тем, кому и что вы говорите.
— Хорошо, — Алекс подошел ко мне и обнял за талию, — но вы должны гарантировать полную безопасность Яны.
— Держитесь вместе и рядом со мной.
— Спасибо.
Вызвавший недоверие Илья Горячев постепенно располагал нас к себе. Конечно, мы не могли быть полностью в нем уверены, но кроме него положиться было не на кого. Ближе к вечеру мужчина попросил нас собраться и спуститься во двор, где уже ждала машина. На завод поехали, когда на город спустились сумерки.
— Не стоит привлекать лишнее внимание, — пояснил Горячев, — местность давно заброшена, но лучше не светиться.
— Там не будет неожиданных гостей? Молодежь или бомжи? — нахмурился Алекс.
— Нет, пару лет назад там произошел пожар. Около десяти людей погибло, с тех пор это место обходят стороной.
— Пожар? Это связано как-то с Абрамовым, ведь так? — догадалась я.
— Он зачищал территорию, именно поэтому все погибшие были связаны с ним, хотя на первый взгляд не скажешь. Все молодые студенты. Со стороны было похоже на обычную вечеринку, если бы не тот факт, что все десять подрабатывали тем, что приводили девушек на кастинги. Схема была одна — шлялись по тусовкам, выбирали жертв, входили в доверие и рассказывали про кастинг в кино или модельное агентство. Промышляли не только в Самаре, но и в ближайших городах.
— Чем они не угодили Абрамову? — спросил Серебрянский.
— Ничем. Виктор давно уже промышлял в столице, а тут было что-то вроде филиала, но он решил его закрыть и избавиться от всех, кто был связан с его деятельностью.
***
Самарский цементный завод, процветавший при советской власти, в девяностые годы оказался заброшенным. Если в перестройку что-то еще слабо, но функционировало, то при Ельцине этот гигант окончательно умер. Мне он всегда казался зловещим, а после того, что там случилось, стал отождествлением врат в ад. Густой воздух словно пропитался горечью. Огромные почерневшие от копоти стены зловеще возвышались на фоне темнеющего неба. Даже земля под ногами была другая: мрачная, пропитанная кровью невинных жертв, видевшая смерть. Чем ближе мы подходили к этому месту, тем сильнее был страх, тот самый, что и пять лет назад. В какой-то момент я остановилась, словно передо мной выросла невидимая стена, пройти сквозь которую не могла.
— Идемте, Яна, — голос Ильи нарушил давящую тишину. Горячев не понимающе посмотрел на меня, неужели не догадывался, почему я остановилась?
— Ян, ты как? Можешь зайти внутрь? — только обеспокоенный голос Алекса, вернула мне толику смелости, которую забрало вмиг воскресшее прошлое.
— Пожалуйста, будь рядом. Не отходи, — я мертвой хваткой вцепилась в его руку, словно только так могла выжить.
— Ни на секунду не оставлю…
Мы медленно, держась за руки, вошли в мое мрачное, пронизанное ужасом и болью прошлое. Сколько раз в ночных кошмарах я сюда возвращалась, но сейчас все было еще страшнее. Я узнавала каждый коридор, каждую железную балку и, конечно, ту самую комнату.