— Дай лучше мне, а то от голода у меня уже круги перед глазами, — усмехнулся он, отбирая у меня вымученный кусок теста.
— Сластена, — засмеялась я, но взглянув на Алекса, тут же замолчала. Он сидел, уставившись в одну точку невидящими глазами. Зрачки так неестественно расширены, что напоминали две черные монеты, — милый, что с тобой?..
— Не знаю, — как-то неуверенно проговорил Серебрянский, — у меня перед глазами рябит. Думал из-за голода или усталости…
Он замолчал и прикрыл глаза, а я, вскочив со стула, бросилась к телефону.
— Яна, что ты делаешь? — испуганно спросила Вера Ивановна, подлетела ко мне и практически выхватила у меня телефон.
— Алексу плохо, не видите? Я звоню в скорую!
— Наверное, просто давление, — нервно усмехнулась она, но тут раздался грохот.
— Алекс!
Я бросилась к нему. Мой мужчина лежал на полу с приоткрытыми глазами. Его глазные яблоки неосознанно двигались, но зрачков уже не было видно. Кажется, он не дышал. Не было времени на обвинения и выяснения отношений. Главное было понять, чем именно Вера Ивановна отравила Серебрянского.
— Что вы ему дали? — прокричала я и двинулась на женщину, отчего та боязливо попятилась назад.
— Яночка, я не понимаю, о чем ты. Я же люблю Александра, неужели ты думаешь?..
— Да, именно так я и думаю! Мы были глупцами. Доверчивыми идиотами! С самого начала это были вы, а не Виктор. Так? Это из-за сына?
— Я — мать! Ради ребенка я готова на все. Ты и Александр действительно мне нравитесь, но выбирая между вами двумя и моим мальчиком, я отдала предпочтение ему. И не жалею. Абрамов закрыл его кредиты, а за эту услугу, — она кивнула на Алекса, — обещал подарить жилье. Нам так тяжело…
— Что вы дали Алексу? — я тряхнула женщину за руку, а потом резко потянула на себя, чтобы видеть ее напуганные глаза, — повторяю, чем вы его отравили?
— Поздно, Яночка, — прошептала она и опустила взгляд, но я не собиралась сдаваться.
Оттолкнув от себя эту жалкую мерзавку, я схватила свой мобильный и судорожно начала набирать сто двенадцать. Черт. Экстренная служба, а никто не отвечает. Скорее же! Скорее!
Алекс лежал бездыханный, распластанный на кухонном полу, а я сидела, склонившись над ним, отчаянно надеясь успеть, не желая даже думать, что могу его потерять.
— Служба сто двенадцать. Слушаю вас…
Я не успела ответить. Резкая боль в затылке, звук битого стекла и темнота. Никогда не поворачивайся к врагу спиной. Никогда.
Комментарий к 34 Глава
Следующая часть будет финальной. Спасибо, что читали меня!
https://vk.com/princess_cb_stories - моя группа в ВК, где можно видеть спойлеры и тематические фото.
https://ask.fm/Princess_CB - мой аск, где можете задавать любые интересующие вопросы.
========== 35 Глава. Финал ==========
Быть матерью непросто, особенно, если твой сын сложный подросток. И можно понять многое, на что пойдет женщина ради своего дитя, но порой материнский инстинкт переходит в ранг фанатизма. Вера Ивановна считала себя отличной матерью, ведь ради своего ребенка была готова на все, но так ли это было на самом деле? Она избаловала сына до такой степени, что он ни во что не ставил мать, издевался над ней, если глупые ребяческие прихоти не исполнялись.
Работая не покладая рук, практически без выходных, Вера Ивановна полностью содержала своего взрослого сына, который только и умел, что спускать ее деньги и вляпываться в передряги. Мой Алекс жалел свою секретаршу, но не мог переубедить женщину оставить в покое взрослого парня, чтобы тот приучался к самостоятельности. Не знаю как, но молодой человек задолжал Абрамову крупную сумму, а тот решил воспользоваться этим, чтобы завербовать Веру Ивановну.
С самого начала секретарша Алекса работала на Абрамова. Это она сливала нашему врагу информацию, она забрала у Виктора ключи от нашей квартиры до того, как он вернул их Алексу, и сделала дубликат. Никто не сомневался в такой ответственной сотруднице и сердобольной женщине. Поначалу она чувствовала угрызения совести, но прикрываясь тем, что она мать, Вера Ивановна заглушила вину и продолжила нам вредить. Апогеем ее сотрудничества с Абрамовым стало покушение на убийство.
После того, как нашего врага арестовали, лишили мощного покровителя и отобрали надежду на свободу, он заволновался. К тому же Абрамову сообщили, что мы с Алексом планируем свидетельствовать против него в суде и имеем неопровержимые доказательства его преступной деятельности. Единственный выход, который ему оставался — наше убийство. Абрамов предложил Вере Ивановне сделку, от которой она не смогла отказаться, и женщина решила нас отравить.
Я никогда не верила в мистику, но иначе как оберегом назвать случившееся я не могла. Вера Ивановна предложила нам отравленные булочки, и в другой раз я бы их обязательно попробовала, но в тот день кусок в горло не лез. Я чувствовала на шее тяжесть небольшого румынского крестика, заговоренного Малой, и это словно останавливало от опасного проступка. Вот только мой Алекс ничего подобного не почувствовал. Когда он лежал бездыханный на кухонном полу, мне казалось, что и меня покидает жизнь. Весь мой мир сфокусировался вокруг него одного, но это стало моей роковой ошибкой. Я отвернулась от Веры Ивановны, и женщина этим воспользовалась, ударив по голове пустой бутылкой.
Какое-то время я не приходила в себя, хотя слышала, как рядом копошились люди. Кто-то перевязывал мне голову, а потом переложил на носилки. Только оказавшись в карете скорой помощи, я открыла глаза.
— Вы меня слышите? Как вы? — обратился ко мне молоденький санитар, и я кивнула, — хорошо. Не двигайтесь. В больнице вас осмотрят. Все будет хорошо.
— А Алекс? Мужчина, что был со мной? — вопреки просьбе молодого человека, я заволновалась и попыталась подняться, за что получила неодобрительный взгляд.
— Мы пытаемся выяснить, чем накачала его эта женщина. Анализы взяли. Он в соседней машине, — ответил санитар и по-доброму улыбнулся, — не переживайте, вернем к жизни вашего принца.
Алекса я увидела мельком, когда меня привезли в больницу. Ту самую, где лежала моя Анечка. И это было неспроста. О нашей госпитализации позаботился Илья. Именно он спас нас с Серебрянским и задержал Веру Ивановну. Горячев шел к нам, когда в дверях столкнулся с секретаршей Александра. Напуганная женщина бросилась наутек, а Илья рванул в квартиру, где и нашел нас без сознания. Он сумел быстро вызвать медиков, а пока те ехали сам оказал первую медицинскую помощь. Что до Веры Ивановны далеко убежать ей не удалось и уже на следующей автобусной остановке женщину задержали.
Меня осмотрели, снова перевязали голову, дали обезболивающее и отпустили в палату. Только я не могла оставаться в неведении и, вопреки настояниям врача, пошла к Алексу. Не успела я дойти до нужного крыла, как в коридоре встретилась с Вероникой.
— Яна, как ты? Как голова?
— Нормально. Ты знаешь? — удивилась я, ведь никак не ожидала здесь встретить бывшую соседку Алекса.
— Боря готовится к переливанию. Я приехала с ним.
— Боря? Что случилось?
После той встречи, когда Ника и Борис пришли к нам с Алексом, чтобы извиниться за свои ошибки, мы больше не виделись. Я знала, что они вместе и даже открыли свой бизнес, но встречи с парочкой не искала, ведь знала, что Алекс этого не одобрит. Но Боря снова наладил дружбу с Ваней и Кристиной, от них и узнал, что Серебрянскому нужно срочное переливание.
— Кристина позвонила нам. Оказалось, что у Алекса редкая группа, и найти срочно донора не так просто, но ему повезло. Борька как раз подходит, — улыбнулась Ника и, подхватив меня под руку, повела к палате.
— Боря будет донором? — недоверчиво переспросила я. Не хотелось обижать Нику, но вспоминая его проблемы с алкоголем сложно было поверить, что он подходящий кандидат на переливание.
— Да. Я бы сама с радостью отдала свою кровь, чтобы как-то загладить вину перед вами. Хотя вы и простили, знаю, что все равно не вернуть вашего прежнего расположения.
— Ник…
— Ян, ты не волнуйся. Боря завязал с выпивкой. И он, и я уже давно не употребляли, так что для донорства подходим лучше других.
— Ты права, — грустно улыбнулась я.
— Видишь, какой плюс быть алкоголиком в завязке? Только позвонили, а мы уже готовы сдать кровь.
Глупая шутка, но я не смогла не рассмеяться. Я почувствовала искреннюю благодарность и Веронике, и Борису. Они оба начали жизнь с нуля, но груз прежних ошибок все равно давил. Этот поступок Бори важен не только для нас с Алексом, но и для него самого. Наконец, они с Никой смогут зажить с чистой совестью.
Навестить Серебрянского мне разрешили только к вечеру, правда, я наведалась к нему не одна. Мой бледный, замученный Алекс почти дремал, но улыбнулся, когда увидел нас с Анечкой.
— Привет, красавицы. Ян, что с головой? — повязку мне сняли, а рану обработали, но на лбу я получила ссадину бутылочным осколком и она была заклеена пластырем.
— Неудачная попытка со мной разделаться, — усмехнулась я и присела на стул рядом с Алексом, усадив Анечку на его койку.
— Мне не сказали, что ты пострадала. Илья говорил, что с тобой все в порядке, — он заволновался и попытался встать, но я его удержала.
— Даже не думай! Тебе надо сил набираться после переливания. Кстати, Борю надо поблагодарить. Они с Никой сразу приехали.
— Знаю. Я уже перекинулся с ним парой слов. Думаю, можем начать наше общение с чистого листа, тем более, что теперь к тебе могу не ревновать, — мужчина взял за руку Анечку, и она задорно засмеялась, отгоняя от нас все дурные мысли, — так с головой что?
— Уже все в порядке. Вера Ивановна ударила бутылкой, когда я повернулась к тебе, но она женщина слабая, поэтому особого вреда не причинила.
— Не ожидал, что она…
— Да. Илья рассказал, что она достала яд в клинике, где работает. Это вещество идет на омолаживающие уколы, но в больших дозах смертелен. Мы были на волосок от гибели.
— Странно, что меня не убило. Я съел столько ее булочек, — нахмурился Алекс, и напомнил, каким вечно серьезным был до нашего знакомства. Я заулыбалась своим воспоминаниям, но он этого не понял, — что такого веселого я сказал?
— Ничего, просто хмуришься, как раньше, — усмехнулась я, — а не умер ты потому, что Вера Ивановна плохо учила в школе химию. Яд, которым она пыталась нас отравить, белковый. При высокой температуре он разрушается, а твоя секретарша добавила их в горячие булочки, еще и в духовке подержала какое-то время. Вынь она их на десять минут позже, тебе вообще ничего бы не было.
— И тогда мы бы не узнали, что она работала на Абрамова. Я должен найти Виктора и объясниться, — решительно заявил Алекс, и тут я его поддержала.
— Завтра после полиции я наведу справки.
— Ты идешь в полицию? Для чего?
— Учитывая новые обстоятельства нашего дела, я должна снова дать показания. Тебя тоже вызовут, но позже. Пока ты на стационаре.
— Хочешь сказать, завтра меня не отпустят? Отосплюсь ночку и завтра буду, как огурчик.
— Не спорь. После отравления и переливания ты должен находиться под присмотром врачей. Тем более, больница неплохая, а ты тут не один, — я подмигнула племяннице, и она довольно хлопнула в ладоши, словно понимая, что теперь будет не одна.
— Только ради Анечки! — ответил Алекс, притягивая к себе малышку.
Меня недолго продержали в участке, благодаря Илье. Его же я попросила помочь разыскать бывшего помощника Алекса, чтобы извиниться за несправедливые обвинения. Друг обещал найти контакты Виктора, и я со спокойной душой помчалась в больницу к моим самым дорогим людям. Первым делом я пошла к Анечке, но не обнаружила племянницу в палате.
— Простите, а ребенок, который здесь лежит, на процедурах? — спросила я у молоденькой медсестрички, убиравшей бокс.
— Девочка? Она с отцом, — ответила девушка.
— Простите, с каким отцом?
— Молодой мужчина сказал, что Аня его дочь, и забрал ее. А что?..
Медсестра побледнела, а я была готова ее разорвать на месте. Перед глазами возникла пелена, и я уже не соображала, что делаю. Схватив ее за руки, я начала трясти девушку, требуя ответа, кто забрал малышку. Тысяча мыслей, одна страшнее другой, проносились в голове. Если Анечку похитили люди Абрамова, чтобы меня шантажировать? А если ей навредят?
— Куда этот человек унес моего ребенка? Куда, отвечай же?!
— Не знаю… Он сказал, что выйдет в сад подышать воздухом, и потом вернет девочку. Простите, я думала, это ее отец, — всхлипывая, проговорила медсестра, но ее жалкий вид меня не тронул.
— А документы почему не спросила? Ты в курсе, что у Ани нет отца?
— Я… я… не знаю. Он казался таким радушным. И девочка к нему тянулась.
— Казался… Думать надо! И это хорошая клиника?!
Я не желала терять время с медсестрой, когда моя Анечка могла быть черт знает где. Пулей вылетев из бокса, я стала набирать телефон Горячева. Руки тряслись, не попадая на клавиши. Вызов. Есть… Но короткие гудки. Черт! Сама того не замечая, я прибежала к палате Алекса. Сейчас он был мне нужен, как никогда. А у Ильи снова занято.
— Алекс, наша Анечка…
А наша Анечка задорно смеялась, глядя на то, как Алекс ходит по столу игрушечным медвежонком. Хотелось и плакать, и смеяться! Радоваться и задушить Серебрянского. Но главное, что малышка не пропала, правда, начать я решила с хорошей взбучки.
— Какого черта?! Я прихожу, а ребенка нет! Ты хоть представляешь, что я надумала?
— Родная, но ты сама хотела, чтобы я присмотрел за Анюткой, — весело заявил Алекс, кажется, совершенно не понимая, из-за чего я злюсь. Он смотрел на меня такими удивленными глазами, что если бы не малышка, я точно чем-нибудь бы запустила в нахала.
— Алекс, но я не знала, что ты ее забрал! Медсестра сказала, что… Подожди. Ты сказал, что ты отец Ани? — и, как роса жарким летним утром, злость моментально испарилась.
— Да, — серьезно ответил Алекс и отодвинул стул рядом с собой, — иди сюда.
Я послушно прошла в палату и села рядом с Алексом. Почему-то я смущалась смотреть ему в глаза и просто отвела взгляд, но Серебрянского не устроило такое положение дел.
— Милая, посмотри на меня, — я подняла взгляд и тут же почувствовала, как щеки розовеют, — ну, чего ты?
— Не знаю. Я не была уверена, что ты хочешь стать отцом для Ани, — честно созналась я.
— Малышке нужна семья, а кто может заменить ей родных родителей, если не мы? К тому же, я давно мечтаю о ребенке, а Анечка… Я уже ее полюбил. Да и разве мог не полюбить? Она так похожа на тебя!
— Но мы не знаем, кто ее родной отец. Тебя это не смущает?
— Я знаю, кто ее мать и кто ее тетя, а остальное неважно. Да и какая разница, чья в ней кровь? Родители те, кто растят и воспитывают.
— Ты прав… — на глаза навернулись непрошенные слезы, но я легко их смахнула и улыбнулась, — значит, теперь мы мама и папа?
— Да, и должны решить, какую правду скажем Анечке, когда она подрастет. Не думаю, что ей стоит знать все подробности своего происхождения.