Мужчины обменялись рукопожатиями.
— Рад познакомиться, — кивнул Ричард. — А я старый друг вашей жены, в настоящее время репортер и по совместительству редактор «Денвер пост». Когда-то работал с отцом Хизер. Чарлз Эшфорд научил меня всем тонкостям профессии журналиста.
— Очень приятно, — с вымученной улыбкой ответил Слоан.
— Я слышал о вас, Маккорд. Намереваетесь сотрясти основы нашего общества? Говорят, вы обставили Куинна Ловелла!
— Пока еще нет, но стараюсь.
— Я бы хотел написать о вас двоих статью, — усмехнулся Ричард. — Богач-ранчеро против магната-шахтовладельца. Столкновение интересов, принципы гуманизма и все такое.
— Великолепная мысль, Ричард! — ответила за мужа Хизер.
Глаза ее восторженно заблестели, и Слоан ощутил новый укол ревности. Но тут она повернула голову и с такой нежностью улыбнулась мужу, что у того перехватило горло. К сожалению, дело этим не ограничилось, и другая часть его тела повела себя самым непристойным образом.
Оставалось надеяться, что присутствующие ничего не заметили.
— Я приеду к вам, — пообещал Ричард. — Дайте-ка подумать… Через неделю, хорошо? Раньше у меня времени не будет.
— Превосходно, — чуть суше, чем нужно, ответил Слоан.
Уэлд учтиво кивнул, и Хизер тут же стала расспрашивать его обо всем, что произошло за время их разлуки. Слоану пришлось оставить их: он должен был переходить от одной компании к другой, чтобы изложить свои взгляды как можно большему числу людей. Но он предпочел бы остаться с Ричардом и Хизер, а еще лучше — наедине с последней. Всякое напоминание о мужчинах, бывших в ее жизни до него, приводило Маккорда в бешенство. Но больше всех он не переваривал Эвана Рэндолфа.
Вечер, пусть и полезный для начинающего политика, тянулся бесконечно. Слоан с нетерпением ждал момента, когда можно будет уйти, не оскорбив хозяев, и честно высидел обед из дюжины блюд.
Наконец гости понемногу начали расходиться, и Слоан поспешил вырваться из удушливой атмосферы губернаторского дома. Очутившись на улице, он ослабил галстук и облегченно вздохнул.
— Так тяжело пришлось? — участливо осведомилась Хизер.
— По мне, так лучше проехаться на спине взбесившегося быка, чем еще раз оказаться на таком сборище, — признался Слоан.
Хизер лукаво сверкнула глазами.
— Боюсь, тут уж ничего не поделать. Если тебя выберут, волей-неволей станешь посещать званые обеды.
— А может, я сниму свою кандидатуру!
— Надеюсь, ты это не всерьез!
— Разумеется, нет, — рассеянно пробормотал Слоан, которому не давал покоя едва уловимый аромат ее кожи.
Было совсем темно, и на улице зажглись газовые фонари. Откуда-то, возможно из дансинг-холла, доносилось едва слышное треньканье пианино.
— Я бы не вынес этого вечера, если бы не одно обстоятельство, — тихо добавил Слоан.
— Вот как! Что же именно?
— Ты, — с полуулыбкой пояснил он. — Любовался тобой в этом модном наряде и представлял, что у тебя под ним. Весь обед воображал, как снимаю с тебя это платье, а заодно и все остальное.
— Неужели?
— Кстати, герцогиня, ты надела панталоны?
— Почему бы тебе немного не подождать и не проверить самолично? — кокетливо промурлыкала Хизер, и сердце Слоана лихорадочно забилось. Мысль о том, что еще немного и он сможет последовать ее совету, не давала покоя, а чресла словно сковало свинцом. Такая сдержанная, невозмутимая, словно монахиня, а он только и мечтает, как доведет ее до исступления. И она снова вопьется ногтями в его спину, и застонет, и закричит в экстазе…
Слоан, не говоря ни слова, остановился и потащил ее в тень дикой яблони. Руки властно обвили ее талию.
— Слоан, здесь нельзя, — протестующе выдохнула Хизер.
— Где же в таком случае?
И, не дав ей ответить, закрыл рот поцелуем. Их языки соприкоснулись и сплелись в извечном танце желания. Хизер подавила стон, чувствуя, как набухают и наливаются ее груди. Из последних сил она уперлась ладонями в плечи Слоана.
— Что, если мы продолжим нашу беседу в более интимной обстановке?
Слоан, чуть отстранившись, расплылся в медленной заговорщической улыбке, и в свете фонаря она успела разглядеть в его глазах неприкрытое вожделение. Жар поднялся в ней, воспламеняя соски, возбуждая тупую боль внизу живота.
Они, не сговариваясь, молча направились к отелю. Хизер не помнила, как они миновали портье и поднялись по лестнице. Она едва удерживалась, чтобы не коснуться мужа. Предвкушение, нетерпеливое, жадное, не давало покоя. Кровь, казалось, сгустилась в венах. Когда они окажутся в комнате, Слоан возьмет ее…
Хизер прикусила губу при мысли о том, что эта твердая безжалостная плоть вонзится в нее.
В номере царил полумрак, смягченный лишь неясным лунным свечением. Слоан, не потрудившись зажечь лампу, прижал Хизер спиной к двери. Его жгучий поцелуй едва не лишил ее рассудка. Руки накрыли вздымающиеся полушария грудей над тесным корсетом.
— Я весь вечер умирал от желания сделать это, — пробормотал он ей в губы.
— Только это? И ничего больше? — вызывающе бросила она, забыв о приличиях.
— Нет, черт возьми, конечно же, нет! Сними с себя все до последнего! — приказал он.
— Расстегни сначала платье.
Слоан проворно выполнил просьбу, и через несколько секунд платье с тихим шелестом упало на пол. Он отступил и впился глазами в Хизер. Та продолжала медленно раздеваться, и вскоре на ней остались лишь сорочка и жемчужное ожерелье.
— А теперь волосы, — не унимался Слоан. Хизер вытаскивала шпильку за шпилькой, высвобождая тяжелые золотистые пряди, пока они не накрыли ей плечи шелковистым пологом. Она робко улыбнулась, и Слоан потерял дар речи. Настоящее искушение! Чувственная, обольстительная богиня! Сказочная возлюбленная во плоти! Чувство законного обладателя, собственника и хозяина вновь нахлынуло на него, но теперь Слоан не противился, не пытался ничего отрицать. Он просто… просто потерял голову. Хотел взять ее быстро и безжалостно… нет, растянуть сладостный момент, пока оба не обезумеют. Любить ее неспешно, целовать каждый изгиб и впадинку. Запустить руки в облако светлых локонов, любоваться обнаженной Хизер с потемневшими от страсти глазами, заставить ее платить за то, что дразнила его…
Слоан торопливо скинул сюртук и рубашку. Оставшись голым до пояса, он с тигриной грацией шагнул к ней, играя мускулами. Олицетворение силы и мощи. Хизер в упоении подняла лицо навстречу его поцелую. Но вместо этого Слоан положил ей руки на плечи, повернул к боль шому, во весь рост, зеркалу и развязал ленты сорочки, обнажив гордую высокую грудь. В серебристом лунном свете ее кожа переливалась всеми оттенками перламутра.
Хизер прерывисто вздохнула. Сейчас, в столь непристойно обнаженном виде, она чувствовала себя последней грешницей, но такой желанной и даже любимой… Нагота Слоана, жар его тела, мускулистые бедра, касавшиеся ее мягких ягодиц, с каждой минутой волновали ее все больше.
Его бронзовые ладони накрыли ее белоснежную грудь и слегка сжали.
— Так прекрасна, — пробормотал Слоан. Глаза его, затуманенные желанием, гипнотизировали ее. Он мучительно медленно провел большими пальцами по розовым вершинам, и Хизер тихо вскрикнула.
— Тебе нравится, герцогиня? — раздался над ухом вкрадчивый шепот.
— Да… очень…
Она, обессилев, откинулась назад, пока он осыпал ее бесстыдными ласками, не сводя глаз с их отражения в зеркале. Длинные загрубевшие пальцы терзали чувствительные соски, и Хизер, не выдержав, тяжело задышала.
— Мне тоже нравится. Во мне вспыхивает желание при одной мысли о тебе, — признался Слоан.
— И сейчас тоже? — прошептала она, краснея от собственной смелости. Глаза Слоана нестерпимо ярко блеснули.
— Убедись сама. — И когда Хизер заколебалась, прошептал ей на ухо: — Честно говоря, мне надоело выполнять всю работу одному.
Хизер повернулась к нему лицом и дрожащими руками принялась расстегивать пуговицы на брюках. Наконец ей это удалось, и теплая ладонь дерзко скользнула в распахнутую ширинку и сомкнулась вокруг его плоти.
— Вынь его, — простонал Слоан, прикрыв веки. Хизер с готовностью повиновалась и вздрогнула при виде его мужского естества, огромного, пульсирующего. Что почувствует Слоан, когда нырнет в нее? Скорей бы ощутить, как его великолепное орудие заполняет ее до отказа!
Ошеломленная, одурманенная, робеющая, она ласкала источник неизмеримого наслаждения.
— Еще немного, — охнул он, — и я изольюсь прямо тебе в руку.
— Я не против.
Его горящий взгляд обещал так много, но, к ее удивлению, Слоан отстранился.
— Зато против я. У меня кое-что другое на уме.
— Что именно?
— Наказание. Я пообещал себе, что ты заплатишь за свое поведение на вечере у губернатора!
— Но я не…
— Не стоит отрицать, герцогиня. Мне пришлось вытерпеть тоскливый обед, пока ты смеялась и флиртовала со всеми соседями по столу, не обращая на меня ни малейшего внимания.
— Я не флиртовала.
— Но и меня не замечала. Да тебе, можно сказать, повезло, что я не скользнул под стол и не полез тебе под юбки! Представляешь, какой был бы скандал! — ухмыльнулся Слоан.
Хизер безмолвно наблюдала, как он выдвигает обитое дамаском кресло и усаживается. Стащив брюки и ботинки, он лениво откинулся на спинку, обнаженный, в полной готовности. Мужская плоть чуть подрагивала, гордо восстав из поросли завитков между мускулистыми раздвинутыми бедрами.
— Помнишь, как я учил тебя ездить верхом?
— Да, — хрипло прошептала она.
— Подойди поближе! Сейчас увидим, способная ли ты ученица.
Не отрывая глаз от его возбужденного мощного орудия страсти, Хизер как зачарованная медленно направилась к нему, притягиваемая невидимой, неодолимой силой.
Слоан дернул ее за подол сорочки.
— Сними. Я хочу видеть тебя полностью обнаженной.
Хизер покорно стянула сорочку. Его жаркие глаза оценивающе оглядели ее. Слоан обнял жену за талию и посадил себе на колени. Напряженная плоть прижималась к ее ягодицам, но Слоан не торопился. И оставался неподвижным. Зато Хизер нетерпеливо двигалась, стараясь покрепче прижать к его груди свою, жаждущую ласк. Слоан, едва прикасаясь, провел кончиками пальцев по ее рукам, от плеч до кистей.
— Слоан, — пролепетала она.
— Что?
— Не мучь меня. Пожалуйста…
— Что ты хочешь, дорогая?
Его руки скользнули вверх и коснулись груди Хизер. Перед ее глазами замелькали разноцветные искры.
Слоан слегка ущипнул тугие соски. Хизер ахнула, выгибая спину, и принялась тереться об него грудями, безмолвно умоляя взять ее. Она согласна на все, лишь бы… и Слоан это знал. Однако отказывал ей в том, чего так жаждало ее тело.
— Тебя… хочу тебя.
— И получишь… со временем. Когда по-настоящему изголодаешься.
Его пальцы запутались в густых локонах, но, вместо того чтобы поцеловать, он обвел языком контуры ее губ.
Желание-боль с новой силой ужалило ее. Хизер хотелось кричать, бить кулаками своего мучителя. Только он способен положить конец этой безбожной пытке.
— Слоан! Я уже… уже голодна.
— Но недостаточно. Совсем недостаточно.
У Хизер перехватило дыхание, когда его рука поползла по внутренней стороне ее бедра. Длинные стройные ноги, словно по волшебству раздвинулись, и его пальцы медленно-медленно пробрались сквозь кружево волос. Там, в потаенном местечке, она была словно влажный шелк, истомившаяся, изголодавшаяся по ослепительной радости его обладания. Он легко раскрыл пухлые створки ее женской раковины, и Хизер судорожно вздрогнула, когда Слоан отыскал маленькую чувствительную горошину, пульсирующую в ожидании его прикосновения.
— Я хочу слышать, как ты молишь меня, герцогиня, — потребовал Слоан, легко потирая вспухший бугорок.
Хизер бессильно откинула голову. Из полуоткрытого рта с трудом вырывался воздух. Этот бархатистый голос возбуждал не меньше осторожных касаний!
— Ты сходишь по мне с ума? — допытывался Слоан, еще сильнее разжигая ее желание. Она с каждой минутой все больше слабела от неумолимой потребности почувствовать его в себе и в отчаянии стала извиваться, пытаясь взять в плен твердую разбухшую плоть.
— Пожалуйста, Слоан, возьми меня.
Он ответил ей ленивой улыбкой..
— Нет… не сейчас. Я еще не готов.
— Неправда… готов, и давно.
Как он может утверждать такое, когда еще чуть-чуть — и разорвет ее своей гигантской плотью!
— Дотронься до меня, — велел он. — Сделай так, чтобы я тебя захотел!
Хизер пыталась повиноваться. Непослушными пальцами она погладила жесткие волосы на его груди, опустившись ниже, к паху, нашла средоточие его желаний, но не смогла удержать: рука соскользнула вниз.
— Неумеха, — нежно поддразнил Слоан.
— Слоан… прошу тебя…
— Спокойно, крошка, я позабочусь о тебе. Он подхватил ее под мышки, приподнял и усадил верхом на свои колени.
— Я устрою тебе самую безумную скачку в жизни, — пообещал Слоан, потирая бархатистую головку о мягкий холмик, заставляя Хизер беспомощно содрогаться. И только потом рывком насадил на себя.
Потеряв голову от утонченного наслаждения, Хизер прижималась ягодицами к бедрам мужа, пытаясь вобрать его целиком. Прикрыв глаза, она смаковала каждое восхитительное мгновение их соития.
— Так лучше? — пробормотал он, зная наперед ответ. Он довел ее до предела: еще один выпад — и она забьется в экстазе.
Но когда Хизер стала раскачиваться, давая ему проникнуть еще глубже, Слоан решительно сжал ее талию.
— Не смей, — скомандовал он. — Я не разрешал тебе двигаться.
Хизер невероятным усилием воли повиновалась, чувствуя, как внутри спиралью раскручивается отчаянное напряжение. Запрет шевелиться невыразимо обострил каждое ощущение! Но Слоану, казалось, было безразлично, что он сводит ее с ума. Он беззаботно откинул голову на спинку кресла. Его плоть пульсировала в такт биению сердца Хизер, заполняя ее до отказа.
Немного подождав, Слоан неторопливо припал губами к ее соску. Она вздрогнула, как от укуса, инстинктивно подавшись вперед, вдавливая грудь в его жадный, алчущий рот. И когда он стал сосать, вздохнула с глубоким, почти болезненным удовлетворением. Ее руки вцепились в его волосы, притягивая голову Слоана еще ближе. С каждым скольжением языка по бутону соска она ощущала внизу живота тянущий, невыразимо приятный отклик.
И тут Слоан вдруг сделал выпад вверх, вонзившись в нее до основания.
— О да… Боже… Слоан… — выкрикивала, задыхаясь, Хизер.
— Мне нравится слушать, как ты стонешь, Хизер. Еще. Хочу насладиться твоими криками.
Он стиснул нежные ягодицы, приподнял и почти вышел из нее. Хизер протестующе пробормотала что-то, но когда он снова впился губами в и без того распухший сосок и с силой потянул, вновь охнула. Жалобный возглас превратился в пронзительный крик, когда он с силой насадал ее на себя. Хизер, рыдая, льнула к нему, стискивая руками и ногами, пытаясь удержать его в себе. Он продолжал терзать ее утонченно-медленными толчками, врезаясь глубоко, чтобы сразу же выйти. И с каждым рывком присасывался еще сильнее, обжигая исступленными ласками.
— Слоан…
Он крепко взял ее за плечи, и она принялась двигаться, поспешно, бесстыдно, лихорадочно.
— Вот так… скачи, детка… быстрее, сильнее…
Он поднимал ее вверх и почти щвырял вниз, в унисон с собственными толчками, и вскоре Хизер уже не помнила себя. Стремясь в бешеной скачке достичь пика наслаждения, она напрягалась изо всех сил. Сейчас беспощадное пламя поглотит ее, сожжет и ничего не останется, кроме рук Слоана, подгоняющих ее, вскидывающих в безжалостном непрекращающемся ритме.
Ее тело пылало и вздрагивало, плоть словно приобрела собственную жизнь, дрожа, трепеща, растворяясь и плавясь. Крик наслаждения рвался из глотки: долгая, бесконечная разрядка наконец настигла Хизер, изнурительная, неистовая, яростная, ожесточенная, отчаянная. Слоан сжимал жену в объятиях, ловя губами ее всхлипы, но вскоре понял, что больше не может сдерживаться. Охваченный безумным возбуждением, граничащим с помешательством, он стиснул зубы, но сладость ее жаркого тугого тела лишила его остатков самообладания. Слоан исступленно вонзился в нее в последний раз, выкрикивая что-то несвязное, уносимый волнами буйного наслаждения, захлестнувшими его.