Друга.
Кес был остроумным и добрым, делился забавными историями из своего детства, детства Джетро, рассказывал некоторые детали, которые он запомнил о моей матери. И по каким-то непонятным причинам, разговор с ним о моей матери не расстраивал меня, как когда о ней говорили его отец или Джетро.
Я отлично понимала, что мне необходимо было остаться с моим надзирателем, особенно после того, что мне сказал Кат, — что ко мне будут относиться с добротой и состраданием. Я с легкостью могла попасть в ловушку, рассуждая, что их отношение ко мне подлинное. Но... если Кес — это Кайт, у нас была связь, которая обходила стороной их семейные обязательства по взысканию долгов.
Ведь она есть, не так ли?
Невзирая на то, что за общением мы провели всего пару часов, в мыслях это перенесло меня подальше от «Хоуксбридж Холла», в место, которое наполнено нежностью. Связь, которая образовалась между нами, зарождала первые хрупкие пузырьки влечения.
Он был хорошим… несмотря на мои обоснованные подозрения, что движет его мотивами.
Но все-таки одна вещь не давала мне покоя.
То, что я никак не могла понять.
Он был совершенной противоположностью человеку, который источал ругательства и вел себя грубо в сообщениях. Его высокомерная манера требовать сексуального удовольствия разительно отличалась от его манеры доброго общения, когда мы разговаривали один на один.
Это не имело под собой никакого смысла, как если бы он был двумя разными людьми, что еще раз подтверждало мою теорию, что все Хоук были больными на голову.
— Что тебе сказал мой отец? — напряженно проговорил Джетро.
Я моргнула, принудив себя сосредоточиться на ненормальном, который пытался окружить меня, словно хищный ястреб.
— Прости, что?
Джетро сжал кулаки.
— Когда он задержал тебя в столовой, что он тебе сказал?
Я пренебрежительно пожала плечами.
— Ну, то же что и ты. Я не узнала ничего нового. То, как он смотрел на меня, дало мне понимание того, что у него есть секреты, которые он не намерен открывать. — Сузив глаза, я поинтересовалась: — А что?
Он покачал головой.
— Да просто спросил. — Прочищая горло, он добавил: — Так тебе пояснили, что теперь ты послушная семейная зверушка, правильно? Будешь ласкова и получишь все, что пожелаешь.
Мое сердце сжалось. Гнев разлился по крови густым потоком с примесью раздражения.
— Что-то типа того. А я, как неблагодарная домашняя зверушка, кусаю руку, которая меня кормит.
Джетро захлестнула волна раздражения, он развернулся и направился обратно к столбу. Уверенными движениями рук, он подтянул свисающие манжеты наручников и пнул что-то, покрытое материей, к основанию деревянной конструкции.
Его взгляд пристально впился в мои глаза.
— Скажи мне, мисс Уивер. Ты уверена, что готова?
Мое сердце застучало охваченное паникой. Я поддразнила его и сказала, что готова, но в данный момент, столкнувшись с неизбежностью, что я должна отдаться в его руки по собственному желанию и предоставить ему возможность делать со мной все, что ему захочется, я чувствовала себя совершенно иначе.
Когда я не шелохнулась, он пробормотал:
— Никаких слез. Никаких криков. Прими это так, как принимали мои предки, когда это происходило с ними.
Документ Долгового соглашения опять всплыл в моем сознании. Что моя семья сотворила такого ужасного, что в итоге привело к такой расплате?
Тяжело сглатывая, я немного приблизилась к столбу.
— Мне нужно понять, почему это все происходит.
— Почему? — он наморщил лоб. — Какое в этом веселье?
— Веселье? — о боже мой, он что, будет наслаждаться всем этим? А что ты ожидала? Я ошибочно предполагала, что продолжу лицезреть человека, который скрывается под личиной холодного бездушного робота. Иллюзия привела меня к заблуждению, которое, по-видимому, Джетро любил разрушать.
— Я полагаю, это неверное слово.
Джетро был полностью спокоен, его глаза были наполнены вещами, которые мне не суждено понять. Он держался отстраненно на протяжении долгого периода времени, прежде чем явственно вздрогнуть и избавиться от того, что держало его в таком состоянии.
Мой желудок ухнул вниз, заставляя меня подойти по собственному желанию делало это во сто крат хуже. Я была словно жертвенный ягненок, который по собственному желанию идет на заклание.
Мурашки покрыли все мое тело, и ноги медленно двинулись по направлению к Джетро.
Он сделал глубокий вдох.
Влажность в воздухе сменилась на напряжение с нотками обеспокоенности. Я ненавидела его власть, с которой он заставлял мою кожу покалывать, а живот скручиваться. Это было совершенно нечестно. Было неправильно, что я находила его привлекательным, когда должна была считать отвратительным.
Мой взгляд метнулся к манжетам наручников, что висели между искусственными цветками. Мне даже не нужно было спрашивать о его планах относительно меня. Все было и так довольно очевидно, но я не доставлю ему такого удовольствия — медлить, вытягивая из меня по крупицам чувство волнения, и играть со мной.
Стискивая челюсть, я придвинулась ближе, поднимая запястья вверх к манжетам.
Джетро изогнул бровь, он неспешно облизнул нижнюю губу.
— Что ты делаешь?
Собирая воедино всю смелость, что наполняла меня, и, уповая на Господа, что вертиго не помешает мне, я натянула улыбку, которая не источала ничего приятного.
— Наручники тут не просто так. Я просто уберегаю тебя от надобности пояснять мне мои действия.
Воцарилась тишина, воздух слегка подрагивал от напряжения вокруг нас.
Его челюсть расслабилась, и он проговорил:
— Так проявлять самоуверенность и дерзость, мисс Уивер. — Наклоняясь вперед, чувство острой настороженности, что вызывало у меня его тело, сменилось ощущением привлекательности. Аромат леса и кожи, исходивший от его тела, окутал меня. Вопреки моим желаниям, мой желудок сжался, и я глубоко задышала.
Его ноздри затрепетали, но он не промолвил ни слова, когда его жесткие, ледяные пальцы обернулись вокруг моих запястий, подтягивая их выше, чтобы обернуть кожу манжетов вокруг них.
Химия между нами — или это просто была ослепляющая ненависть — потрескивала и искрилась, заставляя волоски на моем затылке вставать дыбом.
Я не могла отрицать, что меня безумно влекло к Кесу — частично, потому что я считала его Кайтом и частично, потому что мне было легко с ним, а отзывчивость, которую он проявлял, заставляла меня желать узнать о нем больше, но это чувство было ничто в сравнении с животным голодом, который я испытывала, когда ко мне прикасался Джетро.
Его губы приоткрылись, когда он застегнул манжет. Отказываясь смотреть на меня, он старался сохранять сосредоточенность, когда затягивал фиксатор застежки потуже.
Его движения были скованными, когда он захватил мое вторе запястье.
Крохотный всхлип слетел с моих губ, когда его пальцы интимно прикоснулись к моей тонкой коже на запястьях. Его прекрасные глаза захватили меня в плен. Его восхитительные каре-золотые глаза сейчас были цвета раскаленной бронзы, в которых бушевал нестерпимый голод, что отражался в моих глазах.
— Все это напоминает мне о том, когда мы были в лесу, — еле слышно прошептала я. — Деревья, окружавшие нас, и вокруг ни души. — Мои слова слетели с губ, словно легкие лепестки с цветка, ожидающие своей участи быть бездушно загубленными под блестящими ботинками Джетро.
Но он не стал этого делать.
Нежно проводя кончиками пальцев от моего запястья вдоль внутренней стороны руки, и прямо к моему горлу, он схватил мой хвост. С невообразимой силой, которая одним махом обнажила мою душу, он неспешно запрокинул мою голову назад, потягивая за волосы, его движения были чувственными и полны сексуальной власти.
Его взгляд впился в мои губы.
— Я открою тебе маленький секрет, мисс Уивер.
Я ахнула, моя шея напряглась под его хваткой, но я не сдвинулась ни на дюйм, чтобы не разрушать пикантное напряжение.
— Ты одержала победу той ночью, но я солгал, сказав, что меня это разозлило. — Его рот близко придвинулся к моему, неспешно проводя языком по ранке на верхней губе. — Я никогда так не наслаждался, изливаясь в чей-либо рот, как когда кончил в твой. — Он опять провел языком по нижней губе откровенным прикосновением, в то время как я задрожала всем телом. — Если честно, я бы с превеликим удовольствием позволил тебе одержать надо мной победу опять, если я в итоге получу такое же умопомрачительное освобождение.
Мои губы буквально изнывали от желания слиться с ним в поцелуе. Обоюдная страсть между нами была неприкосновенна. Это единственное состояние, в котором мы были полностью равны; традиции, передаваемые по наследству, были не властны над нами. Я дала обещание, что использую секс против него как оружие, но теперь я могла еще кое-что прибавить к этому обещанию.
Я использую его, чтобы стать сильнее, лучше — неуязвимее.
Я хотела стать женщиной, в чей арсенал входило бы воздействие наслаждением и чувственностью, вне зависимости от моего худого тела и неопытности.
— Поцелуй меня, — пробормотала я с придыханием, мягко потягивая волосы в его хватке.
Джетро неспешно покачал головой, усилив захват вокруг моего хвоста. Проводя кончиком языка по моей нижней губе, он горячо прошептал:
— Я не целую врагов.
Мое сердце превратилось в пылающее пламя, языки которого с каждым следующим ударом вспыхивали все ярче.
— Ты просто трахаешь их?
Его губы искривились в коварной улыбке.
— Если только они умоляют меня об том.
Его твердое тело прижалось к моему, он протиснул бедро между моих ног.
Я крепко закрыла глаза, когда он потерся бедром о мой пульсирующий клитор.
— Будешь ли умолять меня, мисс Уивер? Насколько возбужденной и жаждущей я должен сделать тебя перед тем, как ты будешь умолять меня войти моим членом в твою сладенькую киску?
Мой мозг взорвался от этой мысли. Ответ? Не так долго. Я бы начала умолять уже сейчас, если бы это означало прощение долга и возвращение меня в его комнату. Я хотела увидеть, где он спит. Я хотела проникнуть в логово своего противника и уничтожить его прямо изнутри.
— Ты только языком треплешь. Ты не можешь даже поцеловать меня, не говоря уже о сексе.
Джетро дернул назад мою голову. Боль прошлась вниз по позвоночнику.
— Как же ты ошибаешься, мисс Уивер. — Его мстительную улыбку заменила темная похоть. — Хотя должен заметить, очень умно.
Я моргнула, пытаясь рассеять туман похоти и не отставать от него.
— О чем ты?
Его бедро скользнуло между моих ног; его пальцы отпустили мои волосы.
— Очень умно сосредоточить мое внимание на другой причине, отличной от той, для чего мы собрались тут. — Делая шаг назад, он судорожно провел по своим волосам, делая глубокий вдох. — Ты продолжаешь удивлять меня, мисс Уивер, а я неизменно продолжаю презирать все то, что ты показываешь мне.
Я глухо рассмеялась.
— Что-то не похоже, что ты презираешь меня. — Я кивнула на его твердую эрекцию в брюках. — Мне кажется, я даже очень нравлюсь тебе, и несмотря на то, что ты хочешь сделать и на то, кто ты, я все же нахожу тебя привлекательным.
«И поверь мне, если бы у меня было лекарство от этого сумасшествия, я бы, не колеблясь, приняла его».
Беспощадно, он схватил мое свободное запястье, оборачивая вокруг него оставшийся манжет. В мгновение ока, проверив застежку, он выдавил:
— То, как ты бросилась в руки моего брата, говорит лишь об одном, что ты испытываешь влечение ко всем Хоук. — Его дыхание обжигало мое ухо, когда он решительно развернул меня лицом к столбу. — Ты просто коварная манипуляторша.
Я вскрикнула, когда он скрылся за столбом и рывком поднял мои запястья высоко, при помощи скрытой лебедки. Еще один рывок и мои запястья опалила боль под эластичной кожей манжетов. Мое тело впечаталось во влажный деревянный столб, когда вес тела переместился с положения стоя на носочках, на мои руки.
— Ну, как тебе? — спросил Джетро.
Мышцы плеч взрывались нестерпимой болью, моя кровь пульсировала от стремления переместить вес тела на носочки. Я висела без единого шанса на спасение.
Ну, как мне?
Чертовски больно! Мои предыдущие похотливые мысли в сравнении с этим показались смешными.
Все до единой мысли о том, чтобы соблазнить моего мучителя, исчезли. Единственное, чего я желала, чтобы это все закончилось как можно быстрее, так я могла признать свое неминуемое поражение и втайне зализать раны.
— Я задал вопрос, — произнес Джетро, поглаживая мою спину.
Я вздрогнула всем телом от его прикосновения к моей коже. Это ощущалось кощунственно, потому что даже в такой момент моя киска сжималась от желания.
— Это больно. Это то, что ты хотел услышать?
Твердое тело Джетро прижалось к моей спине, тем самым припечатывая мою щеку ко влажному деревянному столбу. Свежесть, исходящая от растений, и мускусный аромат земли затмили его запах, давая мне желанную передышку от ощущения мужчины, который сводил меня с ума.
— Ты выглядишь довольно привлекательно в таком положении, мисс Уивер. Возможно, я буду тем, кто будет умолять, прежде чем все закончится.
Я не могла заставить себя прекратить дрожь беспокойства, которая исходила от моего тела, или в этом всем было повинно мое сердце, которое сжималось от мучительного влечения и ослепительного желания.
— Не трогай меня, — прошипела я.
Усмехнувшись, он отстранился, разрывая контакт.
Я повернула шею, не позволяя ему выйти из моего поля зрения. Я дико не хотела, чтобы он был так близко. Я ненавидела, что у меня не было ни единой возможности остановить его. Я ненавидела, как он стоял там, молча, наблюдая за мной, как за какой-то загадкой, которую ему нужна разгадать.
Мы не разговаривали, ожидая, кто сдастся первым.
Наконец, после минуты молчания, он тихо сказал:
— Сейчас я преподам тебе урок истории, мисс Уивер. Ты будешь внимательно слушать и поймешь, почему ты платишь этот долг. — Вышагивая туда-сюда, он добавил: — Каждый долг будет начинаться так. История — выучена, долг — выплачен. Я расскажу, что твои предки сделали с моими. Ты извинишься и раскаешься в их прошлых грехах, и только тогда начнется сама выплата. — Подойдя ближе, тепло его тела согрело мое. Его слова были едва слышны у моего уха. — Если ты не раскаешься и не позволишь выплатить долг, я выбью из тебя всё это. Если ты не согласишься с причинами, почему нужно выплатить долг, выплата будет произведена дважды. Поняла?
Дважды?
Двойной кошмар.
Двойной ужас.
Тогда... я расхохоталась. Неадекватно, ага, но картинки в моей голове были комичными.
— Ты имеешь в виду, что казнишь меня дважды? — улыбнулась я. — В добавлении к психам, вы еще и некроманты? Пожалуйста, просвети меня, как это будет происходить.
Он вскинул руку и шлепнул по моему заду, покрытому джинсовой тканью.
Я застонала, пошатнувшись в оковах. Я не могла осмыслить болезненное жжение от его удара и пульсацию моего клитора и сосков.
«Черт. Не позволяй ему увидеть, что он уже сломал твой разум». Если он притронется ко мне и почувствует, насколько я влажная, то я больше не смогу ужиться сама с собой.
— Мне уже поднадоел твоей ротик, мисс Уивер.
— Уверен? Так не казалось, когда мои губы был обернуты вокруг тебя. Представляешь, это был первый минет, который я делала.
Он резко вдохнул. Он положил руку на мои волосы, сжал их в кулак так, что засаднило кожу головы. Его губы щекотали мое ухо, пока он шептал:
— Ты продолжаешь дразнить меня тем, что случилось в лесу. Думаешь, потому что ты сглотнула, я буду, что... благодарен? Стану нежным? Влюблюсь в тебя? — он покачал головой. — Что, мисс Уивер? Думаешь, мне стоит напомнить, что именно ты сжималась вокруг моего языка так сильно, что практически поранила? Каждой гребаной лаской я сводил тебя с ума, — он провел кончиком языка от уха к моей щеке.
Я задрожала, каждая частичка моего тела напряглась.