- Нравишься. А что в этом криминального?
- Ничего... - опешил Олег. По его интонации стало ясно, он не ждал прямого ответа. А чего он, собственно, хотел? Чтобы я закатила глаза, поломалась, пококетничала, пропела нечто неопределенное, но приятное? За что боролся, на то и напоролся. Хотел - получай.
- Пойду спать. Спокойной ночи, Олег.
Он протянул мне руку. Он! Мне! Протянул! Руку! Сам! Нет, мир сегодня и впрямь перевернулся с ног на голову. Я пожала протянутую руку, как будто делала это каждый день. Рука показалась прохладной и сухой.
- У меня, наверное, руки холодные? - окончательно смутился Олег.
- Да, нет. Все в порядке. Пока, - улыбка сама заплясала на моих губах.
Он кивнул, повернулся и пошел прочь. А я помчалась к дому. Вприпрыжку. Какой сегодня замечательный день! Лучше не бывает. Как здорово все получается! Я поцеловала тетю Нину. Она обомлела. Я выпила опостылевшее молоко. И не умерла. Я тут же забралась в постель...
* * *
Кажется, я ему нравлюсь. Но насколько это серьезно? В голове снова и снова, как в замедленной киносъемке, прокручивались события вечера. Проплывали лица Олега, Светки, Толика, Рыжего... И никак не спалось. Ну, никак.
Было душно, маятно. Я открыла окно настежь и опять легла. Еще немного покрутилась с бока на бок. Сходила, попила холодной воды. Не помогло. Так вот это и есть бессонница? А если выйти в сад? В доме слишком жарко. Подышу свежим воздухом и, может быть, засну? Я вылезла в сад через окно, поскольку боялась разбудить тетку. Крику не оберешься. Не очень-то оказалось удобно в длинной ночнушке перелезать через подоконник. Даже если он низкий. Но переодеваться лень. На улице теплынь. И, вообще, это ненадолго.
На улице оказалось здорово. Мне никогда раньше не приходилось выходить из дома ночью. И, между прочим, зря. В траве слабо мерцали огоньки светлячков. Сколько же их здесь? От земли и травы шел влажный запах росы. Лунный свет тонко серебрил листья яблонь. А заодно высвечивал мою ночную рубашку.
- Белею, как привидение. Издалека видно, - пронеслось в голове. - А-а-а... Все равно... Все давно спят, и стесняться некого.
Было так хорошо, возвращаться в постель ужасно не хотелось. Поговорить бы с кем? Неизвестные раньше чувства переполняли меня и рвались наружу. А что делать? Светка седьмой сон видит. Да к ней и не проберешься. Может, прогуляться? Хотя бы до озера. Правда, я в ночнушке. Но ведь не по деревне же? Задворками.
Нет, положительно, только в шестнадцать лет в голову может прийти подобная бредовая идея! И ведь я пошла. И это получилось чудесно. Красота июльской ночи только обостряла мои чувства. За те десять минут, что длился путь до озера, я несколько раз спотыкалась и падала. Слишком трудно было отвести глаза от неба. Мне казалось, что никогда я еще не видела столько крупных, ярких, блестящих звезд.
Я была счастлива. Очень счастлива. И даже немного огорчилась, когда дошла до озера... Надо бы вернуться. Но так не хотелось. И я присела на одну из ив, низко склонившихся над водой. Предполагала сначала сходить на ту площадку, где мы жгли костер. Однако на ивовом стволе оказалось слишком удобно. Даже легкая дрема на меня накатила. И я все не уходила, все сидела. Досиделась. Послышались шаги и негромкие голоса. От неожиданности я поджала ноги. В результате чуть не свалилась в воду. Хорошо, успела схватиться за толстую ветку. А потом вспомнила, что я в ночнушке и свечусь в ней, как неоновая лампа. Шаги и голоса слышались все ближе. Ничего не оставалось, как броситься в высокую, мокрую от росы осоку.
- Постой, - сказал кто-то, и мне показалось, что это голос "нежнолюбимого" мною Толика, - там, кажется, кто-то есть...
- Тебе померещилось, - отозвался другой голос.
Уж этот тембр я узнала бы в самом туманном сне. И потому затаила дыхание. Везет же мне! Вечно влипаю в дурацкие истории. Зубы у меня начали выбивать дробь. То ли от страха, что меня сейчас обнаружат, то ли оттого, что ночнушка успела вымокнуть, прилипла к телу и меня теперь бил озноб.
- Ну, может, и померещилось. А ты, Миш, все же сходи, посмотри.
Рядом со мной словно слон протопал. И куда Рыжий только смотрел? Не пойму. Наверное, на звезды. Меня он, во всяком случае, не заметил.
- Нет там никого, - буркнул Мишка.
- Я же говорил, - Олег кашлянул. - Миш, дай спички.
- Держи.
В темноте тускло засветились огоньки сигарет. Три. И эта глиста в скафандре, Толик, туда же. Курит, дохляк, а у него, кажется, астма. Матери его что ли настучать?
- Чего, мужики? Присядем?
Ой, ой, изображают из себя! Мужики! Ха!
- Трава мокрая, - это Олег.
- А мы - на дерево... - это Толик.
Три темных силуэта появились на дереве. На том самом месте, где пять минут назад сидела я. Спиной ко мне сели - дошло до меня. Вот и чудненько, теперь не заметят... Но пришлось сидеть еще тише. Сердце колотилось так, что ребята вполне могли услышать его стук.
- Ну? - начал Олег. - Завтра с мужиками из Березовки играем? Или как?
- А в чем дело? - удивился Рыжий.
- В маленьком пустячке... Центральный нападающий у нас заболел.
- Ага, - подхватил Толик. - Что-то Миха тихий весь вечер. Точно. Заболел.
- Да пошел ты... - огрызнулся Мишка.
Я вдруг поняла - ребята правы. Обычно Рыжий трепался больше всех, а сегодня вечером нем, как рыба.
- Не злись, Миха, но уж больно ты смурной. Может, тебя девки больше не любят? - тихонько издевался Толик.
- Ты, Толян, поосторожней. У него сегодня не все дома. Мало ли какая муха его укусит? Еще в зубы получишь. Он на это дело скорый, - язвил Олег.
- Давай, Олежка, мы его в озеро макнем? Весь грипп, как рукой снимет.
- Отстань от мужика, Толян, - продолжал ехидничать Олег. - Может быть, у него горе? Может, он влюбился?
- Кто? Миха?
- Ну, - Олег закурил новую сигарету. - Безответно.
- Это гнусная клевета, - голос у Толика стал до невозможности противным. - И как тебе это в голову пришло? Кто-кто, только не Миха.
- Ну что же, он и не человек, что ли?
- Ты даешь, Олег. А еще Мишкин кореш. Да Миха сроду баб за людей не считал. Только с шеи стряхивал. Это у него грипп. Или ветрянка. А, может, рак?
- Дурак у него, а не рак, - открыто издевался Олег.
- Может, и дурак, - подыгрывал Толик.
Мне стало обидно за Рыжего. И сама не знаю, почему? Они разыгрывали его, как сопливого пацана. Захотелось заслонить его от парней. Я чуть было не выскочила из своего укрытия, но вовремя опомнилась. Впрочем, Мишка мог обойтись и без моей помощи. Он встал. Снова закурил. Помолчал. Огонек его сигареты на какое-то мгновение загорелся ярче. Ребята ждали. Уж не знаю, чего? А я ждала, что Мишка как-нибудь удачно отшутится. Он ведь у нас записной шутник. Не привыкать.
Ожидание затянулось надолго. Почему он молчит?
- Да, влюбился, - сказал неожиданно Мишка. Тихо так сказал и как-то отстраненно, - Ну и что?
- Чего? - в один голос озадаченно переспросили парни.
Я и сама была ошарашена. Что-то невероятное происходило на моих глазах. Олег читал в чужих душах. Рыжий, не способный влюбиться по определению, влюбился. Чудеса да и только! Что дальше-то будет?
Я совсем затаилась. Даже дыхание стала задерживать. Не от страха. Из любопытства. Боялась пропустить хоть одно слово. Но Мишка не сказал больше ничего.
- В кого? - спросил наконец Толик и голос его звучал напряженно.
Интересно, а этому Крокодилу с какой статьи напрягаться?
- Мое дело, - Мишкины слова были увесистыми, как булыжники.
И опять - тишина.
- Ты, Миха, вот что, - после изрядной паузы подал голос Олег, - ты мою сестру трогать не смей. Отскочи от Светки, слышишь? Хоть ты мне и друг, но морду я тебе набью.
- Испугал ежа голой задницей... Хоть ты мне и друг, - передразнил его Рыжий, - но сестра мне твоя нужна, как прошлогодний снег. Уж не обессудь, матушка.
- Ну и все. Замяли, - легко согласился Олег. - Главное, не Светка.
- А мне просто любопытно, - сознался Толик. - Это случаем, не Алька?
- Алька? - удивился Олег.
- Да кто еще? Уж больно Миха вокруг нее увивается в последнее время.
- А что? - усмехнулся Мишка. - Ты против? Алька - девушка, что надо. Только на Олега не в меру заглядывается. Я ведь Олежке не враг.
- При чем тут я? - медленно спросил Олег.
- Я думал - у вас любовь, - пояснил Мишка. - В противном случае я бы не зевал.
- У нас нет любви. По крайней мере, с моей стороны, - голос Олега звучал сухо и одновременно осторожно. - Но ты к ней все же не подкатывай: она - Светкина подруга и, вообще, ... Маленькая еще.
- Что ей, Светку до старости пасти? - возмутился Мишка. - И не маленькая она вовсе. Наши с тобой бабки в ее возрасте уже замужем были.
- Маленькая и глупая, - уперся Олег. - Нечего малолетних развращать. Сам знаешь, чем это заканчивается.
Он показался мне сейчас таким мерзавцем: трусом, лжецом, клеветником. Мир померк. Мир вокруг меня рушился с треском. Да и как иначе, если в одно мгновение с треском рухнул многолетний кумир? Потрясение было слишком велико, чтобы осознать его в полной мере.
- Зачем ты так, Олег? - неприязненно бросил Мишка. - Алька же не такая. Она - хорошая девчонка.
- Хорошая, - неожиданно сказал Олег, противореча самому себе, - пока. Вокруг полно таких девчонок. Уж тебе ли этого не знать? Есть ведь и лучше. Почему не поискать?
- Значит, лично ты будешь искать себе лучше? - заинтересовался Мишка.
- Куда торопиться? Впереди вся жизнь. На мой век девчонок хватит.
- Нет, ты мне прямо скажи. Значит, здесь свободно? - настаивал Рыжий.
- Ну... Свободно... - неохотно уступил Олег.
Молчавший до сих пор Толик вдруг заговорил и заговорил неожиданно враждебно:
- Что ты, как на допросе? Твое какое дело? Пусть Олег с Алькой сами разбираются. Ты иди вон к Таньке-вдове. Она и так все глаза проплакала. В принципе, можешь и ты поискать себе получше.
- А мне никого лучше не надо, - зло сказал Мишка. - Слышите? Я в нее влюбился. В Альку... Раз место свободно, я его занимаю. И соваться к Альке никому не советую.
Он резко взмахнул рукой. Огонек его сигареты описал в воздухе крутую дугу, оставляя за собой светящийся след.
- Всем пионерский привет! - и Рыжий мгновенно растворился в темноте.
Долго стояла полная тишина. Вот это новости! Целый год надо переваривать. Можно было и самой обо всем догадаться. Как же, черт возьми, получилось, что...
- Трепло ты, Олег, - нарушил молчание Толик. - Зачем врать, если Алька тебе нравится?
Вместо ответа Олег закурил еще одну сигарету.
- Я же знаю, она тебе нравится.
- Нравится, - помедлив признался Олег. - Она и тебе нравится. Ну и что?
- Как что? - поразился Толик. - Ты сам от нее отпрыгнул. Теперь не подъедешь.
- Будет нужно - подъеду.
- Брось... - скептически заметил Толик. - Миха и тебе ноги переломает, если что...
- Да я и сам не полезу. Как нравилась - так и разонравится. Она такая еще дура. Что мне с ней, детей крестить?
- Что дура - это точно. Все равно. Зря ты... - Толик вздохнул. - Ладно. Пошли по домам. А то вокруг одни амуры.
И они ушли. А я еще выжидала минут десять. В голове все перемешалось. Разобраться сразу не было никакой возможности. И я побрела к дому. Ничего не скажешь - ночь Мадридских тайн.
Дорога домой оказалась путешествием вне времени и пространства. Просто черная дыра какая-то. Перелезая через подоконник, я зацепилась подолом за гвоздь, вбитый снаружи неизвестно для чего, и с треском разорвала подол. Только тогда немного пришла в себя. Вытащила из-под кровати чемодан. Достала оттуда свежую ночнушку, а мокрую, грязную и рваную запихала на ее место... Слава богу, тетя Нина предоставила мне возможность самой следить за своими шмотками. Я переоделась. Залезла на кровать, натянула одеяло до подбородка. Меня трясло. Не от холода. От обиды, гнева и еще чего-то непонятного. Казалось, уснуть не смогу никогда. Но сон сморил меня тут же.
* * *
Меня разбудила воробьиная возня на подоконнике. Я забыла ночью прикрыть за собой окно. Нахальные птахи раздергивали клочок ткани, зацепившийся за гвоздь. Не хватало, чтобы этот клок увидела тетя Нина. Пришлось встать, согнать птиц с подоконника и отцепить злосчастную полоску материи.