- Я пока в сознании, но, боюсь, это ненадолго.
- У меня теплый пол, да и пледом накрою, если что.
- И голову на бок повернуть не забудь, - вполне серьезно заметила Данфейт и указала пальцем на свой пустой бокал.
- Ты сколько лет не пила? Пять?
- Шесть, есть быть точной.
- О, так тебе есть, что вспомнить?
- О-да! - хмыкнула Данфейт и "опрокинула" вторую порцию яда.
- Ну, начинай! - произнес Орайя, закусывая, на этот раз, лимоном.
Дани заерзала на стуле, пытаясь устроиться поудобней, и, придя к выводу, что в данной ситуации ей это вряд ли удастся, обратилась к Орайе.
- На прошлой неделе у меня состоялся не вполне приятный разговор с одним "доброжелателем". Этот "некто" поведал мне странную легенду о детях Амира, которую, в общих чертах, рассказывал мне твой отец.
Данфейт осушила третий бокал и закусила оливкой.
- Все бы ничего, - продолжила она, - но этот доброжелатель связал придание с несчастьем, произошедшем на Сатрионе.
- Глупые легенды о людях, переживших термоядерный взрыв?
- Думаешь, глупые?
- Чушь полная, - спокойно ответил Орайя и нагнал Данфейт по части опустошения бутылки зеленого напитка. - Легенда о том, что оболочки погибших на Сатрионе остались в нашем пространстве и мой отец пытался оживить их, пересадив их "души" в тела других людей - тот еще бред.
- То есть, ты не веришь, что Учителя изгнали за попытку переселения оболочек умерших на Сатрионе в живые тела?
- После взрыва на Сатрионе, отец действительно выдвинул гипотезу о том, что оболочки умерших никуда не делись и сознание их все еще существует в этом мире, отделенное от тел. Но изгнали его не за это.
- За что тогда?
- Он работал над экспериментами с термоядерным синтезом. В результате одной из попыток создать сгусток управляемой энергии, погибло тридцать человек рабочего персонала. Вина, естественно, легла на плечи моего отца. Они устроили суд над ним и сфабриковали дело. А все потому, что папа - был основным претендентом на пост Главы Ассоциации после Роэли. Так его и убрали "со сцены".
- Значит, в мою историю ты не веришь, - сделала вывод Данфейт и опустошила очередной бокал.
- Тот, кто рассказал тебе это, хотел навредить тебе. Точнее, навредить Кимао.
- Что ты имеешь в виду?
- Разве после того, как ты узнала о возможности существования сатриан и попытках переселения их оболочек в тела моим отцом, ты не стала сторониться Кимао?
- Нет.
- Врешь!
- Нет!
- Тогда почему ты спрашиваешь о детях Амира и Сатрионе у меня, а не у него?
- Потому что дело касается человека, которого ты называешь "отцом", а не он!
- Причина не в этом, - покачал головой Орайя.
- В чем тогда?
- Кимао раскусил бы тебя за пять секунд, вывернув на изнанку твое неприглядное нутро! Ты провела в доме отца пять лет и ни разу не задалась вопросом о том, по какой причине его изгнали. Строишь из себя праведницу? Ты не поверила ни единому моему слову, полагая, что твой Учитель вполне достоин звания "убийца"! Но тебя это не волновало раньше. Что же теперь изменилось? Они пообещали тебе что-то? Попросили подмазаться и разнюхать у братьев Сиа секреты его прошлого? И ты не постеснялась! Приперлась сразу же ко мне, надеясь, что я слабее брата и не смогу раскусить твои жалкие уловки?!
- Знаешь, сколько людей погибло на Мийе, когда на нее рухнул тот загадочный метеорит? Три миллиона! - закричала Данфейт и ударила рукой по столу. - Три миллиона на Мийе в прошлом году и три миллиарда двадцать лет назад на Сатрионе! Есть ли между ними связь?! Я поверю в самое немыслимое, лишь бы только понять, почему Совет ничего не предпринял для того, чтобы спасти этих людей! Власть, сила, управление энергией! К чему все эти дары, если награжденные ими не используют их по назначению? Я верю в любовь, Орайя. Я знаю, что мой отец мог бы убить кого угодно, если бы это могло спасти мою мать! Это - человеческая природа! И она такая же мерзкая, как и моя вера в виновность твоего отца!
- Нашего отца, - прогремел голос Кимао за спиной Данфейт.
Дани закрыла глаза и вытерла рукой испарину со лба.
- Вот, значит, что произошло, - произнес Кимао. - Что тебе сказали? Что это он убил тех Мийян? Что это он взорвал три миллиона мирных жителей?! И ты полетела со мной на Атрион, предполагая, что я могу знать об этом что-то и покрывать его. Легко же ты переступила через свои "высокие" принципы! Это характеризует тебя как очень устремленную личность, Данфейт. Такие качества Ассоциация Зрячих высоко ценит.
- Не стоит приписывать мне эти грехи! Ты - мой зрячий, и какие бы тайны ты не хранил, быть им не перестанешь, по крайней мере, до тех пор, пока я не избавлюсь от этой зависимости!
- Не приписывать тебе грехи? - усмехнулся Кимао. - Ри потратил на тебя пять лет, прожил рядом с тобой все эти годы, и после этого ты посмела усомниться в главном - его человечности?! Ты лгала, глядя мне в глаза, зная, что могу знать интересующие тебя секреты! Такая искренняя, ты приняла мою помощь, когда тебе это было выгодно! Теперь я тебе не нужен, ведь из меня вытянуть хоть что-нибудь у тебя не получилось! Думаешь, если Орайя снизошел до того, чтобы рассказать тебе бесславную историю падения нашего отца, он ничего не понимает?!
Дани обернулась к Кимао и с ненавистью посмотрела на него.
- Осуждай себя, зрячий! За свои поступки я отвечу, но не перед тобой!
- А никому, кроме меня, до них нет дела!
- Тебе тоже плевать! - прокричала Данфейт и попыталась слезть со стула.
Пошатнувшись, она схватилась за стол и сползла на пол.
- Твою мать! Хорош "Сильзон"!
Кимао продолжал стоять возле нее и в абсолютном безмолвии наблюдал за ее попытками подняться на ноги. В какой-то момент Данфейт все-таки привстала и встретила его надменный взгляд, задрав свою голову. Ей было наплевать на то, что он подумает. Осуждение? Презрение? Безразличие? Что из этого он выберет сейчас? Какая разница, если для нее самой это ничего не изменит? Какая разница, если это не принесет ей ничего нового, кроме очередной боли?
- Строишь из себя обиженного, будто мои суждения о тебе и твоем отце имеют для тебя значение! Признайся, ты всего лишь желаешь понять, для чего Великий Ри свел нас. Не стоит играть в заступника, летать со мной на Атрион и вызывать Главу Ассоциации на поединок. Айрин и так высокого мнения о твоих моральных качествах. А если ты хочешь этим отомстить моей сестре, которая вроде бы и любила тебя, но не настолько, чтобы принести на жертвенный алтарь свою свободу, ты уже проиграл. Айрин и так знает, что ты все еще стоишь перед ней на коленях!!!
- Уходи, - прошептал Кимао и присел на стул.
Дани с трудом поднялась на ноги и, пошатываясь, направилась к двери.
- Они выбрали меня покровительницей их дома, - вдруг, прошептала она. - Я должна была стать второй матерью их не родившимся детям. Она ушла первой, но их сожгли на одном костре. Они часто приходят ко мне во сне и просят спасти их. А я ничего не могу сделать. Если это был первый удар Сатриона, нас всех поглотит пекло Амира. И не уверена, что во второй раз я смогу это пережить... Я хочу знать правду. Я хочу знать, что сделал Ри, что предпринял Совет, что сделали все вы для того, чтобы этого не случилось!
- Что ты собираешься изменить, если все равно ничего не сможешь им противопоставить? Совет вытрет о тебя свои ноги и плюнет на прощание!
- Так же, как плюнул ты сегодня?
Кимао резко обернулся и посмотрел на нее.
- Значит, задело, все-таки...
- Подавись! - ответила Данфейт и выставила три пальца на прощание.
Спустя несколько секунд, Кимао и Орайя услышали грохот, донесшийся до них из холла.
- Кто потащит ее до дивана? - спросил Орайя, глядя на брата.
- Я не потащу, - ответил Кимао и налил в пустой бокал Данфейт "Сильзон".
Опрокинув его, он налил еще одну порцию и тут же залпом осушил и его.
- Оливку? - предложил Орайя.
- Я не заедаю "зеленую правду".
- Вряд ли бы она осмелилась выдать все это без "Сильзона".
- Она говорила, что ее выбрали покровительницей дома мийянкой семьи. Слишком большая честь для избалованной девчонки, - произнес Кимао и опустошил третий бокал. - Мы не были в деревне с тех самых пор, как прилетели сюда учиться. За это время она сделала то, что не удалось сотворить нам - принесла прогресс в общество, где его отказывались принимать. Она убедила Эрику, Террея и Йори полететь с ней на Атрион, вселив в них веру, что они вполне справятся с ролью ходоков. Она взяла в свою команду Бронана Ринли и умудрилась хоть как-то примирить их с Эрикой. Преподобный Матье питает к ней странную доброжелательность, хотя женщин ненавидит в принципе. Пире Савис, известная своей ненавистью к нам с тобой и всему, что связано с нашим отцом, утверждает, что не разочаровалась в ней. Роэли Гвен, который попытался сломать ее сегодня, улыбнулся, когда она отколола номер с листом обшивки. Деи Рой - секретарь Гвена - подсказал ей, как следует проходить тестирование и пожелал удачи. И, наконец, ты, Орайя, который при всей своей отстраненности и способности к абсолютному самоконтролю, испытал похоть только потому, что она захотела вызвать это чувство в тебе. Я упустил что-то?
- Да. Ты не упоминул, что Айрин в ее присутствии теряет над собой контроль, да и ты перестал блистать хладнокровием, выставляя напоказ свое болезненное желание охранять то, что, как ты изволил выразиться, "принадлежит тебе".
- Психоэмоциональное управление?
- Чистой воды.
- Она не осознает, каким образом воздействует на окружающих.
- И при этом ничего не чувствует.
Кимао налил в бокал очередную дозу "Сильзона" и снова принял яд.
- Самое смешное, - произнес он, соскакивая со стула, - что даже в невменяемом состоянии она способна вызвать во мне это поганое чувство ложной заботы!
Кимао вышел в холл и, подняв распластанное тело Данфейт с пола, понес ее на диван в гостиной.
- А почему ты решил, что оно "ложное"? - произнес Орайя, протягивая брату свернутый плед.
Кимао посмотрел на Орайю и прищурился.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Она избегала тебя все эти дни, потому что не хотела знать правду. Они посадили в ней росток сомнения, который прижился в ее сердце и начал разрушать ее веру во все, что ее окружало. Они желали, чтобы она усомнилась в своем Учителе, в тебе, чтобы начала бояться, как боятся они. Ей легче было заглянуть в мои глаза и спросить о том, правда это или нет, потому что от тебя она это услышать не готова! А ты мечешься, не понимая, почему нечто, к чему ты начал привыкать, ускользает от тебя. И ты не готов это терять! Нет, дорогой брат, это - не ложная забота, а самая, что ни на есть искренняя, и непосредственный источник этих эмоций стоит перед мной с пледом в руках.
- Не забудь подложить мне под голову подушку, - произнес Кимао и упал на пол, отключившись.
- Ты опять проиграл, - хмыкнул дерева. - Никто не поборет меня по части употребления "Силь..."
Орайя рухнул на пол в ногах брата. "Зеленая правда", без сомнений, способна была не только развязать язык, но и подарить жертве настоящий девятичасовой сон в любом удобном или неудобном положении.
***
Данфейт открыла глаза и приоткрыла рот, пытаясь что-то произнести, но не смогла. Приподнявшись, она осмотрелась и пихнула ногой спящего на полу Кимао. Орайю она трогать не стала, и, переступив через тела обоих дерев, направилась в туалет, который искала минут десять.
Когда Кимао поднялся с пола и толкнул брата ногой в бок, в дверь позвонили. По коридору фривольно прошлась Данфейт в синем махровом халате и, распахнув ее настежь, начала с кем-то разговаривать. Кимао вышел в коридор и выглянул в холл.
- Спасибо, - произнесла сайкаирянка и, забрав у курьера пакеты с едой, закрыла входную дверь.
Оглянувшись, она встретилась глазами с Кимао и, ничего не ответив, передала пакеты ему.
- Давно проснулась? - спросил зрячий, шагая следом за ней на кухню.
- Час назад.
- Понятно... - протянул Кимао и начал распаковывать завтрак, который она заказала.
- Доброе утро! - поздоровался Орайя, вваливаясь на кухню и тут же выхватывая из рук брата пластиковый контейнер с едой. - Спасибо, что заказала. Кстати, это - мой халат.
- Я заметила, - ответила Данфейт, поправляя закатанные рукава.
- Я вам не мешаю? - произнес Кимао, застыв со стаканом бульона в руках.
- Совсем нет, - ответила Данфейт и забрала у него свое "лекарство".
- А я? - не понял зрячий.
- Завари себе чай, если хочешь, - хмыкнула Данфейт и пригубила горячий бульон.
Кимао спокойно подошел к ней, выхватил из руки стаканчик и приложился к нему сам.
Данфейт попыталась отобрать его, схватив зрячего за запястье, но Кимао перехватил стакан другой рукой и отвернулся.
- Ты засранец, Кимао! - буркнула Данфейт и раскинула руки на столе, уронив на них свою голову.
- Не расстраивайся, - поддержал ее Орайя. - Я заварю нам чай.
Кимао поставил пустой стакан на стол и, зевнув, потянулся.
- В следующий раз закажешь бульон на всех.
Данфейт ничего не ответила, продолжая лежать на столе.
- Эй, ты жива, вообще?
- Не твое дело.
Кимао тяжело вздохнул и подошел к ней, прикладывая свои руки к изгибу тонкой шеи, спрятанной под влажными волосами. Его ладони скользнули на затылок и замерли у самых ушей. Сжав пальцами мочки, Кимао повел ладони вниз и остановился у кромки ворота ее халата. Первые пальцы опустились ниже и погладили напряженные мышцы. Одно нажатие - и Данфейт протяжно застонала.
Орайя замер на мгновение и внимательно посмотрел на брата, а затем и на саму матриати. Девушка не двигалась, позволяя зрячему прикасаться к ее шее, словно к своей собственной. Кимао рывком оголил ее плечи и развел пальцы, продолжая поглаживать бледную кожу и надавливать на мышцы, оставляя на снежном бархате едва заметные розовые следы.
Орайя отвернулся, стараясь не показывать своего удивления и, в то же время, интереса к происходящему. Новый стон Данфейт заставил его обернуться и нахмурить брови. Кимао, кажется, не обращал никакого внимания на его присутствие, сжимая свои пальцы на плечах своей матриати и принуждая ее тело выгибаться каждый раз, после очередного маневра.
Подхватив одну ее руку, он заломил ее ей за спину, и Данфейт что-то буркнула, но сопротивляться его воле не стала. Откинувшись назад, девушка замерла с закрытыми глазами, ожидая, когда он принесет ее телу очередную порцию удовольствия, одну за другой расслабляя ноющие мышцы.
- Ты вся, как пружина! Чтобы с завтрашнего дня возобновила медитацию на фрирайне!
- Ненавижу медитацию, - промычала Данфейт и тяжело вздохнула.
- А оргазм любишь?
Данфейт на мгновение онемела, и Кимао воспользовался этим, чтобы закончить цикл и завершить начатое. Тело Данфейт изогнулось, веки распахнулись и из горла вырвался протяжный сдавленный стон. Румянец проступил на ее белоснежных щеках и пятнами покрыл нежную кожу шеи и спины. Под ладонями зрячего прокатилась судорожная волна трепещущих мышц ее тела и тут же погасла, растворяясь там, где он никак не ожидал ее ощутить.
- Gjairicti! - вырвалось из горла зрячего перед тем, как его глаза закрылись и он припал к Данфейт, прижимая ее к столу.
У Орайи из рук выскользнула кружка и вдребезги разбилась о дорогой кафель на полу. Звук бьющегося фарфора вывел дереву из состояния оцепенения, и Орайя отвернулся, аккуратно перешагивая через осколки и стараясь побыстрее покинуть зону предстоящих боевых действий.