Я вошла в классную комнату и прошла к своему пустому месту у окна. Стул около стола позади меня, был пуст. Я посмотрела на Кендру и на стул за ней, на котором расположился Джастин. Он просто вошел и занял место Данка. Омерзительно, я отвернулась. Как же она целуемая им и ласкаемая им, могла так быстро забыть его существование? Я вот, не забыла. Как она смогла? Каким образом она не чувствовала боль от его отсутствия? Он тоже был с ней добр. Почему он так много время проводил с ней? Я села на свой стул и постаралась засунуть накатившие эмоции поглубже. Я не могла теперь сидеть в этом классе, когда не было его.
— Чтение сегодняшнего задания на наших столах, должно проходить в полной тишине. Не болтайте со своими соседями. Я хочу, чтобы вы в полном молчании вдохнули красоту письменного слова. Примите его. Пускай оно впитается в ваши вены и наполнит вас удивительной красотой, чтобы вы сияли.
Стоны прокатились по классу.
— Тццццццц. Давайте порадуемся слову. Порадуемся этой красоте.
Ворчание продолжилось, когда звуки шуршаших страниц, заполнили комнату. Время, для большинства учеников, вздремнуть за своим учебником. Я открыла свой, желая найти хоть что-нибудь, что отвлечет мои мысли от Данка. Когда день кончится, я пойду в больницу, и начну задавать вопросы. Какие-нибудь души, да знали, какие-нибудь ответы.
— Фу, это поэтические штучки, — ворчание донеслось с задних парт.
Мистер Браун посмотрел на книгу в своих руках.
— Ах, да, это так мистер Кимблер, мило, что вы заметили.
Волна стона прокатилась по классу, а я нашла страницу, указанную на доске. Это было произведение Уильяма Вордсворта. Мне захотелось застонать с отчаянием. Изучение начала Романтического века, это не то, что мне сейчас нужно было. Где же трагические драматурги раньше были, когда я так в них нуждалась?
— Как эта фигня поможет нам в реальном мире? — сказал Джастин дерзким голосом. Хихиканье прокатилось по всему классу.
— Слушайте, слушайте, — крикнул кто-то, похлопывая по своему столу.
Мистер Браун взглянул еще раз, со слегка раздраженным выражением на лице:
— Господа, если не изучать слова известных поэтов-романтиков, как, вы собираетесь добиваться женщины, которую полюбите в один прекрасный день? Я могу вас заверить, что PDiddy не имеет таких слов наставления в его лирических творениях.
Его слова вызвали смешки. Я тоже, нашла бы это забавным, если бы осознание читаемых PDiddy текстов не казалось столь привлекательными в данный момент. Я взглянула на стихотворения которые мы должны были прочесть и написать, на двух разворотах. "К Молодой Леди" Уильяма Вордсворта. Я могла только надеяться, что это стихотворение было не о вечной любви.
Милейшее Дитя Природы, пусть бранят!
Здесь есть насест и луг зеленый
И гавань есть, что держит их.
Где ты Жена и Друг, увидишь
Твое сердечко, дней сует
И станешь ты, как молодых, и старых свет.
Там, ты бодра, как пастушок,
Средь радости цветов
Что увядают не в сезон
Ты, в то время детвора, цепляясь за тебя,
Покажешь нам, каким же божеством
Природа женщин создала.
И мысли, чувства не умрут,
И не покинут, пускай виски седые,
Лишь в рабство меланхолии возьмут
Но старость безмятежна и светла,
Прекрасна, как Лапландия в ночи,
Которая, так манит и влечет,
к твоей могиле, словно светлячки.
"— Удовольствие распространяется по земле. Заблудший подарок, который будет востребован тем, кто его найдет."
Мое разбитое сердце дрогнуло. Я начал писать. Боль внутри меня выливалась на бумагу. Это было такое чувство, как будто бы с каждым написанным мной словом я истекала кровью. Погруженная в необходимость высказать кому-то свою внутреннюю боль, меня напугало, когда кто-то потянул мой листок бумаги. Я вскинула голову. Мистер Браун кивнул мне и откашлялся.
— Ах, оказывается Мисс Мур знает Уильяма Вордсворта или уже сделала домашнее задание. Он взглянул из под очков-полумесяцев на класс, — Это более чем, нежели я могу сказать о вас.
Он посмотрел вниз, на мою бумагу и расправил по кругу короткий листок.
— Вордсворт вспоминал свою сестру, которую он упрекал в долгих прогулках по стране. Он думал о ее жизни и полноте ее опыта, который она приобретет. Он поздравлял ее или хвалил ее усилия наслаждаться окружающей красотой, а не следовать правилам.
После звонка ученики начали выкарабкиваться из-за парт, чтобы вырваться из класса, из-за страха, что Мистер Браун заставит слушать их мою писанину, или хуже того, забрать их «сочинения» и прочитать вслух. Он положил листок обратно, на стол и улыбнулся мне.
— Ты действительно восхищаешь, Пэган. Я с нетерпением жду, чтобы прочитать остальную часть утром. Он повернулся и направился к своему столу в развалку.
Лейф вошел в класс, не спуская с меня глаз.
— Ты идешь, красотка? Я знаю, тебе нравится Английская Литература, но на сегодня это конец.
Мистер Браун улыбнулся мне.
— Ах, да, но в любое время, если ты захочешь остановиться, чтобы обсудить эту красоту, пожалуйста, не стесняйся.
— Благодарю Вас, Мистер Браун.
Что бы не случилось, но он действительно был очень милым стариком. Немного эксцентричный, но милый.
— Не подсказывайте ей, Мистер Браун, — Лейф дразнился, когда забирал книги из моих рук.
— Ах, красавец, который завладел ее сердцем, не хочет делиться, — сказал с улыбкой Мистер Браун, и его полные щеки немного дрогнули, из-за улыбки.
Лейф усмехнулся.
— Вы правы.
— А теперь, скажи мне, еще раз, чем это таким важным ты собираешься заняться, вместо покупки идеальных зимних ботиночек? — Миранда уперлась правой рукой в бедро, уставилась на меня так, будто бы я разговаривала с ней на испанском. Я поправила рюкзак на плече, и, не отрываясь, смотрела на стоянку.
— Я собираюсь подписаться на волонтерскую работу в больнице, — у меня больше не было никакого другого морального объяснения. Я не могла заставить себя сказать Миранде, в чем я на самом деле нуждалась, или почему чувствую в себе силы пойти добровольцем, чтобы помогать больным и умирающим. Правда была в том, что я ненавидела больницы и Миранда знала об этом. Она не знала, почему я их ненавидела. Она просто знала, что я ненавидела их. Я была не в состоянии объяснить ей, что блуждающие души, заполнявшие холлы больниц, беспокоили меня.
— Значит, ты будешь пропадать в ненавистной больнице, теперь, когда провела там неделю? — с любопытством спросила она. Я пожала плечами, потому что мое пребывание не имело ничего общего с этим.
— Думаю, так, — это было лучшим объяснением, чем, что-либо.
— Хорошо, тогда, если ты отправляешься делать добрые дела для других, я отправляюсь делать добрые дела, для своего зимнего гардероба и я полагаю, я справлюсь с этим хорошо.
Я одарила ее улыбкой, а затем направился к машине Лейфа. Он оставил мне ключи и сказал, что попросит Джастина подвезти его до дома. Я кормила его этим тоже — "Я хочу пойти добровольно". Это не совсем была ложь. Я решила, что это лучший способ увидеть достаточно душ, без перспективы попасть в психушку, из-за блуждания по коридорам и разговоров с самой собой. Таким образом, у меня была причина, находиться там. Я хотела бы найти много душ, с которыми могла бы поговорить. В конце концов, я бы встретила хоть одну, которая умела говорить.
— Позвони мне, когда ты вернешься домой после своих добрых дел, и я принесу и покажу тебе свои покупки.
— Хорошо, удачи, — сказала я, когда открыла машину и скользнула внутрь. Впервые за три дня у меня была хоть какая то надежда. Я вспоминала выражение глаз Данка в пятницу вечером, когда он держал меня. Он был настоящим. Дело в том, что, даже если никто, казалось бы, не думает, о том, что он когда-либо ходил по коридорам нашей школы, совсем не значит, что я схожу с ума. Дело в том, что я вижу с рождения тех людей, которых больше никто не видит. Что-то во мне было не так. Это не новость. У Данка были секреты и я собиралась раскрыть их. Мне нужно знать, потому что он был мне нужен. Разгадка его исчезновения покоилась в его тайнах, и я знала, если бы я только смогла их понять, тогда я смогла бы найти его и вернуть.
Глава 13
Я взглянула на свой бейджик. Моя мама была бы в ужасе. А ведь это неплохо скажется на моем резюме выпускника колледжа. Чем больше волонтерской общественной работы, тем лучше. Сегодня в мои обязанности входило только чтение книг для детей, находящихся на лечении в больнице, так как это был мой первый рабочий день, и не было человека, который смог бы меня обучить более сложным обязанностям.
Я вышла из лифта на этаже педиатрического отделения. Три души, которых я встретила ранее этажом ниже просто стояли и наблюдали за мной. Я кивнула им головой и сказала «Привет!», чему они казалось, были очень удивлены. Я свернула за угол и следовала указателям, которые мне предоставили у регистрационной стойки. Мне не потребовалось и пары секунд, чтобы увидеть, что педиатрическое отделение полно блуждающих душ. Я прошла мимо детей в инвалидных креслах, с любопытством рассматривающих меня. Я улыбнулась и поприветствовала их. Было нелегко видеть улыбки на их бледных личиках. Одна маленькая девочка с длинными рыжими кудрявыми волосами привлекла мое внимание. Она стояла около двери своей больничной палаты, и ее пристальный взгляд был устремлен куда-то позади меня. Затем она взглянула на меня. Я замедлила шаг и обернулась: все те души, которым я улыбалась, и с которыми я разговаривала, сейчас следовали за мной. И она их видела. Я остановилась и начала изучать ее маленькое прелестное личико. Она стояла, оперевшись на ходунки. Она пристально смотрела на душ, которые были за моей спиной, приветливо им улыбнулась, а затем взглянула на меня. «Ты видишь их?» спросила я ее шепотом, так как боялась, что другие могут меня услышать и подумать, что я сумасшедшая. Она кивнула головой с рыжими кудряшками.
«А ты?» спросила она меня громче. Я кивнула в ответ. «Классно!» ответила она и ее губ коснулась легкая усмешка. Я подмигнула ей, а затем продолжила свой путь в игровую комнату. Я не могла вот так просто стоять посреди холла и разговаривать с ребенком о душах, которые мы обе могли видеть и при этом не привлекать ничье внимание. Я никогда не встречала прежде кого-то, кто также как и я мог видеть души. Было нелегко просто взять и уйти от этой маленькой девочки. Но я знала, что мы с ней еще встретимся. Я намеревалась найти ее позже.
Впереди себя я увидела небесно-голубую дверь, на которой яркими буквами выделялась надпись: «Сегодня ты — это Ты, и это больше чем, правда. Не существует никого в этом мире, кто был бы чем-то большим, чем Ты сам» — доктор Шеус. Эта дверь вела именно в то место, которое я и искала. Я, не раздумывая, открыла ее и справа увидела полки с книгами.
Я повернулась и улыбнулась душам, которые вошли за мной. «У кого-нибудь есть какие-нибудь пожелания?» Они все смотрели на меня, а некоторые даже приблизились, чтобы разглядеть получше или дотронуться. Я их не чувствовала. «Никаких?» В комнате было все также тихо. Я вздохнула и повернулась к книжным полкам. «Хорошо, тогда я выберу сама».
«Моя любимая — «Там, где живут чудовища». Я обернулась в надежде на то, что одна из душ все-таки заговорила. Но все души устремили свой взгляд на маленькую рыжеволосую девочку, которая стояла в коридоре. Она стояла у открытой двери и улыбалась. «Ты же знаешь, они не будут с тобой разговаривать. Они не могут» сказала она, входя в комнату.
«Не могут?» спросила я ее, глядя ей в глаза, которые, как мне показалось, выглядели намного старше, чем она сама.
Она печально покачала головой, затем вздохнула и сказала: «Не могут. Я пыталась, но ничего не выходит». Она сделала паузу, а затем продолжила: «Некоторые из них хотели бы заговорить с тобой, но они не могут тебе ответить. Они — души, борющиеся за свое возвращение, вот почему они бесцельно блуждают здесь». Она обернулась назад к ним и вздохнула. «Но они начинают забывать кто они такие и для чего они здесь. Это действительно печально. Если бы они достигли первого уровня, тогда бы их души обрели новые тела и новые жизни, вместо бессмысленного сосуществования».
Я подошла к креслу и села напротив нее. «Откуда ты все это знаешь?» — спросила я, удивленная тем, что кто-то в столь юном возрасте знает намного больше о душах, чем я — человек, который видит их всю свою жизнь.
Она пожала плечами. «Я думаю, он не хотел меня напугать. Знаешь, они боятся его, но он не хотел, чтобы я его боялась. Он также не хотел, чтобы я боялась их. И я думаю, что может быть, он не хотел, чтобы я стала одной из них».
Я встряхнула головой, пытаясь понять, о ком она говорит. «Что ты имеешь в виду? Кто это — он?»
Она нахмурилась и души, которые были в комнате, вдруг исчезли. «Как я и сказала, они боятся его. Он — единственный, кого они помнят, так как он — это последнее, что они видели при жизни. Глупо, не правда ли, это не его вина. Просто их время пришло (Для них время уже назначено)». Я оцепенела от ее слов и вцепилась в подлокотник кресла, в котором я сидела.
Мое сердце стало бешено биться в груди. Я спросила: «Что ты имеешь в виду, говоря «время назначено»?»
Около минуты она пристально смотрела на меня, а затем вздохнула и сказала: «Для них назначено время смерти. Также, как и мое. Он так мне сказал. Он не должен был мне говорить, но иногда он может нарушать правила, если этого хочет. Никто не может остановить его. Это только его решение». Я проглотила ком, который застрял у меня в горле при упоминании смерти этой маленькой девочки.
«Кто тебе это сказал?» я спросила снова.
Она покачала головой. «Не расстраивайся. Он сказал, что это тело, в котором я сейчас, оно нездоровое, и когда я умру, у меня будет новое тело и новая жизнь. Никто не заставляет душ бродить по Земле. Только те, кто очень бояться идти дальше, остаются скитаться. Если ты решил покинуть Землю, то ты вернешься в новом теле и в новую жизнь. Но твоя душа останется прежней. Он сказал мне, что человек, который написал мою любимую книгу «Хроники Нарнии», как-то заявил: «Ты — не тело. У тебя есть тело. А ты — Душа». Она улыбнулась, будто бы считала это высказывание совершенным.
Я сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, а затем спросила еще раз: «Кто он?»
Она нахмурилась. «Кто? Автор? К.С.Льюис».
Я покачала головой. «Нет, тот он, кто рассказал тебе обо всем этом. Тот, кого боятся души». Она нахмурилась, а затем развернулась и собралась уходить. «Нет, подожди, пожалуйста,… Я должна знать, кто он» — умоляла я ее.
Она обернулась и пристально посмотрела на меня, затем покачала головой и сказала: «Пока твое время не назначено, ты не можешь этого знать». И она ушла.
Я держала в руках книгу «Там, где живут чудовища» и была готова начать читать ее, так как дети уже собрались в игровой комнате, но среди них ее не было. Я заставила себя улыбнуться и начала радостно читать строки из книги, знакомые мне с детства. Когда я закончила некоторые дети выразили свои пожелания о прочтении других книг и я, до сих пор не способная прийти в себя, доставала с полки книги и читала им их до тех пор, пока мед. сестры не сообщили о том, что пора возвращаться по палатам на ужин. После нескольких объятий и слов благодарности я направилась назад по коридорам. На этот раз, я уже не улыбалась душам. Они ничем не могли мне помочь. Я была твердо уверена в том, что единственный, кто мог прояснить ситуацию, была та маленькая девочка, которая разговаривала с Ним, и где-то в глубине души я боялась, что я прекрасно понимаю, кем был Он, и какова была его роль.
«У меня для тебя сюрприз» — заявил Лейф, неторопливо входя в мою гостиную около семи вечера. Я оторвала свой взгляд от учебника, который лежал передо мной на столе, и улыбнулась ему. При виде Лейфа ощущение пустоты во мне немного угасало. Он наклонился и нежно поцеловал меня в губы, а затем положил на стол передо мной какой-то буклет.
«Гатлинбург? Тенесси?» спросила я, прочитав заголовок на буклете с изображением заснеженной горной вершины с лыжным подъемником и празднично освещенными улицами.