Сергей всё больше скучал по Роману. Их последняя встреча только раздраконила.
С Машей он перестал заниматься сексом совсем. И причина была не только в Романе, Сергей чувствовал, что жена снова начала встречаться с начальником.
Сам не понимал, как он всё это терпит и делает вид, что ничего не замечает. Каждая суббота – на работе. Макияж и новые причёски, даже маникюр стала делать. Просто светится вся, на работу собирается как на праздник. То, что Серёга поворачивается к ней спиной в постели, она как будто не замечала. Даже каждый раз вздыхала с облегчением, наверное, радуясь, что он её не касается.
Обстановка в доме становилась всё натянутей. Затишье перед бурей. Сергей всё это прекрасно понимал, знал, что рано или поздно сорвётся. И тогда всё кончится – или Маша уйдёт, или порвёт со своим любовником.
«Это повод для развода. Что же ты за него не зацепишься?» – сам себя иногда спрашивал он. Но было страшно сдвигать эту глыбу, не хотелось ворошить это «осиное гнездо». Он почему-то был уверен, что, если Машка не захочет с ним расходиться, она вывернется и он же останется крайним. Прямых доказательств её измены у него нет.
«Не детективов же нанимать, в самом деле», – усмехнулся он про себя. Можно было, конечно, проследить за ними и попробовать застукать с поличным, например, когда они будут из квартиры её начальничка выходить.
«В субботу, если она опять «работать» будет, так и сделаю», – принял решение Сергей.
В четверг с утра выдали аванс. И вдруг Серёгу осенило, как и где встретиться с Ромкой. Он подошёл к мастеру и отпросился. На картошку он положенный день не брал, так что решил воспользоваться отгулом сегодня.
Роман был на третьей паре, когда пришла эсэмэс от Сергея.
«До скольки учишься?»
«До пяти. А что?»
«Я на шесть заказал сауну. Жду тебя у института после занятий».
«!!!! Класс!!!!!! На сколько?»
«Пока на два часа. Если что, доплатим».
«Супер! Полотенца или простыни взял?»
«Всё куплю. Дома палиться не стал. Мать как Штирлиц».
«А что ты Маше скажешь? Она же домой приедет уже в это время?»
«Не парься, мои проблемы. Всё путем».
«Ок. Ну, тогда до пяти».
Маша приехала домой в седьмом часу. Любовь Ивановна с удивлением смотрела, как она заходит в калитку.
– Ты что, на автобусе приехала?
– Нет, на трамвае. Что вы глупые вопросы задаёте? На чём я могла ещё приехать?
– Так Сергей же тебя поехал встречать, может, разминулись?
– А он что, с работы раньше ушёл?
– Да Лёха сказал, что он с утра ещё у него отпросился. День за картошку взял. Им аванс дали, я думала, он в город кредит платить поехал да тебя встретить.
– Ну, если разминулись, то приедет сейчас. Хотя он автобус бы догнал. У Тёмки сидит, наверное. Позвоните, спросите.
Мать позвонила старшему сыну и, узнав, что Сергей от него уехал ещё в пятом часу, забеспокоилась. Телефон Сергея был отключен.
– Он бы успел тебя встретить. Он от Артёма в начале пятого уехал. Господи, может, в аварию попал?
Маша тоже почувствовала смутную тревогу. Сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Да ещё когда села ужинать, солонку нечаянно опрокинула.
«К ссоре», – кольнуло в груди.
Роман растёкся по кожаному дивану, застеленному простынёй.
Тело пребывало в сладостной истоме после бешеного, заданного Серёгой ритма их секса. Ромка думал, что Сергей разорвёт его на кусочки, настолько тот был страстным и ненасытным.
Они уже несколько раз сходили в парилку, накупались в ледяной воде бассейна, дурачась и целуясь, ополаскивались в душе, занимались сексом, болтали обо всём. Сергей рассказывал про армию, про деревенские будни, работу. Ромка вспоминал отца, школу, друзей.
Двух часов оказалось мало, и Серёга заплатил ещё за два часа, благо клиентов на маленький зал больше не было, и им дали эти часы без проблем.
Бабуля-банщица далека была от мысли, чем могут заниматься два парня, свято верила, что они просто парятся, хвалила их, что вот, мол, молодцы, не то что там распутники всякие, которые проституток в сауну вызывают. Пришли париться, а не со шлюхами трахаться да пиво пить. Наивная женщина.
– Серёж, мы с тобой извращенцы, гомики несчастные. – Ромка кончиками пальцев провёл по позвоночнику Сергея.
– Но никто же об этом, кроме нас, не знает, и надеюсь, и не узнает.
– Знает один человек. Я ему рассказал.
– Что?! Кто? – Серёга ошарашенно смотрел на Романа.
– Саня, друг мой из Кузни. У нас с ним друг от друга секретов нет.
Серёга встал и нырнул в бассейн, пытаясь от холодной воды прийти в себя.
Ромка с беспокойством следил, как он вылезает из бассейна.
– Ты злишься? Серёж, я не мог ему не сказать.
– Я у тебя не первый? У тебя с этим Саней что-нибудь было?
– Ты дебил, что ли? При чём здесь это? – Ромка вдруг разозлился. – Саня мне как брат, мы с четырёх лет вместе. Он меня даже с этой всей гомосятиной от себя не оттолкнул.
– Ром, просто я тебя ревную. Вот сосед этот твой – Славка, знаешь, как мне хреново, когда я думаю, что ты там с ним в одной квартире.
– Ну ты точно дебил. Ты меня что, совсем за конченого гомосека считаешь? Думаешь, если я тебе дал, то задницу всем подряд подставлять должен?
Ромка стал собирать свои вещи и одеваться. Сергей кинулся к нему, выхватил из его рук штаны и прижал его к себе.
– Ромчик, Ромашка мой, прости, ну прости. Просто я в тебя втрескался, по-моему. Не могу без тебя. Ты у меня из головы не выходишь. У меня жена гуляет, а мне плевать, я только о тебе и думаю. Мне её ревновать надо, а я вместо этого тебя, как придурок, к соседу твоему ревную.
Ромка, потрясённый, смотрел на Серёгу.
– Маша гуляет? В смысле, рога тебе ставит?
Сергей молча кивнул и уткнулся Ромке в плечо.
– Серёж, это из-за меня, наверное. Она чувствует, что ты ей изменяешь, вот и делает тебе назло. Нам не нужно больше встречаться. Я не хочу так. Не хочу, чтоб вы расходились. Маша, она хорошая, добрая. – Он высвободился из Серёгиных рук и стал одеваться.
А Сергей стоял в шоке. Какой же он придурок, вот зачем он про Машку ляпнул?
– Ром, это не из-за тебя, честное слово. Ты здесь ни при чём. Она не догадывается. Как она может догадываться? Мы даже повода не давали.
– Женщинам и догадываться не надо. Они такие вещи за версту чувствуют. Про нас с тобой она, конечно, не догадается, думает, наверное, что ты ей с какой-нибудь девушкой изменяешь.
– С какой девушкой? Я в деревне живу. Шаг влево, шаг вправо – расстрел на месте.
– А как она тогда изменять умудряется?
– Она по субботам работает. Она и начальничек её. Видел я их.
– Значит, тем более тебе семью сохранить надо, а я мешаю. В общем, мирись с Машей. Я с тобой встречаться больше не буду.
– Блядь! Ты что, не слышал?! Люблю я тебя, придурка. Не нужна мне Маша, мне ты нужен. Я с ней сегодня же разойдусь!
И не успел Роман в ответ и слова сказать, как Серёга пулей оделся и выбежал из сауны.
Уже перед самым домом Сергей вспомнил, что телефон у него выключен, а вдруг Ромка звонил? Чертыхнувшись, включил и глянул на дисплей. Двадцать пять пропущенных вызовов, и все от матери и старшего брата. Ёпрст! Только сейчас понял, что мать от беспокойства с ума сходит. Время почти одиннадцать вечера, а от Артёма он уехал, ещё пяти не было. Сердце сжалось от мысли, что у матери, наверное, давление поднялось, а ему ещё с Машкой разборки предстоят.
Как только машина подъехала к дому, на крыльцо выскочили мать и Машка.
– Серёжа, ты где был? Я уже в милицию Артёма позвонить попросила. Он в ГАИ звонил, узнавал, были ли аварии с «десятками». Что случилось? – Мать была бледной как стенка, и от неё несло корвалолом.
– Мам, всё нормально. Я знакомого встретил, поговорили, посидели. Телефон разрядился – не мог позвонить. Прости меня, а?
Мать прижалась к его груди, и он, обняв, повёл её в дом.
Машка взглядом метала молнии, но, как ни странно, молчала, как будто чувствовала, что он скандала ждёт и что этот скандал ему нужен.
На столе тонометр, таблетки, капли – Серёга чувствовал себя последней скотиной.
– Артёму позвони, а то он сейчас там всех на уши поднимет, – Маша сунула ему свой телефон.
Созвонившись с братом и выслушав трёхэтажные маты, молча сел ужинать. Мать, выпив снотворное, ушла спать. А Машка, подперев стенку и сложив руки на груди, сверлила его глазами.
– Ну и где же ты был?
– Там же, где и ты по субботам бываешь.
– Я вообще-то работаю по субботам, ты, милый, тоже на работе был? – В голосе одни шипящие. Наглая, как танк, даже глазом на намёк не моргнула.
– Ну вот считай, и я на работе был. Блядки называется. Знаешь такую?
Машка отклеилась от стенки и, опершись руками о стол, нависла над ним.
– Ты что же, козёл, хочешь сказать, что ты сейчас от бабы какой-то приехал?
– А тебя что-то не устраивает? Я же молчу, когда ты по субботам, накувыркавшись с шефом, приезжаешь.
– Ты совсем охренел? Что, решил, что лучшая защита – нападение? – Машка уже чуть слюной не плевалась, шипела, как раскалённая сковорода, даже намёка на испуг на лице не было. Сергей поражался её наглости и выдержке.
– Я охренел? Это ты охренела! Я не успел отъехать от твоей работы, как вы в обнимку вышли и ебаться укатили. Что, не ожидала? Думала, трахаться будешь и всё шито-крыто останется?
– Ну-ну, давай, придумывай дальше! Что ещё придумаешь, чтоб самому отмазаться?
– А я не собираюсь отмазываться. И жить со шлюхой не собираюсь. Хуярь к своему начальнику и ему мозги ковыряй. Только, сдаётся мне, ты ему на хрен не нужна – натянет ещё пару раз да бросит.
Тут Машку сорвало. Она налетела на него и стала молотить, куда ни попадя, кидалась и кричала:
– Мразь, погань, ненавижу тебя! Скотина бесчувственная! Чтоб ты сдох! Тварь поганая!
На крики выскочила из своей комнаты Любовь Ивановна. Думая, что они ругаются из-за того, что Сергей не был дома, стала успокаивать Машу:
– Маш, успокойся, ну задержался, с другом поговорил, живой же, здоровый. Бессовестный, конечно, но они все мужики такие, не думают своей башкой, что творят. Что здесь жена с матерью с ума сходят.
Машка отцепилась от мужа и, плача навзрыд, кинулась в спальню. Мать укоризненно смотрела на Сергея, качая головой. А он молча допивал чай, не поднимая глаз от стола.
Спать пошёл в «Ромкину» комнату. Лежал и слушал, как Машка за стенкой ревёт в подушку. И стало вдруг жалко её, дуру. Он пробовал злиться на неё, но у него не получалось. Тогда стал злиться на себя – за то, что такой мягкотелый. Стал думать, как сказать матери, что они расходятся, как ей всё объяснить. Ведь не ругались до этого особо-то, так, мелкие перепалки. Машкино вечное недовольство, так к этому уже и мать, и он привыкли. Не говорить же, в самом деле, матери, как Машка по субботам работает. У матери и так давление зашкаливает, совсем ведь сляжет.
Захотелось услышать Ромкин голос, сказать, что высказал всё Маше и что они разойдутся. Встал и вышел на улицу, чтобы позвонить. Ромка не отвечал. Наверное, спит уже.
Маша сидела на кухне. Глаза красные и опухшие от слёз. Ждала, когда он зайдёт.
– Серёж, – тихо, почти шёпотом. Встала, прильнула к его груди. Уткнулась в плечо и опять разревелась. – Серёженька, прости. Я назло тебе. Ты ведь на меня не смотришь даже. Я чтоб ты ревновал хотела. Прости, пожалуйста. Ну, хочешь, я уволюсь с работы? В деревне устроюсь. Пожалуйста, не бросай меня. Прости. Прости. Ну пожалуйста, ну прости меня – У неё опять начиналась истерика.
– Хватит. Мать снова разбудишь. Хочешь, чтоб её на «скорой» увезли? Спать иди. Завтра поговорим.
– Пошли вместе? Ложись со мной. – Она вцепилась в Серёгину руку, потянула в спальню.
И он пошёл. Лёг на самый край, отвернулся. А она лежала тихонько рядом, гладила его по спине и шмыгала носом.
Ромка из сауны вернулся злющим, как чёрт. Славка уже был дома, жарил, на ночь глядя, картошку. Он вечно так – весь день ходит голодный, а на ночь начинает жрать.
– Ром, завтра у Ольги день рождения, можно она к нам придёт, посидим втроём?
– А ты что у меня-то спрашиваешь? Я что, не даю тебе, что ли, с Ольгой встречаться, мне по фигу, пусть приходит.
– Ты чего злой такой? Где шлялся, кстати?
– Тебе-то какая разница? Где шлялся, там уже нет.