— Плохо, — но судя по твоему выражению лица, тебя это вовсе не смущает. Ты вновь переходишь на испанский, и первые десять минут я просто слушаю звук твоего голоса и наблюдаю за жестикуляцией, потому что не понимаю ни слова. Но это не важно. Как зачарованный наблюдаю за ярко выраженным кадыком на твоей шее, когда ты говоришь и сглатываешь.
Внезапно ты замолкаешь и как-то странно смотришь на меня. Несколько раз моргаю, пытаясь убрать идиотское выражение со своего лица, которое, очевидно, и заставило тебя замолчать. Да, я тебя не слушал. Туплю по-страшному и сам себя за это ненавижу. Какими-то дергаными движениями, наконец, открываю тетрадь и беру в руки ручку.
— What about English? I can repeat it if you don’t understand my Spanish… / Как с английским? Я могу повторить, если ты не понимаешь мой испанский…
«Oh, my God!» — приходит на ум, но я воздерживаюсь от своего восклицания, со всей отчетливостью понимая, что выгляжу полным дебилом. Хотя с английским мне все же проще, чем с испанским.
— Все в порядке. Просто чуточку помедленнее, — произношу на английском.
Ты согласно киваешь и начинаешь говорить медленнее, подбирая слова и делая паузы, наблюдая за моей реакцией. Не знаю как, но к концу занятия мне даже удается уловить смысл того, что ты объясняешь. Послушно делаю записи в тетради, стараясь унять слегка нервно подрагивающие руки, судорожно сжимая ручку и не задерживая на твоем лице подолгу свой взгляд.
Час заканчивается неожиданно быстро, и я понимаю это, когда ты захлопываешь книгу и просишь что-то подготовить на завтра. Тебе приходится несколько раз объяснить то, чего ты хочешь от меня, прежде чем я понимаю, в чем заключается мое домашнее задание.
Благополучно забыв о данном самому себе обещании сходить к репетитору всего один раз ради мамы, прощаюсь до завтра и выхожу в коридор. Выходишь следом за мной и ждешь, пока я оденусь. Чувствую спиной твое присутствие и взгляд. Это ощущение нервирует меня еще больше. Кажется, еще несколько секунд и я просто задымлюсь. Обуть кроссовки удается только со второй попытки. Хватаю куртку с сумкой и просто вываливаюсь из двери на лестничную площадку. Поспешно сбегая по ступеням, на ходу натягиваю рукава куртки и вдруг где-то между третьим и вторым этажами замираю и прислоняюсь к стене, пытаясь перевести дыхание, будто только что бежал марафонский забег. У меня нет отдышки. Это все твоя вина. До завтра я в безопасности от самого себя и своих непонятных реакций. Знаю, что вновь приду. Хотя от одной мысли о нашей новой встрече, у меня начинает сосать под ложечкой. Приду, не потому, что хочу заниматься испанским, а потому, что хочу вновь увидеть тебя.
Не замечаю, как преодолеваю оставшиеся лестничные пролеты и оказываюсь на улице. На морозе мое наваждение немного спадет, и я вновь возвращаюсь в реальность, в которой жил до того, как вошел в твой подъезд. Не задумываюсь над тем, что всего час времени разделил мою жизнь на «до» и «после». Хотя, нет. Не час, а секунда. Та самая, когда я увидел тебя и услышал звук твоего голоса. Натягиваю капюшон, пряча лицо в шарф, и достаю из кармана наушники. Несколько прикосновений к дисплею телефона и в них звучит Linkin Park. Возвращаю телефон обратно, пряча руки в карманах и поддевая носком кроссовок снежные комочки, иду на остановку. Бессознательно мысленно подпеваю. Люди, машины, все внезапно кажется совершенно другим, пока я пытаюсь понять, что же вдруг изменилось. Дорога домой кажется короче в десять раз, чем та, которой я добирался к тебе, хотя пролегает тем же маршрутом.
Отпираю входную дверь своим ключом и наталкиваюсь на маму в пороге.
— Саш, уже вернулся? — поспешно застегивает сапоги.
— Угу. Ты на смену?
— Да, завтра с утра буду. Котлеты в холодильнике, жаркое на плите. Поешь, тоже спрячешь в холодильник, — целует меня в щеку, застегивая пуговицы зимнего серого пальто. — Ванька уехал с компанией кататься на лыжах, с ночевкой. Так что ты за хозяина.
— Понятно, — снимаю куртку и обувь, надевая тапочки.
— Ты какой-то расстроенный, — вдруг замечает мама. — Не понравилось занятие?
Очевидно, что слово «понравилось» здесь точно не уместно. Меня заклинило с первых секунд, и я почти час просидел в странном коматозном состоянии.
— Он же ни слова не понимает по-нашему. Как ты с ним договаривалась о занятиях? — увожу в сторону от ее вопроса.
— Он? — мама несколько секунд удивленно смотрит на меня. — Я с девушкой разговаривала. Светочка, кажется. Такая милая… А разве ты не у нее был?
Меня ее невинный вопрос просто примораживает к месту.
— Нет, — отрицательно качаю головой. — А что за «Светочка»?
— Студентка ИнЯза. Выпускается в этом году… Хвалили… ее… очень… — мамина речь постепенно замедляется. — Так, а у кого же ты тогда был?
— Винсенте…
— Вин… кого? — быстрый взгляд на наручные часы. — Боже, я опаздываю уже. Все, я побежала, — еще раз целует в щеку. — Позвоню, уточню все. Завтра поговорим, милый.
За ней захлопывается входная дверь, а я еще несколько секунд стою посреди коридора, пытаясь понять смысл нашего с ней диалога. Я не мог ошибиться домом или квартирой. И меня ждали. Там. Ты. Ты ждал меня.
Шлепаю к ванной, чтобы вымыть руки. Я давно заметил, что на парней обращаю внимание больше, чем на девчонок. Намного больше, если уж быть до конца откровенным. Но со мной еще ни разу не было такого, как сегодня. Ощущение будто молнией прошило. Будто стал понятен смысл самых древних тайных манускриптов. Причем всех разом. Наваждение. Тряхнув головой, выхожу из ванной. За окнами начинает тускнеть слепящая белизна снежных покровов. Вечер. Не успеваю зайти в свою комнату, как в дверь раздается звонок. Секунду размышляю, кто бы это мог быть, но звонок настойчиво повторяется, и я иду открывать.
— Привет, Санек.
На пороге нахально улыбается Арсений, держа за руку маленькую розовую «капусту». Есть у моего лучшего друга такая привычка — появляться без предупреждения. Но я знаю, в чем причина этих визитов. Ему просто некуда деться.
— И тебе, — киваю, пропуская их внутрь. — Чего, опять?
Сеня делает жуткое выражение лица и вздыхает.
— Привет, Сонь, — опускаюсь на корточки. Розовая «капуста» кокетливо улыбается, пока я разматываю шарф и расстегиваю куртку. Софии всего три года, но похоже на ее примере можно с уверенностью сказать, что женщинами рождаются. Главное, чтоб она не унаследовала блядские гены своей матери. — И кто у вас на этот раз?
— Дядя милиционер, — доверительно сообщает мне, а потом переводит глаза на старшего брата. Повторяю направление ее взгляда.
— Не спрашивай, — останавливает меня он. — Есть чего пожрать?
— Пойдем, — смеюсь, — накормлю вас.
Арсений затягивает возмущенную Соню в ванную, чтобы вымыть руки, пока я накрываю на стол. У них разные отцы, но Сеня любит свою младшую сестру безоговорочно. И вероятно, если бы не он, то она вообще осталась бы без заботы и опеки. С матерью им не повезло. Она постоянно таскает к себе новых мужиков, пытаясь устроить личную жизнь, а детей отправляет гулять куда-нибудь, чтобы не мешали. Если летом это еще не проблема, то шляться зимой по морозу несколько часов не совсем приятное занятие. Особенно трехлетнему ребенку, поэтому Арсений и приходит ко мне.
— А где твои? — усаживает сестру на стул, пододвигая ее ближе к столу и давая ложку в руки.
— Мама на ночной смене, Ванька катается на лыжах. Отец где-то среди пингвинов или белых медведей.
— Сань, там нет пингвинов… по-моему, — добавляет через секунду облизывая большой палец.
— Значит, медведей, — хмыкаю и сажусь за стол.
— А ты куда-то собрался? — кивком головы указывает на меня, и я понимаю, что до сих пор не переоделся. Все в тех же джинсах и кремовом свитере.
— Нет. Вернулся как раз перед вашим приходом.
Арсений заталкивает очередную порцию тушеной картошки Софии в рот, пока она ковыряется в тарелке своей ложечкой.
— Гулял?
— У репетитора был.
— Сонь, жуй, а не прячь за щеки, как хомяк на зиму, — не выдерживает он и вновь поворачивается ко мне. — У репетитора?
— Да. По испанскому…
— И как?
— Что как?
— Репетитор. Нормальная или бабка какая?
На миг вновь вижу распахивающуюся дверь и тебя на пороге.
— Сань?
— Нормальный… ная, — поправляюсь, очнувшись от своих мыслей. К чему эти подробности. — Нормальная. Не бабка точно.
Мой друг тут же теряет интерес к этой теме и заводит разговор о своей матери, периодически закрывая ладонями уши сестре в моменты особо эмоционального повествования. Ему просто нужно выговориться и я единственный, с кем он может это сделать. Мы живем в одном дворе и знаем друг друга еще с песочницы, хотя и учимся в разных школах. Был период, когда мы практически не общались, но два года назад случайно столкнулись во дворе, когда он гулял с Софией в коляске и разговорились. Теперь даже странно, что этого не произошло раньше.
Сеня не похож на ботаника, но занимается как проклятый, потому что хочет стать медалистом, чтобы иметь возможность поступить на бесплатное место. Зная его ситуацию в семье, понимаю, что другого выхода получить высшее образование, у него просто нет. Мать не будет за него платить, да и не чем там особенно. Наблюдаю, как Арсений кормит сестру, и невольно улыбаюсь. Смуглый даже зимой, черные кучерявые волосы, темно-карие, почти черные глаза, немного квадратный подбородок и узкий, чуть вздернутый нос. Не знаю, кто его отец (как впрочем, и сам Сеня), но, очевидно, что-то восточное в нем точно есть.
— Если хочешь, можете остаться у меня переночевать. Я все равно сегодня один.
Сеня поднимает на меня взгляд.
— Спасибо…даже не знаю. Сонь, останемся?
София кивает, отчего ее белокурые волнистые пряди слегка подпрыгивают, и бросает на меня кокетливый взгляд своих серых глаз.
— Слушай, тебе за ней глаз да глаз нужен, — Сеня смеется вместе со мной.
— Сам знаю.
— Только у меня один вопрос, — уже улыбаясь, смотрю на друга.
— Какой?
— Как у тебя с испанским?
Глава 2
You look so fine
I want to break your heart
And give you mine
You're taking me over
It's so insane
You've got me tethered and chained
I hear your name
And I'm falling over…[2]
Garbage — You Look So Fine
«Любовь не знает постепенности. Еще накануне мир был исполнен смысла и без его присутствия. А теперь мне необходимо, чтобы он стоял рядом — иначе истинное сияние каждой вещи сокрыто от меня»
Пауло Коэльо
С испанским у моего друга оказалось еще хуже чем у меня, то есть никак, и делать домашнее задание я вынужден сам. Усевшись по-турецки на пол за журнальным столиком в гостиной, пытаюсь составить диалог, заданный тобой, но постоянно отвлекаюсь на воспоминания о нашем сегодняшнем занятии. Арсений лежит на разложенном диване и флегматично переключает каналы, Соня уже спит рядом с ним, уткнувшись носом в подушку и пододвинувшись к старшему брату.
«?Hola! Alejandro?
Si…
Soy Vicente»
Отголоски нашего знакомства эхом звучат в мыслях. Бездумно черчу ручкой какие-то знаки на полях, которые не имеют ничего общего с теми несколькими фразами, которые я записал. Но этого, конечно, не достаточно. Интересно, если я не выполню твое задание, ты будешь ругать меня? Или выгонишь с занятия? Или…
— Сань!
Немного резко вскидываю голову, будто меня застали на чем-то преступном. На мыслях о тебе. К счастью, люди не умеют читать мысли друг друга. Или к сожалению…
— Ты куда уплыл?
— Ничего в голову просто не идет, — беру в руки учебник и невидящим взглядом утыкаюсь между строк. Не читаю и не понимаю. Просто смотрю, пытаясь сосредоточиться. Но получается плохо.
Что-то неприятным осадком лежит на душе, и я не могу понять что именно. Прокручиваю в мыслях события сегодняшнего дня, и когда откуда-то всплывает диалог с мамой, чувствую этот особый внутренний дискомфорт. Она договаривалась не с тобой, и моим репетитором должен был быть не ты. Не имею ни малейшего понятия, как все получилось так, как получилось, но от одной мысли, что это ошибка и завтра ты откажешься от наших занятий, все внутри сводит болезненным ощущением.
Жужжание Сениного телефона отвлекает меня. Он внимательно смотрит на дисплей. Вижу, что не горит желанием отвечать на звонок. Откладывает телефон в сторону и натыкается на мой взгляд.
— Не возьмешь? — недоуменно смотрю на него.
— Девушка, — замечает со всей присущей ему непосредственностью, пожимая плечами.
— Лена? — хмыкаю.
— Юля.
— Это та, что была после Лены?
— Нет, это та, что была после Наташи, которая была после Лены.
Очевидно, гены все-таки опасная вещь. Смеюсь, качая головой.
— Что?
— Не успеваю следить за событиями в твоей личной жизни.
— Да там не за чем следить, — но смеется вместе со мной.
Телефон вновь напоминает о своем существовании. Арсений закатывает глаза, но все-таки отвечает:
— Привет, моя сладкая, — нежно и ласково. Аккуратно, чтобы не разбудить Соню, поднимается с дивана и выходит из комнаты.
— Смотри, чтобы диатез не начался, — негромко произношу ему вслед, за что получаю легкий пинок и подзатыльник. Поворачиваюсь и отталкиваю его руку. Корчит мне угрожающие гримасы и исчезает за дверью комнаты.
Нет, он не переигрывает. Он общается в подобной манере абсолютно со всеми девушками, и каждая вторая рано или поздно сама предлагает ему либо свой номер телефона, либо сходить куда-нибудь вместе. А он не отказывает ни одной. Правда, обычно надолго это не затягивается. И что самое удивительное, ни одна до сих пор не устроила ему истерику или скандал, потому что на него практически невозможно обидеться. Он продолжает дружить со всеми, с кем целовался и не только, и целоваться со всеми, с кем дружит. Кроме парней, разумеется. В отличие от меня. Я целовался всего несколько раз и оба они, по мнению моего друга не считаются, потому что это была банальная игра в бутылочку. В условиях же, приближенных к реальности, целоваться с девушками не тянет, а с парнями не рисковал пока.
?Hola! ?Que tal? / Привет! Как дела?
?Hola! ?Bien! ?Y tu? / Привет! Хорошо! А у тебя?
Bien, gracias. ?Y que tienes de nuevo? / Спасибо, хорошо! А у тебя что нового?
No tengo nada de nuevo. ?Y tu? / У меня ничего нового. А у тебя?
Перечитав еще раз десять выстраданные мной за час бессмысленные реплики, записанные в тетради, вздыхаю. Нет, никуда не годится. Бред. Опираюсь локтем о стол и подпираю голову, пока ручка вновь чертит что-то на полях. Успеваю понять, что именно пишу и остановиться на первых трех буквах «Вин». Яростно черкаю, зарисовывая их и пытаясь избавиться от этих прямых улик своего непонятного состояния.
Через какое-то время Арсений возвращается, но от беззаботности на его лице не осталось и следа.
— Тебя первый раз бросили? — поддеваю.
Он несколько секунд молчит, пытаясь понять, что я имею в виду.
— Нет. Матери позвонил, чтобы предупредить, что мы остались у тебя.
Тогда все понятно. Тетя Маша не любит меня какой-то непонятной нелюбовью и далеко не в восторге от нашей с Арсением дружбы. Уж не знаю, чем я заслужил подобную немилость, только вот упоминание моего имени действует на нее, как красная тряпка на быка.
— Не надо было говорить, что вы у меня, — мне-то все равно, а вот Сеня из-за этого почему-то переживает.
— Сань, все в порядке, забей.
Это я-то «забей»? Незаметно качаю головой, но ответной реплики не следует.
— Написал диалог? — меняет тему.
— Написал. Не диалог, а полный бред.
— Слушай, напиши сначала по-нашему, а потом переведем, — пересаживается на пол рядом со мной.
— Ты же не знаешь испанского, — недоверчиво смотрю на друга.