К мыслям о бывшей подруге примешивалась предательская мысль о том, что теперь Саймон наверняка не захочет даже смотреть на него. Без огласки все же не удалось обойтись. Конечно, журналисты не стали ждать конференции, и уже к ночи в новостях светской жизни появились заметки с фотографиями Синди об его связи с рок-звездой (смешно — назвать их знакомство связью было бы наглой ложью) и такими подробностями биографии танцора как выступление в клубе в образе отвязной красотки. Синди был уверен, что после этого Саймон Блик будет относиться к нему с неприязнью или в лучшем случае общаться отстраненно-вежливо. Он, конечно, говорил, что секс с трансвеститом его репутации не повредит, но такое легко говорить в уверенности, что никто не узнает, а не когда новость о твоем поступке облетела все «желтые» издания. Танцор не представлял, как они будут работать вместе, если его все же примут в группу, но выбора у него не было. Эндрю звонил три раза. Первые два Синди трусливо не брал трубку, но на третий все же решился. Втайне он надеялся, что хозяин скажет что-то вроде: «Забей, чувак, ты классно работаешь, а остальное детали», — но, конечно, услышал он совершенно другое. Так что танцор оказался на улице, не получив ничего за почти прошедший месяц, с обещанием, что ни в один клуб его не возьмут, и все зависело от собеседования с «Черной Луной», к которому он решительно не подготовился! От одного воспоминания о фальшивой улыбке Саймона у Синди противно холодело в груди. К боязни остаться без работы примешивалось сожаление, в котором он не хотел признаваться даже себе. Саймон Блик был первым после Майка, с кем Синди было так хорошо, и обида от того, что все закончилось нелепо, коготком царапала его сердце. С Майком они расстались после одной только угрозы разоблачения, с Саймоном же тайна не продержалась и двух дней, так что рассчитывать было не на что. Что ж, Синди готовился теперь встретить любой прием с гордостью.
Ему пришлось пройти проверку у охраны на входе в бизнес-центр, а потом еще и побегать, чтобы найти студию «Черной Луны». Подлетая к дверям, Синди испугался, что на этом опоздании все и закончится, и, убедившись в его неумении следить за временем, группа укажет ему на дверь. Он с замиранием сердца постучал и, услышав доброжелательное «Открыто!», протиснулся в дверь.
Он увидел просторное, почти квадратное помещение, всю обстановку которого составляла аппаратура: синтезатор, гитара, микрофон на подставке, аудиосистема, к которой подключалось все это богатство, и стоящий особняком проигрыватель. На одной из колонок сидел и ел лапшу быстрого приготовления встрепанный красноволосый парень. Он посмотрел на Синди, оценив кислотно-голубую майку, узкие брюки и каблуки, и насмешливо присвистнул. Возле него настраивал гитару такой гигант, рядом с которым Синди даже на каблуках ощутил себя очень маленьким, хотя был нормального среднего роста. Вид у гитариста был угрожающий — длинные черные волосы падали на хмурое скуластое лицо, которого бритва не касалась дня два, скалился череп с футболки, обтягивающей широченные плечи. Синди невольно попятился.
Парень с лапшой тем временем спрыгнул с колонки, оказавшись Синди ниже плеча, а своему товарищу и вовсе по грудь, и ехидно позвал:
— Саймон! Это явно к тебе!
Синди тихо выдохнул. Из соседнего помещения вышел вокалист с дымящейся чашкой в руке. Синди не выдержал и отвел взгляд. Он знал, что поступает неправильно, но все же не мог смотреть на Саймона открыто.
— Привет, — весело сказал Саймон. — Парни, это и есть наш танцующий кандидат!
Тут Синди уже уставился на лидера в упор, изумленно моргая. Такого приема он не ждал. Саймон вел себя так, как будто ничего особенного не произошло. Синди пытался распознать признаки того, что Блик притворяется, держит лицо, ловко делает вид — и не мог. Он так и не понял, было ли поведение Саймона естественным или представляло собой ловкую игру.
— Ну и нафига нам танцор? — фыркнул тем временем красноволосый. — Саймон, у нас рок-группа, а не попсовая фигня!
— Так и я не кордебалет! — не выдержал Синди.
— Ты неправ, дорогой мой Мелкий! — пропел весело Саймон. — Все зависит от того, как обставить появление и образ на сцене… я думал о клетке или о круге огня, но это уже детали. Пока просто посмотрите. Синди, покажешь, на что способен?
Он не притворялся. Невозможно было так притворяться, а главное совершенно бессмысленно — если бы Саймон злился на Синди из-за заметок в прессе, то это незачем было скрывать от остальных участников группы, которые могли его поддержать.
— А то, — сказал Синди, глядя прямо в глаза лидеру. — Включи что-нибудь!
Он скинул куртку, бросив ее прямо на пол, и вышел на середину комнаты. Облегчение от того, что никто здесь не относился к нему враждебно и страхи оказались беспочвенными, прогнало волнение прочь. За минуту танцор сумел сосредоточиться так, как у него не вышло за весь день.
Музыка «Черной Луны», иногда резкая и агрессивная, иногда обволакивающая, растворяла его в себе, заставляя отдаться танцу. Порой Синди обращал внимание на зрителей — удивленного Мелкого, невозмутимого гитариста и Саймона с непонятной усмешкой и странным взглядом, будоражащим кровь. Впрочем, танцору некогда было отвлекаться — необходимость импровизировать, мгновенно подстраиваться под мелодию с одной стороны не позволяла расслабиться, а с другой берегла, не давая совершать какие-то привычные действия на автомате. Синди вдруг понял, что ради такой музыки попытался бы пробиться в «Черную Луну», даже если бы их вокалистом был толстый лысый старик. Без постели, конечно… Просто давно ему не доводилось танцевать так: с полной самоотдачей, выкладываясь полностью, без попыток смухлевать и без навязших в зубах хитов сезона.
Он демонстрировал свое искусство несколько песен подряд, потом остановился, успокаивая дыхание и глядя из-под челки на своих зрителей, от вердикта которых сейчас зависела его судьба.
— Да, — вымолвил мрачный гитарист, который до этого момента не произнес ни слова, — это очень хорошо.
— А я что я говорил! — просиял Саймон, как будто в таланте Синди была и его заслуга.
Танцор облегченно выдохнул и отвел с лица волосы. Двое из троих были за. Он принят. Пока Синди не чувствовал ничего, кроме радости от того, что больше не придется сдавать «экзамен». Он знал, что порадуется позже, когда осознает себя членом группы. Может, и отпразднует, накроет дома стол для шестерых… «Для пятерых», — поправился он. — «Без Джу». Мысль немного испортила ему настроение, но все же удовлетворение от хорошо сделанной работы никуда не делось.
Мелкий фыркнул, но возражать не стал.
— Я домой, — сказал он недовольно, прошел в соседнюю комнату и вернулся оттуда уже в куртке. — Пока.
— Опять кризис жанра, — вздохнул Саймон, когда закрылась дверь в студию. — Металл, поговори с ним, а?
Гитарист спокойно кивнул и молча вышел следом. Казалось, он вообще не любил тратить слова впустую.
Синди и Саймон остались наедине.
— И что теперь? — не выдержал танцор. И тут же уточнил, чтобы не быть неверно понятым, — Я в группе или как?
— Считай себя принятым, — подмигнул вокалист. — С продюсером я сам все улажу.
— А, — кивнул Синди. — Ну… Э… Здорово! Тут можно где-то умыться?
— Направо и еще раз направо.
Синди еще раз кивнул и спасся бегством, утащив свой рюкзак. Он чувствовал себя неловко в обществе Саймона, хотя тот и вел себя непринужденно. Особенно потому что он вел себя непринужденно. Пытайся лидер группы облить его холодом, уязвить, как-то задеть — Синди знал бы, что делать. А от обычного общения — смутился.
Направо оказалась комната, где группа могла отдохнуть после репетиции, спокойно выпить кофе, а то и чего покрепче. Рядом обнаружился санузел, без душа, конечно, — все же это не фитнес-центр — но с раковиной. Для того чтобы ополоснуться и надеть чистую футболку, которую Синди предусмотрительно прихватил с собой, большего и не нужно было. Танцор стянул майку, наклонился и плеснул в лицо прохладной водой.
Спокойно умыться ему не дали. Узкие ладони легли на его бедра, Синди медленно выпрямился и поневоле прижался спиной к груди вокалиста, чувствуя обнаженной кожей шелковистую ткань его рубашки. Волосы Синди щекотали нос Саймона, Блик досадливо поморщился и наклонил голову, касаясь дыханием уха танцора.
— Ты идиот или мазохист? — поинтересовался Синди, не делая попытки отстраниться.
— Ни то, ни другое, — мурлыкнул Саймон ему на ухо, легко касаясь обтянутых черной тканью бедер. — А я похож на мазохиста?
«Скорее на идиота», — подумал Синди, но вместо этого сказал:
— Тебе первого раза мало было?
— Мало, — подтвердил теперь уже его лидер. — В конце концов, всем разболтали, что я трахаюсь с трансом, так что если я повторю, будет не так обидно.
— Не так обидно, что трахаешься, или не так обидно, что с трансом? — уточнил Синди, чувствуя, как по телу разливается жар, а по голым рукам бегут мурашки. Пальцы Саймона переместились на его обнаженный живот и поглаживали бледную кожу, ставшую очень чувствительной. Загорелая кисть быстро скользнула ниже, и Синди закусил губу. Близость этого человека заводила его, отрицать было глупо.
— Не так обидно, что разболтали, — ответил Саймон, решительно разворачивая Синди лицом к себе.
До дивана в комнате отдыха они добрались, непрерывно целуясь, и несчастная мебель скрипнула, принимая вес двух рухнувших на нее человек. Однако потом Саймон внезапно стал куда более сдержанным, так что в первые секунды Синди, не получающий отклика на свои попытки повторить прошлый их раз, даже испугался: передумал? расхотел? Он растерянно посмотрел на вокалиста, который навис над ним, опираясь на диван обеими руками; его белые волосы почти касались лица Синди. Синди потянулся навстречу, на его лице, видимо, отразился испуг, потому что Саймон тихо рассмеялся, прежде чем поцеловать парня в губы.
В тот вечер Синди узнал, насколько мучительной может быть нежность этого странного человека. От этой нежности хотелось просить пощады скорее, чем от его страсти, Саймон держал его на грани, в постоянном напряжении, не позволяя ни расслабиться, ни дойти до конца, так что Синди готов был умолять, только чтобы прекратить эту пытку. Он все-таки не выдержал и выдохнул сквозь зубы что-то нецензурное, но это была именно скрытая просьба, и его мучитель не отказался ее выполнить.
Потом они лежали в обнимку, и Синди, опустивший голову на грудь Саймона, лениво думал, что надо бы вставать и выметаться, но этого совсем, совершенно не хотелось… Сильная рука сгребла его, почти скатившегося на пол с узкого дивана, удержала рядом, и он понял, что может не торопиться. Саймон нашарил на столике у дивана сигареты и закурил, выпуская душистый дым.
— Я стащу у тебя сигарету? — попросил Синди.
— Тащи, — согласился Саймон. — Рубашку в этот раз тоже утащишь?
— Ага. Той у меня больше нет, придется забрать эту.
— А ту ты куда дел, фетишист? Раздал на лоскуты поклонникам?
— Нет. Ее утащили, узнав что она твоя.
— Хвастался, значит, — протянул Саймон. Однако его голос не был сердитым, и Синди язвительно ответил:
— Нет, друг спросил, с какой это тряпкой я сплю.
Он понял, что проговорился, но было уже поздно. Глаза Саймона весело заблестели.
— Ты спал с моей рубашкой?!
— Подложил вместо подушки, — попытался отбиться Синди, но было поздно, Блик веселился от души.
— Тонковата она для подушки! Да ладно, признай, что тебе нравилось вспоминать меня, мой запах…
— Да, бля! — не выдержал Синди. — Мне понравилось в прошлый раз, и я хотел еще! Доволен?!
Он попытался спрыгнуть с дивана, но Саймон не позволил, плотно обхватив его за талию и прижимая к себе.
— Доволен, — заверил он, легко укусив Синди в шею. — Весьма.
Синди еще раз брыкнулся, но довольно неубедительно и так и остался лежать рядом.
— Ты уже придумал, что будешь врать на конференции? — спросил он немного погодя.
— Придумаю что-нибудь, — пожал плечами Саймон.
Конференция должна была пройти через пять дней в прямом эфире на одном из местных каналов. Синди ждал ее с любопытством. Его на самом деле интересовало, как Саймон решит выкручиваться из положения. Синди был уверен, что распространяться об их встречах певец не пожелает — все-таки связь с трансвеститом плохо вязалась с репутацией дамского угодника и настоящего мачо.
Впрочем, их отношения было бы слишком громко назвать «связью». Они не виделись с того момента, как Синди ушел из студии. У него по-прежнему был номер комма Саймона, но это ничего не меняло. Они не звонили друг другу, танцор терпеливо ждал, когда его позовут заключить контракт, но пока никаких изменений в этом отношении не было.
Зато звонила Мика, захотела узнать, как Синди себя чувствует и смог ли он устроиться на работу. Танцор уверил ее, что все в порядке. Он был благодарен Мике за заботу и участие — она всегда хорошо к нему относилась, и Синди отвечал ей взаимностью.
Дни ожидания напомнили ему период, когда он лечил ноги. Так же у него не было занятий, кроме домашних, и без работы он чувствовал себя странно, как будто пропала часть его самого. Впрочем, теперь репетировать ему никто не запрещал, и Синди, когда дома никого не было, слушал «Черную Луну» и придумывал номера под их песни. Он не ждал, что все они останутся в таком же виде, когда будут поставлены на сцене, но какие-то наработки решил сделать сразу, подумав, что на одной импровизации тут далеко не уедешь.
Боль от расставания с Джу постепенно отпускала друзей. Снова в доме зазвучали шутки и смех, снова орала что-то Фредди, выгоняя из ванной торчащего там подолгу Синди, снова иронично хмыкал Тинто на очередные гениальные идеи Тима; улыбался Мартин, возвращающийся с работы с пакетом сладостей. Когда на третий день в доме прогремела новая вечеринка, на которой чуть не вынесли наружу оконную раму и залили пол пенной рекой, Синди понял, что жизнь налаживается.
Он ждал конференцию все пять дней и в итоге пропустил ее начало, увлекшись приготовлением пирога. Бросив взгляд на часы, перемазанный ягодной начинкой Синди обнаружил, что Саймон Блик уже вовсю должен был отвечать на вопросы журналистов. Синди наскоро вытер руки, метнулся в комнату и настроил комм Тинто на прием местного канала.
Конференция началась без опозданий, и лидер, вокалист, звезда и прочее сверкал улыбкой, адресуя ее многочисленным зрителям. Он, без сомнения, был киногеничен, Синди подавил невольный вздох, рассматривая лицо Саймона: серые глаза, тонкий нос, аккуратно очерченные губы. По всем правилам логики при таких светлых волосах брови у него должны быть белесыми, но и тут природа по своей прихоти помогла ему, сделав их темными. А вот голос в записи у него был хуже, чем в жизни, что в век технологий, позволяющих из любого сипящего голоска сделать шикарный баритон, казалось странным. Или просто на конференции в этом голосе не мелькали мурлыкающие интонации, от которых у Синди подгибались колени. Но все равно, на Саймона можно было просто смотреть или слушать его, не особо вникая в смысл сказанного, и получать удовольствие.
Синди засмотрелся и чуть не пропустил главное интересующее его событие — журналисты добрались до щекотливого вопроса о знакомстве Саймона с ним. Синди усмехнулся и подпер рукой подбородок, приготовившись выслушивать складную или не очень ложь. Язык у звезды должен был быть подвешен хорошо, так что откровенных нелепостей от него ждать не стоило.
— Да, мы знакомы, — в сотый раз шикарно улыбнулся Саймон. — И я не понимаю, почему вокруг этой темы подняли такой ажиотаж. Каждый имеет право на самовыражение, а я обнаружил немало достоинств у Синди Блэка, помимо манеры одеваться.
Зал зашумел, снова замелькали вспышки фотокамер, а Синди замер, как сидел, свободной рукой вцепившись в спальник. Слова Саймона были невинны, но произнес он их так, что выразиться понятнее можно было, только сказав: «Да, мы спали вместе и это было круто». Синди не верил своим ушам. После памятного разговора с Майком он был уверен, что никакой любовник, обладающий хоть минимально значимым весом в обществе, ни за что не признается в грешке вроде связи с танцором-трансвеститом. И уж тем более не брякнет подобное на весь Анатар! Синди смутно понимал, что между солидным инженером в крупной компании и рок-звездой большая разница, в том числе касающаяся и того, что можно сказать на людях, а что не стоит, но он был слишком потрясен, чтобы задумываться над этим. Саймон смотрел прямо в объектив, и Синди казалось, что взгляд направлен на него.