Ей не хватало Клопси. Еще она заметила, что место Доргана за столом снова пустует. Но больше всего тревожило отсутствие Тиреллы. Ей было не по себе от мысли, что, быть может, сейчас Тирелла, убеждает Доргана переметнуться к ней, пока не поздно, и, быть может, они, уже что-то предпринимают против нее. То, что Тирелла психует из-за Доргана, не увидеть было не возможно. Вчерашний ее поступок был поступком разъяренной, ревнивой женщины. Наверное, раньше они были парой, пока их отношения не сломала Фиселла, сделав Доргана своим мужем. Кажется, у нее уже начинает развивается паранойя и подозрительность, как у всех тех, кто находясь на вершине власти, страшно боится ее потерять. Ладно. Сегодня все закончится, и ей вообще все станет фиолетово.
Посереди полутемной залы, освещенной рассеянным лиловым светом, подсвечивающим колонны и отражающегося на зеркально гладких плитах пола дрожащими бликами, возникла непроницаемо черная сфера. Рассеявшаяся в ней чернота, явила Верховную Жрицу. Парящая в его прозрачности она скрипучим голосом, торжественно произнесла:
— Фиселла де Наль, Мать Первого Дома, Великая Ллос ждет тебя в храме Священных Пещер, когда Нарбондель поднимется до середины своей высоты. Помни это!
Образ Верховной Жрицы потускнел, покрылся пеленой, погрузился в мрак и шар растаял. Ника, ответившая на слова Верховной Жрицы утвердительным кивком, вздохнула, отчего-то пожелав себе приятного аппетита. Терпеливо дожидаясь конца трапезы, она наблюдала за дроу поглощающих свою отвратительную пищу, которым не было никакого дела до нее, Фиселлы. Не она первая, и не она последняя канет в небытие Великой Бездны, и так ясно, что трон Дома де Наль займет Тирелла. И Нике стало жаль себя.
В конце концов, это не ее мир, не ее жизнь. Не может такого быть, что бы она погибла здесь. В это не верилось. Но и надеяться было не на что. Но может обстоятельства вдруг сложатся так, что все изменится, или миры как-то так повернутся, что она вернется домой, а Фиселла в свой Мензоберранзан, где и будет сама отдуваться перед Паучихой. Для человека собственная смерть- понятие очень отдаленное и нереальное, а в чужом мире Ника и вовсе отказывалась верить в нее.
Трапеза закончилась, и Вифелла успела шепнуть поднявшейся было Нике, что бы она оставалась на месте. Каждый, кто находился в трапезной, считал своим долгом подойти к ней и выказать свое восхищение тем, что ей оказана столь высокая честь предстать перед самой божественной Ллос, ибо она Фиселла, избранница Великой Богини. Дамы церемонно кланялись. Мужчины преклоняли перед ней колени, почтительно опуская взоры. На их лицемерие Ника отвечала светской улыбкой, угадывая в их лицах некое разочарование. Что она опять делает не так? Ника покосилась на Вифеллу, стоящую у подножия ее кресла с таким выражением лица, которое прежде она за ней не замечала. Ее младшая сестра была сама холодность и надменность. И только три мага, подошедшие к ней после всех, не говоря ни слова, поклонились, поглядев на Нику вроде бы с сочувствием. Она улыбнулась им, едва удержавшись, чтобы не подмигнуть. “Где наша не пропадала? Наша пропадала везде”, - говаривал диджей радиостанции, которую Ника часто слушала.
— Следуй за мной, госпожа, - повернулась к ней Вифелла.
Ника охотно подчинилась, мечтая, как вернувшись в свои покои, тут же отошлет ее и ляжет досыпать в мягкую постель, и пропади пропадом все Паучихи Подземья. Но только в покои они не вернулись. Не доходя до них, Вифелла завернула за угол и, отдернув тяжелый гобелен, вошла в глубокую нишу с низенькой полукруглой дверью. Толкнув ее, она отступила, пропуская вперед Нику. Когда низко нагнувшись Ника вошла, ей в лицо ударили упругие влажные пары горячего воздуха. Поддерживаемая Вифеллой, путаясь в отяжелевшем от влаги подоле, она осторожно спустилась по крутым ступеням вниз, где ее окутали клубы пара, что поднимались от бурлящей воды бассейна, наполняемым горячим источником. Рядом раскинулся небольшой водоем с остывающей водой. Вифелла помогла Нике снять одежды и украшения, после чего долго возилась с ее волосами, расплетая, разбирая и выпутывая из них золотые нити. А Ника теряя терпение, злилась: зачем надо было разодевать ее с такой королевской роскошью, заплетать и перевивать волосы в причудливую прическу, зная, что через полчаса придется, все это снимать, распутывать и развивать. Ай!
— Госпожа! Я не хотела, - взмолилась Вифелла, испуганно отступая от нее.
— Да, ладно, расслабься, — махнула рукой Ника.
Конечно Вифелла не виновата, но хотелось, чтобы вся эта возня с прической закончилась побыстрей. Наконец раздевшись, Ника с наслаждением погрузилась в горячую воду, чувствуя на коже множество приятно щекочущих пузырьков, что обволокли тело. Пока она, блаженно прикрыв глаза, отмокала, Вифелла, аккуратно разложив ее одежды, достала из складок своего балахона пузырек из оникса, вынула пробку и, встряхнув, вылила его содержимое в воду водоема, высыпав в вслед пригоршню золотистого порошка. После этого, она знаком дала понять, что Ника может перебираться в его прохладную воду. Распаренная Ника выбралась из горячего бассейна и уже хотела было плюхнуться в благословенную прохладу, когда Вифелла знаком остановила ее.
— Разве, госпоже не угодно, что бы ее служанка вошла в воду первой?
— Ну, пожалуйста, раз ты тоже хочешь искупаться, - Ника откинула прилипшую к груди прядь мокрых волос.
Вифелла странно посмотрела на нее.
— Благодарю, госпожа, купаться я не хочу. Речь идет об отраве.
— Отраве? Где? Здесь? О чем ты?
— О том, что вас всегда беспокоило, что вода может быть отравлена
— Кем?
— Но… я ведь добавляю в воду благовония и золотой порошок молодости. Я всегда вхожу в воду первой.
— А ну, вас всех! - отмахнулась от нее Ника и с размаху плюхнулась в ароматную от благовоний, отливающую золотистым блеском, воду.
Вифелла посмотрев, как она окунулась в нее головой и вынырнула, ладонями отирая лицо, подошла к ней и начала мыть волосы, легонько массируя голову. Ника сидела в воде тихо, жмурясь и чуть ли не мурлыкая под ее пальцами. Выжав волосы Вифелла обернула их мягким, легким полотном, вытерла Нику и усадила ее на мраморную кушетку. Кушетка имела гладкое углубление для тела, в которое Ника и легла, с удовольствием вытянувшись на нагретом камне. Массируя ее спину Вифелла втирала в кожу масло, пахнувшее несколько резковато, но приятно, и Ника даже задремала, пока ей на ум отчего-то не пришла фраза, то ли вычитанная откуда-то, то ли услышанная где-то: “Вот я приуготовляю жертву на алтарь Твой”. Дремать сразу расхотелось.
— Позволишь ли спросить тебя?
— Спрашивай.
— Как ты смогла сломить Доргана?
— Разве я его сломила?
— Не сломила, нет. Но покорила. Он сам, добровольно, признал твою власть над собой перед всем Мензоберранзаном. Ходят слухи, что ты изобрела изощренную пытку. Мне предлагали ценные дары, если я выведаю у тебя ее секрет.
— Секрет?
— Да. Ты ведь применили к нему нечто такое, что никто и никогда еще не использовал.
— Ты хочешь знать, чем я пользовалась?
Немного помолчав, Вифелла сказала:
— Если это будет стоить мне жизни, то я предпочитаю ничего не знать.
— Ты сама сейчас поймешь, что тебя не из-за чего убивать. Так вот, сначала я применила к нему силу и была, как ты знаешь очень настойчивой, а на силу он отвечал силой своего духа. Тогда я показала ему свою слабость.
— Но этого нельзя делать, - взволнованно воскликнула Вифелла. - Мужчина-грубое извращенное животное. Он сразу же воспользуется этим!
— Конечно, надо знать, какие свои слабости открывать ему. К тому же никогда не поздно опять показать свою силу. Но уверяю тебя, для мужчин-дроу наша слабость сильнейший удар под дых. Поверь мне.
Вифелла явно силилась понять все это.
— Я верю тебе, - наконец, кивнула она, - потому что вижу, как Дорган смотрит на тебя. Он не просто предан тебе - он умрет за тебя.
— Кстати, а почему его не было в трапезной?
— Он разыскивает останки того солдата, которого ты призвала вчера в свои покои. От него ничего не осталось, верно? Лорд Дорган так и не смог разыскать их за рвом, и теперь не в себе.
— Как это ничего не осталось? - изумилась Ника. - Этого просто не может быть, потому что я отправила его в казармы.
Вифелла смотрела на нее во все глаза.
— Прежде ты выбрасывала их тела на свалку, что за рвом.
— Ну, знаешь ли, разбрасываться таким воякой я не намерена. Он мне еще пригодиться по своему прямому назначению, - тихонько рассмеялась Ника. — Значит, судя по его бурной деятельности, Дорган жив — здоров.
- Да. Лорд всю ночь боролся с ядом семи змей.
— А где Тирелла?
Вифелла, накидывая на истомленную Нику, балахон, тихо сказала:
— Почему ты не велишь разыскать и казнить ее, как все этого ожидали от тебя. Теперь берегись. Я слышала, как она склоняла Доргана к измене, требуя, что бы он освободил своих солдат от присяги, данной тебе, и присягнул ей. А если бы ты пожелала узнать, где она прячется, каждый сказал тебе, что она нашла убежище в храме, и укрывает ее Великая Жрица.
Поразительно! Сестричка вовсю стучала на старшую сестру! Ника взглянула на нее так, что Вифелла, замолчав, отшатнулась, увидев выражение лица Фиселлы, так свойственного ей. И вот теперь слова Вифеллы не давали Нике покоя, тревожа ее. Предчувствие беды не покидало ни на миг.
Проводив Нику в покои, Вифелла долго расчесывала и сушила ее длинные волосы.
— Перед встречей с богиней, тебе нужно отдохнуть. Я приду, когда Нарбонделль остынет на четверть.
— Как думаешь, я увижу сегодня Ллос? - осторожно спросила Ника.
— Тебе ведь известно, что никто не может этого знать. Все зависит от воли самой богини.
— Ну, да… конечно…
Когда она, наконец, оставила Нику, та продолжала сидеть за туалетным столиком, думая, о Тирелле. Будет ли она ждать, когда Паучиха убьет ее, Нику, или выждет подходящий момент, чтобы устроить на нее покушение. Тогда где она будет ждать? В Средних пещерах, откуда не выпустит ее живой или в одном из холодных темных коридоров дворца де Наль, подослав наемного убийцу. В Доме де Наль готовился переворот, и Нику уже пытались отравить. Теперь, не надеясь больше на магию, попробуют подослать убийцу, именно того, кому Ника должна, по их мнению, доверять. Гадство! И Клопси куда-то пропал. Ни его самого, ни шкатулки, в которой он спал, на столике не было. Может, она нечаянно куда-то переставила ее? Ника принялась лихорадочно передвигать безделушки, ища шкатулку со все возраставшей тревогой. Все это не спроста.
О, Господи! Ника вздрогнула так, что чуть не выронила тяжелый хрустальный флакон. Из глубины зеркала на нее смотрел Дорган. Так скоро? Она все-таки, была уверена, что убийца будет ждать ее возвращения от Паучихи. Тирелла сильно рискует навлечь на себя гнев Ллос. Или нет? Может Дорган пообещал старшей сестре, что ее именем завоюет Поверхность, а та умаслит этим же обещанием Паучиху. Как он вообще умудрился войти, подкравшись к ней так тихо? Она с усилием сдержалась, чтобы не вскочить с кресла и, стараясь казаться спокойной, с бешено колотящимся сердцем, холодно произнесла:
— Я вас не звала, оружейник.
И глядя на него в зеркало, сообразила, что Клопси вынесли из ее покоев не просто так, а что бы он не стал свидетелем того, как ее будут убивать. Мысль, что с ним, рабом, особо не церемонились, она постаралась отбросить.
— Почему ты не убила солдата, с которым провела ночь? - сухо спросил лорд оружейник.
— Он был слишком хорош и я решила, что он мне еще сгодится, - пробормотала Ника, немного отодвинувшись от столика и заглядывая под него, стараясь не показывать своего дикого напряжения и ужаса за напускным спокойствием. Нужно было потянуть время. Для чего - она не знала. Может, чтобы просто, оттянуть неизбежное.
— Я не верю тебе. Шенбал ничего не помнит после того вина, что ты дала ему выпить. Он клянется, что и пальцем не дотронулся до тебя. Ему я верю.
Под столиком шкатулки в которой спал Клопси, тоже не было. Есть ли у нее, вообще, какой-нибудь, шанс выжить сегодня. Ведь если не Дорган, то ее убьет Ллос, если не Ллос, то Тирелла. Ника поднялась и повернулась к нему лицом, встав так, чтобы между нею и убийцей оказалось кресло.
— Мне нет дела до того, помнит твой солдат что-нибудь, или нет. Оставь мои покои… не приближайся ко мне…
Она со всей силы отвесила пощечину Доргану, отшвырнувшего кресло со своего пути. Его глаза загорелись гневом, и в следующую секунду он, угадав желание Ники снова ударить его, перехватил ее руку, заведя за спину, и, развернув лицом к зеркалу, толкнул на туалетный столик. Удерживая вырывающуюся, бьющеюся Нику, он смахнул с него все безделушки-шкатулки, флаконы, коробочки, и с силой прижав ее к его поверхности, разодрал на ней балахон. Но освобождаясь от своей одежды, он немного ослабил хватку и Ника, этим сразу воспользовалась, попытавшись ударить его затылком в переносицу. Дроу отшатнулся, и удар прошел впустую. “Господи! Остался только вечер… Почему меня не могут оставить в покое”, - пронеслись горькие как дым мысли, когда дроу своим телом придавил ее к столику так, что невозможно было шевельнуться.
Ника не стала звать на помощь. Бесполезно. Она была уверена, что у дверей сейчас никого нет: ни стражи, ни сестер-прислужниц. Тирелла и Дорган позаботились об этом. Угрожать, заговаривать ему зубы - безнадежное дело, и Ника молча, стиснув зубы, боролась как могла, на миг удивившись, почему он не прикончит ее сразу. Намерения дроу вызвали в ней отвращение, и оно же придавало Нике силы. Выдернув руку и извернувшись, она вцепилась ногтями в его лицо. Снова перехватив ее руку и, заведя ее ей за спину, навалившись на Нику, взял ее.
От его неумолимых, резких движений столик сотрясался так, что казалось, вот-вот развалится. Пузырек с благовонием, чудом оставшийся на нем, от частых толчков съехал к краю, пока не упал на пол и со звоном не разбился. Закусив губу Ника терпела, лихорадочно пытаясь найти хоть какой-то, выход. После, он убьет ее не мешкая. Дроу впился в ее шею не то поцелуем, не то укусом, стиснув Нику так что у нее хрустнула каждая косточка, с глухим стоном откинулся назад, а потом в изнеможении снова навалился на нее и затих.
Немного погодя, Ника сделала движение сбросить его с себя, и он, нехотя поднялся, освобождая ее. Опираясь о расшатанный столик, она с трудом разогнулась. Более удобного момента что-либо предпринять у нее не было, но Нику охватило полное безразличие ко всему. Бежать было некуда. Ее все равно убьют. И может лучше, если это будет Дорган. Он воин и сделает все быстро, рукой опытного рубаки. Сдерживая слезы и нервную дрожь, она нашарила возле ног разодранную сорочку, как могла, завернулась в нее и, повернувшись к Догану, не поверила своим глазам. Он, как ни в чем не бывало, раздевался стоя возле кровати, сбрасывая с себя оставшуюся одежду.
— Получил, что хотел? Теперь вали отсюда, - трясясь от подступавшей истерики, процедила сквозь зубы Ника.
— Мы так и не провели брачной церемонии, - оглянулся он на нее через плечо.
— Что? - Ника решила, что ослышалась и взвизгнула: - Стража!
— Там никого нет, - сообщил он. - Успокойся и иди ко мне.
— Только посмей дотронуться до меня, и отсюда точно вынесут труп! - дико заорала Ника, схватила тяжелый бронзовый подсвечник и отступила к дверям. Нет, она не хотела умирать.
Раскосые глаза эльфа сузились, и он решительно пошел к ней. Запустив в него подсвечник, Ника метнулась к дверям. Его вид напугал ее. Сейчас ведь точно убьет. А он, увернувшись от летящего в него тяжелого предмета, в два прыжка нагнал запутавшуюся в балахоне Нику. Снося ее пощечины, уворачиваясь от рук, норовящих расцарапать лицо и вцепиться в глаза, он перехватив их, прижал к ее телу и как следут встряхнул Нику.
— Послушай, как только мы совершим брачный ритуал, я оставлю тебя в покое. Это необходимо сделать.
— Вот, как это называется… а разве нельзя просто убить меня, без этих ритуалов… - задыхаясь, рвалась из его объятий Ника.