Р. Л. Метьюсон
Пролог
Ланкашир, Англия, 1819 год.
– Он дьявол! – кричала женщина.
– Тише, женщина! Просто покажи мировому судье свою рану! – потребовал его отец.
Ефраим не мог сфокусироваться. Глаза были слишком тяжелыми, чтобы их открыть, а тело вялым. Все казалось таким далеким и размытым.
Он так устал… ему просто нужно поспать. Немного сна, а затем он выяснит, почему они были в его опочивальне.
– Эта женщина, очевидно, склонна к истерике, ваша светлость. Это, безусловно, укус животного или она навредила себе, надеясь создать вам проблемы. Я бы уволил ее сразу же и оставил без рекомендаций, – сказал холодный голос.
– Я не вру, милорд! Посмотрите на его рот! – потребовала женщина.
Это Мери горничная с верхнего этажа? Ефраим попытался сосредоточиться. И очевидно, чем-то расстроена.
– Сначала скажите мне, кто этот мужчина, – приказал холодный голос.
– Сказать, кто это? – его отец повторил в замешательстве. – Я уже говорил вам, кто! Мой средний сын Ефраим! – рявкнул отец.
Ефраим услышал как кто-то фыркнул.
– Это не Ефраим.
– Нет, это он!
– Нет, не он. – Казалось, мужчина раздражен.
Что, черт возьми, происходит?
Кто-то схватил его за подбородок не слишком нежно и дернул в сторону. Ефраим хотел возмутиться, но звук, который он сумел выдавить оказался слабым стоном.
– Это Ефраим!
– Но… но… Ефраиму шестнадцать и он выглядел… ну выглядит… как…
– Как десятилетний мальчик, – весело продолжил его старший брат Генри. Старина Генри. Нужно не забыть потом надрать ему уши.
– Да! – согласился судья. – А это двадцатипятилетний мужчина. Кто-то пошутил? Уверяю вас, я не нахожу это смешным или допустимым!
– Я бы никогда так не поступил. Это Ефраим. Я тоже бы этому не поверил, но приглядывал за ним весь предыдущий месяц.
– Что с ним произошло? – спросил судья.
Хорошо, это хороший вопрос, подумал Ефраим. Ответь на него! У Ефраима было много вопросов.
Но он не мог произнести ни слова и положился на этого мужчину, надеясь, что тот спросит за него.
– Он всегда был дьяволом! Мы все знали! Не естественно для мужчины оставаться мальчиком! Не естественно, и теперь он питается кровью девственниц! – завизжала горничная.
Кто-то хмыкнул.
– Да ладно, Мери, девственниц? Думаю, ты опоздала с этим заявлением лет на пять. – Конечно, Генри знал, ходили слухи, что он заглянул под каждую юбку в городе. Генри любил разнообразие.
– Тихо! – закричал их отец.
– Я хочу знать, как мальчик, который всегда выглядел моложе своих лет, мог заболеть и за месяц превратиться в этого…
Его отец устало вздохнул.
– Мы в растерянности. Все хирурги, которых я приводил, тоже. Они осушали его, охлаждали, нагревали, заливали жидкость в горло, но он не проснулся и… изменился.
Судья усмехнулся.
– Изменился, это мягко сказано. Он выглядит как мужчина. Вы уверены, что это Ефраим и ваши мальчики не шутят?
– Уверен. Я сидел у его кровати каждый день. – У отца был усталый голос. – Я видел, как происходили изменения.
– Объясните мне, почему он прикован к кровати?
Прикован? Он прикован? Что, черт возьми, происходит? После нескольких долгих минут усердной концентрации он смог заставить себя открыть глаза. Образы медленно изменялись от размытых к четким.
Ефраим медленно осмотрел комнату. Его два старших брата, скучая, стояли в углу.
Несколько лакеев стояли в комнате, держа крикетные биты и свирепо смотрели на него. Мери забилась в угол у двери и ревела.
Его отец и судья Николс, мужчина чуть старше тридцати, который хорошо известен своей жестокостью, стояли по обе стороны его кровати и смотрели на него сверху вниз. Его отец выглядел обеспокоенным. Судья Николс смотрел на него с раздражением.
– Как тебя зовут? – потребовал Николс.
Ефраим откашлялся. Казалось, что он проглотил песок.
– Е-Ефраим.
– Видите! – Отец махнул рукой в его сторону.
Николс свирепо посмотрел прямо в глаза Ефраиму, тот нервно заерзал.
– Кто-то подговорил тебя? – Ефраим повернул голову, чтобы посмотреть на своего отца, но холодные костлявые пальцы схватили его лицо и грубо дернули голову. – Я задал тебе вопрос.
– Нет, – ответил Ефраим. – Что происходит? – Его голос был хриплым и глубоким, как у мужчины. Это был не его голос! У него голос подростка. Что-то не так.
– Мы как раз выясняем, – сказал Николс, кивая самому себе. – Приведите девушку! – Рявкнул он.
– Нет! Нет! Пожалуйста! – кричала Мери.
Ефраим наблюдал, как два лакея схватили Мери и потащили ее к его постели, она упиралась ногами и кричала. Генри и Марк засмеялись.
– Папа, это же смешно! Эта девушка просто ищет способ пополнить свой кошелек. У Ефраима, наконец появилась щетина, пусть даже он возмужал пока был в коме. Это странно, но что в этом плохого? – сказал Марк скучающим тоном.
Генри рассмеялся сильнее.
– Она просто добавила сплетен. Вы знаете, что люди всегда говорили об Ефраиме, как о каком-то чудике. Это не его вина, что он так долго взрослел. Уведите девушку.
– Нет! Я не вру, ваша светлость! Он укусил меня! – кричала она.
– Посмотрим, – сказал Николс, схватил ее за руку и потряс перед лицом Ефраима. – Ты это сделал? – спросил он.
Ефраим сфокусировался на двух небольших ранках. И покачал головой.
Он никогда в жизни не был так напуган. Они обвиняли его в том, что он укусил служанку, которая утверждает, что он дьявол. Ему нужно сосредоточиться.
Он почувствовал, как силы медленно возвращаются в тело. Ефраим поднял руки и вздохнул с облегчением, радуясь, что может двигаться.
Он опустил руки и был поражен звоном цепей. Он снова поднял обе руки и осторожно перевернул их.
Они были другими. Большими, загорелыми и мускулистыми, и он прикован! Ефраим поднял ноги под покрывалом, но тоже почувствовал, цепи.
– Зачем? – спросил он, снова поднимая руки.
– Ты соврала, девчонка! Ты пожалеешь, что сделала это! – Николс жестоко швырнул ее на пол.
Она отчаянно затрясла головой. Слезы потекли по щекам.
– Нет! Я не вру! Он укусил меня!
Его отец жестом подозвал лакеев.
– Уведите ее отсюда и снимите цепи с Ефраима.
Облегчение захлестнуло его.
– Спасибо, отец, – удалось ему произнести.
– Нет! Я могу доказать! – сказала Мери.
Николс повернулся вовремя и увидел, как Мери побежала к Ефраиму с ножом.
– Стой! – слабо выкрикнул Ефраим.
Она поднесла нож к своей ладони, когда подошла к его постели. Он не мог понять, что она докажет, порезав себя.
Ефраим хотел сбежать подальше от этой сумасшедшей женщины.
Казалось все произошло в одну секунду. Николс попятился назад, отец пытался бежать вокруг кровати, братья отошли от стены и направились к нему, лакеи казались растерянными и отреагировали последними.
Мери подставила руку в нескольких дюймах от его лица. По ней текла кровь.
– Уйди от меня! – приказал Ефраим.
Она этого не сделала. Девушка сжала руку в кулак, выдавливая капельки крови на его грудь. Ефраим посмотрел на кровь с отвращением, а его желудок заурчал.
Ефраим проигнорировал это, хотя его рот наполнился слюной. Реакция на кровь жутко напугала его.
– Уйди!
Его отец и братья резко остановились прямо за девушкой. Магистрат Николс схватил Мери за волосы и оттащил в сторону.
Ефраим выдохнул.
– Спасибо…
Николс схватил Ефраима за челюсть и раскрыл рот.
– Милостивый Боже, – пробормотал он. Ефраим с ужасом наблюдал, как Николс подносил палец к его рту.
Он почувствовал давление на один из своих зубов, а затем что-то сладкое и вкусное на языке.
– Боже всемогущий! – Николс вытащил окровавленный палец и потряс им. – Они как бритва!
– Что? – спросил Ефраим ошеломленно.
Он наблюдал, как его отец и братья побледнели. И не мог ничего понять. Единственное, в чем он был уверен, что сильно хотел получить больше этой сладкой вкусной жидкости. Он провел языком по губам, надеясь слизнуть еще немного. Его язык наткнулся на что-то острое. Ефраим провел языком и обнаружил второй клык. Что происходит? Хирурги сделали что-то с его ртом?
– Я говорила вам, что он дьявол! – самодовольно сказала Мери. Она прижала окровавленную руку к своей груди. Ефраим смотрел на нее, как человек, умирающий от жажды.
– Заткнись! – прокричал Николс. Он повернулся к отцу. – Нам надо поговорить. – Ефраим наблюдал, как его отца потащили в угол комнаты.
Ефраим был уверен, что они перешептывались, но мог слышать все, о чем они говорили громко и четко, как если бы они стояли у его кровати.
– Он поклоняется дьяволу? – спросил Николс.
– Нет! – возразил его отец.
– Расскажите мне о его рождении, – потребовал Николс.
Ефраим проигнорировал взгляд своего брата и тот факт, что теперь они быстро отходят от его постели, как если бы он был прокаженным и, сосредоточился на их беседе.
Десять лет он молил и просил отца рассказать о его рождении. Единственное, что ему сказали, что его мать умерла при родах. Его мачеха отказывалась рассказать ему что-нибудь ещё. Это его не удивило, так как она ненавидела его. Она обращалась с ним, как с "вещью", которую была вынуждена терпеть.
Он никогда не понимал этого, но теперь, похоже, получит ответы на некоторые вопросы.
– На мать напали? Животное как говорят жители, – подсказал Николс.
Ефраим слышал, как его отец резко вдохнул. Странно. Отец стоял более чем в двадцати футах от него, он слышал все, четко, слишком отчетливо. У него даже разболелась голова.
Он слышал, как шелестит одежда, шаги, дыхание, биение сердец, как жуки летают в комнате, кто-то внизу уронил кастрюлю на кухне и выругался.
И это было самым странным, они находились на втором этаже в западном крыле, очень далеко от кухни, но Ефраим уверен, что слышал, как Миссис Браун работает на кухне.
Ефраим заставил себя проигнорировать все посторонние звуки и сосредоточиться. Отец посмотрел через плечо, чтобы убедиться, что нет никого, кто может услышать, затем продолжил, качая головой:
– Нет, это не было нападением животного.
– Я так и думал. Я слышал, что безумец из Бедлама [1] сбежал и напал на вашу первую жену, когда она была на последнем месяце беременности.
– Да, боюсь, что это близко к истине. Я устраивал бал для своей младшей сестры, Эми. Жена была непоседливой во время беременности. Наши мальчики спали в детской и ей безумно захотелось посмотреть, как танцует Эми.
– Понятно. Продолжайте, пожалуйста.
– Марк, черт побери, что с ним происходит? – громко спросил Генри. Ефраим проигнорировал их.
– Заткнись, Генри, – холодно ответил Марк.
– Она… она… мы… – продолжил отец надломленным голосом. Ефраим ни разу не слышал, как плачет отец. – Мы обнаружили, что этот ублюдок склонился над ее телом. Она была такая бледная… и… и…
– Что?
– Он поил ее своей кровью! Она пила его кровь! – с надрывом прошептал его отец.
Николс ничего не сказал.
– Мы преследовали этого ублюдка, но не догнали. Когда начались роды… она уже была мертва. Мальчик просто… он просто появился… хирург не мог этого понять. Он думал, что нам придется резать ее.
– Мне жаль. Я немного растерян. Вы сказали, что она умерла? Я видел ее сам в деревне примерно через неделю после рождения мальчика. И подумал, что она умерла несколько дней спустя от осложнений.
Его отец снова оглянулся.
– Мы должны были сказать всем, что… правда в том, что она проснулась на следующее утро, как будто ничего не произошло. Она попыталась забрать мальчика. Она кричала глупости. Мне пришлось выкинуть ее, но она вернулась за мальчиком с ним!
Николс откашлялся.
– Мне неудобно, но я должен спросить, возможно ли, что ребенок не ваш?
– Вы имеете в виду не наставила ли мне жена рога? – резко спросил он. – Я… я не знаю. Он не похож на братьев. Я просто не знаю, и на тот момент был бы скандал если бы мальчик исчез, и безусловно, я не отправил бы невинного ребенка с… о… боже, она была мертва я похоронил ее сам… я… вы думаете…
Ефраим посмотрел на своих братьев. Они не были красавцами по любым стандартам. И были похожи на отца. Они, как любит говорить миссис Браун, "женоподобные мужчины". Братья были милыми мальчиками, как говорили некоторые дамы. Многим женщинам это нравилось, но Ефраим тайно молился, чтобы не быть похожим на них. И всегда тешился тем, что все говорили, как он не похож на братьев.
Единственное, что их объединяло черный цвет волос как у их матери.
Ему всегда говорили, что он похож на "маленького мужчину".
В отличие от своих худощавых братьев, он был физически привлекательным мальчуганом с развитой мускулатурой. Еще выделялся своими поразительно голубыми глазами.
Может и это теперь изменилось? Казалось смешно думать об этом на данный момент, но он не хотел выглядеть как женщина.
Николс посмотрел на него и покачал головой.
– Он не похож на вас или ваших сыновей, за исключением черных волос. Похож ли он на мужчин со стороны его матери, или же он выглядит как…
– Как он? – с отвращением договорил его отец.
– Да.
– Он крупного телосложения и у него другого цвета глаза, но… я думал… надеялся, что Ефраим станет похожим на нас. – Отец посмотрел на него. – Сын похож на него. Думаете, ему удалось то, что тогда не получилось у его матери?
– Да, думаю, есть хороший шанс, что мальчик болен. Если вы не его отец, тогда велика вероятность, что Ефраим безумен. Расскажите мне, что случилось с его матерью?
– А как вы думаете? Она умерла. Мы сожгли сучку и ее любовника, – холодно сказал он. Ефраим задержал дыхание.
– Ты не мой отец? – спросил он, не удержавшись.
Оба мужчины медленно повернулись и посмотрели на него. Выражение их лиц превратилось из растерянных в напуганные, когда они поняли, что он услышал весь их разговор.
Руки его отца потянулись к груди, когда все одновременно ахнули.
– Его глаза! Они красные! – закричал Генри.
– Дьявол! – лакей поднял оружие и отошел.
– Отец? Что происходит? – Ефраим не мог скрыть страх в своем голосе.
– Не называй меня так! – визжал его отец, – Ты точно не мой сын!
– Нет, отец, пожалуйста! – Ефраим попытался сесть, но оковы удерживали его на месте.
– Что бы вы хотели, с ним сделать? – спросил Николс.
Отец покачал головой.
– Меня не волнует, что вы с ним сделаете. Просто уберите его с глаз долой.
– Отец? Отец?! – Ефраим наблюдал как отец и братья поспешили выйди из комнаты. Никто не оглянулся в его сторону. – Отец, пожалуйста!
Улыбаясь, Николс подошел в кровати.
– Обмотайте цепи вокруг него и убедитесь, что он не сможет освободиться, – приказал судья.
Лакеи колебались подходить к нему.
– Сейчас же!
Мужчины подскочили и бросились выполнять приказ. Ефраим хоть и мог двигать руками и ногами, но был слишком слаб, чтобы сопротивляться.
– Пожалуйста, сир, если вы позволите поговорить с отцом… произошла ошибка.
Мужчины отстегнули цепи от кровати. И одним быстрым движением небрежно опрокинули Ефраима на пол. Ефраим ощутил, как из него выбили весь воздух. Лакеи быстро обмотали его тело тяжелыми цепями.
– Остановитесь! – закричал он. Это больно. Оковы сжимали слишком туго и не давали вдохнуть.
Николс наклонился вперед.
– Прости, мой мальчик. Я знаю, что это не твоя вина, но и ты должен понять в какое положение поставил меня. Непозволительно бегать повсюду и закусывать людьми. – Он покачал головой. – Нет, так не годится. – Затем посмотрел на мужчин. – Доставьте его в моё поместье и заприте в темнице.
Темница? Желудок Ефраима закрутило. Николс известен, как один их самым религиозных и прямолинейных мужчин в округе. Его чтил и уважал каждый член общества. Николс также известен как садистский ублюдок, который серьезно относится к своей работе. Он пытал людей, медленно.