Ее бабушка сказала, что моющие средства стояли под раковиной. Она клялась и божилась, что оставила запас в небольшом шкафу справа после того, как последний арендатор съехал.
У Медисон имелись подозрения о том, что она сейчас найдет. Конечно же шкаф оказался полностью забит новыми моющими средствами. Она не могла не рассмеяться. Это действительно новый опыт, который не хотелось бы повторить.
Надев безразмерные резиновые перчатки, она приступила к работе. Сначала побросала грязные полотенца в мусорные мешки. Понадобилось четыре огромных пакета, чтобы избавиться от всех.
Ей казалось, что таинственный сосед использовал свои полотенца пока можно, а затем бросал их в кучу. Эта теория подтвердилась полотенцем, висящим на душе. Оно стерлось в нескольких местах и плохо пахло.
Она его тоже выбросила, поскольку решила сделать генеральную уборку.
Медисон провела следующие четыре часа очищая, соскребая, подавляя рвоту, умоляя и полируя. К тому времени как она закончила, это место соответствовало даже ее строгим стандартам. Каждая поверхность блестела и пахла лимонной свежестью. Медисон расставила свои вещи и покинула комнату. Ей предстояло многое сделать, чтобы просто стоять и любоваться проделанным. Оставалось только надеяться, что ее сосед не воспримет ее работу как вызов.
Она не хотела делать это каждую неделю.
***
– Ты выглядишь глупо, Медисон! – хихикнул Джошуа, когда пробежал мимо нее, стуча баскетбольным мячом, который она подарила ему на последний день рождения.
Медисон притворилась испуганной. Она посмотрела вниз на свою огромную толстовку, которую надела четвертым слоем.
Было прохладно. Боже, термометр показывал семьдесят [2]! Где она жила было холодно и в восемьдесят [3]. Это ад.
Она вытерла покрытые мазутом руки о мешковатые джинсы, под которыми были леггинсы и поправила кепку и хвостик.
– Что?
Он снова хихикнул. Она прошлась, как модель, покачивая бедрами, поджав губы.
– Я думаю, что выгляжу сказочно, дорогуша, – промурлыкала она. Джошуа разразился смехом.
– У тебя масло на лице! – смеясь сказал он.
Она отмахнулась.
– Масло просто создает иллюзию и делает меня особенной, дорогуша, – сказала она высокомерным тоном. Джошуа хихикнул и вернулся к своему любимому занятию – прыжкам.
Медисон вернулась к своей задаче – запустить двигатель хоть на один день.
Завтра она продаст машину и купит новую, так как ей больше не нужно было беспокоиться о поддержке детей. Она не сходила с ума.
Она потратит меньше половины своей заначки, на всякий случай, вдруг что-то произойдет, но ей действительно нужен надежный автомобиль.
– Медисон! – завизжала Джил.
– Похоже, ее королевское высочество снова не получила, чего хотела, – пробормотал Джошуа. Для десятилетнего мальчика он был довольно проницательным.
– Почему ты так говоришь? – спросила она, пока пыталась ослабить болт. Чертова железяка заржавела. Она не сдвинется с места даже с WD-40 [4]. Нужно срезать.
– Так она себя ведет сейчас, когда Кенди рядом. Она такая зануда. – Он подбросил мяч. – Я не понимаю, почему она хочет быть похожей на нее. Она гадкая!
Медисон согласилась, но ничего не сказала. Ее мать, одевалась и вела себя, как проститутка. Ее ни капли не беспокоило как она выглядит. Теперь Джил подражала Кенди. Кстати о Джил…
– Я хочу вернуться домой прямо сейчас! – потребовала Джил, стоя рядом с Медисон.
– Убавь громкость, я прекрасно тебя слышу. – Она по-прежнему сражалась с этим проклятым болтом.
– Эта женщина сказала, что я не могу краситься. Я должна заслужить это, как она говорит, – насмешливо продолжила Джил.
– Эта женщина, как ты ее называешь, наша бабушка, поэтому ты должна обращаться к ней "бабушка" или "мэм", если я услышу, что ты снова неуважительно о ней говоришь, я накажу тебя, – предупредила Медисон.
С ней, как правило, легко ладить, но плохое поведение Джил сильно потрепало нервы Медисон.
– Отлично! Бабушка сказала, что я не могу носить макияж или обтягивающую одежду! – сказала она плаксивым голосом.
– Правильно.
– Правильно?
– Да. Это бы все равно закончилось сегодня. Завтра начинается школа, в таком виде, туда бы ты не пошла. – Чтобы донести свою точку зрения Медисон снова посмотрела на сестру.
Боже, на девочке была мини-юбка из синтетики и пушистый, обтягивающий топ, который демонстрировал ее маленькие груди, и она дрожала. Раньше Дил была более разумной.
– Ты просто не хочешь, чтобы я тебя смущала, – огрызнулась она.
Медисон рассмеялась.
– Во-первых, мы не похожи. Во-вторых, у нас разные фамилии, и ты будешь называть меня мисс Соломан, как и все остальные. В-третьих, ты не будешь ходить, как шлюха всю оставшуюся жизнь. Имей немного самоуважения.
– Медисон, кто такая шлюха? – вмешался Джошуа. Она забыла, что он был здесь. Медисон сморщилась, когда Джил посмотрела на нее с превосходством.
– Да, Медисон, кто такая шлюха? – спросила Джил.
Она убьет ее. Вот и все. Никто не станет винить ее.
– Ах… Это… Эм… – Она смутно осознавала, что неподалёку заглушили двигатель. Все ее внимание было сосредоточено на вопросе Джошуа и как ответить на него таким образом, чтобы он не стал дразнить Джил перед людьми, он мог это сделать.
– Давай, Медисон, ты учитель, так скажи мне, кто такая шлюха. – Джошуа потребовал более громким голосом. Это нормальное развитие событий, когда он будет задавать неприличные или сложные вопросы. Чем дольше она молчала, тем выше был его голос.
– Я думаю, молодой человек, что так называют женщину, которая дарит любовь мужчинам слишком свободно, – сказал глубокий голос.
– О Боже, – страстно выдохнула Джил, слишком чувственно как показалось Медисон. Это плохой знак.
– Кто вы и почему у вас пистолет? – потребовал Джошуа.
– Что? – Медисон поразившись вопросу подпрыгнула и что-то вонзилось в запястье. – Ой! – Черт возьми, она порезалась.
К счастью поверхность была чистой, раньше. Теперь все было в крови.
***
Сцена, которую Ефраим увидел, когда шел по длинной дорожке показалась забавной. Маленький мальчик бегал вокруг развалюхи, то есть, автомобиля, подбрасывая мяч и спрашивал кого-то по имени Медисон о шлюхах.
Ему не следовало бы так смеяться. Эта Медисон была в трудном положении.
Следующее, что привлекло его внимание – юная леди, одетая как шлюха, которая напомнила ему о распутных женщинах, работающих в доках, когда он был ребенком.
На ней было слишком много косметики, слишком мало одежды и она казалась очень опытной. Она еще не заметила, что он на нее смотрит.
Последнее, и самое главное, что поразило его, был запах чистой, девственной крови. Ефраим знал, что это не от маленького мальчика. Мужчины, даже маленькие мальчики, никогда так не пахли. Это особенный запах свойственный женщинам. Манящий и аппетитный. Скорее всего это от девчонки. Ей не больше пятнадцати, может быть, четырнадцать лет. Он посмотрел на девушку. Нет, эта девочка не была девственницей. Он не был удивлен. Многое изменилось за последнее столетие.
По данным СМИ среди подростков оставаться целомудренными до брака или даже взрослом возрасте не популярно и не нормально.
Даже если эта юная леди была девственницей, она вне досягаемости. Он не ел, где жил, и эти дети явно внуки домовладелицы.
Он помнил, что они должны были прибыть сегодня, и именно поэтому остановился по дороге домой и взял еще несколько освежителей воздуха для ванной комнаты.
Он никогда не питался от ребенка раньше. И никогда не будет. Дети были невинны в его глазах, независимо от их сексуального опыта.
Слева, видимо, Медисон, наверное, еще один ребенок. Она будет в безопасности, в соответствии с его правилами. Он не мог вспомнить, когда в последний раз питался от девственницы. Шестьдесят лет назад?
Возможно. У него было одно правило, когда дело доходило до девственниц, и за последние шестьдесят лет оно ему не пригодилось. Он брал только кровь, но не невинность.
Было много желающих женщин, чтобы удовлетворить потребности его тела Господи, как давно он не был с женщиной? "В декабре 1880 или 1890", – подумал он.
Секс стал скучным и бесполезным. Ефраим не мог избежать своих кошмаров и никогда не чувствовал близости с женщиной. Ему всегда казалось, что он трахал воздух.
– Давай, Медисон, ты учитель, так скажи мне, кто такая шлюха, – нетерпеливо требовал мальчик.
Он ничего не мог с собой поделать, так хотел ответить.
– Я думаю, молодой человек, что так называют женщину, которая дарит любовь мужчинам слишком свободно.
– Боже мой, – девчонка повернулась, чтобы взглянуть на него. Она призывно облизала губы.
Ефраим оказался перед необходимостью запереть смежную дверь с домом на ночь. "Только этого и не хватало", – подумал он сухо.
– Что?… Ой! – произнесла девушка, Медисон.
Аромат девственной крови, врезался в его чувства. Ефраим еле устоял на месте. Но это не самое худшее. Голод яростно поднялся в нем. Это странно, поскольку он прикончил два пакета с кровью по дороге домой. Ефраим не был голоден, но запах ее крови опьянял.
В данный момент он хотел ее крови больше, чем что-либо на этой земле. Ее кровь взывала к нему. Он сильно сжал руки, останавливая себя от нападения на девушку перед двумя детьми. Возьми голод под контроль! Не имеет значение, как выглядит эта девушка, он хотел ее крови. Никогда раньше он не чувствовал такую нужду, даже на протяжении двадцати лет проведённых в темнице Николса.
Его клыки выдвинулись. Он выучил много лет назад как контролировать глаза, но это проигранная битва. Ему нужно уйти от этой женщины, кем бы она не была.
Он отступил в тоже время, когда девушка, по его догадкам, поскольку не смог определить этого из-за ее одежды, вышла из-за капота автомобиля и первым делом посмотрела на маленькую девочку, а не на него, плотно сжимая запястье. Ефраим решил, что это и есть причина "Оу".
Она закатила глаза, пока смотрела в сторону девочки.
– Джил, иди внутрь и помоги бабушке с ужином.
– Но…
– Иди, – твердо повторила девушка. Ефраим вперился в неё взглядом. Он не мог определить ее возраст, но был уверен, что она явно не ребенок.
Она надела старую бейсболку задом наперед, а ее лицо было грязное и заляпанное. Он не смог разглядеть какие-то черты лица. Единственное, что Ефраим увидел на ее лице, это глаза. Они были карими, но не обычного оттенка, а довольно яркого.
Его взгляд прошелся по ее телу. Фигура отсутствовала. Также у нее, судя по всему, плоская грудь и лишние килограммы. Он убедился в этом, благодаря ее мешковатым штанам. По его опыту, женщины носили одежду больших размеров, чтобы скрыть лишний вес. Единственная привлекательная черта в ней – кровь.
Если он не выберется отсюда в ближайшее время, то выяснит, является ли ее кровь на вкус, так же хороша, как пахла.
– Ты полицейский? – спросил мальчик.
– Ты ведешь себя грубо, Джошуа, – пожурила она мальчика. Девушка повернулась к Ефраиму и улыбнулась. – Извините. Это Джошуа, а я Медисон.
Он кивнул. Его клыки пульсировали от боли во рту, желая попробовать ее.
– Мы только приехали сегодня, – продолжила она, когда он не предпринял никаких попыток представиться.
Он снова кивнул.
– Ну, и кто ты? – спросил Джошуа.
Ефраим лишь развернулся и пошёл прочь. Если он не поспешит в дом, то пожалеет об этом.
– Как тебя зовут? – крикнул Джошуа.
– Ефраим, – ответил он не оглядываясь.
Он прошел к задней части дома и поднялся по черной лестнице. Тогда он бросил маленькую сумку на стол и вспомнил, что у него появился новый сосед.
– Дерьмо.
Это была Медисон. Она будет рядом, чтобы искушать его днём и ночью.
Ефраим обеими руками пригладил короткие черные волосы. Он может сделать это. Может жить здесь с этой женщиной. У них только общий санузел. Она будет запирать обе двери. Любая женщина в здравом уме заперла бы дверь, когда жила в пансионате, даже если им управляла ее бабушка.
Не то чтобы закрытая дверь остановит его. Он мог выбить ее одним мизинцем, но это послужит ему полезным напоминанием, что к ней вход воспрещен. Ефраим не хотел уезжать.
Он счастлив здесь. Никто не мешал ему. Работа нравилась. Как и жизнь в пансионате.
Он не хотел приобретать собственное жилье. Ему нравилась идея быть одним, но не совсем.
Нет, Ефраим смирится с этим и подождет. По словам Миссис Бакмен у Медисон новая работа. Она накопит денег и съедет. Большинство молодых девушек хотели жить отдельно. Да, так и будет. Просто нужно подождать.
Он покачал головой, схватил освежители воздуха и направился в ванную. Ефраим открыл дверь и замер.
Что, черт возьми, случилось с ванной комнатой? Миссис Бакмен переделала ее для внучки?
Он знал, что она хотела поселить молодую девушку здесь, но не знал, что пойдет на такие меры.
Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Нет, он почувствовал запах моющего средства и искусственных лимонов. Она убиралась. Всё, включая пол, сияло.
Исчезли его освежители воздуха, грязные полотенца, мусор и отвратительный запах. Сейчас здесь чисто и упорядоченно. Полки заполнены большими пушистыми полотенцами.
Душ сиял, и в нем стояли его шампунь и мыло, также ее туалетные принадлежности. Он обратил свое внимание на шкафчик для лекарств.
Она взяла на себя распределение места, что имело смысл. На его стороне стояла бритва, гель для бритья и одеколон. Эта небольшая коллекция занимала половину полки, оставляя другие две пустыми.
С любопытством, он открыл ее половину в шкафчике. Она уставлена чистящими средствами, мылом, лосьонами, лекарствами, пинцетами, щипчиками, ватными палочками, жидкостью для снятия лака и розовой бритвой.
Розовой. Почему именно розовая? Другие вещи просто вводили в ступор. Зачем ей нужно остальное? Она строит что-то из всего этого дерьма?
Он закрыл шкаф и открыл первый ящик под раковиной. Запас туалетной бумаги. Ладно, пригодится. Ему нет, но ей да. Вполне разумно. Ефраим закрыл этот ящик, открыл нижний, и замер.
– О… твою мать. – Его руки дрожали, когда он потянулся вниз и подхватил розовую коробочку, гигиенических прокладок. – Блядь.
Ему следовало это предвидеть, когда миссис Бакмен сказала ему о приезде молодой девушки. Он забыл о женских менструациях. Он выпрямился и посмотрел в окно. Его охватило смешанное чувство.
Ефраим знал только, что они чрезмерные и регулярные. Он понятия не имел, что это значит, но не сулило ничего хорошего рядом с ним.
Его глаза закрылись, и Ефраим помолился о контроле. Женщина, нет человек, чья кровь так привлекает его как ничто другое, будет истекать ею раз в месяц в соседней комнате и выбрасывать пропитавшиеся прокладки в мусорное ведро.
Это ад. Полный ад. Ему понадобится каждая частичка контроля, чтобы не высасывать выброшенные прокладки. Это звучит отвратительно даже для него.
– Блядь. – По-другому и не скажешь. Он бросил коробку обратно в ящик и пнул его закрывая. Облокотившись руками на раковину, Ефраим посмотрел в зеркало. Его глаза стали – огненно-красными. Клыки выдвинулись, и у него текли слюни.
Здорово. Его единственной надеждой было держаться подальше от этой Медисон и молиться, чтобы она съехала прежде чем у неё, начнутся критические дни.
Глава 3
Рэп музыка вырвала Медисон из приятного сна.
– Что за черт?- Она заставила глаза сфокусироваться на будильнике возле кровати. Было три часа ночи.
Кто, черт возьми, слушает рэп в три часа ночи?