Эдди колебался.
— Не думаю, что стоит обращать на это внимание…
— У моей матери рак легких, — напомнила Кэсси. — Ей только что сделали операцию, и сейчас она проходит курс облучения. Маме нельзя волноваться. Если есть вероятность, что суд примет форму публичного действа, то я не могу пойти на это. Можно ли сделать что-нибудь еще?
Помощник прокурора на минуту задумался.
— Мы можем пойти на так называемую «сделку» — предложить ему признаться в менее тяжком преступлении. Может, это и не так уж здорово, но все же он должен будет заплатить штраф и отбыть наказание, даже если будет и условный срок. По крайней мере приговор будет вынесен, и в следующий раз, если ему будет предъявлено подобное обвинение, он уже не отвертится. Думаю, Тарлетон согласится на наше предложение. Когда он как следует подумает о последствиях, которые может иметь попытка вывалять имя Коллистеров в грязи, и их первоклассных адвокатах, он просто ухватится за наше предложение.
Кэсси еще раз подумала, какую травму может нанести ее матери суд с участием прессы. Так Тарлетон, по крайней мере, получит запись в личное дело, и это, возможно, удержит его в дальнейшем от покушения на других женщин.
— Хорошо, — сказала она. — Если только он опять не выйдет сухим из воды.
— О нет, мисс Пил. Я вам обещаю. — Помощник прокурора закрыл свой дипломат и поднялся. — У него обязательно будет запись в личном деле. И если он попытается сделать это снова в Монтане, то потом ему долго придется видеть мир в клеточку.
— Спасибо вам, мистер Эдди.
— Я буду сообщать, как продвигается дело. Всего доброго, мисс Пил.
Кэсси задумчиво смотрела ему вслед. Она решилась на компромисс, но для того была причина. Она не могла заставить свою мать пройти через кошмар суда и ту горькую известность, которую бы это принесло им. Мама уже достаточно настрадалась.
Миссис Пил вышла из своей спальни, завернутая в толстый велюровый халат, бледная и слабая.
— Ты не могла бы принести мне немного ананасового сока, солнышко? — попросила она, силясь улыбнуться.
— Конечно! — Кэсси поспешила на кухню. — Ты как себя чувствуешь? — спросила она обеспокоенно.
— Немного подташнивает. Но ничего, это просто от лекарств. Через пару недель все закончится. — Женщина нахмурилась. — А у тебя все в порядке? Ты как-то не очень хорошо выглядишь…
— У меня все нормально, — улыбнулась Кэсси, снова уложив маму в постель и заботливо подоткнув вокруг нее одеяло. — Сейчас я заполню кое-какие банковские счета, подготовлю одежду Селены к школе и тоже лягу спать.
— Хорошо, милая. — Миссис Пил откинулась на подушки. — Ты так добра ко мне, Кэсси. Как только поднимусь на ноги, я освобожу тебе время, чтобы ты могла побольше видеться с Джоном. Я смогу заботиться и о себе, и о Селене, и ты наконец начнешь жить своей жизнью…
— Перестань, бога ради, — остановила ее Кэсси. — Я же люблю вас обеих. И то, что я делаю для тебя и Селены, мне не в тягость.
— Да, но до сих пор на твоих плечах была целая семья, — сказала миссис Пил. — Это ограничивало твою личную жизнь.
— В моей личной жизни уже есть один ухажер, благодарю.
Миссис Пил просияла.
— Но зато какой! Подожди, пока он вернется. У него для тебя сюрприз.
— Правда? — Не тот ли это сюрприз, о котором только что сообщил мистер Эдди, подумала Кэсси. Ей было слишком плохо, чтобы притворяться, но она не могла позволить себе сказать правду. Ее мать была так счастлива.
— Я тебе точно говорю. Не засиживайся допоздна. Ты выглядишь осунувшейся.
— Просто я немного устала, — улыбнулась Кэсси. — Спокойной ночи, мама.
— Спокойной ночи, милая. Хорошего сна.
Ох, если бы, подумала Кэсси, закрывая за собой дверь. Через несколько минут она бросила заниматься бумагами и легла в постель. Заснула она вся в слезах.
Джон зашел в магазин через день, вернувшись из деловой поездки в Колорадо. Увидев Кэсси, он направился к ней с сияющей улыбкой.
Она подняла глаза, и он понял: она знает. В ее движениях была видна неуверенность, руки бесцельно перекладывали какие-то бумажки, глаза избегали его взгляда.
Он не стал ходить вокруг да около.
— Кто тебе сказал? — спросил он.
Девушка втянула в себя воздух. Теперь она знала, кем он был, знала его власть и силу. Она почти боялась его. Эти люди жили по своим законам. Они могли поехать куда угодно, купить что угодно, делать что угодно. Они были так далеко от нее.
Обаятельный ковбой превратился в незнакомца.
— Помощник окружного прокурора, — проговорил Кэсси, едва дыша. — Он приходил ко мне и сообщил, что Тарлетон теперь утверждает, что ты приревновал меня к нему и заставил написать жалобу…
Он взорвался:
— Я позову адвокатов, которые упрячут этого негодяя за решетку до конца его ничтожной жизни.
— О, нет, — Кэсси судорожно сглотнула. — Нет. Пожалуйста. Из-за одного твоего имени сюда сбежится куча репортеров. Представь, как все отразится на моей матери! — взмолилась она. — Волнение для нее сейчас хуже всего.
Джон несколько раз моргнул.
— Я не подумал…
— Мистер Эдди сказал, что Тарлетон, возможно, согласится признаться в менее тяжком преступлении. — Она вздохнула. — При этом он тоже получит тюремный срок и заплатит штраф. Если же я буду продолжать настаивать на более серьезном обвинении, то прокурор меня, конечно, поддержит, но в таком случае нужны будут доказательства…
Джон нахмурился. Он знал, о чем она говорит. Присяжные вряд ли признают попытку изнасилования и нанесение телесных повреждений за пару поцелуев и несколько ссадин. Как же доказать, что Тарелетон хотел большего? Безвыходность ситуации бесила Джона. Он просто жаждал отправить негодяя в тюрьму. Миссис Пил пришлось бы дорого заплатить за это. Но все равно он собирался обязательно переговорить с мистером Эдди. Только Кэсси не должна была ничего знать.
— Как чувствует себя миссис Пил? — спросил Джон.
— Все хорошо. — Тон ее был натянутый. — Небольшая слабость и подташнивает, но ей недавно выписали лекарство от тошноты. — Она не стала говорить, каким разорением для них это оказалось. Ей пришлось заложить старинные дедушкины часы и пистолет, чтобы дотянуть до конца месяца.
— Я привез для нее конфеты, — улыбнулся Джон. — Она, кажется, любит немецкий шоколад.
Несколько мгновений Кэсси молча смотрела на него.
— Ты ее балуешь, — наконец сказала она.
Он пожал плечами.
— Ну и что? У меня достаточно денег. Я могу баловать людей, если мне этого хочется.
— Да, я знаю, но…
— Так почему же мне не побаловать немного миссис Пил? Особенно когда она так нездорова,
— Просто… — Кэсси замолчала. Кровь отлила от ее лица, когда она вдруг поняла, как много он для них сделал. — Не было никакого гранта… Ты заплатил. Ты заплатил за все!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
По его лицу пробежала судорога.
— Кэсси, другого выхода просто не было, — быстро заговорил он. — Иначе она бы умерла. Я посмотрел твою медицинскую страховку, когда попросил Бака оформить тебя как помощника менеджера. Она практически не предоставляла никаких серьезных услуг. Я просил Бака найти какой-нибудь вариант получше, но на это требовалось время, а состояние твоей матери было критическим.
Ее сердце стучало так, что, казалось, готово было выскочить из груди. Как она сможет с ним расплатиться? Они всегда были бедными, но никогда еще ей не приходилось ощущать подобного унижения от этого.
— Ты теперь часть моей жизни, — сказал он тихо. — Ты, твоя мать и Селена. И не надо пытаться принизить то, что мы чувствуем друг к другу, из-за каких-то там долларов и центов!
— Я никогда не смогу рассчитаться с тобой! — застонала она.
— Разве я просил тебя об этом?
Кэсси сделала глубокий вдох и приготовилась к долгой борьбе.
— Я… — начала она.
Звон колокольчика над дверью оборвал ее на полуслове. В магазин вошел Теодор Грейвз.
Кивнув Джону, он сдвинул назад свою широкополую шляпу, открыв черные, как смоль волосы, и повернулся к Кэсси.
- Я только что встретил помощника окружного прокурора. Так вот, он говорит, что ты вроде как согласилась пойти на так называемую «сделку». Со мной он не захотел ничего обсуждать — мой грозный вид его не пугает. Но может, ты сама мне расскажешь?
Кэсси вздохнула. Он заставлял ее чувствовать себя виноватой.
— Это все из-за мамы, — сказала она. — Джон слишком хорошо известен. Если дело дойдет до суда, репортеры обязательно узнают, почему он оказался тут замешан. На меня выльют столько грязи, что мама снова может заболеть, и тогда уже нам ее не спасти.
Грейвз нахмурился, потом снова посмотрел на нее.
— А что значит «известен»? Управляющий ранчо — велика ли фигура?
— Нет, — сказала Кэсси, — он не управляющий. Он Джон Коллистер.
Черные брови Грейвза взметнулись вверх.
— Что, тот самый, из Медисин-Ридж?
— Именно так, — подтвердил Джон.
— О, Дева Мария…
— Но, по крайней мере, у Тарлетона будет запись в личном деле, — сказала Кэсси. — Неужели вам нужно, чтобы пресса устроила в Холлистере целое представление? Тарлетону, конечно, это было бы на руку…
— Да, уж он бы не огорчился. — Грейвз засунул руки в карманы. — Семьдесят лет назад мы бы просто собрали мужиков с ружьями и выгнали бы его из города к чертям собачьим.
— Цивилизованные люди так не поступают, — напомнила ему Кэсси. — Особенно те, кто стоит на страже закона.
— Никогда и не считал себя особо цивилизованным, — пожал плечами шериф. — В некотором роде я, должно быть, атавизм. — Он сделал глубокий вдох. — Ну, да ладно. Если этот вонючий скунс сядет на хороший срок, то я, так и быть, не стану применять к нему физическую силу.
Почему, недоумевала Кэсси, шериф решил, будто Тарлетон сядет, когда мистер Эдди сказал, что будет условное заключение?…
— Жаль только, что он не пытался бежать, когда мы возили его в Биллингс на предварительное слушание, — задумчиво проговорил Грейвз. — Я даже взял свою крупнокалиберную пушку на этот случай. В конце концов, кто-нибудь мог бы оставить открытой дверь…
— Не думайте, что вы один разочарованны, — сказал Джон. — Я просто спал и видел, что ему придется лет пятнадцать делить камеру с каким-нибудь пройдохой, у которого всегда было бы больше сигарет, чем у него. Но я не хочу, чтобы мать моей будущей жены умерла из-за этого.
— Мать будущей жены? — черные глаза Грейвза блеснули на загорелом лице.
Кэсси вспыхнула.
— Нам еще нужно поговорить об этом, — сказала она.
— Мы уже поговорили. И ты обещала выйти за меня замуж.
— Это было раньше… до того, как я узнала…
Джон улыбнулся:
— Разница небольшая. Скоро ты про нее и думать забудешь.
Румянец на ее щеках стал еще ярче. Она, должно быть, вела себя как наемная работница со своим начальником, вместо того чтобы держаться на равных. Но ей до сих пор было неловко, когда она сравнивала его положение со своим собственным.
— А мне нравятся свадьбы, — задумчиво произнес Грейвз.
Джон взглянул на него.
— В самом деле?
Грейвз кивнул.
— Правда я не был на них уж лет десять, и у меня нет ни одного нормального костюма. — Он пожал плечами. — Но, конечно, я мог бы купить, если бы меня пригласили.
— Могу вас уверить, — рассмеялся Джон, — вы обязательно получите приглашение.
Грейвз улыбнулся и посмотрел на Кэсси.
— Если бы я жил в доме, в котором протекает крыша, и ездил на куске ржавого железа, то ни минуты не думал бы, если бы обеспеченный мужчина предложил мне выйти за него замуж.
Кэсси едва сдержалась, чтобы не хмыкнуть.
— Давно ли обеспеченный мужчина просил вас выйти за него замуж, мистер Грейвз?
Шериф покосился на Джона.
— Я просто высказал свое мнение.
— И не одно, — заметила Кэсси. — Но я ценю вашу заинтересованность. Я бы и сама с удовольствием отправила Тарлетона в тюрьму, не будь цена так высока.
Грейвз поджал губы, его черные глаза блеснули.
— Надо же, какое совпадение. Последние несколько недель я только об этом и думал. Наверно, не будет вреда, — проговорил он с милой улыбкой, — если я порекомендую прокурору одно милое местечко, где даже священники носят с собой электрошок.
— Мистер Эдди сказал, что кроме условного срока вряд ли удастся добиться чего-то большего, потому что до этого он ни разу не был осужден, — покачала головой Кэсси.
— Ну, так вот, — продолжал Грейвз. — Я провел вчера не один час, просматривая приговоры за сексуальные преступления по Вайомингу, где Тарлетон работал два года назад. И нашел там запись. Что делает его преступление повторным. — Выражение лица у Грейвза было почти ангельским. — Я только что сообщил об этом Эдди, и он чуть в пляс не пустился посреди улицы.
Кэсси выдохнула:
— Правда?!
— Я подумал, что мужчина с такими наклонностями уж точно должен иметь где-нибудь запись. Раз ее не было в Монтане, то я решил посмотреть в соседних штатах. Я нашел ее в Вайоминге и позвонил местному прокурору. Ну и историю я услышал! Так что сегодня с утра я отправился прямо к Эдди и встретил его на улице. — Он сверкнул на нее глазами. — Но мне все же хотелось узнать, почему ты пошла на эту сделку. — Грейвз надвинул на лоб свою широкоплечую шляпу. — Не забудьте про приглашение, — напомнил он Джону. — Я до блеска отполирую свои лучшие башмаки.
— Не забуду, — улыбнулся Джон.
— И спасибо вам еще раз, — поблагодарила его Кэсси.
Шериф хохотнул.
— Люблю, когда все хорошо кончается.
Над закрывшейся за ним дверью звякнул колокольчик. Джон повернулся к Кэсси, вглядываясь в ее лицо.
— Я зашел, чтобы пригласить тебя поужинать со мной. Нам о многом нужно поговорить.
— Джон, послушай, но у меня же совсем ничего нет…
Он наклонился и поцеловал ее.
— Это у меня ничего не будет, если ты не станешь моей женой. — Он достал из кармана маленькую коробочку, обтянутую вельветом, и вложил ей в руку.
— Открой, когда я уйду.
— Что это?
— Это то, о чем можно поговорить за ужином. — Он подмигнул и, выходя, осторожно закрыл за собой дверь.
В коробочке Кэсси обнаружила обручальное кольцо в виде виноградной лозы и в комплекте к нему перстень с бриллиантом. Она смотрела на них до тех пор, пока слезы не выступили у нее на глазах. Мужчина покупает такие кольца, когда думает, что они будут переходить по наследству от поколения к поколению.
Несмотря на все различия между ними, Кэсси уже знала, что ответит ему «да».
Джон зашел за ней вечером перед самым закатом. Он поцеловал миссис Пил и Селену, заверив их, что не заберет Кэсси из округа после того, как они поженятся.
— Я собираюсь сам управлять этим ранчо, — сказал он, улыбаясь. — И жить там. В доме так много комнат, что и вы можете перебраться туда.
Миссис Пил посмотрела на него с беспокойством.
— Джон, мой дом, конечно, нельзя назвать шикарным, но я родилась и выросла в нем. Я прожила здесь всю свою жизнь.
Он наклонился и еще раз поцеловал ее.
— Хорошо. Если вы хотите остаться, мы сделаем здесь ремонт и найдем вам компаньонку.
Ее глаза засветились.
— Правда? Вы сделаете это для меня?
— Мне ничего не жаль для моей второй мамы, — сказал он искренне.
Она на прощанье поцеловала его.
— Кажется, у меня будет самый замечательный в мире зять.
— Вы — лучше, — улыбнулся Джон.
Джон привез ее на свое ранчо, где коровник был уже построен, конюшни почти закончены, а дом отремонтирован. Кэсси вошла в кухню и улыбнулась.
— Мы могли бы пригласить повара, если ты хочешь, — сказал он.
Она любовно пробежала пальцами по новой плите с множеством разных кнопочек.
— О нет, я люблю готовить. — Она замялась. — Джон… насчет мамы и Селены…
Он спиной оттолкнулся от дверного косяка и обнял ее за плечи. Его лицо было серьезно.