- А?
- Да, это я так. Сама с собой. Ладно, Глеб. Мне надо на салаты всякую всячину варить. Ты сиди, если хочешь, а я буду тут крутиться.
- Ты что, на новый год тут будешь?
- Собираюсь, а что?
- А родители?
- Папа повез маму в Прагу. Я им сказала, что буду встречать НГ в компании.
- А на самом деле?
- И на самом деле. В компании. Еды и телека, - кулинарная книга отправилась обратно на полку, а Римма принялась что-то считать, загибая пальцы.
- И все, больше никого?
- Погоди, не сбивай, я яйца считаю.... Одиннадцать! - Радостно заключила Римма, пока Глеб давился смешком.
- Хочешь, я составлю тебе компанию? - Глеб смотрел в окно.
- Ну, если у тебя никаких других планов нет - ради бога.
- Нету планов.
- Тогда жду тебя завтра в 10 вечера, не раньше. И с тебя шампанское. И мандарины.
- А кроме шампанского что-нибудь будем пить?
- Я нет. Остальное - на твой вкус.
- Договорились. - Глеб выскочил за дверь. Видимо, боялся, что Римма передумает.
Девушка покачала головой и принялась переодеваться - дел было еще по горло.
От души подпевая Дискотеке Аварии про новый год, который мчится, Римма балансировала на стопке книг. Книги стояли на табуретке, табуретка на столе. С этой пирамиды Римма украшала потолок гирляндами. С ними, правда, пришлось повозиться, но зато новогодняя атмосфера возникала буквально на глазах. В дверь поскреблись.
- Заходите, открыто! - Римма отплевалась от дождика, и обернулась к выходу. Зашел Глеб, поставил сумку на пол, обвел глазами комнату.
- Я тут, - Римма помахала дождиком.
- Твою мать, ты чего туда залезла! Упадешь! - Глеб аж в лице поменялся.
- Не упаду, что я, дура, что ли? - фыркнула Римма, отворачиваясь обратно. - Подай гирлянду. Бумажная вон лежит. Мерси.
- Солнышко мое целованное, а ты стремянку не могла взять?
- Мне влом.
- Ясно. Слезай оттуда, тока осторожно. Я стремянку принесу.
- Да не надо уже. Я закончила почти.
Глеб тихо ругнулся, и сдернул девушку с пирамиды. Она пискнула, потом зашипела.
- Это что, эвакуация? - Римма сердито выпуталась из крепких рук, и отвесила "спасителю" щелбан. - Ты чего пришел-то?
- Фрукты принес.
- Принес? Спасибо. Теперь чего надо?
- Помочь тебе.
- Мне уже не помочь, - хохотнула Римма и вытащила папку. - Но если делать тебе больше нечего - на. Берешь мыло, мажешь и клеишь на стекла. Я снежинки пока развешу.
- Понял, сэр. Есть, сэр.
- Мэм, если что.
- Да, мэм!
***
Римма осторожно разложила на кровати платье и подъюбник. Отошла, посмотрела на него внимательно, хмыкнула. Платье было выполнено в технике крейзивул, соответственно, было сделано из хаотично накиданных ниток. Хаос был хаосом только на первый взгляд - потом проступал гармоничный узор. В сочетании с новообретенной внешностью, платье должно было смотреться просто умопомрачительно. Чулки с красивым узором, зелененькие туфли, макияж.... Глеба ждал апоплексический удар, не меньше.
Время - половина десятого. Стол накрыт, шампанское стынет между окнами, внешность - безукоризненна, аппетит зверский. В десять ровно - стук в дверь. Римма, не спеша, процокала каблуками к двери и распахнула ее. Оглядела Глеба с головы до ног. Удовлетворенно улыбнулась - костюм жемчужно-серого цвета, идеально сидевший по фигуре, и улыбка чеширского кота, потихоньку линявшая в отпавшую челюсть.
- С наступающим, - Римма отошла в сторонку, пропуская Глеба в комнату. - Елки нет, поэтому я вместо нее. Зелененькая и колюченькая.
- Ты очень красивая, - серьезно сказал Глеб.
- Спасибо, - Римма довольно ухмыльнулась. - Я старалась. Садись. Я даже телек уговорила показывать без помех, представляешь?
- Да уж, ты любого мужика за пояс заткнешь.... - Протянул Глеб, вытягивая ноги.
- Это, видимо, был комплимент? - ехидно уточнила Римма и сунула ему в руки шампанское. - Откроешь?
- Тебе с бахом, или без?
- Без.
- Пожалуйста, мадам, - Глеб ловко разлил по бокалам шипучку.
- Мадемуазель, - вполне в духе Фрекен Бок протянула Римма.
- Проводим уходящий год?
- Давай.
Чокнулись. Глеб уплетал салаты и нахваливал Римму. Римма уплетала салаты и косила одним глазом на "Голубой Огонек". Глеб изо всех сил старался привлечь все ее внимание. Римма вежливо поддерживала разговор, и продолжала держать дистанцию. Вышли курить. Римма с удовольствием закурила от своей зажигалки, игнорируя трепещущий огонек в опасной близости от своих волос, выдохнула дым и улыбнулась:
- Не обижайся. Я всегда подкуриваю сама себе. Больше никому и ни от кого.
- Привычка?
- Ага. Просто некоторых бесит.
- Ты не настолько часто куришь, чтобы меня это начало бесить. Кроме того, у тебя масса других привычек, которые выводят меня из себя.
- Например?
- Например, твоя вечная язвительность.
- Это черта характера, а не привычка, - мягко напомнила Римма, и присела на подлокотник его кресла. Глеб покосился на стройную лодыжку и отвел глаза. - Привычка - это не мыть посуду, или ковырять в носу. Или курить.
- Или не подкуривать из чужих рук.
- Или так.
- Римка, ты вообще, хоть иногда из себя выходишь, мне интересно?
- Обязательно. А что?
- Вот бы посмотреть хоть разок, - хмыкнул Глеб.
- Сомневаюсь, что тебе понравится, - серьезно ответила Римма. - Это не самое приятное зрелище.
- Летающая мебель и трехэтажный мат? - Глеб попытался себе это представить.
- У тебя скудная фантазия, - хмыкнула Римма, отправляясь в комнату.
- О, что-что, а фантазия у меня богатая, - у Глеба неожиданно сел голос и он откашлялся.
- Не в то русло, - Римма щедро отпила из бокала и залезла с ногами на диван. - Сделай погромче. Тебе положить салат? Ты вот этот еще не пробовал.
- Положи, - согласился Глеб. - И давай на первый, сейчас обращение будет. Президента.
- Да-да-да. Сколько сейчас? Без пяти? Ага. - Римма аккуратно поджигала маленькие свечки, погасила свет и села рядом с Глебом. Сунула ему в руку незажженный бенгальский огонь.
- Господи, зачем ты такая красивая? У меня сердце болит, когда я на тебя смотрю, - Глеб тихо выдохнул ей в шею.
- Держим себя в руках, - засмеялась Римма, погладив его по голове. Он как большой кот потерся об ее руку.
- Если будешь меня гладить, я продержусь. Возможно.
- Договорились.
- Десять!
- Девять!
- Восемь!
- Семь!
- Шесть!
- Пять!
- Четыре!
- Три!
- Два!
- Ура! С новым годом! - Римма ловко подожгла бенгальские свечи, чокнулась с Глебом, и допила шампанское.
- Мандаринку? - у ее губ оказалась долька, которую девушка благосклонно взяла губами.
- Спасибо. Ты просто душка.
- Может, я заслужил поцелуй?
- Пожалуй, да, - Римма приподнялась и легко поцеловала Глеба в губы. Шальные синие глаза оказались совсем близко.
- А еще?
- А хватит. Морда треснет.
- Не треснет, - он, впрочем, не делал попыток поцеловать ее самому. - Кстати, у меня сюрприз. Накинь что-нибудь, на балкон выйдем.
- Он же закрыт.
- Временно открыт. Оденься.
- Я в плед замотаюсь, ладно?
- Валенки свои надень, не май месяц.
- Не зуди. Обулась.
Глеб вывел ее на балкон, и велел закрыть глаза. Римма притопывала ногой и улыбалась. Глеб чем-то шуршал, чиркал колесиком зажигалки и что-то напевал.
- Готово. - Он убрал Риммины ладошки от глаз и повернул в нужную сторону.
- Ой, что это? - От пола потихоньку отрывался бумажный фонарик. - Как в мультике, - прошептала Римма, с восхищением провожая его глазами. Рядом плыли еще пять штук. Глеб осторожно обнял ее со спины, поправляя плед на тонких плечиках. Теперь ему была понятна ее худоба - постоянная диета не располагала к полноте. Фонарики мирно поднимались в звездное небо. Вокруг сверкали салюты - от китайских свистелок до вполне приличных фейерверков. Проводив последний фонарик, который скрылся за крышей соседнего дома, она повернулась к нему, и тихо сказала:
- Спасибо, Глеб. Это правда, сказка. - Она осторожно повернулась внутри пледа и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала его. От серьезности ее поцелуя у Глеба резко ослабели руки - она выпивала его дыхание, вытягивала душу, вынимала сердце.
- Римка, ты что творишь?
- Ты этого не хотел? - Совершенно черные глаза очень близко.
- Этого не хочешь ты.
- Глупости.
- Я тебя люблю.
- Я знаю, - она даже не вздрогнула. Только снова потянулась к его губам. Он сгреб ее в охапку, и потащил в тепло.
- Радость моя, если ты сейчас же не остановишься, я тебя изнасилую, - через пять минут пообещал Глеб.
- Напугал ежа голой жопой! - Римма хихикнула, но немного отодвинулась. Скинула плед, повела плечами. Провела ладошкой от груди до бедра. Повернулась спиной. Переступила через платье. Вытащила шпильки.
- Римка! Прекрати.
- Почему?
- Ты... я....
- Очень информативно, - она спокойно надела халатик - шелковый, кокетливый и снова села на свое место. Глеб перевел дыхание. - Давай, ты для начала сам себе решишь, чего ты от меня хочешь, а потом уже приходи общаться, ага? - Ровный ледяной голос инеем ссыпался за шиворот, и Глеб мельком подумал, что ему удалось вывести ее из себя.
- Детей.
- Еще раз?
- Я. Хочу. От тебя. Детей.
- И все? Больше ничего?
- А что еще прилагается?
- Ты знаешь, больше потеряешь, чем приобретешь, - она равнодушно смотрела в телевизор. - Поэтому, я не думаю, что игра стоит свеч. Открой шампанское, будь добр.
- Римма.
- Что?
- Ты меня любишь?
- Нет.
- Вот поэтому я и не могу.
- Потрясающе. Мне должно это польстить?
- Вряд ли. Но пока я не увижу, что ты меня любишь, я не смогу сделать это с тобой.
- Глеб. Тебе в голову не приходило, что я вообще любить не умею?
- Все умеют.
- А. Ну, да.
- Римма, ты вот сейчас ерунду говоришь.
- Глеб. У меня было достаточно парней и девушек, чтобы понять - максимум, на что я способна - это верность и ровное теплое отношение. И всем этого было достаточно.
- Я не все.
- О да, ты особенный.
- Ты меня полюбишь.
- Разумеется. Только у нас замкнутый круг получится.
- Что ты имеешь в виду?
- Я имею в виду, что пока мы с тобой не будем спать, я буду считать себя свободной, и соответственно, открытой для новых отношений. А у тебя не будет возможности влюбить меня в себя. Вот и все.
- Увижу кого рядом с тобой - убью. - Глеб навис над ней на руках.
- Отелло, да и только. Ты сам не знаешь, что тебе от меня надо. Любовь - слишком эфемерное понятие, чтобы требовать ее от другого человека.
- Я не требую.
- А что ты делаешь? Ты мне говоришь - хочешь меня - тогда люби. Знаешь - не хочешь меня - не люби. - Она резко оттолкнула его ладошками в грудь.
- Ты. Будешь. Моей. Поняла? - выдохнул он ей в губы и осторожно сжал красивую шею в ладони.
- Я тебя услышала.
- Моя Снежная Королева. Девочка-весна.
- Ты пьян и неадекватен. Убери себя с меня.
- Я тебя теперь из поля зрения не отпущу никогда.
- Фу, какой ужас. Тебе завтра будет стыдно.
- Да замолчишь ты, или нет? - с отвращением спросил он и поцеловал ее.
- Слава тебе господи, разобрались, - пробормотала она, когда халатик с треском разорвался на две неровные части.
- Замолчи ты, Христа ради, - рявкнул он, и содрал с нее стринги
- Молчу-молчу. А ты не отвлекайся.
Он зарычал, запечатывая ей рот поцелуем.
***
Спустя два года.
- Римма, ты где?
- Я в супермаркете.
- Что делаешь?
- Персик ем.
- Прям там, что ли?
- Ага. Мне его помыли.
- Ты меня подожди, пожалуйся, я на светофоре стою.
- Подожду. Ой!
- Что такое?!
- Да соком обляпалась. Все, давай, жду тебя.
***
- Давай, девочка, ты сможешь, - спокойная женщина-акушер командовала парадом. Из коридора раздавались торопливые шаги и бормотание. - Там муж твой, что ли?
- Ага. Ой, мама! Больно!
- А ты как думала, - женщина погладила роженицу по голове. - Ну, еще рывок. Немножко осталось. Ну, вот. А ты говорила - не смогу, больно....
Здоровый младенец надрывался от крика, оповещая мир о своем прибытии.
***
- Рим, мы тебя заберем.
- Ой, хорошо бы. У нас сегодня такие роды тяжелые были....
- Ну, не все как ты рожают.
- Это да. Кстати, о детях. Ты Сашку с Леркой забрал от родителей?
- Забрал. Теща меня закормила насмерть.
- она тебя любит.
- А ты меня?
- Ты опять?
- Ну, скажи, Римма!
- Глеб, ну хватит!
- Любишь или нет? - грозно рыкнул муж.
- Да люблю я тебя!
- И я тебя люблю.
- Я знаю. - Женщина улыбнулась, и стянула шапочку с ярко-рыжих волос.