— Право выговориться тоже запрещено?
— Это значит лишь то, что сказано уже достаточно, — поправляет он кисло.
— И вот из-за подобного дерьма ты даже во сне не сможешь потрахаться, — я отстраняюсь от него. — Хватит меня лапать.
Он усмехается, наклоняется вперед и губами проводит по моей коже.
— Ааа. Есть побольше таких ритуалов спаривания? Я это уже успел запомнить.
И он ладонью накрывает мою грудь, сжимая сосок.
Я в гневе шиплю и шлепком отбиваю его руку прочь, даже когда моя вошь начинает вибрировать в ответ ему.
— Что ты делаешь?
Его ладонь возвращается к моей груди, своим мощным бицепсом прижимая мою размахивающую руку. Он ласкает и обхватывает мою грудь ладонью, крепко удерживая меня на месте, и начинает покусывать мою кожу вдоль плеча.
— Я ухаживаю за тобой, как ты мне указывала. Ты велела мне не прикасаться к тебе…, но это человеческое спаривание, которое велит мне доставить тебе удовольствие.
— Но это совершенно не так! — а затем я вспоминаю, как он вжимался своим лицом между моих ног, поглощая мою киску. — Не хочу, чтобы ты там прикасался.
Вот черт. Я подала этому парню какие-то безмозглые сигналы, так ведь? Настало время, чтобы все объяснить.
— Рaхош, думаю, нам нужно немного поговорить. Я… — мои слова обрываются удивленным визгом, когда его клыки царапают мое плечо, и мои нервные окончания резко взбесились. Это не должно ощущаться настолько восхитительно, как это было. От этого все мое тело не должно петь. Но моя вошь от восторга сходит с ума, и, когда он снова покусывает плечо и проводит языком по моей шее, я не сопротивляюсь. А потом его рука опускается между моих ног, и его ладонь накрывает мой холмик?
Я промокла. Я так сильно промокла.
И я издаю стон, не в силах сопротивляться.
— Видишь, — шепчет он и языком проводит по моему уху. Ооо, он шершавый. Я все время забываю, что он тоже шершавый, и от того, как он натирает мою плоть, делает меня по-настоящему необузданной. — Я учусь ухаживать за тобой, моя Лиз.
Его пальцы скользят вдоль моих складочек, а затем погружаются внутрь в поисках скользкого жара. Одним пальцем он ласкает вход в мою сущность, и я изгибаюсь навстречу ему, жаждущая большего, чем просто его палец. Я чувствую прижатую к моей спине твердую, невероятную длину его члена, и я хочу быть наполненной им.
— Никакого секса, — я выдыхаю. Сказать по правде, если бы он перекатил меня на живот и толкнулся в меня сзади, это наверняка было бы просто замечательно и я ликовала бы от этого. Тем не менее, девушка должна придерживаться своих стандартов.
— Я все еще ухаживаю за тобой, моя пара, — шепчет мужчина низким голосом, а у него в горле гудит свирепое мурлыканье от резонирования в груди воши, которая подчеркнуто соперничает с моей. — Позволь мне сегодня ночью лизать тебя и доставить тебе удовольствие, как мы и обещали друг другу.
Что ж, звучит не так уж и плохо.
О Боже, кого я обманываю? Его прикосновения мне были нужны еще вчера. Мне нужно, чтобы его руки облапали меня всю. Мне нужно, чтобы он продолжал исследовать мое тело, но при этом завязал со своими нежными ласками и перешел к разного рода похотливым, грязным забавам.
— Рáхош, — я издаю стон, потянувшись назад, чтобы добраться до него. Моя рука скользит в густую копну его темных волос, и я нахожу его рог. Я хватаюсь за него, будучи счастлива иметь такую управу, когда он пальцами играет с моим телом, а его грудь тяжело вибрирует против моей собственной.
— Твое влагалище наполняется нектаром для меня, — шепчет он мне в ухо, а потом нежно облизывает ушную раковину. — Хочешь, чтобы я его испил и испробовал на вкус мою пару?
— Это так слащаво звучит, — выдыхаю я, но, проклятье, от его слащавых слов я вся уже извиваюсь от желания. Его палец все кружит около моей ноющей сердцевины, и больше всего мне хочется, чтобы он толкнул его глубоко внутрь и начал трахать меня своими большими пальцами, вместо того, чтобы просто дразнить.
— Слащаво?
— Это лишь еще одно высказывание, — говорю я ему, а затем издаю странное мяуканье, когда он погружает свой палец внутрь меня. — О, Боже, продолжай именно так прикасаться ко мне.
— Тебе нужны мои пальцы? — он зарывается лицом в изгиб моей шеи, и я чувствую, как твердые наросты на его лбу натирают мой подбородок, когда он прижимается носом к моему горлу. Моя грудь ноет по его прикосновениям, и я начинаю играть со своими сосками, толкая бедра против его пальца, который лишь едва чувствуется внутри меня. — Или ты хочешь, чтобы я лизал тот сосок, что у тебя между ног, пока ты не выкрикнешь мое имя?
Ошеломленный смех вырывается у меня из горла.
— Ты только что сказал «с… сосок»? У меня между ног?
Это привлекает его внимание. Рáхош садится и, хмурясь, смотрит вниз на меня.
— Раз это не так? Тогда что же это такое?
— Нет же! Соски только на груди!
Его рука оставляет мою киску и скользит к моей груди, я издаю стон, когда его влажные пальцы начинают кружить вокруг одного ареола соска.
— Это соски, да?
Я киваю головой, будучи не в состоянии говорить. Просто его прикосновения ощущаются слишком прекрасно.
— Люди такие мягкие, — комментирует он, порхая своим большим пальцем вокруг моего тугого соска, затем перекатывает его между пальцев, будучи очарованным этим твердым маленьким комочком. — Мы созданы не так.
— Нет? — я переворачиваюсь так, чтобы лежать на спине, а не на боку, и пристально смотрю вверх на него. Я протягиваю руку и смело ласкаю одну из его грудных мышц, скользя рукой по его соску, и пробую его на ощупь. Оказывается, он крепкий словно камень. Мои пальцы скользят по нему, и я удивлена. — Ничего себе. Он… отличается.
При моем прикосновении дыхание мужчины с шипением вырывается из горла. Будучи воодушевленной, я продолжаю потирать большим пальцем его сосок — даже при том, что он уже тверд, сразу видно, что он наслаждается моим прикосновением.
Он ласкает мою грудь еще чуть-чуть, а затем его рот резко опускаться на мои губы. Я отвечаю ему, хотя убеждаю себя, что целовать его — не умно. Это приведет лишь к ложным ожиданиям. Но, даже осознавая это, я ничего не могу с собой поделать. В тот момент, когда бархатная кожа прижимается к моей, а его губы встречаются с моими губами, я — пропала. Я целую его в ответ, наслаждаясь его твердыми губами. Он лижет мой язык в то время, как его рука ласкает мою грудь, и я прижимаюсь к нему. Я обнимаю его за шею и тяну вниз на себя, чувствуя, как его большая, тяжелая грудь прижимается к моим грудям. Наросты вдоль его кожи — шершавые, твердые участки на его руках и в центре его груди — ощущаются странной смесью шикарной замши с остальной частью его кожи, но когда я начинаю тереться своими сосками об нее, ощущения этой двойственности просто невероятны. Я снова стону, теряясь в ощущениях.
Его член толкается мне в живот, и я чувствую, как горячие капли предсемени текут по моей коже, оставляя влажные следы. Рáхош продолжает целовать меня, его язык кружит вокруг моего, а его рука спускается вниз по моему боку и остается на бедре.
— Если это не сосок, тогда что это?
Я хихикаю ему в губы, удивляясь его инопланетному, полному отсутствию понимания женской анатомии. Хотя, если честно, думаю, вполне логично считать, что это сосок.
— Это называется «женскими гениталиями». Или «клитор» для краткости.
Его рука скользит к моим лобковым волоскам, и он проводит пальцами сквозь них, прежде чем снова найти клитор. Кончиками пальцев мужчина прикасается к нему, тщательно исследуя, от чего я прижимаюсь к нему еще сильнее.
— А какая функция у него?
— От него… эээ… просто становится так здорово, — понятия не имею, есть ли у клитора какая-либо анатомическая функция. Он не похож на почку или что-то в этом роде. У меня прерывается дыхание, когда Рáхош опять начинает кружить пальцами вокруг него. — Господи. Очень, очень здорово.
— Ммм? Значит, тебе нравится, когда я касаюсь его?
Я кричу, а мои ногти впиваются в его кожу, тогда как он продолжает кружить ленивыми, но все более возбуждающими кругами вокруг маленькой частички чувствительной кожи. Я поднимаю одну ногу и оборачиваю ее вокруг его бедер, и своим тазом толкаюсь навстречу его прикосновениям.
— О, Боже, да. Прошу…
— Ты скажешь мое имя, Лиз? — он прижимается легкими поцелуями к моим губам, все продолжая касаться моего клитора невыносимо медленными, слегка царапающими движениями.
Я облизываю губы, хныкая от его прикосновений.
— Зачем?
— Потому что хочу услышать, как моя пара произносит мое имя, когда кончает для меня, — шепчет мужчина, покусывая мой подбородок.
Очередное хныканье вырывается у меня из горла.
— Откуда… — Боже, становится все тяжелее думать. Мне хочется схватить его руку, пихнуть его большие пальцы внутрь себя и объезжать их словно безумная, пока не кончу. — Откуда ты знаешь…, что я вот-вот кончу?
— Разве нет? — его зубы слегка царапают мой подбородок, а затем он начинает проводить языком вниз по моей шее. — Мне пить твой сладкий нектар из источника, пока не кончишь?
— О, Боже, — я издаю стон. Мои ногти впиваются в его плечи. Его непристойные, странные слова заставят меня кончить как сумасшедшую. Я так близка к этому. — Рáхош… Мне нужен твой палец внутри меня. Трахни меня своей рукой.
Он стонет, припав к моему горлу, и своим языком скользит по линии моей шеи.
— Скажи еще раз мое имя, и я дам тебе все, что ты захочешь.
— Рáхош, — кричу я, и один, но большой палец снова прижимается к моей сути. На сей раз, когда я выгибаюсь против него, он погружается глубоко внутрь. Я снова кричу его имя, а моя вошь в груди долго и тяжело вздрагивает от восхищения. — Именно так! О, Боже!
— Скажи еще раз, — требует он и снова толкает внутрь меня свой палец.
Я взбрыкиваю против него, цепляясь за его плечи.
— Рáхош! Рáхош!
Моя вошь мурлычет настолько громко, что чувствую, будто от нее я глохну, и вот, когда он снова толкается внутрь, его большой палец задевает мой клитор. Мое тело взрывается, и когда я кончаю, то повторяю его имя с оглушительным криком.
Дыхание с шипением вырывается из него, в то время как он снова и снова продолжает входить в меня своим пальцем.
— Я чувствую это, — говорит он слабым голосом, полным удивления. — Чувствую, как ты сжимаешься вокруг моих пальцев.
Горячий румянец окрашивает мои щеки, и я отталкиваю его руку, так как начинаю чувствовать чрезмерную чувствительность. Рáхош игнорирует мои попытки оттолкнуть его и продолжает толкать внутрь меня палец, и на его лице отражается восхищение.
— Моя пара, — говорит он с благоговением. — Моя Лиз.
Боже мой! Что-то мне подсказывает, что, если я не отвлеку его внимание от этой блестящей, новой игрушки, я просто не выкручусь из этого, пока он не «утвердит» меня по-настоящему. И, конечно же, от этой мысли по всему моему телу опять пробегает дрожь, и я сжимаю бедра вокруг его руки, но от этого мне никак не легче. Вошь у него в груди начинает мурлыкать еще громче, и они уже обе в моих ушах звучат как какофония.
— Позволь попробовать тебя на вкус, — говорит он и начинает двигаться вниз по моему телу.
Стоп, стоп, стоп. Я не готова повторить это еще раз. Особенно, когда мои ноги все еще настолько сильно трясутся.
— Вообще-то, — говорю я, ухватившись за идею. Я скольжу рукой по его большой руке, а затем смело направляю ее к его передней части и обнимаю этот его большой, громадный член. — Теперь моя очередь поиграть с тобой. Именно так ухаживают люди.
Он смотрит на меня и хмурится.
— Так ухаживают?
— В некоторых кругах так происходит на самом деле, — говорю я ему и извиваюсь из его объятий. Его палец выскальзывает из меня, и на мгновение я чувствую себя такой пустой, что хочу плюхнуться обратно прямо на спину и дать ему трахнуть себя. Наверное, это, скорее всего, просто наставления моей вши. А я полна решимости не поддаваться ее власти, поэтому скольжу рукой вверх-вниз по его члену, чтобы привлечь его внимание.
Уловка срабатывает. Дыхание с шипением вырывается из него, и его рука накрывает мою.
— Постой…
— Все в порядке, — говорю я ему, слегка ослабляя крепкое сжатие на его члене. — Ты давненько не занимался сексом? — это законная тревога, учитывая, что в племени всего четыре женщины, и у двух из них дети. — Мы можем делать все медленно.
Он сжимает челюсти и отводит от меня взгляд, при этом убирая мою руку.
— Эээ. Очень, очень долгое время?
— Не все ли равно? — он рычит на меня.
О, Боже, начинаю догадываться. Я заполучила себе настоящего инопланетного девственника! Я долгое время, упорно смотрю на него, а затем мое сердце сжимается с сочувствием. Неудивительно, что он считает себя уродливым. Если никто в его племени никогда не прикасался к нему, он, должно быть, привык думать, что это из-за того, как он выглядит. Племя, в котором только четыре женщины, подразумевает, что те леди могут сами выбирать себе мужчин — пока, конечно, их не спаривает вошь. Наверное, у Рáхоша никогда не было подобного опыта.
Бедный парень. Никогда не иметь ни единого любящего прикосновения? Ласки? Дурачиться просто для удовольствия? Он столько всего из этого пропустил. Я внезапно чувствую себя той еще сволочью за то, что постоянно отвергала его. Я для него, наверняка кульминация, неисчисляемое количество мечтаний, и то, что я гоню его прочь, должно быть, причиняет боль.
Я начинаю понимать, насколько одинока его жизнь… и что, скорее всего, я для него означаю.
И вдруг мне хочется доставить ему удовольствие. Речь уже идет не о том, чтобы отвлечь Рáхоша, чтобы он прекратил меня дразнить. Более того, речь идет о том, чтобы вовсю увеселить его парочкой мощных ласк, чтобы он осознал, что сексуален и желанный, и кому-то все-таки нужен.
— Ты мне доверяешь? — спрашиваю я его, положив ладонь на его грудь, над сердцем. Это безопасное место, при всем при этом оно грубое и покрыто наростами так же, как и кожа на его лбу.
Мгновение мужчина колеблется в нерешительности, а затем, сжав челюсти, кивает головой.
— Тогда ляг на спину, — говорю я ласковым голосом. — И позволь своей паре немного ублажить тебя. Все это является частью человеческих ритуалов спаривания.
Долгую минуту он просто парализован, и мне кажется, что он откажет мне. Но, потом он поворачивается и откидывается в шкурах на спину, а его член выступает вверх. Мужчина опирается на локти, чтобы наблюдать за мной, а его прищуренные глаза мерцают от интенсивности.
Мне придется действовать медленно, чтобы заставить его продержаться намного дольше. Я ломаю голову, пытаясь понять, как продлить оргазм этому неопытному парню. Думаю, мне предстоит действовать просто по обстоятельствам. Ему будет стыдно, если его дружок взорвется слишком быстро, и будет винить в этом себя, а я не хочу, чтобы это произошло.
Тогда я кладу руки ему на бедро и выжидаю.
— Все нормально?
Он смотрит на меня обжигающим взглядом и после долгой напряженной минуты кивает головой.
— Можно мне исследовать тебя?
Его член подергивается, а на головке появляются еще больше капель предсемени. Я смотрю, как Рáхош стискивает зубы и снова кивает головой.
Может, мне лучше снять сначала его напряжение. Поэтому я плавно опускаюсь вперед, двигаю руками по своим бокам, так чтобы мои груди (хоть и не производящие такое уж сильное впечатление) сжались вместе.
— Я заставлю тебя кончить, — говорю я ему, легонько проводя ногтями вниз по одному из его бедер. — Ну а потом я собираюсь некоторое время поразвлечься с тобой. Понял?
— Делай, что хочешь, — в его словах сквозит напряженность. Бедняга. Скорее всего, он вот-вот взорвется и почувствует себя неловко из-за этого. Моя вошь продолжает мурлыкать как сумасшедшая, а его начинает грохотать еще громче, когда я наклоняюсь вперед.
Я беру его длину в свою руку, но мои пальцы даже не соприкасаются на его толщине. А вот это… интересно. Еще он твердый и у него наросты вдоль ствола, и я снова сжимаю вместе свои бедра при осознании этого факта. Он не обрезан, и я сжимаю его над крайней плотью, а затем сдвигаю ее на его головку, сделав так всего лишь раз.