Графиня была уже отнюдь не первой молодости — про таких несколько жестоко говорят, что они «положены на полку». Теперь у нее, возможно, нет никаких перспектив, никакой надежды найти мужа, ведь каждый год на брачном рынке появляется столько красивых, молодых девушек! В сущности, Девлин подписал ей приговор — до конца жизни оставаться старой девой.
Меган не знала, что сказать Марианне Эйчисон. Она понимала ее страдания, но говорить об этом было бы банально и бессмысленно. Ей было жаль Марианну: Меган чувствовала поднимающуюся в ней ярость против Девлина и его бессердечности.
— Снова изливаешь свою злобу, дорогая Марианна? — произнес Фредди, внезапно появившийся за спиной Меган.
— Просто хочу развеять кое у кого опасные иллюзии, — высокомерно, но с некоторой долей смущения ответила графиня.
— Отличная мысль, похвальное стремление, — приятно улыбнулся маркиз. — Но не угодно ли рассмотреть все это в несколько ином ракурсе…
— Не надо вступаться, Фредди, — сказал незаметно подошедший Девлин.
— Но я чувствую потребность загладить свою вину, старина. Особенно сейчас, когда ты стал думать, будто я влюблен в твою жену. — Претензии по этому поводу Девлин высказал Фредди незадолго до того, как они заметили Меган в обществе Марианны. — Разумеется, это не так, но не поручусь, что не влюбился бы в нее в том случае, если б она не стала герцогиней Ротстон.
Девлин, взглянув на своего друга, только поморщился и, крепко взяв Меган за руку, отвел ее в сторону. Все произошло слишком быстро и неожиданно, поэтому поначалу Меган покорно последовала за мужем, но уже через несколько минут вырвала руку и яростно прошипела:
— Сэр! Вы достойны презрения! Девлин не стал делать вид, что не понимает причины столь воинственного настроения супруги.
— Приговор объявлен без суда и следствия, не так ли? Но прежде чем отправиться на эшафот, хотел бы пояснить, что Марианна обладает необычным даром пробуждать в людях сочувствие к собственной персоне, отнюдь такового не заслуживающей.
— То, как ты поступил с этой женщиной…
— Прекрати, Меган, — нетерпеливо прервал он. — Ничего я с ней не сделал! Если не считать того, что однажды явился к ней в весьма неподходящее время. Конкретнее — в тот момент, когда она предавалась любви в объятиях другого мужчины.
Меган словно холодной водой окатили.
— Так, значит, ты порвал с ней вовсе не потому, что в один прекрасный день она не позволила тебе в очередной раз отложить свадьбу?
— В очередной раз?! К твоему сведению, мы должны были пожениться восемь лет назад! И за все это время я только один раз просил ее об отсрочке из-за смерти моего деда, зато я потерял счет тем отсрочкам, на которых под тем или иным предлогом настаивала сама Марианна.
— Но тогда получается… она не хотела выходить за тебя замуж?
— Я этого не говорил. Более того, я уверен, что она серьезно планировала выйти за меня замуж. Только не сразу. Кстати, никакой любви мы друг к другу не питали. Наш союз был заранее оговорен — это была одна из старомодных прихотей моего покойного дедушки. Просто Марианне очень нравилось, наслаждаться жизнью в качестве будущей герцогини и как можно дольше не брать на себя никаких обязательств, неизбежных для супруги. Ведь уже сама помолвка со мной делала ее положение достаточно престижным.
— А тот факт, что у нее были любовники, несомненно, являлся еще одной причиной, по которой она не спешила со свадьбой, — заключила Меган.
— Вполне возможно.
Меган не могла понять, почему Девлин не сердится на нее. Минуту назад она сама ужаснулась собственному поведению. Проявить к мужу такое недоверие, выказать такую неприязнь и предубеждение! И именно в тот вечер, когда она собиралась сказать ему о своей любви! Разве он теперь сможет ей поверить?
Меган жестоко корила себя, а еще больше — Марианну Эйчисон. Обвинять Марианну было гораздо удобнее, ибо себя Меган по складу своего характера обвиняла лишь тогда, когда никого другого уже винить не оставалось.
Однако следовало упрекнуть и самого Девлина. Прежде всего за его молчание и странное нежелание воспротивиться ее несправедливым нападкам, за которые она теперь испытывала горчайший стыд.
— Почему ты не опроверг ложь Марианны, почему не защищался? Почему ты молчал?
— Многие предпочли бы поверить ей, а не мне. Не поверили бы лишь те, кто меня знает, — просто ответил он.
Меган опустила голову. К величайшему своему сожалению, она оказалась среди первых, а не вторых и ясно дала это понять. Как она могла!
— Прости меня, — пролепетала Меган. Девлин вздохнул.
— Не стоит так расстраиваться. Ты знаешь меня не до такой степени, чтобы безоглядно доверять. Кроме того, я сам не раз давал тебе повод воздерживаться от слепого доверия ко мне, так что…
— Не надо меня успокаивать… Я проверила какой-то незнакомке, даже не потрудившись сначала все выяснить у тебя. И вообще, какое она имеет право обвинять тебя, если сама…
Меган не закончила фразу. Она покраснела, осознав, что начала описывать свою собственную привычку сваливать вину на другого. Девлин без труда угадал причину ее смущения.
— Не будь глупой, — хмуро сказал он. — Ты совсем на нее не похожа. Ты не занимаешься тем, что ходишь повсюду и обливаешь меня грязью перед любым, кто готов тебя слушать. Когда ты кого-нибудь несправедливо в чем-то обвиняешь, то делаешь это по большей части в душе, а не вслух. Кроме того, я прекрасно понимаю, что на самом деле ты не имеешь в виду и половины того, что иногда говоришь. Это просто нервы. Со всяким бывает.
Меган восприняла его слова не очень доброжелательно. Она молча взглянула на Девлина, как бы говоря: «Я тебе это еще припомню».
— И все же я считаю, что тебе надо было вмешаться в разговор и уличить ее во лжи. И не только передо мной, — недовольно пробурчала Меган.
— Но правда просто уничтожила бы Марианну. Как джентльмен, я не мог пойти на такой шаг.
— Да, ты не мог, — задумчиво проговорила Меган, и прежде чем Девлин смог остановить ее или догадаться о ее намерении, резко повернулась лицом к зале и громко воскликнула:
— Леди Эйчисон! То, что вы сказали, — гнусная ложь!
Девлин застонал. Толпа мгновенно расступилась, образовав узкий коридор, на одном конце которого стояла Меган, а на другом — Марианна. Последняя прекрасно слышала обвинение, а теперь получила возможность увидеть ту, которая его бросила. Все разговоры вокруг смолкли как по команде, и в зале воцарилась напряженная тишина. Две или три танцующие пары столкнулись между собой, остальные остановились. Это так смутило оркестрантов, что музыка быстро захлебнулась.
В гнетущей тишине голос старой герцогини, стоявшей в другом конце залы, прозвучал удивительно отчетливо:
— Боже милостивый! Ну что на этот раз?! Кто-то хихикнул, кто-то кашлянул, послышалось осторожное шарканье ног по полированному полу — толпа придвинулась ближе, чтобы не пропустить ни единого слова.
Девлин понял, что в этой ситуации было бы губительно сделать то, чего ему сейчас больше всего хотелось, — зажать Меган рот и поскорее ее увести. Поэтому он просто положил руку ей на плечо и сказал как можно мягче:
— Не делай этого.
Меган взглянула на него, и Девлин удивился, увидев, что она улыбается, словно не осознает того, какое вызвала смятение и какой отчаянный и решительный шаг собирается совершить.
— Ты знаешь, Девлин, я не переношу незаслуженных обид. То, что леди Эйчисон опорочила твое доброе имя, я воспринимаю как личное оскорбление. Если бы я сразу поняла, что она лжет… Ты знаешь мой характер. Даже сказать страшно, что бы я с ней сделала.
Девлин едва слышно хмыкнул. Он с трудом сдерживал смех, понимая, насколько сейчас неуместно любое веселье. Но у герцога были на то свои причины. Казалось, Меган обращается только к нему, ее слова предназначались только для его внимания, она словно не осознавала, что все присутствующие жадно ловят каждую ее фразу. Но Девлин слишком хорошо знал Меган. И мгновенно понял, что она все делает умышленно. Значит, клевета на него, Девлина, была не столько причиной, сколько поводом для ее возмущения: очевидно, в этот вечер ей нанесли еще какую-то обиду. Герцог решил, что обязательно дознается до этого позже, и снова подавил желание улыбнуться: спектакль, который блестяще разыгрывала Меган, теперь уже не казался таким трагическим, как минуту назад. Правда, вздыхать с облегчением было еще рановато: окончилось лишь первое действие, и о занавесе пока никто не думал.
— По-моему, ты высказалась достаточно ясно, моя дорогая.
— Не совсем! — с неподдельным гневом ответила Меган, давая понять, что продолжение следует и что она доведет начатое до конца.
— Возможно, ты слишком джентльмен для того, чтобы пресечь ее клевету. Но я не столь благородна.
Эта реплика вызвала в толпе смешки, но Меган по-прежнему, не обращая на гостей ни малейшего внимания, вновь обратилась к подавленной и крайне смущенной Марианне:
— Говорят, что в конце концов всегда торжествует истина. Говорят, что лжеца и клеветника неизбежно ожидает кара. Не хотите ли обсудить настоящую причину, которая в свое время побудила герцога Ротстона порвать с вами отношения, или вы уже собрались уходить?
Марианне потребовалось лишь мгновение, чтобы понять: ей предоставили шанс избежать полного уничтожения. Она молча покинула залу, воспользовавшись предложенной Меган возможностью спасти остатки своей безвозвратно погубленной репутации. Леди Эйчисон ушла посрамленная, с клеймом клеветницы. Но ушла — и тем избежала окончательного разоблачения.
— Ты закончила? — раздался за спиной Меган тихий голос Девлина.
Она повернулась и одарила мужа ослепительной улыбкой:
— Да. Думаю, закончила. А где же музыка?
Глава 45
Вопрос Меган прозвучал как сигнал об окончании спектакля. Смолкшие разговоры возобновились, и едва Девлин взглянул в сторону оркестра, тот сразу заиграл вальс, правда, сначала неуверенно и робко, но к тому времени, когда герцог вышел с женой в центр залы, музыка гремела в полную силу.
— Не могу даже сосчитать, сколько раз мне хотелось сделать то, что сейчас сделала ты… Или что-то в этом духе, — признался Девлин, когда рядом с ними закружились другие пары. — Благодарю тебя.
— Мне это только доставило удовольствие.
— Не сомневаюсь. — Герцог улыбнулся. — Многие почувствовали, что ты способна на большее.
— То есть?
— Ну… Ты могла бы учинить настоящую бурю, но не стала рисковать.
— Не совсем так. Просто ты просил меня не губить Марианну, поэтому я ее и пощадила. Если бы ты меня не предупредил, я бы не ограничилась только тем, что унизила ее. Надеюсь, ты это понимаешь?
— О, еще как понимаю! Думаю, это поняли и все остальные. Поэтому не удивляйся, если относительно твоей персоны люди какое-то время будут держать язык за зубами. Они будут бояться ненароком задеть тебя.
— А ты не очень-то боишься, как я замечаю.
— Бояться собственной жены? И потом, мне кажется, у нас стали более доверительные отношения.
— Да, смелости тебе не занимать. А вот мне ее в последнее время явно не хватает.
— И ты говоришь это после того, что устроила тут бедной Марианне?
Меган пожала плечами.
— Это было скорее проявлением темперамента, нежели смелости. Весь вечер я собиралась сказать тебе очень важную вещь, но все время откладывала — недоставало мужества.
Девлин мысленно застонал, припомнив прошлый раз, когда Меган тоже не решалась ему кое-что рассказать. Он многозначительно посмотрел на жену и твердо сказал:
— Я не хочу ничего слышать.
— Не хочешь? — неожиданно раздраженно прошипела она. — Но тебе все равно придется услышать. У меня будет ребенок.
Девлин несколько опешил:
— Но… насколько я помню, ты говорила, что возможность забеременеть два раза подряд маловероятна и…
— Понятия не имею, но дело не в этом. Речь идет о том самом ребенке, которого я ждала.
Девлин окончательно растерялся. Он был настолько ошеломлен, что сбился с такта и замер, остановившись почти в середине залы.
— Значит, ты мне лгала? — глухо спросил он.
— Да, но с благими намерениями.
— Знаю я твои благие намерения, Меган, — холодно произнес Девлин. — Ты хотела избавиться от меня, продолжая носить моего ребенка! И ты действительно оставила б меня, несмотря на то что носишь моего ребенка!
Меган вздрогнула от этих гневных слов, которые Девлин произнес очень тихо.
— Я смотрела на это несколько по-другому. Я знала, что сделаю тебя несчастливым, и поэтому…
— Интересно… А может быть, наоборот? А? Как ты считаешь? Лучше молчи, не отвечай. Еще одно слово из твоих уст, и разразится скандал, которого нам чудом удалось избежать. Мне надо выпить, черт побери!
И Девлин, резко повернувшись, ушел. В обычной ситуации Меган не осталась бы стоять как вкопанная, она бы крикнула что-нибудь ему вслед, чтобы он вернулся. Но сейчас она этого сделать не могла. На нее уже начали оглядываться, явно удивляясь смятенному выражению ее лица.
Нечего сказать, блестяще она справилась со своей задачей! Сначала ей надо было сказать Девлину о своей любви и только потом упомянуть о ребенке, а получилось все наоборот… Но Меган никак не ожидала, что ее сообщение приведет Девлина в такую ярость… Она отправилась на поиски отца и Тиффани, так как нуждалась в поддержке, которую могли оказать ей близкие. Бал еще не кончился. Меган все еще не оставила мысли сделать Девлину свое признание, вне зависимости от того, захочет он ее слушать или нет. Но надо дать ему время хоть немного остыть.
Однако больше в тот вечер Девлина не видели. Он не появился даже к концу бала, когда гости стали разъезжаться по домам. По крайней мере половина приглашенных уезжала: те, кто жил поблизости или в нескольких часах езды, и те, кому срочно нужно было вернуться в Лондон. Остальные не спеша отправятся домой на следующий день. Несколько семей останутся здесь погостить, как было с ними оговорено заранее.
Меган освободилась очень поздно, вернее, очень рано — почти на заре. Она надеялась, что Девлин еще не заснул, и, прежде чем пройти в свою спальню, заглянула к нему. Меган не взяла с собой светильника и, поскольку в комнате было темно, оставила дверь полуоткрытой, чтобы хоть немного света шло из коридора в спальню, которая казалась страшноватой из-за обилия причудливых теней, колыхавшихся на стенах и потолке.
Девлин лежал на кровати, почти с головой укрывшись одеялом. Меган села рядом и отодвинула край одеяла, чтобы убедиться в том, что муж спит. Он лежал на животе, раскинув ноги и обхватив руками подушку.
Спина Девлина была обнажена. Меган вдруг захотелось прилечь рядом с ним и, дождавшись, пока он проснется, сказать то, что не досказала во время вальса. Но для этого пришлось бы отложить признание еще на несколько часов, а она уже устала терзаться ожиданием.
Меган слегка коснулась его плеча:
— Девлин!
Он что-то промычал. Она потрясла его сильнее:
— Девлин!
Он поднял голову, повернулся, всматриваясь в лицо Меган прищуренными глазами, и снова упал на подушку.
— Н-ну… что? — невнятно пробормотал он.
— Ты проснулся?
— Нет.
Решив, что это его обычная шутка, Меган быстро заговорила:
— Ты не дал мне возможности сообщить тебе самую важную часть моего признания. Я знаю, что мое сообщение сильно расстроило тебя. Я все понимаю, и мне очень жаль, но я действительно сделала это ради тебя…
Меган умолкла: от волнения у нее словно ком застрял в горле. Она нежно погладила спину Девлина, потом его волосы… Невзирая на явное неодобрение Люсинды Сент-Джеймс, Девлин так и не постригся. Даже к балу.
Меган нравилось, что у него длинные волосы. Они делали его не столь спесивым — по крайней мере до тех пор, пока он не открывал рта.
Наконец Меган, собравшись с духом, медленно проговорила:
— Я люблю тебя, Эмброуз Девлин Сент-Джеймс. Меган ждала затаив дыхание, но Девлин ничего не отвечал.
— Ты меня слышал? — В голосе ее прозвучали резкие нотки.
Он снова с трудом разлепил глаза.
— Что?
— Я спрашиваю, ты слышал, что я сказала?
— Да, да! А сейчас, Меган, прошу, оставь меня. Я слишком много выпил. Мне нужно выспаться, чтобы протрезветь.
Меган отпрянула, не веря своим ушам. А она-то гадала, что он ей ответит, как поведет себя после того, как она наконец скажет ему о своей любви. Теперь она это знает…