- А ты хорошо отдаешься…
- А ты гениально трахаешь… - отвечаю ему уже в полусне, и тут же блаженное забытье окутывает меня с головой.
***
Чувствую сквозь закрытые веки, что в комнате уже очень светло. Ощущаю легкость, истому и какую-то неосмысленную, чисто телесную радость. Тело уже бодрствует, а сознание еще нет. Постепенно включается мозг, просыпается память. Этой ночью у меня был фантастический секс… Меня потрясающе поимели… Меня поимел наглый небритый мужик… Мужик, чьего имени я даже не знаю. Вчера я заснул с ним в обнимку, но сейчас его рядом нет. Я не чувствую его тепла, не слышу дыхания. Присутствует только запах. Он на мне, на подушке, к которой я прижимаюсь щекой. Открываю глаза, потягиваюсь. Я один в этой постели, в черных шелковых простынях, перемазанных следами нашего с ним безумства. Их цвет глубок, как ночное небо, их мягкая гладкость – как ласка. Чутко прислушиваюсь к тишине. Ничего, лишь с улицы долетают шорохи пальм, вздохи ветра и волн, птичий щебет. Кажется, в хижине я тоже один.
Встаю. Теплое, живое прикосновение тростниковой циновки к босым ногам. Странное ощущение, мир как будто бы обновился: цвета и звуки объемны и ярки, любое касание – как впервые. Неужели телу настолько понравилось? В ванной закрываюсь в кабинке. Включаю контрастный душ, потом водный массаж, потом просто прохладную воду. Бегущая по телу вода – как легкие пальцы, трогают, гладят, забираются в самые тайные уголки. Выхожу, снова прислушиваюсь. Может быть, он вернулся? По-прежнему тихо. Внимательно оглядываю комнату: наверное, оставил какую-нибудь записку? Ничего не нахожу. Смотрю на часы: уже полдень. Собираю с пола одежду, одеваюсь. Хорошо, что он вчера ничего не порвал.
Возвращаюсь к себе, в нашем бунгало тихо и сонно. Заглядываю в комнату Джеки. Он еще спит, распластавшись на животе, наверное, поздно вернулся, гулена. Лицо на подушке в профиль, счастливое, нежное. Похоже, они с Филом времени зря не теряли. Интересно, он заметил мое отсутствие? Иду к себе, тоже ложусь. Перебираю в памяти прошлую ночь, пока снова не засыпаю.
В этот раз просыпаюсь от того, что меня тормошит забравшийся ко мне «под бочок» Женька, ему не терпится поделиться. Что ж, давай, выслушаю с большим интересом. Фил, оказывается, такой замечательный… Горячий, мужественный, страстный, чудесный, да кто б сомневался… До постели у них еще не дошло, все очень серьезно, но они уже целовались и тискались. Фил целуется просто потрясно, у него такие нежные, сильные руки, такие сладкие губы, бедный Джеки чуть было не обкончался… Тихо смеюсь, с удовольствием разглядывая счастливого друга. Меня он не спрашивает ни о чем, наверное, погруженный в собственные переживания, ничего не заметил. Ну и ладно, я ему не скажу, пусть пока это будет моей маленькой тайной. Я тоже провел волшебную ночь и рассчитываю на продолжение. В том, что мой вчерашний хочет того же, я даже не сомневаюсь, как после такого он может меня не хотеть?
Вечером брожу по острову в надежде найти своего террориста. В животе какое-то странное щекочущее ощущение, предчувствие встречи. Я хочу его, хочу снова почувствовать тело, вдохнуть запах, оцарапаться колкой щетиной… Захожу во вчерашний бар, заглядываю в холл отеля, в ресторан, в бильярдную, в спортзал, слоняюсь по пляжу. Его нигде нет. Я даже иду к бунгало, но дверь закрыта, свет не горит, не похоже, чтобы он был дома. В этом, конечно, ничего странного нет. Он мог отправиться в город, может быть, сидит в кинозале. Да, это не странно, но меня задевает, что это не он, а я ищу встречи, как будто ему все равно.
На следующий день после завтрака идем всей компанией на пляж и там я, наконец, его вижу. Я его вижу, и мое сердце пропускает удар, а потом начинает частить. Я поражен: неужели все так серьезно, я настолько заинтересован? Он на меня – ноль внимания. Он только что искупался, волосы мокрые, гладкие, словно уложенные гелем. Валяется, урод, на белом коралловом песке, лениво флиртует с девушками, загорающими по соседству. А я… Я веду себя слишком шумно. Громко смеюсь, болтаю, тоже заигрываю с какими-то девчонками, при этом плохо осознаю, что именно я несу, мои мысли заняты только одним: обрати, наконец, на меня внимание! Конечно же, он обращает: время от времени ловлю на себе его взгляд, последний раз в нем столько иронии… Кровь бросается мне в лицо. Shit!! Он прекрасно осознает, ради кого я устраиваю этот фейерверк! Боже, какое унижение… Джеки посматривает на меня с удивлением, не может понять, что же такое я сегодня вытворяю. Но он слишком занят Филом, и его мысли долго на мне не задерживаются. Потом этот хам уходит и на меня наваливается апатия. Океан, пляж, девушки, пронзительно синее небо – все как будто выцветает, теряет свой блеск и краски. Решительно встаю, отряхиваю песок. Человек после пляжа идет куда? Человек после пляжа идет домой: принять душ, привести себя в порядок, переодеться. Он наверняка сейчас у себя, в своей хижине.
Топчусь на пороге, не зная, что делать. Прислушиваюсь к звукам в глубине бунгало: шорох, шаги, что-то роняет. Позвать? Как? Имени я не знаю… Дверь открыта, может, просто войти? Нет, не могу, почему-то не могу решиться. Осторожно стучу по стеклу распахнутого окна. Он тут же показывается в дверях, прислоняется плечом к косяку, руки сложены на груди. Он недавно из душа, на нем только шорты, бронзовые мускулы в каплях воды. Хочу подойти, собрать их губами, все до одной… Вчера он, похоже, побрился, но щетина уже опять пробилась. Хочу прикоснуться, потереться, почувствовать… Облизываю в миг пересохшие губы, поднимаю глаза.
- Привет…
- Здорово. Тебе чего?
Этот вопрос на секунду ставит в тупик. Чего мне? Тебя, неужели не ясно?
- Просто… пришел.
Делаю маленький шажок к двери:
- Я войду?
Он отлепляется от косяка, перекрывает собой вход полностью.
- Нет. Прости, но я не один.
Он не один. Вот уж чего не ожидал. Даже не думал о такой возможности. Он не один. Горло стискивает, в глазах горячо. Shit! Не хватало только тут перед ним расплакаться…
- Значит, просто пришел. Зачем? Я вроде тебя не приглашал.
Холод в голосе, холод в серых глазах. Даже не холод, а так, прохладное безразличие. Глотаю колючий комок, загоняю поглубже слезы.
- Увидеть… Ты тогда ушел, оставил меня одного…
Я сбивчиво бормочу, одновременно прислушиваясь к звукам внутри бунгало, если там кто-то есть, он не может сидеть совершенно тихо. Внутри – абсолютная тишина.
- У тебя там никого нет?
Он, наконец, усмехается.
- Возможно… Но это вовсе не значит, что я хочу видеть там тебя.
- Но почему? Разве тебе со мной было плохо?
Чертов террорист пожимает плечами:
- Да нет. Все было просто отлично. У тебя хорошее тело, ты не раздолбанный, сосешь не хуже опытной шлюхи. Но причин продолжать я не вижу. С тобой одного раза вполне достаточно.
- Что значит со мной одного раза достаточно?
Вот теперь в его глазах вспыхивает веселье.
- Объяснить? Ну что ж, хорошо. Понимаешь, с тобой неинтересно. Ты очень простой. Простой как луковица. Хотя нет, луковицы – они такие… слоистые. Ты же – как шарик для пинг-понга: гладенький, однослойный и внутри такой же пустой. И вся твоя незатейливая душонка нарисована на этой гладкой поверхности так же наглядно, как Земля на глобусе. Богатенький мальчик, очень довольный собой. Обожаешь себя так, что если кому-нибудь придет в голову описать это чувство, получится величайший любовный роман современности. Считаешь себя прекрасным цветком, а на самом деле – сорняк, паразит, проматывающий родительские денежки.
Я потрясенно молчу. Не могу ничего сказать, просто не нахожу слов. То, что он говорит… Это вроде бы правда, но это не правда, это ложь, притворившаяся ей! Как можно было все так извратить?! Я совсем не такой… И этот смеющийся взгляд… не знаю, что ранит больнее: его слова или это веселье в серых глазах. Он говорит очень обидные вещи, причиняет мне боль, причиняет намеренно, и от этого просто прется! Он продолжает:
- Ты уже не ребенок, тебе лет двадцать, не меньше, но ты ни дня не работал, наверняка, ты и учишься кое-как…
Глупо радуюсь тому, что он хоть в чем-то неправ:
- Ошибаешься, мне двадцать четыре.
Он замолкает всего на секунду, глядит с легким интересом:
- Двадцать четыре? Никогда бы не дал. Ну, это не странно, это потому, что на твоей хорошенькой мордочке нет следов ни жизненных трудностей, ни настоящих чувств. На твоем месте я бы этим так не гордился. Что ж, значит, ты не ударил палец о палец не за двадцать, а за двадцать четыре года своей бестолковой жизни.
Расстроенно возражаю:
- Откуда ты все это взял?.. Ты же меня совсем не знаешь…
- Наблюдал за тобой. С того самого момента, как ты приехал. Несколько дней вполне достаточно, чтобы составить о тебе мнение.
- Ты за мной наблюдал? Значит, все же интересовался?
Вот теперь он смеется вслух:
- Не льсти себе… Просто ты так выделываешься, что не заметить практически невозможно.
- Но тогда, позапрошлой ночью…
- Ну, я был пьян, разозлился на тебя за ту девку, ты весь вечер тер об меня глаза, вертел задницей… И потом, это было легко. Ты был явно не против.
- Ты сказал, что меня изуродуешь…
Снова ухмыляется:
- А ты поверил?! Брось, я не бандит, не отброс общества, вполне законопослушный гражданин. Если бы ты, и правда, сопротивлялся, я бы тебя не тронул. Но тебе, видно, хотелось поверить, ты нуждался в отмазке, в чем-то, что оправдало бы тебя в собственных глазах. Ты ведь привык себе врать.
Все, я просто раздавлен, размазан по гладким доскам крыльца. Я почти уничтожен. Кажется, он на самом деле читает меня как книгу, он видит, что со мною творится, поэтому заканчивает порку. Какое милосердие…
- Ладно, хватит. Больше не приходи.
С этими словами он поворачивается ко мне спиной, делает шаг в комнату. Это все? Он вот так просто уйдет? После того, как наговорил мне все это?
- Подожди!
Останавливается. Вопросительный взгляд через плечо.
- Послушай… То, что ты тут говорил… Да кто ты такой? Мистер Совершенство? Господин Абсолютная Истина? Ты считаешь себя вправе судить других? Может быть, ты в чем-то прав, может быть, даже все так и есть, но делать выводы вот так, мимоходом? Ты за мной наблюдал? Ты «наблюдал» за мной каких-то три дня, ты думаешь, этого достаточно, чтобы понять человека? Да мы с тобой даже не говорили толком ни разу…
Снова поворачивается ко мне.
- Извини, но я не биолог, простейшие меня не интересуют.
Горло снова сжимает. Черт, ну почему это все меня так расстраивает? Беспомощно бормочу:
- Ты… Тебе кто-нибудь говорил, какая ты сволочь?
Снова смеется, на этот раз неожиданно искренне и по-настоящему весело:
- О, ты не представляешь сколько раз! Можно сказать, постоянно!
После этого он действительно уходит в дом, а я возвращаюсь на пляж. Удивительно, я, оказывается, отсутствовал всего каких-то минут двадцать, никто даже внимания не обратил. Мало ли куда человек может отлучиться? По внутренним же ощущениям это была целая вечность, вечность унижения и позора. На что я рассчитывал, когда шел туда? На бешеное желание в льдистых глазах. На сильные руки, которые опять стиснут, сомнут, швырнут на постель. На обжигающий кожу шепот. Кажется, я почти вообразил, что влюблен… К черту, какое там влюблен, я его ненавижу… Он говорил все эти кошмарные вещи так спокойно, с таким превосходством… До сих пор слышу этот холодноватый «лекторский» голос. Ненавижу… Ненавижу тебя… Ненавижу тебя, чертов гребаный террорист! Правильно говорят, что первое впечатление самое верное, а оно было ужасным!
Во время обеда вижу его в ресторане. Он сидит за столиком с какой-то пожилой парой, о чем-то с ними беседует. О чем – разобрать невозможно, но разговор оживленный. Вот они, наверное, в отличие от меня, слоистые, шероховатые и заполнены изнутри всем подряд по самые макушки. Вдоль позвоночника проскальзывает острый холодок неприязни, бежит по коже, топорщит волоски на руках, тошнотой подступает к горлу. Как же я его ненавижу. Совершенно не хочется есть, но я почему-то не ухожу. Продолжаю за ним наблюдать. Заканчивает обед, кивнув соседям, поднимается из-за стола, идет к выходу. По пути останавливается рядом с какой-то компанией, ненадолго к ним подсаживается. Надо же, похоже, ему здесь интересно со всеми, кроме меня. Даже смешно… В дверях на секунду оборачивается, кидает в мою сторону взгляд и тут же выходит.
***
Снова вечер, снова бриз в раскрытые окна. Джеки собирается на свидание. Легкая кремовая рубашка, легкие летние брюки, легкая прядка на лбу, легкий запах Аква Ди Джио. Он весь легкий, счастливый. Сегодня они с Филипом встречаются в ресторане, только вдвоем. Я же иду на берег, долго плаваю, сижу на прохладном песке. Океан размеренно дышит, накатываясь на берег, лунная дорожка дробится в черных волнах. Еще одна ночь в этом тропическом раю. Я один посреди этой ночи, люди все там, где огни. Где-то среди них он, опасный и наглый, предмет моих желаний и ненависти. Все правильно, в Раю непременно должен быть Змей.
Наконец, возвращаюсь домой. Из Женькиной комнаты доносятся тихие судорожные вздохи, влажное шмыганье, горестное бормотанье. Как-то не похоже на звуки страстной любви, поэтому осторожно заглядываю. Джеки лежит на кровати одетый, лицом в подушку, плечи дрожат. Господи, что такое? Ведь только что все было просто прекрасно. Ложусь рядом с ним, поворачиваю к себе, обнимаю.
- Сладкий мой, что случилось? Давай, расскажи Тони. Неужели поссорились?
Все просто ужасно, Фил в ресторане был и был не один. Сидел за столом с какой-то шикарной блондинкой. Не очень юной, лет тридцати пяти, но очень красивой. На вошедшего Женьку он взглянул один раз, мельком, и тут же отвернулся. С таким равнодушием, как будто его не знает.