***
Он не только приготовил ужин, но и принес бутылку белого вина.
– Обычно я пью красное, – сказал я, пока он разливал вино по бокалам.
Он склонил голову, набросив на глаза челку. Дома было больше света, чем в ресторане, и я заметил в цвете его волос красноватый коричный оттенок. И поймал себя на желании узнать, может он и пахнет тоже корицей.
– Лапа, ты же не из тех заблудших душ, которые считают, что мерло подходит ко всему на свете? – спросил он сварливо.
– Ну, – запнулся я, покраснев, – обычно я покупаю кьянти.
Он понимающе мне улыбнулся.
– Поверь. Вионье – это намного лучше.
Не знаю, как насчет вина, но его заявление о том, что он великолепный повар, оказалось не пустым хвастовством. Ужин был потрясающим.
– Где ты научился так хорошо готовить? – спросил я, когда мы закончили.
Во время разговора у него была привычка порой опускать голову и прятать направленный на меня взгляд за своими длинными ресницами и каскадом волос.
– У меня масса свободного времени.
– Правда? – Я поколебался немного, не желая раскачивать лодку, но любопытство взяло верх, и я спросил: – Чем ты занимаешься?
Он закатил глаза.
– Прелесть, ты опять? Еще не надоело спрашивать?
– Надоест, как только ты мне ответишь.
Он неловко поерзал, перекладывая столовые приборы.
– По правде говоря, я, по сути, не занимаюсь ничем.
– Ты же должен где-то работать.
– С чего ты взял?
– У тебя явно имеются деньги…
– Да.
– …значит, каким-то образом ты их зарабатываешь.
– Нет.
Я подождал продолжения, однако через несколько секунд стало ясно, что вдаваться в подробности он не намерен.
– Уж не хочешь ли ты сказать, – произнес я медленно и с нарочитым скептицизмом, – что просто богат?
Он склонил голову набок, отбросив челку, и посмотрел на меня в упор с каким-то застенчивым и одновременно серьезным выражением на лице.
– Вообще-то хочу.
Я сам не знал, какого ответа ждал от него, но совершенно точно не такого.
– О, – глупо вымолвил я, потому что не представлял, что еще можно сказать.
– Лапа, я предпочитаю не сообщать об этом сходу. Мне довольно рано довелось выяснить, что многие хотят быть со мной только ради того, чтобы я оплачивал их счета.
Да уж. Можно себе представить.
– Ты что, выиграл в лотерею?
– Нет, – сказал он. – Унаследовал. Боюсь, все до ужаса банально. Мой отец располагал неприлично большой суммой денег, частично семейных, частично заработанных самостоятельно. За его плечами было несколько бездетных браков, и когда ему стукнуло пятьдесят пять, он, очевидно, задумался над тем, что не бессмертен, и решил обзавестись наследником. И выбрал себе жену. Ей было двадцать два, она была молодой и красивой, но не настолько яркой, чтобы его затмевать.
– Статусная жена? – спросил я, и он улыбнулся.
– Совершенно верно. Он, разумеется, заставил ее подписать брачный контракт и, как только наследник появился на свет, ушел от нее, назначив щедрое содержание. Она сейчас живет на Манхэттене.
– Этим наследником был ты?
– Именно так, прелесть. – Коул встал, и я, решив, что он уходит из-за стола, отодвинул стул и тоже поднялся. Но он, глядя на меня, остался стоять, где стоял, и я сел обратно. – Когда мне было пятнадцать, мой отец умер. Все его деньги легли на трастовый фонд. Чтобы получить их, мне пришлось выполнить ряд условий.
– Например?
Он начал идти вдоль стола мне навстречу.
– Например закончить престижный университет не меньше, чем на четверки. И согласиться продолжать поддерживать свою любящую мать. – По его тону я понял, что она какая угодно, только не любящая.
– Сколько же всего у тебя денег? – спросил я, когда он остановился у моего стула. Я знал, что невежливо задавать такие вопросы, но у меня было ощущение, что возражать он не станет.
– Точно не знаю. Ими занимается Честер. Но он все грозится выйти на пенсию, и я понятия не имею, что тогда буду делать.
– Ты не знаешь, сколько в точности у тебя денег?
– Не совсем. Я знаю, что их с избытком хватит на тот образ жизни, к которому я привык, и еще останется для наследника, которым я определенно никогда не обзаведусь.
Он сел верхом ко мне на колени, так что мы оказались лицом к лицу. Потом расстегнул мою рубашку и провел кончиками своих тонких пальцев по волосам на моей груди. Внезапно я напрочь потерял интерес к беседе. У него были красивые, чувственные губы, и я не мог отвести от них взгляд.
– Скажи, прелесть. Ты намерен обсуждать мой трастовый фонд всю ночь? – Он отбросил волосы с глаз и одарил меня порочной, сладострастной улыбкой, отдача от которой отправилась прямиком ко мне в пах. – Или ты готов перейти к десерту?
Я быстро выяснил, что ему не нравится целоваться в губы. Я, впрочем, не возражал. На его теле было достаточно мест, где поцелуи были ему приятны, поэтому на них я и сосредоточился. Оставляя за собой дорожку снятых вещей, мы перешли из гостиной в спальню. Я нашел презерватив и протянул ему.
– Как ты предпочитаешь? – спросил его я. – Я универсал.
Он отодвинул презерватив обратно.
– Я никогда не бываю сверху, прелесть. Жуть какое клише для парня вроде меня, да?
Я улыбнулся ему.
– Я не против.
У него было красивое и стройное тело. Он был всего на пару дюймов ниже меня, но подо мной ощущался маленьким и хрупким. Скоро, впрочем, я убедился, что это иллюзия. Он оказался очень пылким любовником.
На его теле совсем не было растительности, только подмышками. Даже пах у него был гладко выбрит. Его волосы были мягкими и шелковистыми и ничуть не пахли корицей. Они пахли клубникой. А сзади на шее у него было маленькое родимое пятно – прямо по центру, там, где кожа была на оттенок темней остального тела. Своей треугольной формой оно напоминало мне бабочку. Я поймал себя на том, что мои губы тянутся к ней снова и снова.
Когда все закончилось, он не остался лежать в моих объятьях и не пристроился рядом, а перебрался на вторую половину кровати и, не прикасаясь ко мне, расслабленно там раскинулся.
– Прелесть, ты ведь не отправишь меня посреди ночи домой?
– Нет. Оставайся.
– Я знал, что ты мне понравишься. – Если он и сказал что-то еще, то я не расслышал. Я уже засыпал.
***
Он еще спал, когда утром я ушел на свою обычную ежедневную пробежку, однако, вернувшись домой, я обнаружил его на кухне. Полностью одетый, но по-прежнему босиком, он жарил яичницу с беконом.
Не глядя на меня, он указал на горку грязной посуды в раковине.
– Я не убираю за собой, дорогой, но, если хочешь, могу попросить кого-нибудь, чтобы к тебе пришли и навели порядок.
– Ты серьезно?
– Конечно. Я плачу Розе вдвое за уборку того бардака, который устраиваю в домах у других людей.
– И часто это случается?
Он улыбнулся, но так и не посмотрел на меня, удерживая взгляд на беконе и яйцах, шипящих на плите.
– Не настолько часто, как ты, вероятно, думаешь.
– Я успею сходить до завтрака в душ?
– Если быстро.
К тому времени, как я собрался на работу, завтрак был уже на столе.
– Ты всегда готовишь на следующее утро? – спросил я.
– Смотря для кого.
– Для Джареда тоже готовил? – Я, понятно, не знал наверняка, были они с Джаредом когда-либо любовниками или нет, но мне было любопытно.
Он улыбнулся.
– Нашлось бы из чего – готовил бы. Он, по-моему, функционирует на одних крекерах с пивом.
Закончив, я поднял голову и увидел, что он за мной наблюдает.
– Не хочу показаться грубым, – виновато заговорил я, – но мне сегодня правда нужно работать. И скоро пора уходить.
– Я и не думал, что ты надел костюм ради меня, дорогой. Смотри, я могу уйти и оставить бардак на кухне тебе, либо могу подождать Розу и попросить ее закрыть потом дверь. На твой выбор.
– Я не хочу, чтобы ты решил, будто я тебя выгоняю, и обиделся на меня.
– Я понимаю.
– Ты сегодня улетаешь в Париж?
– В два часа.
– Сколько тебя не будет?
Он пожал плечами.
– Сложно сказать, дорогой. Наверное, пока меня не потянет домой.
– И часто ты туда ездишь?
– Несколько раз в год.
– В отпуск?
– У меня там квартира.
– Что, правда? – вымолвил я, не в силах скрыть смешанную с благоговением зависть, а он, явно забавляясь, склонил голову набок.
– Правда. Еще есть квартира в Вейле, а также дом в Хэмптонсе – ну, скорее домик по местным стандартам – и еще один дом в Капохо (горнолыжный курорт в Колорадо; пригород Нью-Йорка; один из самых дорогих районов на Гавайях – прим. пер.).
– Вау.
Он улыбнулся.
– И не говори. Ну что, дорогой, вызывать Розу или как?
– Я буду чувствовать себя нелепо, если ты заплатишь кому-то за уборку у меня дома.
– И почему же, интересно знать?
– Ну, детский сад какой-то.
Он пожал плечами.
– Как знаешь. – С минуту он молчал, глядя в тарелку, а когда поднял голову, выражение его лица было закрытым и сдержанным. – Скажи. Ты предпочтешь, чтобы все ограничилось одним разом, или будешь не против обсудить другой вариант?
– Какой именно?
– Мой образ жизни не вполне сочетается с постоянными отношениями. С другой стороны, меня никогда не привлекала идея спать со случайными незнакомцами. Я предпочитаю нечто посередине.
– Как с Джаредом?
Мой вопрос позабавил его, и тем не менее он ответил:
– Именно. Это весело, просто и совершенно необременительно.
– И это и есть то, что ты предлагаешь?
– Если ты за, – ответил он, игриво мне улыбнувшись. Он на самом деле был невероятно симпатичным, пусть и не совсем в моем вкусе. И с ним было очень хорошо в спальне. Я не хочу сказать, что обычно бывало плохо. Но с ним я ощущал себя легко и естественно. Так с какой стати мне надо было быть против?
– Звучит идеально, – сказал я.
– Хорошо. Тогда я позвоню тебе, когда вернусь в Финикс.
Глава 4
3 мая
От Коула Джареду
Дорогой, ты слышал, что глобальное потепление на самом деле – всего-навсего миф? Иначе я никак не могу объяснить тот факт, что в аду не так давно выдался необычайно холодный день. И, знаешь, слава богу! Засуха наконец-таки спала. Я сейчас снова в Париже, но теперь, по крайней мере, мне есть, чего ждать, когда я надумаю возвращаться домой. И все благодаря тебе, сладость. Так бы и расцеловал тебя, если б твой большой плохой бойфренд мне разрешил.
***
Я не был удивлен, когда в тот же день ко мне заглянула Джулия.
– Ну, – озорно спросила она, когда я впустил ее, – как прошел ужин?
– Неплохо. Он потрясающий повар. Ты зря не осталась.
– Ну конечно, – сказала она, усаживаясь на диван.
– Как Тони? – спросил я. На самом деле меня мало интересовали дела ее брата, и Джулия это знала. То была жалкая попытка сменить тему, и она на нее не повелась.
– Коул – то, что надо! – сказала она.
– Джулия, нет. Ничего такого. Мы не встречаемся. Ужин, секс – вот наш максимум.
– Так, давай поглядим. – Проигнорировав мое замечание, она начала загибать пальцы. – Отлично готовит. Чуткий. Очень хорошенький.
– Совсем не в моем вкусе.
– И при деньгах.
– Откуда ты знаешь?
– Угадала, – ответила она, и я закатил глаза. – Это же хет-трик. Плюс один.
– И что?
– И то. Ты будешь идиотом, если проморгаешь его.
***
Коул уехал, но на протяжении следующих нескольких недель я был так занят, что в любом случае не нашел бы времени с ним увидеться. Мне и в своей постели-то удалось переночевать всего пару раз. Все остальное время я находился в Вегасе, переводя на наше программное обеспечение одно из крупных тамошних казино. В Вегасе у меня была квартира – чуть более личная, чем гостиничный номер, однако считаться домом она не могла.
Прошел почти месяц, прежде чем я снова его услышал. Когда он позвонил, было семь утра, и я уже выходил за дверь, чтобы погрузиться в очередной долгий рабочий день.
– Привет, пончик. Как поживаешь?
Я не удержался от улыбки.
– Пончик?
Он оставил мой вопрос без внимания.
– Мне бы хотелось с тобой увидеться. Ты на неделе свободен?
Я вздохнул.
– Увы. Я застрял в Вегасе.
– Работаешь? Разве сегодня не выходной?
– В гостиничном бизнесе нет выходных.
– Умеешь ты убить радость. И долго ты там пробудешь?
– По меньшей мере еще несколько дней. А что, ты вернулся в Финикс?
– Вообще-то да. Но без тебя здесь будет невыносимо скучно.
– Здесь тоже довольно скучно.
Он помолчал немного, потом сказал:
– Знаешь, я бы мог это изменить.
– Ты можешь сделать процесс переноса бухгалтерских данных более интересным?
– Господь с тобой. Крайне сомневаюсь, что такое вообще возможно. Но я бы мог по крайней мере скрасить твои вечера.
– Ты говоришь о том, о чем я подумал?
– Я понятия не имею, о чем ты подумал, пончик. Смею заметить, я не в состоянии читать твои мысли даже когда мы находимся в одной комнате, не говоря уже о расстоянии в две сотни миль.
– Ты предлагаешь приехать в Вегас?
– Да, если не помешаю.
– Но днем я буду работать.
– Я думал, этот момент мы уже выяснили. Уверяю тебя, до тех пор, пока ты не освободишься, я вполне способен развлекать себя сам.
Я поймал себя на том, что опять улыбаюсь. Перспектива задержаться в Вегасе еще на несколько дней вдруг перестала казаться бесконечно тоскливой.
– Что ж, я бы не отказался от компании.
– Отлично, – сказал он, и я расслышал в его тоне улыбку. – Я буду у тебя к ужину.
Он позвонил мне после того, как его самолет приземлился, и я продиктовал ему адрес своей квартиры и код от входной двери. Уйти из казино у меня получилось только после шести. Когда я пришел домой, он уже ждал меня. Босиком, в узких темных брюках и свободной белой рубашке, которая подчеркивала смуглый оттенок его кожи, он расставлял на столе тарелки с едой.
– Готовить времени не было, поэтому я заказал суши.
Было огромным облегчением узнать, что мне не придется снова сражаться с толпами в ресторане.
– Кажется, я тебя люблю, – вырвалось у меня.
Он подмигнул мне.
– Как не любить.
Закончив расставлять на столе еду, он взглянул на меня. И замер на месте. Медленно прошелся взглядом по моему телу, и его улыбка из небрежной стала распутной.
– Что? – спросил я.
По-прежнему улыбаясь, он покачал головой.
– В мужчинах, которые носят костюм, есть что-то эдакое, не согласен?
– Не привязывайся к нему слишком сильно. Первым же делом я собираюсь его снять.
Его глаза сузились, и он подмигнул мне сквозь завесу челки.
– Снял с языка.
Мы сели есть только после восьми. В постели все было просто отлично, но как только мы из нее выбирались, он сразу восстанавливал между нами дистанцию.
Он без конца флиртовал со мной, но не было ни случайных ласк, ни спонтанных поцелуев. Только легкое дружеское общение, иногда неловкое, но ничуть не интимное.
После ужина мы перешли на диван. Я сел с лэптопом в одном конце и стал доделывать работу, поглядывая в новости по телевизору, а он закутался в плед и, свернувшись в клубок, устроился с книжкой в руках напротив. Мне не было видно, что он читал, но, без сомнений, что-то на французском. К тому времени, как я выключил телевизор, он дремал. Я разбудил его, и он последовал за мной в спальню, но, как и в прошлый раз, ложиться рядом не стал. Словно мы и не были любовниками, он растянулся на своей половине кровати и, не сказав ни слова, снова заснул.