Я благоразумно молчал — Джулиан был абсолютно прав.
Напротив нас находились французские окна — растениям требовалось освещение, и поэтому я мог наблюдать невероятный контраст остывшей по осени природы и буйство жизни здесь за стеклом.
— На самом деле, Энди, в ритуале нет ничего ужасного. Просто вы должны закрепить свои чувства при свидетелях.
— Закрепить чувства?
— Лас должен овладеть тобой на глазах у круга вечных. Затем вы произнесёте клятвы и обменяетесь кровью. Вампиры убедятся, что ты действительно лойде, когда твоя кровь наделит его силой и вечностью, и признают Ласа новым членом круга. Ничего особенного, — пожал плечами Джулиан.
Из моей руки выпала фарфоровая чашка, разлетаясь на сотни мелких осколков.
========== И ещё кое-что ==========
От шока я не мог выдавить из себя ни слова.
— Ох, Энди, — недовольно насупился Джулиан, словно у него был для этого повод. — Ты зря придумываешь себе страхи. Ничего такого, все просто убедятся, что ты действительно лойде, и Лас тот, для кого поёт твоя кровь.
Я молчал.
— Это очень древний ритуал, когда пара признает друг друга на века, и потому такое знаменательное событие принято делить с теми, кто станет окружать вас не одну тысячу лет.
— Нас? — каркнул я, плохо владея голосом.
— Вас, — повторил Джулиан.
— Но разве я… не одну тысячу лет?
Мысли никак не могли выстроиться в цепочку.
Джулиан хмурился некоторое время.
— Не очень понимаю, что ты имеешь в виду.
Мне понадобилось сделать над собой усилие, чтобы продолжить:
— Вы сказали, — с натугой начал я, — станут окружать нас не одну тысячу лет… но разве я буду с Ласом так долго?
— Естественно, — чуть не всплеснул вампир руками, но вовремя удержался. — Думаешь, хотя бы один из вечных согласился на испытание временем в одиночестве, вынужденный наблюдать, как его родные и близкие, его друзья, а затем их дети и внуки уходят один за одним? Думаешь, кто-нибудь согласился бы пережить своего лойде?
Джулиан выглядел искренне поражённым, но очень скоро взял себя в руки.
— Прости, Энди, я понимаю, что для тебя наша жизнь — тёмный лес. Но слышать подобные предположения тому, кто жил по этим законам с рожденья, немыслимо.
Каждому из нас в детстве рассказывают несметное количество сказок, в половине которых прекрасный принц встречает своего лойде. Каждый знает, какое это чудо, но только единицам доступно счастье вкусить кровь поющего. Невероятное стечение обстоятельств, удача, судьба, называй как хочешь. Но укусить предназначенного тебе судьбой из миллиардов живых существ, в общем, почти невозможно.
А вот Ласу повезло. Он отыскал тебя.
Джулиан налил себе немного чаю, позволяя мне блуждать в собственных мыслях и страхах.
— А ты боишься и трясёшься только потому, что один раз за вами будут наблюдать те, кто пережил эпохи. Вряд ли им так уж интересно, — хмыкнул он. — Всё дело в человеческих взглядах и нормах морали, которые ты усвоил с детства. Я могу тебя понять, но подумай обо всем шире…
Джулиан говорил что-то ещё, но я не слушал… просто не мог различить слова…
Я. Буду. Жить. Вечно.
По сравнению с этим дурацкая интимная подоплёка выглядела сущей мелочью.
— Энди, Энди, — засуетился вокруг меня старший омега. — На вот, попей.
В руках оказался стакан воды.
Наверное, для вампира во всем этом не было ничего особенного, кроме предвкушения новой жизни, благ, даров, почёта и уважения. Но для меня всё выглядело так, словно через пару дней мне предстояло отправиться на другую планету, о жизни которой я почти ничего не знал, и провести там ВЕЧНОСТЬ.
Было страшно. Я не был к такому готов.
Это значит, что однажды мне предстоит увидеть смерть отца?
С другой стороны комнаты послышался шум. Уверенный шаг по идеально гладким плитам наполнил комнату. Через несколько секунд, в части коридора, просматриваемой с нашего места, показался Лас.
Он выглядел взволнованным. На лице отчётливо читалась тревога. Стоило ему заметить нас, как он ускорил шаг.
Оказавшись напротив, вампир опустился передо мной на колени.
— Энди, — тихонько произнёс он, понимая что я уже всё знаю. Взял мои руки в свои и принялся целовать.
Джулиан тихо вышел.
— Энди, ничего не будет, если ты не захочешь. Я готов прожить человеческую жизнь. В этом нет ничего страшного, — спокойно говорил альфа.
Когда я согласился на ритуал ради Ласа, я, скорее, думал о том, что вампир не сможет жить в бедности, изнуряя себя трудом. Он привык совсем к другой жизни. И поэтому я решил изменить свою.
Но ведь всё обстояло не совсем так. Несмотря на сказочные слова о вечной жизни, Ласу, как и мне, однажды предстояло потерять всех, кто дорог.
— Ты боишься? Боишься вечности? — спросил я, понимая, насколько важен будет для меня ответ.
Лас не спешил говорить, раздумывая. Кажется, я оказался прав, для него выбор тоже был не из лёгких.
— Отчасти, — признался он, протянув: — ве-е-ечность. Звучит здорово. Только я плохо себе это представляю.
— Мы всех потеряем.
Вампир скорбно кивнул, словно уже не раз представив это.
— Кроме друг друга.
— Но ведь мы сможем избежать этого и, в то же время, быть вместе.
— Ты прав, Энди. И поэтому я не согласен с отцом и папой. Я не считаю, что стать изгоями и не увидеть смерти своих детей так уж ужасно.
Только сейчас я осознал, что Лас не так уж горит честолюбием.
— Тогда зачем это делать? — Он должен был подумать об этом.
— Вечность даст нам массу возможностей изменить жизнь к лучшему.
Видя, что я в растерянности, альфа продолжил:
— Не буду говорить обо всем, что вертится в моей голове. Но тот случай с Ричем, — он сжал мои руки сильнее. — Среди нас множество тех, кто не желает соблюдать закон. Есть и такие законы, которые я бы сам с удовольствием извёл, но я обычный вампир, Энди, несмотря на то, что наша семья имеет влияние. Этого недостаточно, чтобы что-то изменить. Вечность — ключ, — он сделал паузу. — Только я не уверен, что хочу открыть эту дверь.
Как ни странно я понимал, о чём говорит Лас. Вряд ли в свои восемнадцать человек или вампир желает принять непосильную ношу до конца своих дней.
Отказаться мы уже не сможем.
— И я точно знаю, что вести тебя туда, куда не знаю дорогу сам, не хочу. Только вместе, Энди. И только если ты захочешь.
Я думал, мне повезло, когда такой альфа, вампир и красавец, ответил мне взаимностью. На самом деле, мне повезло встретить того, кого заботило моё мнение. Кто хотел быть мне равным, не превращая в жалкое зависимое приложение к собственному статусу. Мне невероятно повезло. Я понял это только сейчас.
— Мы можем не спешить?
— Конечно, — Лас слегка замялся. — Только мы не сможем… ну… быть очень близки. Ритуал требует чистоты. Если лойде был тронут раньше, боль во время Признания будет нестерпимой. Говорят, что ощущения сравнимы с тем, будто горишь изнутри.
Слова Ласа привлекли всё моё внимание.
— У меня было такое чувство, когда укусили те… в подвале.
На лице Ласа отразилась мука.
— Когда меня кусал ты, боли не было, — поспешил поделиться я.
— Прости, что не уберёг, — раскаяние коснулось любимых черт.
— Лас, не вини себя, пожалуйста!
Я был не рад, что вспомнил.
— Это сложно, учитывая, что оставил тебя без присмотра.
— Я уже не маленький и сам за себя отвечаю, — гордо сказал я, желая облегчить ношу вины.
— Маленький. Тебе всего шестнадцать.
— Ты не намного старше.
— Я альфа.
— Значит, потерпишь, пока мы не примем решение, — вернулся я к теме нашего разговора, опуская взгляд.
— Потерплю, — произнёс он так, словно ему предложили выдрать когти и у него не было другой возможности кроме как ответить согласием.
— Но ведь целоваться можно? — тихонько спросил я, краснея ещё больше.
— Можно и ещё кое-что…
Голос Ласа немного сел или мне это только показалось? Он не дал мне подумать, впившись в губы поцелуем и одновременно усаживаясь рядом.
Меня бросило в жар, стоило почувствовать возбуждение альфы. Розы ударили по рецепторам так сильно, что мне показалось, будто я задыхаюсь. Лас незаметно подмял меня под себя и всё, что я ощутил, это тяжесть тела поверх.
Вдруг он не сможет остановиться?..
Мою майку задрали до самой шеи и разогретые поцелуями губы стали покрывать мою кожу. Соски затвердели, когда Лас прихватил их зубами, не сдавливая.
Я не смог удержать стоны и молился, чтобы нас не услышали.
Альфа спустился к моему животу, целуя и кусая. Звук молнии я услышал, совершенно не замечая рук вампира, до того невесомыми казались его касания.
— Лас, — взволнованно позвал я, чувствуя как с меня спускают бельё.
Плоть, желавшую тепла и тела вампира, обдало прохладным воздухом. Не успел я подумать об этом, как вдоль ствола прошёлся горячий мокрый язык и меня тут же заглотили целиком.
Из глаз посыпались звёзды. Тело свело от удовольствия.
Тепло чужого рта сводило с ума, пока гибкая полоска плоти оглаживала и ласкала меня со всех сторон. Я чувствовал зубы и временами упирался в щеку. Лас позволял мне толкаться всё быстрее и быстрее пока я не приблизился к краю…
— Лас! — вскрикнул я, стараясь предупредить, что на грани, но было поздно. Я выплеснулся в его рот и тут же почувствовал, как остатки слизывает напористый язык. Альфа собрал всё до капли, чмокнув меня напоследок.
— Значит, потерпишь, пока мы не примем решение? — вернул он мне мой вопрос хриплым от возбуждения голосом.
Гадкий кровосос издевался! И, несмотря ни на что, мог удержать себя в руках!
— Сволочь!
— Временами, — улыбнулся вампир и жадно меня поцеловал, давая почувствовать свой собственный вкус и вспыхнуть ещё сильнее.
========== Признание ==========
Я шёл вдоль длинного коридора, освещённого старинными светильниками. Света было ровно столько, чтобы можно было уверенно идти вперёд, не теряя спину Ласа из виду.
Мне до сих пор не верилось, что мы на это решились, но вот мы идём в главный зал, где должен состояться ритуал Признания.
Около года назад мы с Ласом решили, что не будем спешить и дадим себе время для раздумий. Я вернулся к занятиям, когда отец согласился на свадьбу, после окончания школы. Мне казалось, что не последнюю роль в этом сыграл Джулиан. Не могу сказать точно, но, кажется, отцу он нравился.
Омега не уехал из Истрет Виль, как ожидалось, объявив, что не покинет нас, пока всё не решится. Для моего отца это означало свадьбу. Для нас — согласие или отказ от ритуала.
Джулиан часто со мной разговаривал, стараясь показать все преимущества, обретаемые с вечной жизнью.
Во время наших бесед я узнал, что молодой и красивый омега был несчастлив в браке. Разочаровавшись в супруге, он попросил развод, и отец Ласа не препятствовал, относясь к супружеству с прохладцей. Насколько я успел узнать, бизнес и сын было единственным, что волновало мистера Варжа.
Оказавшись предоставленным сам себе, Джулиан пустился во все тяжкие, оставив ребёнка дома. За это Лас и был на него в обиде, не понимая, ради чего тот разбил семью. Объяснить сыну, что в браке он задыхался, омега так и не сумел. А позже, смирившись с тем, что собственный ребёнок его ненавидит, постарался убраться из жизни Ласа насовсем.
Съёмки прекрасно убивали время и давали выход энергичному характеру. Внешность и ум проложили дорогу к успеху.
Лас не знал, но, соглашаясь на ритуал, я взял с Джулиана слово, что по меньшей мере три месяца в год он будет жить в Истрет Виль или любом другом месте, если мы вдруг решим перебраться.
Джулиан уверовал, что, благодаря ему, сын получит вечность. А я попытаюсь сделать всё, чтобы отношения между ними наконец наладились.
Но не это было истинной причиной моего согласия. Около полугода назад в Сиэтле произошёл вопиющий случай. Двадцать три школьника были найдены мёртвыми. По словам полиции, они были обескровлены. Подозреваемыми стали вампиры.
Около месяца общественность не умолкала, но виновные так и не были найдены. Пара вампиров, задержанных по подозрению, глухо мычали в камеру и выглядели более чем странно. Лас назвал их козлами отпущения. Всему виной стал день рожденья одного не в меру зарвавшегося подростка и его друзей. Его отец обладал огромной властью. И потому о наказании можно было забыть.
— А если бы ты был в кругу вечных, это что-нибудь изменило бы? — спросил я его тогда.
Лас нахмурился и кивнул.
Может быть, меня бы и не задел этот случай, но всё произошло в моём родном городе. А в списке погибших значился Джерри Стравински. Редкая фамилия, поэтому я узнал друга детства сразу.
Что, если Лас был шансом для людей? Не все вампиры одинаковы. Рича я помнил очень хорошо. Убей они тогда меня в подвале, вряд ли бы кто-нибудь серьёзно занимался этим делом. Но меня спасло то, что я был лойде Ласа. Могло ли быть так, что я остался должен этой удивительной особенности?
Я очень долго думал обо всем об этом и много говорил с Ласом. Прожить трусами всю жизнь было сложно. Ведь по сути на кону стояла огромная ответственность, неотделимая от силы.
В итоге мы согласились, что лучше будем жалеть о сделанном, чем забьёмся вдвоём в угол, лелея наше тихое счастье.
Я искал в Ласе поддержку, то же самое делал он. И мы оба её отыскали.
Приняв решение, я тут же понял, что Лас бы согласился в любом случае. Он не был трусом и ничего не боялся. Он смело смотрел вперёд, поддерживая меня и любя.
Путь изгоя и труса не его путь.
И вот мы оба идём в зал, где сделаем свой окончательный выбор, а после, вместе научимся жить по-новому. Вдвоём мы справимся.
Я старался думать о чём угодно, только не о том, что ожидает уже через минуту.
На мне был белоснежный плащ с капюшоном. На Ласе точно такой же, но ярко-красный. Другой одежды на нас не было.
Мы вошли в огромный зал, центр которого был освещён. Посередине, ровно под единственным источником света, стояло круглое белое ложе.
От волнения у меня похолодели ноги.
Мы подошли ближе, остановились. Лас обернулся ко мне и снял свой капюшон. Затем открыл и моё пылающее лицо.
— Всё хорошо, Энди, — произнёс он. Не представляю, как ему удавалось сохранять уверенность даже сейчас.
Альфа потянул за ленточку у моей шеи, позволяя плащу упасть к ногам.
Меня словно парализовало. Пусть я не мог видеть тех, кто наблюдали за мной из темноты. Пусть я не знал, сколько их и о чём они думали, но неизвестность пугала не меньше.