- Где он? – сухо спросил Ян, поднимаясь со стула и подхватывая неизменную кожаную куртку.
- Думаю, что у асиринов, Сабир говорил, что достал документы с большим трудом. Говорил, что его ждали. Я не поверил, не придал значения…
- Ясно.
Больше Ян ничего не сказал, а стремительно покинул кабинет начальника имперской службы.
Ожидание было хуже всего. Филипп был готов бросить все и умчаться в Асиринское Королевство, чтобы вернуть себе своего вора. А вместо этого, ему приходилось дрожащими от натянутых нервов руками разгребать кипу бумаг, приказов и кляуз. Он завидовал Яну, который был теневым игроком службы, и руки у которого были развязаны. Ян мог делать все, что ему заблагорассудится, а учитывая смертельную преданность его семерки, то любое мероприятие обязано было увенчаться успехом. Филипп утешал себя этими мыслями, заставлял верить в то, что друг справится, иначе он не смог бы сдержаться и сорвался в гости к асиринам, чтобы забрать свое.
Ян отсутствовал уже четвертый день. Именно он подходил сейчас к своему завершению. В столичном доме графа было тихо, потому что слуг он разогнал, хотелось одиночества, чтобы упиться своим горем и беспомощностью. Свет горел только в одной комнате – спальне Филиппа. Мужчина сидел в глубоком кресле лицом к окну и смотрел на круглый диск луны, подернутый холодным желтым светом. Его пальцы с силой сжимали тонкую ножку бокала, в котором плескалось его любимое вино, но Филипп не сделал ни единого глотка. Он сжал пальцы, стараясь прогнать мысли о Сабире, о том, что могло с ним произойти в асиринском плену, тонкая ножка не выдержала напора и треснула, впиваясь острыми краями в пальцы. Филипп зашипел и отшвырнул от себя битое стекло. Осмотрел пальцы, на которых выступили кровавые капельки, и слизнул их. Неприятный металлический привкус появился на языке, упал в желудок, вызывая неприятную тошноту и, казалось, повис в воздухе, раздражая тонкое обоняние графа.
- Слишком много крови, - тихо произнес он, смотря на тончайшие полоски порезов, которые тут же перестали кровоточить.
За спиной раздались тихие шаги, а на плечи легли грубые, тяжелые ладони Яна.
- Прости, Филипп, я не успел, - виновато прошептал друг и отошел в сторону, позволяя графу подняться.
Граф встал и обернулся. На его кровати лежал кокон из темного покрывала, именно от него так невозможно сильно пахло кровью. Филипп сделал несколько шагов и замер над ним, его белоснежная постель уже окрасилась в некоторых местах в ярко красный цвет.
- Сабир, - прошептал Филипп, откидывая край покрывала.
Смуглое лицо юноши было мертвенно бледным, перемазанным в темно-бордовых разводах, черных глаз не было видно, из-за закрытых век, а по щеке тянулся тонкий порез с уродливыми подтеками.
- Сабир, - выстонал граф, падая на колени перед кроватью, - мальчик мой.
Мужчина уронил голову на постель и заплакал, впервые за многие года не сумел сдержать слез. Не мог, потому что невозможно было простить себе такой ошибки. Невозможно простить себе такой слепоты. Невозможно простить себе, когда осознаешь любовь, только потеряв ее.
- Филипп, тебе нужно выпить, пойдем.
Ян поднял его, обнял за плечи и повел прочь из комнаты, которая уже наполнилась лучшими врачами империи, способными воскресить даже мертвого, коим Сабир еще не являлся. Юноша изрядно пострадал, его тело и душа были безжалостно истерзаны. Но первое лечилось с помощью развитой медицины, а второе любовью и заботой человека, ради которого готов отдать жизнь. Жаль только, что любые раны оставляют после себя несводимые уродливые шармы.
2. Кто отец?
«Прости, забегался, не жди». Вот тебе и лучший друг. Даниэль фыркнул и сбросил смс-сообщение от Джейсона. Ему сейчас было не до него, обидно, конечно, что он не посетит эту вечеринку века, но и без него тут весело, а сам парень обложен ответственностью хозяина вечеринки. Жаль, что убрать никто утром не поможет. Дани открыл очередную бутылку пива и вернулся в гостиную, где тусовка набирала обороты. Музыка взрывала пространство, пьяные приятели веселились, позволяя себе все большее с каждым глотком.
Нат бежал домой, бежал со всех ног, постоянно оглядываясь по сторонам. Ему следовало, как можно быстрее скрыться в спасительных стенах квартиры, укрыться под защитой старшего брата. Юноша бежал быстро, но периодически приходилось останавливаться, из-за колкой боли в боку. Натаниэль простыл, нос основательно заложило, дышать приходилось ртом, жадно глотая прохладный ночной воздух. Кто знал, что все так получится? Кто мог предположить, что закон всемирной подлости сработает именно на нем. Молодой омега замер, переводя дыхание, и заскулил от острой волны возбуждения. Так он не успеет добраться до дома. Родители уехали на все выходные к друзьям, отправив его ночевать к дядьке, которому до проблем юного родственника нет никакого дела. Поэтому, как только Нат почувствовал первые признаки начинающейся течки, хлопнул дверью и побежал домой, надеясь успеть преодолеть не столь большое расстояние и не сманить на свой запах всех альф в округе.
Вылетая из лифта и практически сгибаясь от болезненного возбуждения, омега услышал грохочущую музыку.
- Господи, пусть это будет у соседей! – взмолился мальчик, доставая ключи из кармана дрожащей рукой.
Его мольбы не были услышаны, вечеринка шла в их квартире. Нат не стал искать брата, опасаясь, что друзья почувствуют запах, окутавший юного течного омегу, и сойдут с ума от желания. Все альфы похотливые сволочи, подвластные только своим инстинктам. И его брат такой же. Нат видел множество красивых омег, за которым ухаживал Дани, спал с ними, а потом бросал без сожалений. Мальчик проскользнул в свою комнату и запер дверь, подперев ручку стулом для надежности. Тело все горело и плавилось от безумного желания, терпеть эту пытку становилось невыносимо, Натаниэль даже не предполагал, что это может быть так мучительно. Омега скинул с себя всю одежду и лег на постель. Окно в его комнате было открыто нараспашку, поэтому прохладный воздух остудил скользкое шелковое покрывало, и оно приятно прильнуло к сгорающему в лихорадке желания изящному телу. Юноша долго лежал, постанывая и кусая губы, чтобы сдержать порыв приласкать себя. Нату было стыдно делать это. Но спустя еще короткий промежуток времени, аккуратная ладонь с тонкими длинными пальцами легла на небольшой, истекший смазкой член. Омега выгнулся и застонал, но такая ласка не приносила должного результата, возбуждение только усиливалось с каждым движением ладони. Нат перевернулся на живот и завел руку назад, прогнулся и коснулся пальцем мокрого колечка мышц. В этот момент тело словно пронзило вспышкой. Юноша застонал и ввел в себя палец. Это было правильно, приятно, но совершенно не снижало острого, как лезвие, желания.
- Тихо, малыш, позволь я помогу, - Натаниэль вздрогнул от тихого звука голоса, четко понимая, что в его комнате каким-то образом оказался посторонний – альфа.
Он хотел закричать, позвать Даниэля, собрать толпу, только чтобы этот альфа убрался от него подальше, пусть он не чувствовал запаха этого самца из-за заложенного носа, но инстинкты отдаваться и подчиняться альфе в Натаниэле взыграли на полную мощность, усиленные судорогами течки. Но стоило только прохладной сухой ладони пройтись по спине, не сильно сжать упругую ягодицу и нырнуть в щель между белых полушарий, как юноша растерял все остатки сил к сопротивлению. Он не мог не позволить, не мог не отдаться самцу, привлеченному его запахом.
- Вот так, мой хороший, - прошептал альфа, вводя в анус сразу два пальца. – Вот так, - повторил он и поцеловал основание шеи.
Нат изогнулся, оттопыривая попку и требуя каждым движением большего, нежели ласка пальцами. Его тело само знало, что способно потушить лихорадочный огонь и требовало этого все настойчивей. Альфа провел языком вдоль всего позвоночника, прикусил поясницу, царапая зубами нежную кожу, раздвинул две белые половинки и с наслаждением погрузил язык в мокрую щель. Запах этого омеги лишал разума, оставлял только оголенные инстинкты: брать, подчинять, присваивать. Но сердце топила бескрайняя нежность, заставляя осторожничать. Альфа с урчанием вылизывал, сочащуюся смазкой дырочку, пока юный омежка сходил с ума, извивался и прикусывал тонкие кисти рук, чтобы не орать на всю квартиру. Натаниэль настолько потерялся в ощущениях, запутался в волокне реальности, что не заметил, когда в его тело впервые ворвался крупный член альфы, дарящий такое необходимое наслаждение. Омега застонал, прижимаясь к паху альфы еще плотнее, выгибаясь на грани возможностей позвоночника. Наполненность и легкая боль возносили в фантастические миры, утягивали в сказку, а когда альфа в нем начал размеренно и неторопливо двигаться, Нат подумал, что умрет от удовольствия, от осознания, что принадлежишь своему самцу. Оргазм оглушил, смел сознание, отправляя в небытие сильнейшим нокаутом.
Утро настигло омегу поздно. Нат лениво приоткрыл один глаз, осмотрел комнату. Узнал, что проснулся в своей кровати, а должен был провести ночь у дяди. По коже пробежали колющиеся мурашки и юноша распахнул глаза, отгоняя остатки сладкого сна. Почему сладкого? Натаниэль не знал, просто тело было наполнено такой легкостью и сладостью, что юноша решил, будто видел самый сахарный сон на свете. Комната, действительно, принадлежала ему, вот, и вещи валялись на стуле в полном беспорядке. Нат сел, понимая, что что-то все-таки не так. И первое, что выбивалось из привычного утра, так это необычная влажность между ягодицами и ощутимый дискомфорт там же. Юноша закусил губу и застонал, вспоминая, что же вчера произошло… У него началась течка, он испугался и сбежал из дядиного дома. Сюда добрался без приключений, хотя его сотни раз могли изнасиловать. Ужасный в своей безрассудности поступок, ему следовало хотя бы позвонить брату. Но в своей комнате он оказался цел и невредим. Нат посмотрел на дверь. Он прекрасно помнил, как ставил это загромождение. Стул так и продолжал подпирать дверь, значит, с той стороны в его комнату никто не входил. Но каким образом приступы течки спали? Для этого у него должен был быть секс. И, судя по ощущениям, он у него был. С кем? Этого Натаниэль не знал. И запаха взявшего его альфы не знал, потому что до сих пор ничего не чувствовал из-за простуды. Юноша перевел взгляд голубых глаз на открытое окно и судорожно вздохнул. Вот это ситуация… Милый домашний мальчик, папенькин сынок, отличник и просто пример для подражания впервые отдался альфе, которого даже не знает… Добровольно отдался…. Юноша всхлипнул, выбрался из постели, оделся и вышел из комнаты, разобрав баррикаду. Ему следовало принять душ и выпить кофе.
- Что ты здесь делаешь? – на кухню вошел Даниэль, злой, как черт, потому что его мучило похмелье.
- Пью кофе, - отозвался Нат и проследил за прозрачными капельками, упавшими в чашку с темной жидкостью.
- Мне изменяет память или сегодняшнее утро ты должен встретить у дяди?
- Не изменяет, должен, - Натаниэль всхлипнул.
- Тогда какого хрена ты тут делаешь?! – заорал Дани, а омега разревелся.
Альфа растерялся. Его младший брат хоть и был замкнутым ребенком, взращенным с особой родительской заботой и вниманием, но никогда не позволял себе так откровенно реветь, для такой истерики должно было случиться что-то из ряда вон. Даниэль вздохнул, переборол себя и обнял Ната за вздрагивающие худые плечики. Такой хрупкий, и не скажешь, что ему уже восемнадцать лет.
- Эй, что случилось? – осторожно спросил альфа, когда юноша затих и только периодически всхлипывал.
- У меня вчера началась течка, - выдохнул Нат, пряча лицо на животе брата и вцепляясь руками в его футболку, сминая мягкую ткань.
Альфа выдохнул и тихо рассмеялся. Так вот, что так напугало его братишку. Рановато конечно, но это вполне естественно. Даниэль только открыл рот, чтобы сказать это глупому омеге, но Натаниэль снова завыл, вытирая слезы об его одежду.
- Да, что в этом такого?! – застонал альфа.
- Я, я, я…., - и снова взрыв воя.
- Стой, - Дани замер и стиснул зубы, - тебя изнасиловали?
- Не-е-ет! Я сам! – закричал омега.
- Что сам?!
- Сам позволил….
Альфа несколько раз моргнул, а потом сел на пол, утягивая на твердую поверхность и брата.
- Кому позволил?
- Я не знаю, - прошептал Натаниэль на ушко брату.
- Хорошо....
Даниэль глубоко вздохнул, оторвал от себя брата, положил ладони на плечи, не сильно тряхнул, а потом заглянул в бесстыжие глаза омеги, пытаясь разглядеть там хоть какие-нибудь признаки разума.
- Ты не знаешь того, перед кем раздвинул ноги?
- М-м-м, - Нат отрицательно помотал головой.
- А знаешь, как это называется?
В похмельной голове Даниэля информация укладывалась очень плохо, но сознание уже зафиксировало, что брат совершил опрометчивый поступок, который круто испортит ему жизнь.
- Как?
- Блядство, - припечатал альфа. - Вставай.
Даниэль рывком поднял омегу с пола и усадил обратно на стул, где тот сидел ранее.
- Дани, прости, - шепнул Нат, едва заметно шевеля губами. - Но этому сложно сопротивляться. Я спрятался в комнате, но он пришел, когда уже не было сил терпеть, и предложил помочь...
- Пришел?
- Угу.
- Ты был у себя в комнате?
- Да, я даже дверь запер.
- Хорошо. В квартире не было никого, кроме моих друзей, значит, виновника потери твоей невинности мы найдем по запаху! - азартно объявил Даниэль.
- Не-а. У меня насморк, - Нат наглядно шмыгнул носом, - я ничего не чую. И запах своего альфы тоже не учуял.
- Совсем кретин!? - заорал альфа, сходя с ума от злости. - Понимаешь, что натворил, недоумок?!
Вместо ответа Даниэль получил новый приступ истерики. Нат плакал, как никогда в жизни, захлебывался слезами, надрывно кашлял из-за невозможности нормально дышать, и дрожал, как осенний листок на сильном ветру. В альфе взыграло чувство жалости к этому ребенку. Он снова притянул младшего брата в объятия и успокаивал, пока место слез не заняла икота. Дани безумно хотел закрыть глаза, открыть их вновь и понять, что все это не больше, чем сон на пьяную голову. Он не хотел груза такой ответственности, но выходило, что решать проблему Ната предстоит именно ему, невозможно преподнести такой поступок омеги родителям, не опасаясь, что они прибьют нерадивого отпрыска в порыве гнева.