– И?
Мне хотелось выплеснуть все завгару, не знаю почему: из-за того, что был пьян или из-за того, что устал все держать в себе, но я во время прикусил язык. Даньку я подставлять не имею права.
– Послал меня. Он не из этих. Как тот друг, у твоего племяша.
– У тебя это серьёзно? До смерти?
– Не пори ерунду. Ну понравился пацанчик, фигня. Пройдёт.
– Точно?
– Точно, точно. Не боись, вешаться не буду.
– Дим, про Арсеньку, никому, ладно?
Я, молча, сжал его плечо.
– Пошли, угорим сейчас. Да потеряли нас уже, наверное.
Народ без нас время не терял. Натку рвало в туалете, Ленок улеглась на диванчике и прикорнула. Антоныч с Лехой пытались играть в бильярд. Данька сидел с закрытыми глазами, совсем пацана разморило.
– Юрьич, вызовешь дежурку, развезёте девчат по домам?
– А ты?
– Я на тачке, и Даньку домой завезу, сдам родителям на руки эту пьянь.
Завгар засмеялся, и, наклонившись, шепнул мне в ухо:
– Смотри, довези до родаков-то, а то увезёшь куда-нибудь.
– Пошёл ты, – отпихнул я его, смеясь. На душе почему- то было легко.
* * *
Когда я пытался запихнуть полусонного практиканта в такси, он решил очухаться.
– Ты меня куда везёшь?
– Домой, родителям сдавать, куда же ещё?
– Не, не, не. Они меня убьют, за то, что я пьяный. Не хочу домой.
– А куда деваться, надо, деточка, надо.
– А поехали к тебе? – Он вдруг повис у меня на плече.
Я, блин, офигел от его пьяного предложения.
–У меня вообще-то жена дома.
– Ну, тогда в гостиницу.
– Совсем спятил? Ты что несёшь? Завтра же жалеть будешь.
Он помотал головой и выдохнул перегаром мне в ухо:
– Поехали, трахнемся. Я уже месяц почти не трахался.
Блядь, я чуть в осадок не выпал, но отказаться от такого предложения было выше моих сил.
– Хорошо, поехали. Сейчас квартиру сниму.
– Ты моим позвони, а? Скажи, что мы ещё гуляем у девчонок.
Вот сучонок, соображает, значит, не совсем до кондиции дошёл, знает, что творит.
– Шеф, ещё пять минут. – Я заглянул к таксисту и отошёл в сторонку позвонить.
Включил телефон, ожидая кучу пропущенных вызовов от Маши.
Но вызов был только один, и смс тоже: «Машину твою видела на стоянке у Хладика. Вахтёрша сказала, что всё начальство уехало, и ты в том числе. Думаю, ты в порядке и не скучаешь. Хорошо повеселиться. Я тоже дома сидеть не собираюсь, так что, если придёшь ночевать, а меня нет – извини, сам виноват».
«Конечно сам. Бедная моя Машка, мотаю ей нервы. Урод».
Первым делом предупредил родителей Данила, что ночевать он не приедет. Потом позвонил знакомому риэлтору и договорился на счёт съёмной квартиры на сутки. Нужно было заехать за ключами – и всё, моя мечта сбудется. Только вот как к этому отнестись, я не знал. Трахнуть Даньку хотелось, аж яйца скручивало, но я боялся его реакции на утро. Хрен с ним, будь что будет. Сел в тачку. Данька уже уснул на заднем сиденье.
– Шеф, сначала заедем на Клинскую, я заберу кое-что, а потом уже домой.
****** Глава 25
Растолкав Данила и вытащив из такси, чуть ли не на себе затащил его в квартиру. Удовольствие трахать невменяемого парня, было сомнительным.
Я прекрасно представлял, что будет, когда он протрезвеет.
Квартирка однокомнатная, но большая. Музыкальный центр, телевизор с дивидишником и набором порнухи, естественно не гомосексуальной. Рядом с дисками на полочке - вазочка с презервативами. Сервиз, блин… Двуспальный траходром и шкаф с бельем, в который вмонтировано большое зеркало, отражающее кровать.
- Раздевайся, – скомандовал я осоловелому Даньке.
Он, глядя на меня пьяными глазищами, плюхнулся на кровать и, задрав ноги, начал стаскивать с себя штаны. Штанины через кроссовки пролазить не хотели, и он матерился и бухтел. Уморительное зрелище. Не выдержав, стащил с него обувь и джинсы, вытряхнул из остальной упаковки.
Он, дебильно улыбаясь, разлегся на кровати, засунув руку в трусы, которые я не стал снимать. Лангет ему то ли в больнице еще сняли, то ли он сам его убрал, так что рука в трусах наминала хозяйство исправно.
«Блядь, нет, так дело не пойдет. Совратитель хренов. Надо его в душ холодный, пусть очухается немного, иначе наворотим дел, потом только хуже будет» - я быстро разделся и стащил практиканта с кровати, за что он меня обложил не по-детски.
В душевой он орал, как потерпевший, когда я впихнул его в кабинку и включил холодную воду. Сам заходить не стал, от греха подальше, хоть и очень хотелось.
Сначала сунул полотенце стучащему зубами Даньке, а потом занял его место в душе и, если честно, чуть сам не заорал. Пока я возился с этим алкашом, растревожил содранную руку. Она опухла и доставала ноющей, дергающей болью. Нашел в ванной аптечку и перебинтовал конечность потуже. А вот бантик завязать самостоятельно никак не получалось, так что решил проверить трезвость практиканта.
Вышел из ванной и застал такую картину.
Голый Данил, на расстеленной постели, сидящий по-казахски, с вазой презиков в руках. Готов голубчик. На хрен все сомнения и угрызения не очень чистой совести. Сунул ему под нос руку:
- Завяжи.
Завязал. Узлом, без бантиков. И смотрит выжидающе. Я тоже смотрю и тоже жду. Не хочу быть инициатором, пусть сам, раз такой смелый.
- Так и будешь стоять? Может, трахнемся уже?
Черт, всё, я не железный. Валюсь на него, подминаю под себя. Шарю руками по телу, сжимаю, мну, целую. Терпения долго возиться нет. Он сам переворачивается на живот. Хватаю первый попавшийся презерватив из опрокинутой на пол вазы. Жарко, пот льет ручьем. Колени трясутся от напряжения, трахаемся остервенело, так что шлепки тела об тело рвут тишину. Шлепки и наше дыхание. Хриплое, судорожное, частое и надрывное. Кончить не можем долго оба. Алкоголь не на пользу. Он выворачивается из-под меня и ложится на спину. Устал. Мне тоже так легче. Накатывает, вот-вот. Блядь, рвёт на части, а разрядки все нет. Его сжимает внутри, и я понимаю – сейчас. Я тоже готов. Он больно стискивает мои плечи и стонет надрывно, впечатывая рывком меня в себя.
- Влаааад…….
Меня почему-то тошнит. И ком в горле. Злости нет – горечь. Я кончил под «Влада», и от этого на душе ещё мерзостней. Он сразу вырубился. Уснул, как только я отвалился. Хочется уйти. Убежать. Рука ноет так, что вгрызаюсь в подушку. Но эта боль так кстати, она мне нужна.
*******Глава 26
Горло драло неимоверным сушняком. Во рту горечь, голова трещит.
Данил лежал с закрытыми глазами и медленно вспоминал, почему у него такое состояние. Память потихоньку возвращалась.
События пикника вставали обрывками в еще не до конца проснувшемся мозге.
- Блин, нафиг я все перемешал? – Cтон получился вслух.
Глаза все же пришлось открыть.
В полумраке зашторенной комнаты озадаченный Данька пытался понять, в чьей он постели и почему голый, с засохшей неприятно тянущей кожу спермой на животе.
- Блядь! – Память взорвалась картинкой пыхтящего над ним безопасника. - Писец подкрался незаметно...
Данил со стоном встал и направился искать туалет с ванной. А заодно убедиться, что он в квартире один. Тишина и отсутствие в комнате Саныча настроили его на эту мысль.
- Зашибись. Урод, трахнул и смылся, – бурчал он себе под нос, открывая дверь в совмещенную с туалетом ванную.
Представшая взгляду картинка заставила непроизвольно ойкнуть.
Дмитрий Александрович, облокотившись на душевую кабинку спиной, поджав к себе ноги, баюкал перебинтованную руку и тихонько поскуливал.
Подняв на Данила красные от недосыпа глаза, он как-то виновато вздохнул:
- Не могу больше. Всегда плохо переносил боль. Рвет, сил уже просто нет.
Ошарашенный Данька отказывался верить своим глазам.
Он никогда бы не подумал, что этот здоровый, сильный, властный мужик может скулить на полу от боли. Этот факт неприятно резанул по внутренностям, окатив волной разочарования.
И он мысленно одернул себя: «А что ты хотел? Он что, из железа, что ли, сделан? Тебе, значит, больно бывает, а ему нет?»
- Придурок. Нехрен об елки кулаки чесать.
- Об березы, – попытался улыбнуться Саныч.
- Какая хрен разница. Вставай давай, я в туалет хочу. Кстати, батя у меня всегда после драк мочу к кулакам прикладывал. Правда, детскую, мою. Ну, когда я еще маленьким был. Сейчас-то он, слава богу, кулаки не чешет ни об кого. А раньше частенько с дядькой с шишками, синяками и ссадинами ходили. Не успевал ссать для них.
Безопасник рассмеялся.
- Думаю, что если я приложу к руке суррогат из водки, коньяка и пива, будет то же самое, что твою сегодняшнюю мочу. Так что спасибо, не надо.
- Ну, как хочешь. Моё дело предложить.
Дождавшись, когда за Санычем закроется дверь, Данил встал под душ.
В голове была полная каша. Осознание того, что они трахнулись, никак не хотело стать реальностью. Это было как сон. Он не мог поверить, что сам пошел на этот трах. Но вспоминая события вчерашнего вечера по обрывкам, всплывавшим фразам, мог винить в этом только себя.
Самое обидное, что он почти не помнил сам процесс и даже не знал, хорошо ли это было. Заламывать руки и вести себя, как обесчещенная целка, он не собирался. Мужик захотел, мужик сделал. Ну, трахнулись по пьяне. Не с натуралом же, в конце концов. Рыльца у обоих в пушку, так что распространяться на эту тему Саныч не станет.
Вот если бы он в пьяном угаре трахнулся с Антонычем…
Данька даже головой потряс, избавляясь от образа поющего начальника компрессорной.
- Дожился. Совсем оголодал. Скоро на всех подряд кидаться начну. Не хватало ещё спалиться. – Бурчать входило в привычку.
После душа стало намного легче. Одежду Данька с собой не брал, полотенце тоже. Выключив душ, он немного постоял, дожидаясь, когда вода с него хоть маленько обтечет, и вышел.
***
За ночь руку разбарабанило. На месте ссадин образовалась корочка, а под ней гной. Корочку я содрал, но гной не выходил, и кисть уже дергало пульсирующей болью беспрестанно.
Я, то снимал бинт, то опять его наматывал, в попытках унять эту рвущую пульсацию. Под утро не выдержал, ушел в ванную, чтобы не разбудить Данила.
Когда он наткнулся на меня, сидящего на полу и ноющего, как последняя баба, я готов был провалиться сквозь землю.
Я, блядь, здоровый мужик, не мог терпеть какие-то болячки. Стыдоба.