В какое-то подобие сознания Вика пришла уже на кровати, но только для того, чтобы снова провалиться в море удовольствия от следующей волны сводящей с ума ласки.
– Нет! – запротестовал Стас, когда её веки бессильно опустились. – Смотри!
Вика подчинилась, открыв глаза и встречая его одурманенный восторгом взгляд. Провела пальцем по вздувшейся венке на виске:
– Я не знала, что так бывает, – голос звучал тихо, почти беспомощно.
– Я тоже, – он коснулся её губ мучительно нежным поцелуем.
Он вновь и вновь дразнил, чередуя требовательные и нежные поцелуи, шепча нежные глупости, восхищался её телом, умолял не сдерживаться и дать ему сполна насладиться её стонами.
Он уделил много внимания и её груди, осыпав поцелуями каждое полушарие, нежно посасывал и прикусывал соски. Спустился ниже, обведя языком чувствительную кожу вокруг пупка, лизнул саму впадинку и, не оставляя ей времени понять, что задумал, быстрым движением раздвинул ноги и приник ртом к её лону.
Вика громко застонала, попыталась вырваться, но сильные руки крепко держали её бедра, а ласковые губы принялись целовать и посасывать.
– О, Господи... – она металась головой по подушке, кусая губы, не предпринимая больше попыток вырваться. Зачем? Да и для чего? Так хорошо ей не было никогда в жизни, и самое главное, чуть ли умирая от удовольствия от каждого прикосновения горячего языка, Вика чувствовала: сейчас, вот совсем скоро... очень скоро...
– Стаааааас, – она почувствовала, как внизу живота собирается огненный шар. Выгнулась всем телом, и невероятное наслаждение пронзило её с головы до ног, чтобы сосредоточится где-то под продолжающими ласку губами.
Последнее движение языка – и Вика взорвалась, рассыпаясь на крошечные кусочки, растворяясь в собственном крике...
Она не знала, сколько прошло времени до того момента, как дрожащие губы прикоснулись к её губам.
Перед глазами всё плыло, но на первый план выступило лицо Стаса. В приглушенном свете, лившимся откуда-то сбоку, черты его совершенного лица казались резче, острее, а выражение абсолютного благоговения читалось даже сквозь дымку наслаждения, которая вовсе не собиралась рассеиваться.
– Вот так, – хриплый шепот оглушал, подобно грому. – Ты стала моей, ты кончила для меня...
Но гораздо более интимно прозвучали слова, сорвавшиеся с её собственных губ:
– Умоляю, ещё...
Никогда в жизни ей не доводилось испытывать того, что только что произошло с ней. Только теперь, пребывая дымке сладкой неги, Вика, как бы противоречиво это не звучало, поняла – наконец-то она стала женщиной. Настоящей женщиной, постигшей всю прелесть близости с любимым мужчиной. И этим мужчиной мог быть только Стас. А осознав это, она позволила никогда не испытанному прежде чувству взять верх и над разумом, и над напрочь позабытой скромностью.
Стас что-то мурлыкнул в ответ, припав к её губам, и Вика почувствовала, как она сама вибрирует в ответ на его плавное проникновение. Он двинул бёдрами, провел рукой по её ноге, и, словно уловив его мысли, Вика обвила ногами блестящий от испарины торс.
– Да, – простонал он, проникая глубже. – Да...
А потом их стоны силились воедино, словно аккомпанируя движению тел, охваченных настоящей, чистой, абсолютной страстью двух любящих людей. И когда в этом восхитительном слиянии Вика достигла пика наслаждения, превосходящее предыдущее в разы, её взгляд, словно вспышкой, выхватил среди кружащих перед глазами звёзд умиротворённое, расслабленное и невероятно красивое лицо её мужчины.
Он рухнул на неё, и сейчас тяжесть его тела показалась настолько правильной, что хотелось ощущать её вечно. Вика запустила пальцы ему в волосы, перебирала влажные пряди, и улыбалась, просто улыбалась, чувствуя себя по-настоящему счастливой.
Стас перекатился на спину и практически полностью затянул Вику на себя:
– Спи, конфетка, – теплые ладони скользнули по спине. – Я люблю тебя... – донеслось будто издалека.
– Я тоже, – то ли ответила, то ли подумала Вика, проваливаясь в полный чувственных образов сон.
***
Стас некоторое время слонялся по квартире, приводя в порядок мысли и анализируя события прошлой ночи. То, что произошло между ним с Викой, потрясло его до глубины души. Ни разу за всю свою жизнь Стас не испытывал подобного наслаждения. Эта ночь затронула всё: его тело, разум, душу... Лаская Вику, он распалился так, что каждый её вздох сводил с ума, а когда она выгнулась под ним, когда простонала его имя, он словно почувствовал её удовольствие, едва не кончив вместе с ней...
Остановившись в коридоре, Стас невольно усмехнулся, разглядывая разбросанную по полу одежду.
– Конфетка... – он поднял рубашку. – А я-то удивлялся: как же ты умудрилась так быстро расстегнуть все пуговицы...
Утром Стас проснулся, когда понял, что больше не чувствует любимый с детства карамельный запах, которым упивался всю ночь. Уже зная, что Вика ушла, он несколько раз позвал её, просто для того, чтобы произнести её имя. В тот момент больше всего на свете ему хотелось прижать её к себе и целовать так, чтобы в её глаза вновь подернулись поволокой, а на губах заиграла счастливая улыбка. Сердце заныло от невозможности сделать это, но, немного поразмыслив, Стас признал – Вика имела право так поступить. Если он потрясен, что же сейчас творится с ней...
– Ты же знаешь, что я найду тебя, Вика, – Стас вызвал в памяти её пылающее страстью лицо. – Найду, обниму и буду целовать, пока ты не начнешь умолять меня как вчера о большем, а потом я заберу тебя и больше никому и ничему не позволю нас разлучить...
Деликатное царапанье в дверь было вполне ожидаемым. Даже не выглядывая в глазок, Стас догадался кто там.
– Липа, и почему я не удивлён, а? – дернув ручку, Стас обозрел донельзя смущенного друга.
– Коса, – Витька виновато расшаркался. – Я бы... Ну, ни в жизнь! Ей-богу! Но...
– Верю... – кивнул Стас. – Заходи, я один.
– А как же?.. – Витька перестал разыгрывать смущение, с любопытством уставившись на него.
– А никак, Лепатов, – Стас напустил на себя самый загадочный вид. – Усёк?
Тот вздохнул, помялся и с деланным безразличием спросил:
– Ты одеваться собираешься или решил ехать на базу в чём мать родила?
Стас поднял с пола джинсы, пошарил в карманах и протянул Липе ключи:
– Тащи сюда чемодан. А то... – он продемонстрировал начисто лишенную пуговиц рубашку: – Боюсь, Полкан не поймет.
– Я мигом! – расплылся в улыбке Лепатов и, игнорируя лифт, с низкого старта рванул к лестнице.
– Мы кофе попить успеем? – крикнул Стас в след.
– Ага, – отозвался тот, бодро прыгая по ступенькам. – Даже яичницу пожарить.
– Понятно, – Стас прикрыл дверь. – Пусть ты вовсе и не болтун, Липа, но интересант тот ещё.
Глава 17
В клубе Стаса приняли по-разному. Прежние одноклубники, понятно, радовались, хлопали по плечу, выражали надежду, что его как можно скорее включат в основной состав и сборную. Однако, как и говорил Лисов, в команде было и много новичков. Те встретили его, не скрывая неудовольствия, пропыхтев под нос что-то вроде приветствия. Некоторые не сподобились даже на это, а практически напрямую заявили, мол, на что он тут рассчитывает после доблестной игры за какой-то там Мухосранск. Ситуация явно накалялась и выходила из-под контроля, но тут появился тренер. По его хитрой, едва заметной ухмылке, было ясно, что он прекрасно понимал, что минуту назад было в раздевалке.
– Ну что, Косогоров, – он поморщился, оглядев Стаса с ног до головы. – Жира-то ты не нарастил, однако... Переодевайся, посмотрим, кто к нам вернулся: кабан или поросёнок...
Стас стиснул зубы, проглотив несколько смешков.
– Слушай внимательно, Коса, – шепнул Лисов. – Ты на подначки-то не реагируй. Они так себя ведут, потому что знают – из-за тебя любой может оказаться на скамейке. А времена сейчас изменились, никто не хочет торчать тут долго. Всё мечтают засветиться и уехать на запад за баблом. Понятно, что у тебя, как у олимпийца, шансов поболее будет. Смекаешь?
– А ты умеешь объяснять, Лиса, – криво усмехнулся Стас.
– Я еще не то умею, – хохотнул Вовка. – Кстати, не желаешь вечерком со своей барышней к нам заглянуть? Настя будет рада. Посидим, поговорим...
Стас зашнуровал конёк, поднял голову и со вздохом ответил:
– Я бы с радостью, но только один. Вика... ну, в общем ... ушла.
– Шо опять?! – гаркнул Лисов, чуть не сломав пополам клюшку. Благо, в раздевалке уже никого не было и лишнего любопытства удалось избежать. – Ты снова облажался? – Капитан схватил его за шиворот и поволок на выход:
– Если из-за этого ты мне будешь чудить на льду, я тебя сам, этими вот руками!.. – он продемонстрировал свой кулак.
– Нет, Лиса, – Стасу вдруг стало смешно. – Не волнуйся так, я своё уже отчудил. В этот раз я точно не облажался. Мне только надо её забрать. И всё.
– Уверен?
– Зуб даю!
Они вышли на каток, и Лисов хотел еще что-то спросить, но прозвучал свисток. А это означало: разговоры кончились, началась тренировка...
Выполняя команды тренера, привычно перебрасываясь взглядами с Витькой, капитаном и с другими ребятами Стас вдруг почувствовал, как его охватывает почти позабытая эйфория. Ведь в глазах друзей ясно читалось одобрение. Ничего не потеряно, они по-прежнему понимали друг друга, как обычно действовали слаженно. Стасу больше не было нужды себя сдерживать, он работал на полную силу, радуясь, что его скорость нисколько не уменьшилась за полтора года. Напротив: он понимал, что стал ещё быстрее.
К концу тренировки те, кто вначале пытались подкалывать и посмеиваться над ним, уважительно на него поглядывали, а один из защитников – Федор – вообще извинился за свои слова про Мухосранск. Тренер подозвал Стаса после тренировки и завел в свой кабинет:
– Значит, вот как мы поступим с тобой, Косогоров, – Виктор Васильевич задумчиво почесал затылок. До вторника ты тренируешься с основным составом. Я вписываю тебя в звено к Лисову и Лепатову. В среду мы летим в Ванкувер, вернемся в воскресенье. У нас там игра, плюс кое-какие мероприятия, тебя взять не можем никак. Надо подумать, как нам... Сейчас...
– Разрешите вопрос?
– Валяй, – тренер уселся за стол и, не глядя на Стаса, принялся копаться в бумагах.
– Я бы хотел к маме съездить. Мы полтора года не виделись. Отпустите до воскресения?
Виктор Васильевич оторвался от бумаг, окинул Стаса неопределенным взглядом:
– Ну... Хорошо. Мать – это святое. Но... давай набирай форму. Бег каждое утро, упражнения, да чего я тебе говорю, сам все знаешь!
– Знаю, – кивнул Стас. – Я и не прекращал тренироваться, Виктор Васильевич, так что в понедельник буду здесь и буду полностью готов. Спасибо.
До дома Стас добрался в приподнятом настроении. Всё хорошо. В самом деле, всё очень хорошо! Его мастерство при нём, друзья рядом, осталось только съездить за Викой. Она ждёт, в этом Стас не сомневался, как и в том, что сделает все, абсолютно всё, чтобы её забрать. Усевшись на диване, он невидящим взглядом уставился в телевизор, в который раз вызывая в памяти ощущения прошлой ночи. И вдруг на него нахлынули гораздо более давние воспоминания о том, как он понял, что их с Викой связывает что-то совершенно иное, нежели дружба...
– Бороться и искать, найти и не сдаваться! – Вика с улыбкой захлопнула книгу. – Ну, вот, Стас, теперь ты вроде как прочитал "Два капитана" до конца.
– Угу, – Стас не пытался быть вежливым, потому что в этот момент сосредоточенно разглядывал губы Вики. Он не говорил ей, но пока Вика читала, Стас просто не мог оторвать взгляд от её лица. Что-то непонятное творилось в его голове с февраля, с тех самых пор, как стукнуло четырнадцать, и это "что-то" нашептывало днями и разрывало ночами, а когда рядом была Вика, всё это становилось просто пыткой.
– Эй, ты чего такой хмурый? – удивилась она, отложив книжку в сторону и перевернувшись на спину, вытянулась на траве, разглаживая подол светлого платья. – История-то какая замечательная! Сила, смелость, любовь... Преграды меж двух сердец! Преодоление! Эх, жаль в наше время так не бывает!
– У тебя тут листик запутался, – выдавил Стас осипшим голосом.
Он потянулся и выпутал из золотистых волос сухой березовый лист. А потом шепот, который так тревожил его, вдруг окреп и прозвучал приказом: "Поцелуй её! Немедленно!"
И он подчинился, склонился к ней, прижался губами к её губам, подивившись их сладости и мягкости, а ещё... Он почувствовал, как по телу прокатилась горячая волна, и это было очень-очень приятно!
Вика охнула, но не отпрянула, хотя он почувствовал, когда положил руку ей на грудь, как сильно-сильно стучит её сердце.
– Мне кажется, я люблю тебя, Вика, – шепнул Стас, внимательно всматриваясь в огромные серые глаза. – Точнее, нет, уже не кажется, просто люблю!
Вика покраснела так, что даже волосы стали казаться розовыми. Но, несмотря на свое смущение, она не предприняла ни единой попытки оттолкнуть его, и Стас был рад, потому что в глубине души очень боялся.
– А мне даже никогда не казалось, Стас, – едва слышно отозвалась она. – Я тебя люблю. С того самого момента как увидела в садике.
Стас обрадовался и, осмелев, поцеловал её еще раз:
– Значит, теперь мы с тобой будем встречаться, а не просто дружить?
Вика немного растерянно посмотрела на него, рывком села и, спрятав лицо в ладошках, тихо спросила:
– А что значит "встречаться"?
– Это значит, что мы с тобой будем целоваться, а потом поженимся как твои Саня и Катя, – вообще-то он не был уверен в том, что говорит, потому как сам толком не знал, что стоит за этим словом. – Согласна?
Вика что-то пискнула.
– Не понял? – Стас озадаченно уставился на неё. Вика по-прежнему красная как рак, прятала лицо в ладошках. – Посмотри на меня!
Она даже вздрогнула, настолько требовательно прозвучал его голос. Но подчинилась и, опустив руки, заглянула ему прямо в глаза:
– Да, – её голос прозвучал неожиданно твёрдо. – Конечно, будем встречаться. Только, знаешь, если уж совсем честно, мне не хотелось бы, чтобы у нас было столько преград, как в книге...
Стас вынырнул из воспоминаний, с досадой сжав кулаки, потому что раскатом грома в его мыслях прозвучал собственный ответ: "Какие преграды, Вик?! Война сто лет как кончилась, а значит, нас ничто не сможет разлучить!"
Стас в который раз мысленно выругался, и проговорил:
– Оказывается, я мастер по преградам, Вика. Но раз я сам их создал, сам и разрушу.
***
– Дочка, давай сюда сумку! – папа подхватил её за руку, выводя с перрона. – Поезд-то задержался, однако! Пойдем скорее, следующий автобус только через сорок минут, – он схватил её за руку покрепче и они практически бегом добрались до остановки.
– Так я бы сама доехала! – Вика послушно нырнула в автобус вслед за папой, немного отдышалась и дополнила: – Всего-то четыре часа в поезде, я не устала совсем.
– Да ну тебя, – отмахнулся он, устраиваясь на галерке. – Дорога – это всегда тяжело, тем паче, Боря-то твой мне с утра все уши прожужжал, мол, он обещался сам тебя встретить, но заказ из области внезапно образовался, а там...
– Да-да, – улыбнулась Вика, перебивая родителя. – Хорошие деньги. В этом плане Боря очень предсказуем.
А про себя отметила, что чертовски рада, что Сокольский не приехал на вокзал. Она чувствовала себя очень виноватой перед ним. Очень. Потому что поняла – между ними больше ничего не может быть, кроме дружбы. Но... какая уж теперь дружба...
– Дочур, чего такая задумчивая? – поинтересовался папа, спустя какое-то время.
– Да так, много впечатлений. Как там малышня?
– О! – папа хлопнул себя ладонью по лбу. – Забыл сказать, они спят уже, так что ты домой, а утром мать к тебе приведёт Вадима, ей же выходить во вторую. А я Дрюню в садик закину.