– И как? – Вика неуверенно улыбнулась. – Стало легче?
– И да, и нет, – пожал плечами Стас. – Пока выматывался, я хотя бы не видел снов. А когда удалось наладить игру команды и сплотить "Чертенят" – началось.
Вика удивлённо моргнула:
– Причем тут сны?
– Притом. Ты стала сниться мне. И это были хорошие сны, Вика. Мы были вместе, были счастливы. У нас был дом, он часто мне снился. Большой, светлый. А еще... Я постоянно чувствовал, что там есть ребенок. Я слышал его смех, топот ножек. И представь: как больно мне было по утрам? Я возненавидел просыпаться. Очень велика была разница между счастливыми снами и реальностью, в которой я своими руками поломал нам обоим жизнь. Вот я и представлял, что это всё могло бы быть правдой, не ляпни я чушь, на твой вопрос о детях.
Я дал себе задание – как можно скорее освоиться на новом месте и начать всё с чистого листа. Подружился со своей командой, они оказались приятными и добрыми мужиками. Ходил к ним в гости, к себе звал. Однако очень скоро я понял, что после таких встреч мне становится только хуже. Ведь они были все женаты, и не скрывали того, что гордятся своими семьями и детьми. Намекали, мол, мне тоже пора остепениться, пытались свести меня со своей сестрой или подругой. Я понимал, что парни делают это из лучших побуждений, но ничего не мог предложить тем девушкам, потому что ни одна из них не была тобой. Чтобы не сойти с ума, чтобы не жить одними снами, я стал посвящать почти всё время своим мальчишкам. Мы ходили в кино, занимались туризмом. Потом мы даже организовали группу, пришлось научиться играть на гитаре...
Вадим, до этого момента спокойно сидевший у него на коленях, вдруг что-то залопотал и принялся вырываться. Стас разжал руки, и малыш тут же перебрался к Вике, а затем вообще спрятался за её спиной, и, обняв маленькими ручками мамину талию, принялся сверлить Стаса хмурым взглядом.
– Кажется, я его всё-таки напугал, – виновато вздохнул Стас.
– Скорее озадачил, – сказала Вика. – И меня тоже, кстати. Ты ведь так и не объяснил, почему оказался там? Ты проштрафился? Тебя сослали?
– Нет, Вика... – Стас понял – пришла пора рассказать причину. – Я уехал туда сам.
– Но почему?!
Стас опустил голову, глубоко вдохнул и, решившись не тянуть быка за рога, ответил:
– Потому что я бесплоден. И это была первая часть моего приговора...
***
Потрясенная последними словами Стаса, Вика молча выслушала дальнейший рассказ о внезапном воспалении и операции. И только когда он упомянул о подслушанном разговоре и последующей рекомендации врачей, тихонько уточнила:
– Так ты сам решил, что бесплоден? Просто на основании того, что подслушал разговор?
– Сначала да, – признал Стас. – Я был в ужасе, что стал неполноценным уродом, и ты никогда не согласишься принять меня.
– Напрасно ты так!- упрекнула Вика. Но сердце сжалось...
Трудно представить, что бы чувствовала она, подслушав такой разговор... И как бы повела себя...
– Через полгода, как раз, когда всё утряслось в моих командах,- продолжил Стас, – меня вызвали в госпиталь к врачу. Тот нашел в моей карте эпикриз с рекомендованным анализом и, как бы я не отказывался, настоял на своем и заставил его сдать.
– И что же? – Вика не смогла скрыть нетерпения.
– Ничего, – плечи опустились, как и уголки губ. – Конечно, доктор потом долго и пространно говорил, что я ещё молод, и медицина не стоит на месте... Мол, пока не женился, надо бы попробовать полечиться и прочее... Но...
– Ты сдался? Не может быть! – Вика возмущенно притопнула ногой. – Ты же боец, Стас! Раз доктор сказал – надо было пытаться!
– Я тогда плохо соображал: что мне надо, а что нет, – уныло проговорил он. – Только в одном я был убежден – мне очень нужна ты! И я принял решение: как только закончится мой срок в Белоамурске, приду к тебе и всё расскажу. И буду умолять тебя быть со мной, хотя бы из жалости. Я подумал, что мы можем усыновить ребенка и вырастить как родного. Вот и представь, что я чувствую сейчас? У меня есть сын... У нас!.. Это же чудо! Только очень больно, что я не был рядом с тобой.
Выслушав исповедь Стаса до конца, Вика наконец-то пришла в себя и заметила, что уже три часа. Она отцепила от себя Вадима и поднялась:
– Пойдём, нам пора кушать.
– Я хотел предложить кое-куда съездить, – Стас поднялся и проследовал за ней.
– Куда? – Вика усадила сына на стульчик и принялась разогревать молоко для гречки.
– Жениться, Вика. Точнее, подать заявление, – Стас немного потоптался у неё за спиной, а потом наклонился, прижавшись лбом к основанию шеи. – Я же военный, меня обязаны расписать в три дня. В воскресенье я должен вернуться в Москву. И я намерен отправиться туда с женой и сыном.
Вика выключила газ и, обернувшись, оказалась во власти его крепких рук. Она прижалась к широкой груди, легонько потерлась щекой, усмехнувшись, когда наткнулась на пятнышко, что оставил Вадим, вытирая нос.
– Вторая попытка, значит?
– Нет, конфетка, – шепнул Стас, прижимаясь губами к её макушке. – Никаких попыток. В этот раз я женюсь на тебе, и точка. И заберу с собой. Так что у тебя совсем немного времени, чтобы собрать вещи.
Вика очень неохотно выбралась из тёплых объятий, но что поделать, если Вадим, недовольный её медлительностью, грозно открыл рот, чтобы набрать побольше воздуха.
Она поставила перед сыночком тарелку с кашей, налила в неё горячего молока и, попробовав на температуру, села за стол:
– Ну вот, сладкий, – Вика зачерпнула ложку каши. – У нас сегодня особая гречка, каждая ложка будет за папу, видишь, какой он большой? Так что за него можно много ложек кушать, все на пользу пойдут.
– Ам! – обрадовался Вадим, а потом принялся с готовностью открывать рот, кивая на каждое "за папу".
Стас уселся напротив, с улыбкой наблюдая за ними.
– Отличный аппетит, – прокомментировал он, когда тарелка опустела.
– Это ещё что, – Вика промокнула полотенцем чумазый ротик. – Вот была бы здесь котлета, он бы её за полминуты уничтожил. Мясоед растет страшный! Никогда не думала, что ребенок способен предпочесть сосиску конфете.
– Мама говорила, в детстве я тоже мясо любил, – Стас посмотрел на неё так, что по телу пробежали горячие мурашки. – Но потом стал сладкоежкой, лет в шесть, кажется.
Вика вытащила Вадима из стульчика, и тот унёсся в зал. Стас моментально воспользовался тем, что они остались, хоть и условно, но всё же наедине.
– Я люблю тебя, я так тебя люблю, – хрипло прошептал он, снова усадив себе на колени. – Ты моё сердце... – Он целовал её то нежно, то исступленно. Скользил горячими ладонями по её спине. – Ты моя спасительница. С самого начала и навсегда, Вика...
– Знаешь, Косогоров, – она провела пальцем по красивым губам, коснулась скул, обозначила линию подбородка. – В старину слово "жалеть" означало то же, что и сейчас "любить". Так и говорили: "Мне тебя жалко", "Он меня жалеет"...
Мне жаль, мне так жаль, что тебе пришлось перенести такую боль, мне страшно представить, как ты жил в одиночестве, как мучился, считая, что не нужен мне. Мне жаль, что ты поступил неверно, когда мы поссорились. Моё сердце обливается кровью, потому что я люблю тебя. И, стало быть, ты прав, я буду с тобой, потому что жалею! Если бы всё случилось иначе, и у нас не было бы Вадима – всё равно любила бы и жалела. И всё равно ждала, даже если бы прошло десять или двадцать лет. А может быть, в какой-то момент устала бы ждать и отправилась бы искать. Как Катя искала Саню.
Он вновь прижал её к себе, зарылся лицом в волосы. Так они сидели некоторое время, лаская друг друга и нашептывая милые нежности.
– Нам пора ехать, – тихо напомнил Стас. – Я очень хочу вот так просидеть с тобой хоть до ночи, но жениться на тебе я хочу ещё сильнее.
– Понимаешь, вся соль в том, что в данный момент нам придётся подождать.
– Чего? – удивился Стас.
Вика напустила на себя загадочный вид и, покинув его объятия, отошла к окну:
– Погоди, сейчас узнаешь...
– Мамуя, – на кухню важно вплыл Вадим с надетым на голову горшком. – О! – он поднял ручку и шлепнул ладошкой. – Бом!
– Вот, – назидательно проговорила Вика, с улыбкой поменяв положение горшка на правильное. – Привыкай, папа. Теперь из дома можно выходить не когда тебе надо, а когда ребенок будет к этому готов.
– Без проблем, – Стас опустился рядом с ними на пол. – Спасибо, что не заставил долго ждать, а то я уж испугался, что мама передумает...
– И не надейся, – Вика думала свести всё к шутке, но голос вдруг дрогнул, а сердце сжалось. – Когда-то я сказала, что смогу без тебя прожить. Но, судя по всему, лимит на жизнь без тебя исчерпан. Всё, Стас. Или с тобой, или никак!
Глава 22
– Такие дела, Оль. В воскресенье уезжаем в Москву, – Вика закончила свои объяснения и с некоторой тревогой ждала реакции от подруги и по совместительству начальницы.
Та покрутила в руках ручку, засунула её за ухо и глянула на Вику с хитрым ленинским прищуром:
– Как, говоришь, звать твоего муженька?
– Стас, – Вика вздохнула. – Стас Косогоров.
– А случайно, не тот самый...
– Угу... Тот самый. Совершенно случайно.
Ольга звонко расхохоталась:
– Ну ты даешь, Науменкова... Поздравляю! Ну, надо же! С детём и такого мужика захомутала! Вот же ...
– Оль... эхм... Вадим его сын. Так что, ещё вопрос, кто кого захомутал.
Смех резко оборвался, и Оля уставилась на неё с открытым ртом:
– Не боишься, что на первой полосе новость выдам? – черные глаза азартно сверкнули. – Народ-то нынче до таких вещей жадный.
– Я другого боюсь, Ольга Антоновна, – Вика постучала пальцем по трудовой книжке. – Что делать? Я у вас отрабатывать должна, но...
– Ох! Нашла чего бояться! Ты же не в Простоквашино едешь, а в Москву! Когда еще наша газета сподобится отправить туда корреспондента. Жизнь в столице поинтенсивнее нашей, событий куда больше, так что для нас твой отъезд только на пользу.
Вика расслабленно перевела дух, а Ольга меж тем собрала папки у себя на столе, быстро рассовала их по ящикам, и, громко прокричав пару приказов, подхватила Вику за локоть и потащила к выходу:
– Но если ты думаешь, что легко отделалась, то очень ошибаешься, – тоном не терпящим возражений проговорила она. – Я долго молчала, делала вид, что мне до лампочки, но любому терпению когда-нибудь приходит конец! Так что, мы сейчас идём в столовую, опрокидываем по рюмке чая, и ты мне всё выкладываешь!
– С неприличными подробностями? – Вика не сдержала улыбку.
– А-то как же!
В этот раз Вика не стала отнекиваться. В последние два дня она пребывала в состоянии такого абсолютного и всепоглощающего счастья, что ей хотелось кричать об этом всем и каждому. Вот и рассказала она подруге обо всем, что произошло с того самого дня, как появился в её жизни ясноглазый мальчишка. Ольга то улыбалась, то хмурилась, а когда, в завершении рассказа, услышала, как Стас преклонив колено умолял заведующую районного ЗАГСа расписать их, даже всплакнула:
– Ну, блин! – она шмыгнула носом. – Я же Авдотью Петровну знаю. Не тетка – кремень. И если твой мужик смог её уговорить расписать вас сразу.... На небе есть Бог, Науменкова... то бишь Косогорова.
– Он есть, Оль, точно есть, – кивнула Вика. – В общем, вот так всё и случилось. По паспорту я пока Науменкова, правда. Документы в Москве менять буду. Там и Вадима запишем Косогоровым.
– Вот и ладненько, – Оля отсалютовала чашкой и сделала большой глоток "чая". – Поздравляю ещё раз. Счастья и любви. Ты заслужила.
– Понятное дело, – Вика с опаской понюхала содержимое своей чашки.
– Да не кривись ты, – возмущенно шикнула Оля. – Внимание привлечешь. Пей!
– Я только глоточек, – Вика промочила губы и решительно отставила чашку. – Не обижайся, меня ждет очень непростой разговор, так что...
– Как знаешь, – Ольга передернула плечами и ловко перелила содержимое Викиной чашки в свою. – Мне же больше достанется. А с кем разговор?
– С Сокольским, Оль...
– Зря ты от коньячка отказалась-то, – прищелкнула языком Оля, с жалостью взглянув на неё. – Для такого разговора смелость нужна.
Вика покачала головой, взглянула на часы и, попрощавшись с подругой, поспешила на автобус. У Бориса как раз был обеденный перерыв, так что она рассчитывала застать его дома.
Когда она подошла к Бориной квартире, была вынуждена признать правоту Ольги... Напрасно отказалась от коньяка, ох напрасно. Коленки предательски затряслись, сердце ушло в пятки... Пришлось собрать всю волю в кулак и ...
Дверь распахнулась едва она успела постучать:
– Заходи. Чего топчешься...
Вика проследовала за ним на кухню.
– Садись, – он указал на табуретку. – Чай будешь?
– Нет, спасибо. – Вика виновато опустила голову. – Борь, прости меня!
– Что, неужели разогнала своего чемпиона и решила вернуться ко мне? – криво усмехнулся он.
– Нет. Мы поженились, Борь. Позавчера.
– Ну, – Сокольский выключил засвистевший чайник. – Не могу сказать что быстро... Сколько там лет-то прошло? Точно не будешь? – Он вопросительно приподнял бровь и на секунду их взгляды встретились. И Вика вздрогнула от того какой печалью были наполнены красивые черные глаза бывшего хулигана, а ныне отличного отца и просто хорошего человека.
– Прошу, прости меня. Ты замечательный, Борь. Умный, красивый, честный... Я была счастлива с тобой все это время, но...
– Ты меня не любила, – ровным голосом констатировал он. – Ничего, я большой мальчик, всё понял... Знаешь, это даже хорошо...
– Что?
– Ну... Хорошо что сейчас . – Боря плеснул себе чаю. – Он бы все равно заявился рано или поздно, к гадалке не ходи. Но еще чуть-чуть и мне было бы гораздо хреновей. И так почти по живому...
Вика вскочила, шагнула к Боре и крепко его обняла.
– Прости меня, прости, – словно заведенная твердила она, глотая слезы. – Я не знаю, что еще сказать, что мне сделать, чтобы тебе было легче...
– Для начала – отпустить, – выдохнул он, отстраняясь. – Ты не забывай, я хоть и брошенный, но все-таки мужик...
– Ох, – Вика сделала шаг назад, – прос... Да чтоб меня! – Она нервно рубанула кулаком воздух.
– Кончай суетиться! – Боря сел за стол. – Что было, то прошло. Да и не виновата ты ни в чём. Знаешь, нам с тобой будет правильнее всё забыть.
– То есть? – Вика нахмурилась. – Я не хочу тебя забывать, Борь, да и не смогу...
Впервые за разговор Боря улыбнулся по-настоящему:
– Забыть всё лишнее, Вика. Ты помни своего одноклассника-второгодника. А я буду помнить умную и добрую старосту, которая помогала с уроками.
– Значит, останемся просто одноклассниками? – Вика почувствовала, как чувство вины потихоньку отпускает её. – Ты прав, так вернее всего.
***
Это был мощный прессинг. Стас сразу определил, у него опытный противник, который сдаваться не собирается. Кроме того, тот явно дал понять, что даже не рассматривает такую возможность. Зато он отлично рассмотрел полку с наградами Стаса, и сейчас маленькая ручка в который раз указала на кубки и медали, глаза сверкнули, а брови сдвинулись домиком.
Всё попытки схитрить и переключить внимание малыша на что-то другое успехом не увенчались. Вот и вышло так, что был выкинут белый флаг, и Стас, подняв сына на руки, с замиранием сердца наблюдал как юный интересант, проигнорировав прочие награды, моментально вцепился в золотую олимпийскую медаль и, просияв, затащил её в рот.
– Да уж, – усмехнулся Стас. – У тебя губа не дура, знаешь что хватать.
– Хррррмбр! – довольно ответствовал малыш и продолжил проверять золото Калгари на зуб.
– Стасик, я суп сварила! – в комнату заглянула мама и, улыбнувшись ему, сосредоточилась маленьком грызуне. – Будешь кушать, Вадимушка? Супчик такой вкусный, с клецками, куриный.