Марианна ясно представила себе, как, наработавшись вдоволь, Хадсон предается «отдыху» с рыжей красавицей.
— Разумеется. — Ответ прозвучал слишком резко, и она поспешно добавила: — Ты занимаешься спортом? Что ты делаешь, чтобы расслабиться?
Хадсон окинул ее взглядом, полным холодного удивления, и Марианна прикусила язык. Она разговаривает с ним словно с каким-то случайным знакомым.
— А ты не помнишь? — мягко спросил он. — Неужели два года — такой большой срок?
— Я… нет… боюсь, что…
— Сквош. — Он явно наслаждался ее замешательством. — Я играю в сквош, Анни.
— Ах да. Сквош! Конечно! — повторила она словно попугай.
— И во многие другие игры, — негромко и с нажимом закончил Хадсон.
Солнце стояло еще высоко над горизонтом, когда они собрались домой. В машине парило как в сауне, и Марианна, бросив шляпу на заднее сиденье, попыталась собрать рассыпавшиеся волосы в узел на макушке, чтобы охладить вспотевшую шею.
— Словно веретено с золотыми шелковыми нитями.
— Что?
Голос Хадсона, бархатный, с чувственными хрипловатыми нотками, будто звучал где-то в глубине груди. Марианна не расслышала его слов.
— Твои волосы.
По ее спине прошли мурашки от его жадного, оценивающего взгляда.
— Другие женщины из кожи вон лезут, чтобы произвести такое впечатление, и все равно выходит натужно и фальшиво. А у тебя все получается естественно. И убийственно действует, — мрачно добавил он.
— Какое впечатление? — осторожно спросила Марианна, не зная, хочет ли Хадсон сделать ей комплимент или нанести очередное оскорбление.
— Соблазнительной невинности, — задумчиво ответил Хадсон. — Ты словно приглашаешь мужчину подойти поближе и в то же время предупреждаешь, что слишком близко беднягу не подпустишь. Наивность и сексуальность — убийственное сочетание! И у тебя это выходит неподражаемо!
— Я никого не собираюсь соблазнять! — горячо возразила Марианна. Краска залила ей щеки. — Я ношу длинные волосы, потому что мне так нравится, и как я причесываюсь — тоже никого не касается! — Зеленые глаза ее воинственно блеснули.
— Мне тоже нравятся длинные волосы, — признался Хадсон. — И думаю, подавляющее большинство мужчин со мной в этом солидарно.
— А мне, знаешь ли, глубоко неинтересно, что думают обо мне мужчины, — огрызнулась Марианна. Предположение Хадсона, будто бы она, подобно сиренам из греческих мифов, искусными приемами заманивает неопытных простачков в свои сети, оскорбило ее до глубины души. — Кстати, тебе не пора в отель? — язвительно спросила она. — Что скажет твоя подруга, если узнает, что ты провел весь день со мной?
— Да ничего не скажет, — безразлично сказал Хадсон. — С какой стати ей возражать? Мы с тобой прекрасно знаем, что ничего не значим друг для друга; так почему бы нам не вспомнить старые времена?
Меньше всего на свете Марианне хотелось сейчас вспоминать прошлое. Она была взволнована, рассержена, оскорблена, и сверхъестественное спокойствие Хадсона заводило ее еще сильнее. Лучше бы он сгорал от желания, как несколькими часами раньше!
Нет, нет, этого желать нельзя! Она должна радоваться, что Хадсон разлюбил ее и начал новую жизнь с кем-то другим. Должна радоваться, но вместо этого Марианна сгорала от ревности и все яснее понимала, что не создана для роли мученицы.
Несколько секунд Хадсон пристально всматривался в ее лицо, затем отвернулся и завел мотор.
— Отвезу-ка я тебя домой, — проговорил он. — А то наш друг Кийт будет волноваться. Пожалуй, еще навоображает себе лишнего. — И он бросил на нее насмешливый взгляд.
— Мне казалось, что в этом и была цель твоей игры, — сухо ответила Марианна.
— Думаешь, я играю с тобой? — резко спросил Хадсон. Глаза его потемнели, лицо затвердело и стало похоже на бронзовый лик древней статуи. — Нет, Анни, это не игра. Много-много лет назад я вырос из детских игр. И ты скоро поймешь, что сейчас я совершенно серьезен. В моем деле… — он запнулся, впившись взглядом в ее побелевшее лицо, — в моем деле часто приходится сталкиваться с людьми, невинно пострадавшими по чьей-то злой воле. Они просят у меня помощи. Я никогда не отказываю им и стремлюсь не только добиться справедливости, но и получить для клиента максимальную компенсацию.
— Так вот как ты смотришь на все это… на наши отношения? — тихо спросила Марианна.
— Отношения? — холодно переспросил он, не сводя с нее ироничного взгляда. — О чем ты говоришь? Между нами нет никаких отношений, Анни, ты доказала это два года назад.
— Тогда чего ты от меня хочешь? — дрожащим голосом прошептала Марианна. Так она и знала: его сегодняшняя «капитуляция» была лишь хитрым трюком, чтобы усыпить ее бдительность. Нет, так легко она от него не отделается.
Мгновение — и Хадсон припал к ее губам. От удивления Марианна не смогла оттолкнуть его. Прежде чем она поняла, что случилось, Хадсон уже оторвался от ее губ, оставив ее обессиленной и опустошенной, и нажал на газ. Автомобиль рванулся вперед.
— Все в свое время, — холодно ответил он. — Все в свое время.
— Если ты думаешь, что я смирюсь с таким ответом, то очень ошибаешься! Я не марионетка, которую можно дергать за ниточки!
— Да что тебе не нравится? — Хадсон бросил через плечо саркастический взгляд и снова сосредоточился на дороге. — Пикник со старым знакомым? Марокканский базар? Что такого страшного случилось, Анни? К ужину ты будешь в отеле, а после ужина спокойно пойдешь на работу. Все так, как я и обещал.
«Если он думает, что ужинать я буду с ним, — думала Марианна, чувствуя, как пылают щеки, — то сильно ошибается! И пусть только заведет об этом речь — я ему все выскажу!»
Но ей не пришлось поупражняться в красноречии. Выйдя из машины, Хадсон предложил ей руку и ввел в холл; не успев открыть рот, чтобы произнести первую заготовленную фразу, Марианна увидела, как навстречу им устремилась группа людей, показавшихся ей знакомыми.
— Хадсон! — Рыжая красавица отделилась от толпы, и Марианна вспомнила, где видела эту веселую компанию. — Дорогуша, мы ждем тебя уже целую вечность! Ты не забыл, что представление начинается в семь?
— Как же, помню. — Хадсон кивнул своим друзьям и повернулся к Марианне. — До свиданья, Анни. Приятного вечера.
Кажется, Марианна что-то ответила, хоть минуту спустя и не могла вспомнить, что именно. Ей удалось дойти до лифта, ни разу не споткнувшись, как ни хотелось упасть на пушистый ковер и испустить дух. Нажав кнопку, она обернулась и увидела, что холл пуст. Они ушли.
Вот ей и урок! Эта мысль помогла Марианне переодеться, спуститься вниз и поужинать, хоть она и проглотила лишь несколько кусочков. Эта же мысль поддержала ее во время съемок, хотя к концу работы голова у нее раскалывалась от тупой, ноющей боли. Вернувшись к себе, Марианна приняла две таблетки аспирина, долго стояла под душем, а затем легла в постель.
Спала она плохо и проснулась совсем разбитой. За завтраком у нее слипались глаза, и окончательно она проснулась, лишь когда заметила за дальним столиком Хадсона, в гордом одиночестве наслаждающегося обильным завтраком. Боже, как он отвратителен, как ненавистен ей! Как смеет выглядеть таким спокойным, собранным и довольным, когда у нее внутри все рвется на части? Как смеет с аппетитом поглощать этот богатырский завтрак?
Словно прочтя ее мысли, Хадсон обернулся к ней и небрежно кивнул, смерив ее надменным взглядом. Так смотрит победитель на побежденного.
В последующие три дня Марианна почти не видела Хадсона. При случайных встречах он вежливо кивал ей и произносил какие-то ничего не значащие банальности. Марианна работала без отдыха, а бессонные ночи проводила в слезах. К концу третьего дня она превратилась в комок нервов.
Кийт и остальные, закончив работу, покинули Танжер. Марианна сама не понимала, почему не уехала с ними. Казалось, все на свете она отдала бы за то, чтобы снова оказаться в своей лондонской квартирке! Но что-то — должно быть, глубоко запрятанная в душе гордость — не позволяло ей сбежать. Она планировала остаться в Марокко еще на несколько дней и совершить экскурсию по стране — значит, так и сделает.
Это же чувство заставило ее не заказывать еду в номер, а спуститься в обеденный зал, хоть Марианна и понимала, что Хадсон, если еще не отправился куда-нибудь со своей рыжей подругой, скорее всего, окажется там.
За несколько дней Марианне стало ясно, что рыжеволосая дива остановилась не в отеле. Однако ее стройная соблазнительная фигура с удручающей регулярностью маячила в холле по вечерам: то Хадсон ужинал с ней и ее компанией, то все они вместе отправлялись в город на поиски развлечений. Это повторялось изо дня в день, и Марианне становилось все тяжелее.
Пару раз в этой компании появлялись Идрис с Фатимой. Прошлым вечером, заметив Марианну, оба кивнули и дружески помахали ей. Почему-то при этом невинном жесте ее захлестнула такая волна отчаяния, что сердце едва не разорвалось.
Итак, выйдя из лифта, Марианна зашагала через холл с гордо поднятой головой. «Мне все равно, — повторяла она про себя. — Он ничего для меня не значит».
— Здравствуй, Анни!
Только она успела сесть за столик в дальнем углу зала и переброситься несколькими словами со знакомым официантом, как глубокий хрипловатый голос Хадсона заставил ее вжаться в кресло. Собравшись с духом, она подняла голову.
— Здравствуй.
Слава Богу, он один! Ей удалось улыбнуться почти искренней улыбкой.
— Ужинаешь в одиночестве? — мягко спросил он.
Не доверяя своему голосу, Марианна просто кивнула.
— Не возражаешь, если я к тебе присоединюсь? — Казалось, ему и в голову не приходило, что она может отказать.
— Я… Но…
— Пока ты раздумываешь, я присяду.
В голосе его звучала сталь, и Марианна ответила грубее, чем ей хотелось бы:
— Тебе не приходит в голову, что я могу и отказаться?
— Слишком поздно. — Он усмехнулся, не сводя с нее пристальных глаз. — Я уже сижу. Не станешь же ты устраивать сцену перед отъездом? — поддразнил он ее.
Марианна хотела ответить язвительным замечанием, но помешало появление официанта. «Оно и к лучшему», — подумала Марианна, наблюдая, как Хадсон заказывает большую бутылку вина. Сейчас ей как никогда необходимы серьезность, спокойствие и собранность.
Но одно дело — решить, другое — выполнить.
Официант согнулся в поклоне, встряхнув угольно-черными волосами, и исчез с услужливой улыбкой на устах.
— А где же наш милый, добродушный Кийт? — лениво протянул Хадсон, передразнивая характеристику, данную Кийту Марианной несколько дней назад.
На языке у нее уже вертелся резкий ответ, но она прикусила язык. Не стоит Хадсону знать, что все остальные уехали. Тогда придется объяснять, почему она осталась здесь в одиночестве. Кстати, а почему? Ей ничего не стоило уговорить кого-нибудь из друзей задержаться и поездить вместе с ней по Марокко. Но Марианна решила остаться одна — и теперь досадовала на свое решение. Пожалуй, Хадсон увидит в ней несчастную, всеми брошенную бедняжку. И перед мысленным взором ее вновь всплыла рыжеволосая красавица.
Она небрежно пожала плечами.
— Кийт? Откуда мне знать, где он? Я тебе уже объясняла: мы просто коллеги. Он не обязан передо мной отчитываться.
— Да я что-то и остальных не вижу. — Ястребиным взором он окинул обеденный зал. — Они подойдут позже?
— Нет, — с рассчитанной небрежностью ответила Марианна. — Я думала, что в кои-то веки получила возможность поесть в тишине и покое. — И она надменно подняла тонкие брови. — А где же твои друзья? Что-то их не видно.
— Увы, да, — лениво улыбнулся Хадсон. — Мы здесь только вдвоем — ты и я.
В это время у стола появился официант с меню в руках. Начался обычный ритуал заказа, и Марианне стало немного легче. Однако всякий раз, когда Хадсон бросал на нее взгляд, она чувствовала, как сердце колотится о ребра.
— Ты, кажется, скоро возвращаешься в Англию, — поигрывая бокалом, заметил Хадсон, как только они снова остались одни. — Ведь твоя работа почти закончена.
— Да, — кивнула Марианна, не желая вдаваться в объяснения, и поспешно спросила: — А ты когда уезжаешь?
— Через несколько дней, — ответил он с безразличной улыбкой. — Анни, расскажи мне о своей работе, — предложил он. — Очевидно, твое дело действительно тебя увлекает и, не сомневаюсь, хорошо тебе удается.
Марианна не улыбнулась в ответ: она лихорадочно соображала, какой смысл может таиться в столь безобидном на первый взгляд интересе к ее работе. Но, так ничего и не поняв, решила понимать слова буквально. Так безопаснее.
— Я люблю свою работу, — тихо призналась она. — Мой отец — родной отец — увлекался фотографией и по выходным всегда брал меня с собой «на натуру». Шотландия — просто мечта для фотографа! А потом, когда приехала в Лондон, я выяснила, что фотографы там всегда в цене, и… вот так все и получилось, — неловко закончила она.
— Да, повезло, — протянул Хадсон.
В его тоне Марианне почудилось что-то насмешливо-оскорбительное, но она смело продолжала:
— Да, повезло. Многие неопытные фотографы не проходят даже первого интервью, но мне Кийт решил дать шанс.
— Как только тебя увидел, — безразлично уронил Хадсон. — Как мило с его стороны.
— Да, вот так все…
— … так все и случилось, — подхватил он. — Что ж, Анни, тебе и вправду повезло. Итак, ты довольна жизнью и олицетворяешь собой счастливую современную женщину? Сильная, яркая, удовлетворенная…
Последнее слово Хадсон насмешливо растянул, вложив в него очевидный сексуальный смысл. Марианна багрово покраснела. В его словах звучал вызов и еще что-то такое, от чего в самой сердцевине ее существа родилась тупая, ноющая боль.
— Еще вина? — предложил Хадсон.
Только сейчас Марианна заметила, что осушила весь бокал. Хадсон немедленно налил еще, и Марианна предупредила себя, что этот бокал будет последним. Красное вино с фруктовым запахом безобидно только с виду, а ей сейчас необходима ясная голова.
Однако алкоголь помог ей приободриться. Марианна легко поддерживала разговор, избегая томительных пауз, и только два часа спустя, когда официант принес кофе, сообразила, что, пожалуй, выпила лишнего.
«Чего он добивается? Хочет напоить меня и соблазнить?» — мрачно размышляла Марианна. Ему известно, что ее командировка подходит к концу. Он один, она одна. Да, надо было сразу догадаться.
— Анни, что случилось?
Поежившись под его пристальным взглядом, Марианна широко и фальшиво улыбнулась.
— Случилось? Бог с тобой, что могло случиться? Такой прекрасный ужин.
— Ужином ты довольна, так, может быть, тебе не нравится компания? — Голос его звучал шутливо, но серые глаза были холодны как лед.
Марианна вздрогнула, вдруг осознав, что все эти два часа Хадсон играл роль. Роль внимательного и галантного кавалера. Но все это — притворство, скрывающее истинные чувства. Веселой болтовней и анекдотами он, словно дымовой завесой, маскировал работу своего безжалостного и острого, как шпага, ума. Он чувствует себя как в зале суда — зорко следит за противником и выбирает, куда нанести удар. При этой мысли у Марианны закружилась голова и кожа покрылась мурашками.
— Нет, что ты! — поспешно ответила она. — Я просто устала. Знаешь, столько дней напряженной работы. — Она робко улыбнулась и получила ответную улыбку.
— Возможно, — заметил Хадсон, взглянув на тяжелые наручные часы в золотом корпусе. — Но еще слишком рано, чтобы ложиться спать?
— Д-да… — Марианна не могла понять, куда он клонит, видела только, что серые глаза его блестят опасным блеском.
— Может быть, Кийт приготовил для тебя работу на вечер?
— Нет. То есть… не думаю… нет, ничего не назначено. — Услышав собственный голос, превратившийся в какой-то лепет, она замолкла и строго приказала себе успокоиться. — Думаю, сегодня все рано лягут, — неловко закончила она наконец. — Мы все устали.
— Да, разумеется. — Голос его стал холоднее. — Кажется, они как раз сейчас отплывают, верно?
Он знал! Он все это время знал!
— Чего ты боишься? — спросил он. — Думаешь, если я пойму, что ты одна, тут же наброшусь на тебя и изнасилую? Или начну досаждать, преследуя по пятам?