— Не жалеешь о завтраке?
— Мм… да я все еще сыта после этого пирога.
Дилан улыбнулся. Черт, как же она ему нравилась!
* * *
Хоуп выбрала среди своих файлов фото обычной старушки, затем перекрасила ее волосы и губы в лиловый. Сделав «инопланетные» глаза под пурпурными тенями немного круглее и чуть удлинив пальцы, она задумалась, не решит ли Уолтер, что все это обилие лилового выглядит слишком натянуто, и не заставит ли ее переделать фотографию. Даже в своих самых диких фантазиях журналистка никогда не придумывала персонажа вроде Иден Хансен. Даже воображения Хоуп на такое не хватало.
Она уже отослала редактору две статьи о пришельцах. Обе ему понравились, и Уолтер захотел продолжения. Щелкнув мышкой по значку «отправить», Хоуп запустила третью историю в полет через киберпространство.
Первая статья уже поступила в продажу, и, если верить Уолтеру, предварительные отзывы читателей оказались положительными. Издательство хотело продолжать серию столько, сколько это вообще возможно, а значит — для Хоуп дела складывались отлично. На ближайшее время материала у нее достаточно. Если же фантазия иссякнет, то надо будет просто съездить в город.
Сейчас журналистка писала одни из лучших статей в своей карьере и безо всякого психиатра знала: это потому, что она больше не чувствует себя опустошенной и не выжимает темы из ничего.
Переехав в Госпел, она не желая того придала ускорение собственной жизни и карьере. Теперь у Хоуп появился мужчина, и ей стало намного лучше, чем за несколько последних лет. Она всегда знала, что ее жизнь и творчество настолько связаны, что если страдает одно, то это сказывается и на другом. Видимо, некоторое время Хоуп удавалось игнорировать правду, сосредоточившись на том, что, по ее мнению, могла контролировать — на карьере, но вдруг обнаружила, что цепляется за воздух.
Теперь миз Спенсер вовсю общалась с людьми, и у нее появилось кое-что совершенно отличное от работы над историями для «Еженедельного вестника Вселенной». Когда от всяких пришельцев начинала болеть голова, журналистка принималась за рассказ о Хираме Доннелли, хотя и не знала, сможет ли вообще его продать. Но создание этой истории стало для нее еще одной отдушиной.
Хоуп потянулась за большим конвертом, что получила несколькими днями ранее, и вытащила оттуда отчеты ФБР. Из тех отрывков, которые не были засекречены, она узнала, что в Бюро поступил сигнал и были предоставлены доказательства, что кто-то в департаменте шерифа занимается растратами. Информатор имел доступ к бухгалтерским документам. Журналистка задумалась, выступила ли в роли источника Хэйзел Эвери? А, может, даже Дилан.
Хоуп откинулась на спинку стула и опустила взгляд к стоявшему рядом с монитором телефону. Дилан обещал позвонить. Когда он подвез ее домой сегодня утром, то сказал, что ему нужно кое-что сделать в «Даббл Ти», но что к вечеру позвонит. Хоуп посмотрела на часы на мониторе. Пять пятнадцать. Официально вечер уже наступил.
Она оттолкнула стул и встала. Когда Хоуп вспоминала прошлую ночь, то чувствовала себя в равной степени взволнованной и испуганной. Вот только что ей хотелось рассмеяться, а через секунду — куда-нибудь спрятаться: ощущала себя шизофреником, раздираемым противоречивыми чувствами. Удивительно живой и напуганной до смерти. Словно пыталась найти смысл в бессмысленном деле. Пыталась защититься — и в то же время летела навстречу удару, что вот-вот причинит ей боль. Хоуп совершенно потеряла контроль над собой.
Дилан слизывал глазурь с ее тела, они были близки так, как только могут быть двое любовников — однако, прежде чем отвезти ее сегодня утром, шериф дал Хоуп бейсболку и помог спрятать под нее волосы. А еще укутал в одну из своих больших джинсовых курток, чтобы никто в городе не узнал миз Спенсер и не начал распускать слухи. Ну, по крайней мере, так объяснил меры предосторожности Дилан. А сама Хоуп задавалась вопросом, сказал ли он правду или же просто втайне стеснялся и не хотел, чтобы их увидели вместе.
Шериф спросил ее о шраме, наконец заметив его, когда мыл Хоуп в душе. Она рассказала, будто бывший муж сделал ей подтяжку живота, потому что было не время и не место говорить правду. Затем Дилан поцеловал ее старый шрам от гистерэктомии, и Хоуп стало стыдно за свою ложь.
Дилан сложил ее вещи. Вроде бы такой пустяк, но поступок выглядел серьезно. Пока она спала, шериф сложил ее лифчик и трусики вдвое и уложил их вместе с юбкой и топом в аккуратную стопку, словно только что прибывшую из прачечной. А когда Хоуп попыталась отодвинуться прочь, держать его на расстоянии, притянул ее ближе и заставил почувствовать себя так, будто не таким уж незначительным оказался их секс прошлой ночью.
В Дилана было так просто влюбиться. Так легко и так глупо. Однажды он сказал, что подружка — последнее, что ему нужно в этой жизни. И Хоуп ему поверила. Если бы он захотел завести отношения с женщиной, то, конечно же, выбрал бы одну из местных еще до приезда Хоуп в город. В Госпеле кандидаток было просто завались. Но шериф не хотел никаких отношений и ясно дал это понять. Ему хотелось секса, и хотя она разделяла его желание, ей, как оказалось, хотелось большего. Она знала, что уже увлеклась Диланом серьезнее, чем кем-либо, и ей будет больно, если он не ответит взаимностью. Но это не его вина. Никто не виноват. Просто у них так все получилось.
Лучше все прекратить сейчас, пока еще не больно.
Если — и когда — он позвонит, нужно объяснить, что больше они не увидятся. Хоуп должна найти в себе силу воли и просто сказать «нет».
А закончились все размышления тем, что она вообще не стала говорить с Диланом. Когда телефон зазвонил, Хоуп не ответила. Она себе не доверяла. С момента их поцелуя после инцидента в «Оленьем роге» ее сила воли стремительно приближалась к нулю. И вряд ли сейчас эта хваленая сила решит вновь проявиться. Не после воспоминаний о поцелуе и не после ночи, проведенной вместе, когда Дилан и Хоуп разрисовывали друг друга глазурью. Не теперь, когда стоило закрыть глаза, и она чувствовала его губы, ласкавшие ее тело. Не теперь, когда она со всей ясностью могла припомнить соблазнительный тембр голоса шерифа, склонившегося у нее между ног и сказавшего: «Расслабься, сладкая, я просто собираюсь попробовать этот маленький персик».
Нет, сила воли Хоуп опустилась даже ниже нуля.
Наверное, ей следует не встречаться с Диланом как можно дольше, но в таком небольшом городке полностью избежать любых контактов просто невозможно.
В следующий раз, когда она его увидит, то будет вести себя совершенно естественно. Будто у нее любовных интрижек в прошлом — не сосчитать.
Примерно в полночь Хоуп отправилась спать, вздрагивая от каждого шороха, гадая, не заявится ли шериф к ней домой, и не он ли звонил сегодня. А, может, с ней хотела поговорить Шелли. Или Уолтер. Или вообще какой-нибудь специалист по торговому маркетингу. Может, Дилан и вовсе не звонил. Придурок.
На следующее утро, ближе к десяти, в дверь постучала Шелли. Хоуп только что успела одеться, а ее волосы были еще влажными после душа.
— Дилан только что звонил, — сообщила Шелли, проходя на кухню вслед за подругой. — Попросил меня зайти проведать тебя. Сказал, что пытался дозвониться тебе прошлой ночью, но тебя не оказалось дома.
— Я не снимала трубку. — Хоуп взяла кофейник и налила две чашки. — Заработалась.
— Он сказал, что сегодня утром тоже звонил.
Пытаясь спрятать улыбку, Хоуп поднесла кружку к губам и подула: она не слышала телефон, но, может, Дилан звонил, когда она была в душе?
— Что между вами происходит?
— Ничего. Тебе добавить молока или сахара?
— Нет. — Шелли взяла свою чашку и подула. Подруги обменялись взглядами сквозь пар от кофе. — Ты знаешь, что сигнал в ФБР о Хираме Доннелли поступил от источника из офиса шерифа?
— Да, я выяснила.
— А ты поняла, кто это был?
— Хэйзел?
— Нет.
— Дилан?
— Тоже нет.
— А ты знаешь, кто?
— Да, — ответила с улыбкой Шелли. — Но тебе не расскажу. А знаешь почему? — Миссис Абердин не стала дожидаться ответа и продолжила: — Потому что я умею хранить секреты. Никто не знает, только я и ФБР. Если кто-нибудь попросит меня сохранить тайну, я так и сделаю. Я хорошая подруга. — Шелли многозначительно посмотрела на Хоуп, словно намекая, что она подобными качествами не отличается.
— Ладно, — сдалась та. — Ладно, ночь Четвертого июля я провела дома у Дилана.
— Я знала! Когда Пол сказал, что Дилан вызвался подвезти тебя домой, я сразу поняла, что он собирается опробовать на тебя свои старые уловки.
Хоуп слишком смутилась и не стала уточнять, что Дилану и не пришлось особо стараться.
— Пожалуйста, не говори никому. Я еще не разобралась, что чувствую из-за того, что произошло, а Дилан не хочет, чтобы пошли слухи.
— Ох уж этот Тэйбер! — фыркнула Шелли и махнула пострадавшей рукой. — Он думает, будто его работа священна или что-то вроде того. Более секретная и ответственная, чем у кого-то еще. Считает, что всем просто до смерти интересна его жизнь. — Она пожала плечами. — Разумеется, так и есть, но клянусь, я никому ни слова не скажу.
Хоуп подула на кофе и сделала глоток. Когда она подняла глаза, то Шелли просто дыру в ней взглядом прожигала.
— Что? Хочешь услышать подробности?
— Нет, если ты не хочешь ими поделиться.
— Я только скажу, что провела с Диланом всю ночь, и мне было очень хорошо. — Хоуп сделала еще глоток и добавила: — По-настоящему хорошо.
Они с Шелли обменялись улыбками сквозь кофейный пар. Две совершенно разные женщины, распознавшие друг в друге настоящую родственную душу.
— Как твоя рука? — спросила Хоуп.
— Хорошо. — Шелли взглянула на упомянутую руку и заметила: — Пол прямо-таки завелся от этого маникюра, но сейчас лак стал облупляться.
— Идем, давай займемся ногтями, — Хоуп махнула подруге, чтобы та шла за ней, и, собрав все необходимое, разложила на кофейном столике в гостиной. Для себя она выбрала «Бунтарский Красный», а Шелли остановилась на «Горной Чернике».
— Ты собираешься снова с ним увидеться?
— Нет. Не думаю, что это хорошая мысль, — покачала головой Хоуп.
— Почему?
Она взяла бутылочку жидкости для снятия лака и упаковку ватных шариков:
— Ну, я же уеду через пять месяцев, так что эти отношения ни к чему не приведут.
Мысль об отъезде вдруг вызвала нежданный приступ ужаса. Хоуп чувствовала себя настолько полной жизни, так много обрела, но ведь Госпел — не ее дом. Она просто не могла представить, как бы осталась здесь навсегда — но, в общем-то, и не пыталась себе это представить. Хоуп отвинтила крышку и смочила шарик в жидкости.
— Дилану не нужна подружка, а я не хочу, чтобы потом мне было больно.
Шелли немного подумала и сказала:
— Наверное. Как жаль, что ты не можешь просто приятно провести время. Ну, знаешь, поразвлечься с ним, пока ты здесь.
«Да, очень жаль», — подумала Хоуп.
После ухода Шелли она собрала волосы в закрученный внутрь «хвост» и одела голубое летнее платье, верх которого выглядел так, словно кто-то взял две банданы и сшил их вместе вокруг шеи и вокруг талии. Юбка же ниспадала до середины бедра. Доведя макияж до совершенства и накрасив губы красным блеском, Хоуп поехала в город. Сперва она решила остановиться в «M&С», прикупить свежих продуктов и большой блок шоколадных батончиков «Хершли».
Она просмотрела небольшую подборку CD-дисков, выставленных рядом с открытками и жвачкой. Хоуп никогда не причисляла себя к поклонникам кантри-энд-вестерн, но раз уж она живет в городе, где все, что не кантри — это ерунда, то решила взять диск Дуайта Йоакама[38]. Хоуп никогда не слышала его песен, но видела его в «Отточенном лезвии»[39]. Пожалуй, человек с таким актерским мастерством и такой плохой репутацией должен быть одарен и в иных областях.
Стэнли, как обычно, стоял за прилавком, разложив перед собой номер «Еженедельного вестника Вселенной».
— Снова читаете о пришельцах? — спросила хозяина магазина Хоуп, поставив корзину рядом с кассовым аппаратом.
— Ага. Только это про группу инопланетян, живущих в Нортвесте. Пишут, будто они прямо здесь, маскируются под людей, шастают вокруг и подшучивают над местными.
— Правда? Хм.
— Пишут, будто потерявшиеся туристы и несколько травм — их рук дело.
Хоуп удивленно округлила глаза:
— Ух ты!
— Пишут, будто они делают ставки.
— Ужас какой.
— Нехорошо наживаться на чужом горе. — Стэнли развернул газету и указал на центральный разворот: — Может, я сошел с ума, но это так похоже на Госпелское озеро!
Хоуп наклонилась, чтобы поближе разглядеть фото, которое сделала в тот день, когда гуляла по пляжу с Шелли и мальчишками. Журналистка не ожидала, что кто-то узнает пейзаж.
— А по-моему, похоже на Юджин, что в Орегоне, — заметила она, пытаясь запутать Стэнли.
— Возможно. Пришелец смог бы отлично смешаться с этими воинствующими «зелеными», которые приезжают в Юджин. — Колдуэлл покачал головой и взял корзину Хоуп: — Хотя очень похоже на Госпел.
Миз Спенсер была довольно неплохой актрисой, когда того требовали обстоятельства, и сейчас попыталась сделать вид, будто всерьез задумалась над версией Стэнли.
— Вы и правда так считаете?
— Не-а, но интересно, кто из горожан мог бы быть пришельцем?
Хоуп подняла взгляд от газеты и улыбнулась:
— Может, та женщина, что заведует мотелем «Сэндмэн»?
— Ада Довер? — Стэнли рассмеялся и пробил апельсины. — Может, вы правы. Она такая чудачка.
— Ага, немного со странностями.
— Не волнуйтесь. — Колдуэлл потрепал Хоуп по руке, затем пробил остальные покупки: — Я защищу вас от пришельцев.
— Спасибо, Стэнли, — ответила миз Спенсер и все еще улыбалась, выходя из «M&С».
Она отдала напечатать несколько пленок с фотографиями гор, что сделала со своего заднего двора, и заехала на заправку «Шеврон» с самообслуживанием. Колонки не меняли еще с прошлого столетия. Заправив машину, Хоуп пришлось зайти внутрь и оплатить все кредиткой.
Когда миз Спенсер вышла, то увидела Дилана, который стоял по другую сторону колонки, облокотившись на свой темно-синий грузовик, и дожидался, пока тот заправится. Шериф засунул черную футболку в темные джинсы и надвинул черный «стетсон» низко на лоб. Тэйбер выглядел так, будто сошел с голубого экрана: неотразимый злодей, собравшийся повергнуть все в хаос и разбить сердца порядочным женщинам.
Хоуп замедлила шаг, ее сердце забилось быстрее. Она не видела его глаза в тени шляпы, но чувствовала на себе взгляд Дилана. Как всегда, этот взгляд дотянулся до Хоуп и окутал ее с головы до ног. Когда она подошла к машине, Дилан выпрямился. Его губы изогнулись в медленной улыбке.
— Выглядит так, словно кто-то завернул тебя в свой носовой платок, — прокомментировал шериф, и бархатный голос словно невидимым тросом потянул Хоуп к Дилану, искушая воспоминаниями о прикосновениях его рук и губ.
Она посмотрела вниз на свое платье и не смогла придумать никакого достойного ответа.
— О, — единственный звук, который у нее получилось издать.
Хоуп снова взглянула в спрятанные в тени глаза Дилана, посмотрела на его соблазнительную улыбку… и, как последняя трусиха, пригнула голову и нырнула в машину, завела свой «порше» и рванула с места, оставив искушение позади, в пыли.
«О». И это ее ответ? «О»? Она так сжала руль, что костяшки побелели, а щеки горели до самого дома. «О»? Наверное, Дилан решил, что она идиотка. И это когда Хоуп решила вести себя холодно и изысканно?!
Она занесла пакеты в дом и разложила продукты. Интересно, что Дилан теперь о ней думает? Теперь, когда Хоуп повела себя, как дура?
Ей не пришлось долго ждать ответа. Она успела прослушать всего несколько песен Дуайта Йоакама, когда кто-то с силой постучал в дверь. Хоуп нажала «стоп», открыла дверь… и там стояло эдак под метр девяносто разъяренного мужчины по имени Дилан Тэйбер.