Я любила гулять с ним по парку, или сидеть в беседке, или читать книги в библиотеке. Нам не обязательно было разговаривать, с ним было даже молчать уютно. Но такое бывало редко, мы всегда находили темы для разговоров, и то, что я стеснялась спросить у других, я спокойно спрашивала у Макса. Был только один вопрос, который я так и не смогла задать ему. То есть, я задала ему первую часть вопроса, а вторую не решилась спросить.
Был уже ноябрь месяц, и мы гуляли по парку.
— Макс, а я оправдала ваши надежда как нектэрия? Моя кровь позволила вам пробиться через защиту Лиги?
— Ты даже не представляешь, насколько ты оправдала наши надежды, — с гордостью ответил Макс. — Даже Дейм сказал, что такую сильную нектэрию, как ты, он встречал последний раз более восьмисот лет назад. Понимаешь, с каждым столетием нектэрии тоже теряли свои силы. И когда умерла последняя нектэрия, и никто не смог найти другую, мы все подумали, что вы вымерли. А ты оказалась не просто нектэрией, а очень сильной нектэрией. Кровь сама по себе обладает уникальной энергетической и информационной насыщенностью, а твоя кровь вдвойне сильнее. Наверное, потому что ты сама сильная личность.
— Я не такая сильная личность, как вы думаете, — возразила я Максу. — Бывало, и я ломалась. Однажды я даже потеряла всякий интерес к жизни и не хотела за неё бороться. Сильные личности никогда не опускают руки, а я их опустила.
— Что это значит? — Макс остановился и внимательно посмотрел на меня.
Я поняла, что взболтнула лишнее, не подумав.
— Да так, ерунда. Ошибки молодости. Не обращай внимания.
— Лана, начала — значит рассказывай. Что значит — опустила руки? — настойчиво спросил Макс.
Я взглянула на Макса и поняла, что ему я могу рассказать, что угодно. Он поймёт, и в отличие от других людей не будет проявлять жалость ко мне, или осуждать меня за этот поступок.
— Помнишь, я говорила про клиническую смерть? — он кивнул. — Я попыталась наложить на себя руки. Я отравилась, а сильные личности не делают так, — с грустью сказала я.
— Я рад, что ты выжила, — серьёзно и с облегчением, сказал Макс.
— Да уж, то, что я выжила, врачи назвали чудом. Те таблетки, которыми я отравилась, взрослому человеку разрешено принимать не больше одной в сутки, а я выпила сорок восемь штук. А на следующий день уже ходила по реанимации. На меня сбегалась смотреть вся больница, — меня передёрнуло, когда я вспомнила, то внимание, которое мне пришлось перенести. — А на четвёртый день, после клинической смерти меня выписали из больницы. Я была первой пациенткой, которую выписали из реанимации домой.
— А почему ты отравилась? Первая, несчастная любовь? — спросил Макс, и мне показалось, что он затаил дыхание.
— Макс, — я рассмеялась, — ты мыслишь стереотипами. Ты забываешь, что мне было четырнадцать лет, ну какая первая любовь? Я просто устала бороться, и доказывать, что я не такой плохой человек, как некоторые обо мне думали. А первая любовь была намного позже, и она тоже закалила меня. Так что поверь мне на слово — я не такая уж и сильная личность. Скорее всего, я просто научилась приспосабливаться к условия, чем бороться. И стала философски относиться к жизни, перестала обращать внимание на некоторые вещи.
— Ты не права. Я тебе уже говорил — ты очень сильно себя недооцениваешь. Я верю, что если ты совершила такой поступок, значит, ты действительно не видела другого выхода. И я очень рад, что ты выжила, — он произнёс это тихим, нежным голосом. Мне даже показалось, что у него дёрнулась рука в моём направлении. Но он сразу пошёл вперёд, и мы замолчали.
Я так и не решилась спросить самого главного. Я хотела знать — пробовал он мою кровь или нет. И если да, то понравилось ли ему?
А ещё мы любили с Максом кататься на машине. Он исполнил своё обещание, данное мне в Карпатах. В замке действительно оказался огромный гараж машин — там было всё. И ретро автомобили, и внедорожники, и лимузины. Но больше всего я восхищалась спортивными автомобилями. От выбора кружилась голова — Феррари, МакЛарен, Ламборждини, Мерседесы, Ауди, Порше. Две машины меня просто зачаровали — Бугатти Veyron 16.4 и 16C Galibier. Я долго не могла выбрать на чём мне больше нравиться ездить. В конце концов, Вейрон победил, но, наверное, только из-за того, что 16С был седаном, а Вейрон — настоящей гоночной машиной.
Макс был ассом за рулём. Я ему полностью доверяла, и не боялась кататься с ним. Первое время он разгонялся только до 200 километров в час, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы уговорить его выжать педаль газа на полную мощность. Он категорически отказывался делать это пока я машине, боясь, что если мы разобьёмся, я умру, и Дейм не простит ему этого. Но здесь мне помог Абигор. Он с Тенко или Листином, всегда ехал позади нас на другой машине, и я убедила Макса, что Абигор уже за час увидит аварию, если она должна будет случиться. Макс прислушался к моим аргументам и после этого мы стали гонять по настоящему, и я, наконец, почувствовала драйв от скорости. Иногда Макс делал попытки посадить меня за руль, и научить водить машину, но здесь я была непреклонна. Из меня будет плохой водитель, на такой скорости я всё равно гонять не смогу, так зачем тогда учиться? Вот на чём я действительно готова была учиться ездить — это мотоцикл. Когда я увидела этих спортивных монстров в гараже, я не могла оторвать глаз. А когда однажды, за нами последовал Ник, на одном из мотоциклов, и я увидела настоящую мощь, я готова была на коленях умолять, чтобы меня научили их водить. Но здесь уже был непреклонен Макс, и наотрез отказывался даже подпускать меня к ним.
Время текло незаметно для меня. Раз в неделю я звонила маме, бабушке и Стефану. Все они считали, что я работаю в Швейцарии и очень занята. Мама не сильно удивилась, что я теперь работаю здесь, и не расстраивалась, что я пока не могу к ней приезжать. Бабушка же наоборот, переживала, что я теперь живу в чужой стране и очень далеко от дома. Я, как могла, успокаивала её и говорила, что здесь мне хорошо. А Стефан порадовал меня больше всего. Оказалось, что в деревне он познакомился с женщиной, и они решили жить вместе. Я еле их уговорила переехать в мой дом. Перед Новым Годом я попросила привезти в замок нотариуса и переоформила дом на Стефана. Ещё он рассказал мне, что Сет и Рет иногда появляюсь возле дома, и теперь они стали настоящими хищниками. Я чуть не прыгала от счастья, когда он мне это рассказал. У Кэсси с Агатом тоже было всё хорошо, меня это радовало, но в душе я очень сильно скучала по ним. Я понимала, что в замке вампиров лошадям нет места. Если Кэсси с Агатом сходили с ума в присутствии двух-трёх вампиров, то как они поведут себя в присутствии сорока трёх вампиров, догадаться не трудно.
Новый Год мы отметили весело. Я взяла на себя смелость и нарядила ёлку, чтобы ощущалась праздничная атмосфера. А потом, мы с Донатой и телохранителями съездили в город за подарками. Покупку подарков хотелось оставить в тайне, но разве это возможно скрыть от Яромира, и соответственно Донаты? Поэтому в город я взяла только её, Анну брать не стала, чтобы не портить сюрприз. А Тенко, Мару, Абигор и Листен поклялись молчать. В первый день, когда я приехала в замок, я угадала, что второй этаж главного фасада отдан под огромный зал. Раз в год, Дейм проводил в нём бал, собирая большую часть нашего клана, и туда же приглашались люди, которые в скором времени должны были стать вампирами. Остальное время он пустовал, поэтому я спросила разрешения, и, нарядив там ёлку, 31 декабря я, разложив подарки, пригласила всех в зал. Конечно, я понимала, что удивить вампира каким-то подарком очень тяжело, потому что они имели огромные деньги и могли позволить себе всё что угодно. Поэтому подарки были скорее шутливыми, чем ценными. У нас получился настоящий, весёлый праздник. Мы шутили и веселились почти до утра. Я была довольна, что смогла развеселить их всех. Оказалось, что и вампирам не чужды обыкновенные человеческие радости. И оказанное им внимание, было важнее, чем цена подарка. Один только Макс, как мне показалось, не очень был рад моему подарку, и бросал мрачные взгляды на Донату и Яромира. Я попробовала извиниться, за свой подарок, а он только ещё больше помрачнел. Я решила больше не поднимать эту тему, а постаралась втянуть его во всеобщее веселье, и у меня это получилось. Праздник удался на славу.
Я сидела в своей комнате и смотрела на горящие в камине дрова. Настроение было ужасным. Эти четыре дня я не знала, куда себя деть и чем заняться, вернее мне ни хотелось ничем заниматься. Всё валилось с рук, гулять и читать не хотелось. Плюс, ко всему уже третью ночь мне опять снились кошмары — я опять что-то потеряла и не могла найти. Меня с каждым днём всё больше и больше стало охватывать уныние. Скоро опять ночь, и я с тоской бросала взгляды на кровать, боясь идти спать. Я отвыкла от кошмаров. За те четыре месяца, что я уже провела здесь, только в первую ночь мне приснился кошмар, и вот они опять вернулись и мучили меня. А этой ночью я вообще очень чутко спала и постоянно просыпалась.
Но я знала, что у меня плохое настроение не из-за кошмаров. Причина была другой, и сегодня я решила посмотреть правде в глаза. Делать вид, что я не понимаю, почему мне так плохо — бессмысленно. Дело было в Максе. Вернее в его отсутствии. Четыре дня назад он вместе с Яромиром улетел на Всемирный экономический форум в Давос. И я сходила с ума от тоски по нему, мне не хватало его как воздуха. Я успокаивала себя тем, что завтра днём он уже вернётся и мне станет легче. Пора признаться самой себе — я влюбилась в него. Как это произошло, я не знаю. Мне нравилось, когда он был рядом, когда он гулял со мной, или катал на машине, или мы сидели возле озера. Он всегда точно знал, когда пошутить и развеселить меня, а когда просто помолчать. Мне нравилось в нём абсолютно всё. И сейчас, когда он уехал, я поняла, насколько он мне нужен.
Теперь меня волновало другое. Что мне делать с этой любовью? Макс испытывает ко мне дружеские чувства — это ясно, хотя… Ведь тогда в Карпатах, мне показалось, что я ему нравлюсь. Но с другой стороны, как только мы сюда приехали, его отношение поменялось. Мы стали лучшими друзьями не больше. Но опять же, иногда я ловила на себе его внимательные взгляды. Так не смотрят на друзей, так смотрят скорее на любимых людей. Я окончательно запуталась.
Надо подумать, что мне делать дальше. Если я попробую проявить свою любовь к нему, а для него я просто друг, я потеряю его, а он мне нужен. Если он станет избегать меня, это будет самым страшным ударом для меня. Лучше оставить всё как есть, и наслаждаться тем, что он рядом хотя бы как друг. Но с другой стороны, а вдруг я тоже ему нравлюсь?
Я поднялась с дивана и, подойдя к камину, протянула руки к огню. От этих вопросов и моих страхов у меня начала болеть голова. Хорошо, допустим, он ответит на мои чувства. Здесь тоже не всё просто. Было три варианта возможного развития событий. Первый — он не любит меня, но из-за того, что я нектэрия, он не станет меня расстраивать и сделает вид, что тоже меня любит. Я не хотела этого. Не хотела быть для него ярмом на шее. Больше всего меня пугало, что он притвориться, что любит меня, а я это почувствовав, не смогу отказаться даже от той фальши, которая будет исходить от него. И в конце однажды он возненавидит меня.
Второй вариант — он испытывает ко мне интерес. Не любовь, а просто мужской интерес, и ответит на мои чувства. Но кто я такая, чтобы удержать такого мужчину, как он, и он, потеряв ко мне интерес, бросит меня. Мне будет очень больно, намного больнее, чем тогда. И если я собираюсь показать Максу, как я к нему отношусь, я должна быть готова, к тому, что он бросит меня. И я окажусь в своём личном аду, в котором буду гореть до последнего своего вздоха.
Был ещё и третий вариант — самый нереальный и сказочный. Он тоже любит меня, и я ему нужна. Но в сказки я никогда не верила. Если уж моя собственная мать не нашла во мне то, за что можно меня полюбить, за что может полюбить меня Макс? Значит, буду надеяться на второй вариант, и на всякий случай приготовимся к первому.
Переодевшись в шорты и топик, я поменяла диск и, поставив старый альбом Deleriuma, легла в кровать. Итак, пора принимать решение — рискнуть или оставить всё как есть. Я лежала и мучалась, не зная, как поступить. Рискнуть — и в случаи неудачи, потерять лучшего друга; или получить хоть кратковременную ответную любовь, за которую потом буду расплачиваться огромной душевной болью. Готова ли к этому? Что же делать? Как мне поступить? «Рискни. Давай будем решать проблемы по мере поступления. В конце концов, даже если всё будет очень плохо, ты выдержишь» — прошептал внутренний голос. Ну что ж, или пан, или пропал. Я приняла решение — я скажу Максу, что люблю его. Если я почувствую, что Макс делает вид, что любит меня, я найду в себе силы освободить его от моей любви и дам ему свободу. А если он ответит на мои чувства, я просто буду наслаждаться каждой проведённой рядом с ним минутой. И будь, что будет. По крайней мере, я не буду мучаться, как сейчас, задавая себе вопрос — любит он меня или нет. Я точно буду знать ответ.
Теперь остался только один вопрос. Как мне сказать или показать ему, что я люблю его? Я так и не решила, как это сделать. Меня начал одолевать сон. Последние дни я плохо спала, и сегодня, приняв решение, я, наконец-то расслабилась. Макс приедет завтра только после обеда, и я на свежую голову, завтра с утра решу как мне рассказать о том, что я чувствую. Я заснула.
Глава 6
Я гнал машину с запредельной скоростью, спеша вернуться в замок. Я не видел Лану уже четыре дня и сильно тосковал по ней. Яромир и все остальные остались в Давосе, поэтому самолёт я оставил им, а сам взял машину напрокат. Через час-полтора я буду уже рядом с Ланой. Я ещё сильнее нажал на педаль газа, утопив её полностью в пол.
Эти четыре дня были для меня каторгой. Раньше, когда, я уезжал, я всегда возвращался к ночи в замок, чтобы быть рядом с Ланой и охранять её сон. Мне нравилось быть рядом с ней всегда, но днём я был для неё просто друг, с которым ей интересно, и я вынужден был притворяться, что она для меня такой же друг, как и я ей. А вот ночи были только мои, мне не надо было притворяться, и я спокойно мог наслаждаться её близостью, держа её в своих объятьях. Я настолько привык к этому, что не мог представить себе, как провести ночь без неё.
И вот теперь, я точно знал, как это — провести ночь вдалеке от неё. Дейм не разрешил мне приезжать каждую ночь домой, потребовав, чтобы я находился и на неофициальных мероприятиях, которые начинались вечером. Я понимал, почему он это потребовал — в мире экономический кризис, курс евро стремительно падает, цены на продукты растут, из-за весенне-летних наводнений, которые уничтожили все посевы. Только я мог заставить главу корпорации или концерна, принять решение поступить не себе во благо, а для блага всего человечества. Но именно эти вечерние мероприятия и раздражали меня больше всего. Если на официальных мероприятиях я был сосредоточен на своей работе, на этих вечеринках, где оговаривались основные условия будущих соглашений, мне было хуже всего. Мужчины любят украшать своё общество большим количеством красивых женщин, а женщины любят красивых, богатых мужчин. И любая их них, увидев нашу компанию, просто теряла голову. На этих вечеринках мы больше отбивались от женщин, чем работали. Хуже всего было Яромиру, он помимо своей воли читал их мысли, и его просто перекашивало от отвращения, когда он читал их фантазии и понимал, какие меркантильные интересы ими двигают. Эти женщины рассматривали находящихся рядом мужчин, как ходячие кошельки. А в нас они видели не просто кошельки, а очень красивые кошельки, который никто другой не смог получить. Раньше я этого не понимал, и относился со снисхождением к попыткам привлечь моё внимание, но сейчас, встретив Лану, я понял Яромира. Он любил Донату и никто другой ему не нужен был, так и со мной. В моём сердце жила Лана, внимание остальных женщин раздражало.
Тем более сейчас. То, что происходило на этом форуме, заставило меня нервничать, не только из разлуки с Ланой. Пора поднимать вопрос о Бельведерском клубе на нашем Форуме. Эти люди уже начали действовать во вред человечеству, а не во благо. То, что я прочитал в их мыслях, возмутило меня. Представителям этого клуба уже не нужен был средний класс людей. Они хотели править, а остальные должны были служить им, быть их рабами. История ничему их не учила. Но мы то вампиры знали, что люди покоряются только на определённое время, а потом опять свергают власть деспотов и тиранов. Да, за свои короткие жизни, эти «властители мира», как они себя называли, успеют насладиться властью, а то, что будет после их смерти, их не волновало. Зато волновало нас. Мы помнили, к каким последствиям приводят эти восстания людей против властьимущих, и какой экономический вред это наносит государствам. На этом Давосском форуме мне пришлось немало поработать, направляя мысли людей в нужное нам русло и не причиняя им вреда. У нас было много козырей в рукавах, и если не получиться изменить их мнение, мы сможем разорить их и поменять на людей, которые не испытывают такой жажды власти и денег. Но сейчас я меньше всего хотел об этом думать.