– В самолете в моем распоряжении будет высококвалифицированный персонал, имеющий большой опыт работы с маленькими детьми.
Алекс покачала белокурой головой, печально всматриваясь в него бирюзовыми глазами.
– Вы ведь никогда не имели дела с маленькими детьми, правда?
– Я не специалист в области воспитания детей, но знаю, что Патрик еще очень мал, а маленькие дети легко привыкают ко всему новому, – невозмутимо произнес он.
– Но он получит психическую травму, если вы так внезапно оторвете его от меня! – с запалом воскликнула Алекс. – Такие вещи не делаются за один день.
– Разрыв между вами неизбежен, и он должен быть быстрым и бесповоротным. Я не думаю, что ваша привязанность к ребенку или его привязанность к вам могут как-то изменить мое решение, – проговорил Костос насмешливо. – Неужели мне нужно напомнить вам, что большую часть его жизни вы отсутствовали, загорая в тропических странах или развлекаясь на вечеринках?
Алекс судорожно пыталась придумать что-то необыкновенно умное, способное оттянуть это жестокое решение хоть на несколько дней.
– Может быть, я могла бы поехать вместе с вами? Я остановилась бы где-нибудь в гостинице до тех пор, пока Патрик не смог бы обходиться без меня. – В голосе Алекс появилась надежда.
Черные глаза Костоса вспыхнули сердитым огнем.
– Вы говорите ерунду. Патрик прекрасно обходился без вас все эти годы. Кроме того, я должен прямо заявить вам, что ни сейчас, ни в будущем у нас нет никакого желания видеть вас у себя.
Какой же этот Костос упрямый... Беспокойство Алекс о состоянии Пэдди не утихало, а, наоборот, усиливалось. Этот человек не имеет ни малейшего понятия, как обращаться с маленькими детьми, а имеет наглость считать, что переезд ребенка в чужую страну с другим языком может пройти безболезненно.
Кроме того, плохо еще и то, что он был в курсе всех не слишком привлекательных подробностей жизни их семьи, поэтому нельзя его упрекать в том, что он так настроен против нее.
– Ну, хорошо, – сказал он, вставая. – Завтра утром я пришлю гувернантку, чтобы она взяла мальчика на прогулку, где мы сможем познакомиться с ним поближе. Вас такой вариант устроит? – сухо спросил Костос.
Алекс понимала, что в этой игре ей не выиграть. Она вспомнила слова юриста, который напомнил ей, что она берет слишком много на свои плечи. Вправду ли она думала о потребностях и запросах мальчика? Или она боялась остаться совсем одна, когда ей будет некого любить, когда ей не о ком будет заботиться? В конце концов, что она могла дать Пэдди? Свою любовь и привязанность? А не станет ли Патрик обвинять ее, когда подрастет, что она лишила его обеспеченного и безбедного будущего? Не поступает ли она эгоистично, пытаясь лишить его богатых родственников?
– Будут ли у Патрика подходящие родители в Греции? – спросила она дрожащим голосом.
– В этом я могу вас заверить. Среди наших родственников есть несколько бездетных пар, любая из которых будет только рада позаботиться о мальчике.
Алекс печально повесила голову, не зная, что ей еще сказать. Есть ли у нее основания подозревать его в чем-либо? Ведь для него было бы даже проще оставить все так, как есть. Следовало признать, что даже расследование, о котором он упомянул, говорило об искренней заботе семьи Сикельянос о благополучии мальчика.
– Если вы не против, – проговорила Алекс, тоже поднимаясь с места, – я бы хотела перенести решение вопроса на завтра. Давайте встретимся вечером.
Выходя из квартиры, Костос оглянулся на Алекс и окинул ее оценивающим взглядом. Странно, что она решила играть роль скорбящей матери. Может, она думает, что таким образом набьет себе цену? А может, она искренне не понимает, что являет собой образец безответственной матери? Как бы то ни было, он знал, что выиграл. Завтра она передаст ему все права на мальчика. Он удивился тому, что в глубине души ему стало чуть жаль эту заблудшую женщину, стоящую в дверях квартиры с напряженным лицом, с горестно опущенными уголками красиво очерченного рта.
Как только дверь за ним закрылась, Алекс разрыдалась. &Вот она и потеряла Патрика, и нет никакой надежды увидеть его вновь в будущем. Как он сказал? «Разрыв должен быть быстрым и бесповоротным».
3
Наутро Алекс встала очень рано, мучаясь головной болью после бессонной ночи. Чего она только не передумала за эти часы!
Теперь каждая минута, проведенная с мальчиком, казалась ей бесценной. Алекс не могла насытиться последними драгоценными минутами общения с ним. Она не отрываясь смотрела, как он возился со своим любимым завтраком – яйцом всмятку и гренками в виде игрушечных солдатиков. Она не сводила глаз с его перепачканного желтком милого пухленького личика, окруженного ореолом темных кудряшек. Она так бы и не выпускала его из рук весь день. Ей казалось, что сердце у нее вот-вот разорвется.
Всю прошлую ночь она не могла заснуть, вспоминая то о том глупом поцелуе, то о решении, которое сегодня ей предстоит принять. В глубине души она понимала, что гораздо проще корить себя за глупость, чем подготовиться к потере, которая ее ожидает. Но ведь чем скорее она привыкнет к этой мысли, тем легче ей будет ее перенести. А то, что у нее так болит сердце, – ничего, постепенно эта боль утихнет. Говорят, что время лечит.
Когда Алекс училась ухаживать за детьми, ее не раз призывали не забывать о том, что ребенок, вверенный твоим заботам, вовсе не твое дитя, у него есть мама. Слишком крепкая привязанность может только повредить, ведь рано или поздно все равно придется перейти работать в другую семью. Что бы там ни говорили специалисты, утверждавшие, что прочная связь существует только между ребенком и родной матерью, но будь Патрик ее плотью и кровью, она не могла бы любить его больше, чем сейчас.
Внезапно печальные размышления Алекс были прерваны резким звонком в дверь. Было всего девять часов утра. Алекс подумала, что в последнее время ее все время преследуют неурочные гости. Она открыла дверь и увидела молодую гречанку, одетую в форму гувернантки. Та представилась, сказав, что пришла немного погулять с Патриком, хотя Алекс надеялась, что это произойдет попозже.
Стройная брюнетка, немногим за двадцать, сдержанная и уверенная в себе, девушка прекрасно говорила по-английски и сразу же заинтересовала Патрика, в то же время она умышленно не обращала внимания на Алекс.
Алекс старалась быть дружелюбной и приветливой, но новая гувернантка как будто специально игнорировала ее. Алекс не знала, что и думать. Молодая гречанка выстрелила обоймой профессиональных вопросов о том, какую еду мальчик любит, о его обычном распорядке дня, о болезнях, которые он перенес, о прививках, которые ему делали. Девушка явно была специалистом в своем деле, но Алекс никак не давала покоя ее демонстративная враждебность. – Куда вы поведете Патрика? – спросила она, стараясь скрыть растерянность и заглушить какое-то неприятное чувство под ложечкой.
Девушка не торопилась с объяснениями.
– Я еще не получила точных распоряжений на этот счет.
Гувернантка опустилась на колени на ковер рядом с мальчиком с таким почтением, будто он был коронованной особой, ее большие глаза были полны искреннего удивления и восторга.
– Какой прелестный ребенок!
Патрик, как настоящий мужчина, не мог остаться равнодушным к восхищению, сквозившему в глазах красивой девушки, и, сияя от радости, протянул ей игрушку. В сердце Алекс зашевелилась ревность. Хорошо, конечно, что эта особа так умеет ладить с детьми, но несколько обидно, что она заслонила собой Алекс в глазах ребенка... Еще через несколько минут, добившись полного понимания с мальчиком, гувернантка взяла его на руки и открыла входную дверь.
– До свидания, – сказала она Алекс и взяла руку мальчика в свою. – Давай помашем маме. До свидания.
Неожиданно мальчик оттолкнул няню, высвободился из ее рук и неуклюже подбежал к Алекс, требуя:
– Поцелуй Пэдди.
У Алекс перехватило дыхание. Подхватив ребенка на руки, она крепко прижала его к себе, не желая больше отпускать ни на секунду. Но реальность вступала в свои права, и ей пришлось опять отдать ребенка этой высокомерной нянечке.
– Если он будет капризничать или расплачется, позвоните мне, я посоветую вам, что делать, – сказала Алекс с дрожью в голосе.
Девушка молча кивнула, что, видимо, должно было означать согласие со словами Алекс, но у нее был такой вид, будто она хотела заявить: «Как-нибудь обойдемся и без вас». Она вышла на лестничную площадку. Возле двери стояли два коротко остриженных здоровяка. Лифт уже был наготове. Когда Патрика занесли в лифт, он оглянулся, гордо улыбаясь, довольный своей собственной самостоятельностью.
Какой же он спокойный и доверчивый, подумалось Алекс, пока она следила за тем, как медленно закрывается дверь лифта. Слезы лились из ее глаз нескончаемым потоком, и Алекс почти ничего не видела вокруг себя. Она могла гордиться тем, как воспитала Патрика. Он был спокойный и уверенный в себе ребенок, довольно самостоятельный для своего возраста, контактный и дружелюбный, который не боялся общаться с новыми людьми.
Это был самый длинный день в ее жизни. Никогда прежде ее внутренние часы не отсчитывали каждую секунду, проведенную без ребенка. Каждые пять минут она смотрела на часы, ожидая возвращения Пэдди. Уже прошло время обеда, а мальчика все не было. На душе Алекс скребли кошки, ее воображение рисовало картины самых невероятных происшествий. Она ничего не ела с самого утра, но ей ничего не лезло в горло. Костос Сикельянос говорил Алекс, что гувернантка побудет с мальчиком какое-то время, но она не думала, что это продлится так долго.
С одной стороны, Алекс была рада, что Патрик не раскапризничался, но с другой стороны, она была немного удивлена тем, что он так долго обходится без нее. Каждый день своей коротенькой жизни он провел с ней, и, кроме того, когда уставал, то обычно начинал хныкать. Но, видимо, эта девушка знала, как развлекать маленьких детей. Наверное, она смогла найти ему такие развлечения, которые надолго отвлекли его от дома.
Часы неожиданно громко пробили три. Алекс уже не отходила от окна, будто приросла к нему, выглядывая знакомую маленькую фигурку. Когда где-то около пяти в дверь позвонили, Алекс уже стояла в коридоре, готовая открыть.
Быстро распахнув дверь, она удивленно отпрянула от нее, увидев там не гувернантку с Патриком, а Костоса Сикельяноса собственной персоной, как всегда окруженного неизменными телохранителями.
– А где Патрик? Вы оставили его в машине? Он, наверное, очень устал, ему обязательно нужно как следует поспать. Пошлите за ним кого-нибудь, – не останавливаясь ни на секунду, затараторила она, несколько удивленная молчанием высокого гостя.
– Сандра... – наконец осторожно проговорил он, смотря на нее с выражением полной растерянности.
– Алекс, – не задумываясь, исправила его девушка, отмечая про себя странную задумчивость, появившуюся в его глазах, и суровость его черт.
Когда телохранители Костоса вошли в прихожую, Алекс еще раз озабоченно выглянула за дверь, надеясь увидеть за ней своего дорогого мальчика, который в действительности уже находился на расстоянии тысячи километров от нее. Костос остро почувствовал ее обеспокоенность, ее смятение, ее неспособность думать о чем-либо еще, кроме ребенка. Какое-то незнакомое ему прежде чувство, похожее на сожаление, мелькнуло где-то в глубине его души.
Перед Костосом стояла весьма нелегкая задача – объяснить то, что не подлежит никакому оправданию в цивилизованном обществе, и прийти к соглашению тогда, когда твой партнер загнан в угол, озлоблен и не способен думать. Но у него не было выхода. Ведь если он не уговорит Алекс принять их условия, то разразится грандиозный скандал, и он вряд ли сможет защитить себя и свою семью от обвинений в самоуправстве и похищении ребенка. К сожалению, на данный момент эта негодная мать еще фактически не дала официального разрешения на передачу ему прав на ребенка.
Сандра, или Алекс, или как там еще ее зовут, может быть, и совсем никудышная мать и неисправимая гулена, но ее никак нельзя упрекнуть в отсутствии чувств по отношению к своему сыну. Костос сразу же почувствовал, что каждый вопрос о будущем Патрика, который она задавала ему вчера, был продиктован прежде всего заботой о ребенке, о его будущем, хотя Костосу и совсем не хотелось этого признавать.
Костос уже заметил горечь поражения, появившуюся в ее глазах, а также понимание ею того, что ребенок заслуживает матери, гораздо лучшей, чем она. Оставалось просто подождать немного, пока она окончательно сдастся. Она была бы легкой добычей. Но ждать он как раз и не мог.
Алекс все еще стояла как статуя в прихожей, когда один из телохранителей плотно закрыл входную дверь. Алекс не понимала, что происходит, и подумала, что, видимо, Патрика приведут позднее.
Передняя казалась слишком маленькой и тесной для такого количества крупных мужчин угрожающего вида. Почувствовав угрозу, витающую в самом воздухе, Алекс вспомнила, что невежливо держать гостей в прихожей, и прошла в гостиную, приглашая всех за собой. Голосом, лишенным всяких эмоций, она произнесла:
– Вы знаете, Патрик сегодня должен лечь спать, как обычно, в семь часов. Он очень восприимчивый ребенок и плохо переносит нарушение обычного распорядка дня. Поэтому я хотела бы знать, когда он вернется.
Алекс жаждала получить от Костоса обещания, заверения в том, что их договор еще в силе. Она вопросительно обернулась к нему, при этом ее бирюзовые глаза не покидало выражение глубокой тревоги. Она нервно теребила пальцы, совсем не замечая этого. Ее глаза расширились от волнения, от страха возможной утраты.
– Я должен извиниться перед вами, – сдержанно проговорил Костос, и что-то в его тоне заставило ее насторожиться.
Взгляд Алекс беспорядочно блуждал по лицам, переходя от одного к другому, выискивая ответ на интересующий ее вопрос. Между бровями девушки залегла складка. Сразу было видно, что этот важный господин не привык извиняться. Он, казалось, не торопился давать объяснения. Что же случилось? Ее ум отказывался воспринимать происходящее.
– Присядьте, чтобы я смог объяснить вам сложившуюся ситуацию, – мягко и печально продолжал Сикельянос. Его сжатые губы и серьезное выражение лица наводили на мысль о какой-то неприятности.
Боже, неужели с Патриком что-то случилось? За несколько секунд в голове Алекс промелькнули ужасные картины всевозможных происшествий. Одна только мысль об этом приводила ее в ужас. Ее голос отказывался подчиняться ей. Она пристально посмотрела на него.
– Он... жив? – почти неслышным запинающимся голосом прошептала она. Ей стало невыносимо страшно. – С Патриком... что-то случилось?
– Нет, нет, что вы, с ним все в порядке, – поспешил заверить ее важный гость, не отрывая опечаленных глаз от ее лица.
– Но в чем тогда дело? – не понимая, спросила она.
– Сегодня утром в полдесятого Лала привела Патрика ко мне, где мы с ним познакомились. Он такой доброжелательный и послушный ребенок, мы очень понравились друг другу. Мы играли с ним в машинки. Я хочу сделать вам комплимент. Вам удалось вырастить его общительным и дружелюбным, – издалека начал Костос.
Алекс все еще никак не могла понять, какое это имеет отношение к ней и к Патрику. В ее сердце гнездились дурные предчувствия.
– Сразу же после этого мне позвонили из больницы, где сейчас находится мой отец, и сообщили об ухудшении его самочувствия. Он смог сказать мне всего несколько слов, и его единственным желанием было увидеть своего внука. Я не мог отказать человеку, который уже взглянул в лицо смерти. Мне пришлось срочно отвезти Патрика вместе с гувернанткой в аэропорт, откуда они на частном самолете вылетели в Грецию. Патрик сейчас находится на борту самолета, и через час они приземлятся в Афинах.
Его попытка оправдаться выглядела неуклюжей. Он был слишком уставшим и расстроенным, чтобы придумать какое-либо более подходящее объяснение.
Алекс была настолько потрясена, что не отвечала в течение длительного времени и лишь смотрела на него широко раскрытыми глазами.
– Что вы сказали? Патрик...
Она, казалось, совсем утратила дар речи, мука отчаяния отражалась на ее лице.