— Что ты здесь делаешь? – как-то шиплю я.
— Привет, — вместо ответа говорит Денис. Рожа кирпичом.
— Что ты здесь делаешь?!
— Отдыхаю.
— И выбрал нашу сраную фирму для экскурсии?
Нет. Мной больше нельзя играть.
— Иди ты в жопу, Денис! Не будет экскурсии!
Я кричу. Все оборачиваются. Он чуть усмехается. Это бесит. Лечу на всех парах к выходу, но шага через три меня хватают за руку и тянут к лифту.
— Отпусти, урод!
Мужчина не обращает на меня никакого внимания. Как и все остальные. Ну что же это! Я открываю рот, чтобы заорать, но Денис предугадывает это и закрывает его рукой, крепко прижав к себе. Смотримся мы, наверное, поссорившейся семейной парочкой. Кусаю его, но он даже не морщится. В лифте никого. Он меня отпускает.
— Что ты себе позволяешь, тварь?
Пощечина. Хлесткая. Мое удивление. Его ровный тон:
— Не потерплю в мой адрес таких слов.
— Ты… — щека горит. Возмущение не дает говорить.
Дверь открывается. Денис подхватывает меня, перекидывает через плечо и тащит. Молочу по нему, но бесполезно. Будто по китайской стене бью. Стояла и будет стоять.
В номере прохладно, пахнет лилиями и фруктами. Люкс. Несколько немаленьких комнат, справа спальня с огромной кроватью.
— Какого черта все это значит? – со злостью спрашиваю я, видя, как мужчина закрывает на ключ дверь.
— От экскурсии ты отказался, стал кричать, так что вот, придется так.
— Что «так»? Выпусти меня немедленно, скотина.
Денис вздыхает:
— Я же сказал, что…
— Мне плевать, что ты там говорил! Выпусти меня!
Ярость, непонятная тоска при взгляде на него. Все клокочет внутри. Мужчина делает ко мне шаг, я отступаю назад. Он ухмыляется:
— Боишься.
— Такого придурка? Нет.
По его лицу понятно, что лучше мне заткнуться. Но я не могу. Что он себе позволяет? Снова появляется в моей жизни? После всего? Пара секунд, что я задумался, и он рядом. Опять пощечина. Еще большая злость внутри меня.
— Урод! Козел! Мудак!
От сильного удара голова дергается, в ушах звенит. Он невозмутим. Лишь тяжело дышит. Это выдает его. Что, не так представлял нашу встречу? Зло смеюсь. Хватаю вазу и швыряю в него. Бегу к двери. Конечно, я промахиваюсь, и у двери меня останавливают, обхватив за талию.
— Пусти! – задушено прошу я, а Денис впивается в мои губы.
На несколько мгновений я онемел. Позволил ему проникнуть в рот. Сколько же меня никто не целовал… И сколько бы еще никто не целовал. Я вдруг понял, что совершенно забыл о такой вещи в нашей жизни, как секс. Для меня он просто перестал существовать. А тут Денис, и я весь дрожу.
— Хватит, — стараюсь придать голосу твердость. – Не хочу.
Пытаюсь ударить его, но он легко перехватывает мою руку. Разворачивает меня к себе спиной. Я утыкаюсь лбом в гладкое дверное полотно, оно пахнет полиролью. Чувствую, как с меня снимают брюки, трусы. Не нужно, ты же не сделаешь этого, ты же не вернешь меня назад… Рука проникает под футболку, гладит по животу. Против воли по телу пробегают крошечные импульсы, которые зажигают что-то внутри. Я плачу. Громко, надрывно, но Денис словно не замечает этого. Он играет с моими сосками, наклоняется, прикусывает шею. Чувствую его жаркое дыхание, его запах, такой же горький, как и тогда. Я не могу так, не могу:
— Ответь мне, ответь, — я захлебываюсь, почти ничего не понять, — ты бы дал Туманову убить меня?
Рука опускается ниже, обхватывает член. Голова идет кругом. Спина вся мокрая.
— Нет, — короткий ответ.
Всхлипываю.
— Это ты дал ему пистолет с холостыми патронами?
— Кто же еще? – чувствую его усмешку, в то время как его рука сжимает мои яички и оттягивает их. Не особо приятно, если честно.
— Но… — глотаю слезы. – Ты…
— Черт, Саша, ты сейчас хочешь все обсудить?
Слышу раздражение и радуюсь. Он хватает меня на руки и тащит в спальню. Швыряет на кровать, скидывает с себя все за пару секунд и ложится на меня.
— Скажи мне… — шепчу я, пока он целует мою шею. Острый укус, ойкаю.
— Ты заткнешься?
— Нет, хочу понять.
— Что понять? – он с силой впивается в мое плечо. Больно. Выгибаюсь.
— Что я значил для тебя.
Он матерится. Встает, достает из тумбочки тюбик со смазкой, возвращается ко мне. Лежу и не шевелюсь. Наблюдаю, как он размазывает по пальцам гель, затем эти самые пальцы ныряют в меня. Крепко зажмуриваюсь, стараюсь перетерпеть боль. Он растягивает, поглаживает мышцы изнутри.
— Значит, хочешь знать? – его голос звенит. От… злости? Мне становится не по себе. Его пальцы внутри уже не такие деликатные. – Я помешал тебе убить Туманова в первый раз, потому что ты должен был сделать это при свидетелях.
— Почему? – еще один палец. Резко. Морщусь.
— Потому что иначе мой план провалился бы.
Понимаю, кажется. Прежде всего думаем о себе? Говорю:
— А так ты вроде бы и ни при чем?
Он с силой пропихивает еще палец. Стараюсь не забывать дышать.
— А потом? – еле выговариваю я.
— Потом… — за свою грубость он покрывает поцелуями мое лицо. – Потом я держал руку с пистолетом в кармане, и если бы Туманов решил тебя убить, то я прикончил бы его первым.
Перевариваю услышанное. Невозможно… Черт… Я не замечаю, когда пальцы Дениса исчезают, но четко ощущаю, как он входит в меня. Проталкивается внутрь, несмотря на сопротивление. Это жутко неприятно, на тонкой грани с болью. Я закусываю нижнюю губу, через секунду отпускаю ее и спрашиваю:
— Ты бы не дал ему убить меня?
От этого вопроса много зависит.
— Нет, никогда, — он замирает во мне. – Даже если бы события той ночи сложились по-другому, Туманов остался жив, или просто ничего бы не было, то я забрал бы тебя, и мы бы уехали далеко-далеко.
— Почему ты так не сделал раньше?
Снова всхлипываю.
— Потому что ты сказал, что хочешь убить его, — удивлен он.
А, так мы еще и благородные. Типа это мораль такая, дать убить врага, если хочешь? И не вмешиваться, если меня вот-вот не станет?
— Ты поэтому ничего не сделал, когда меня избивали?
— От пары ударов еще никто не умирал, — хмурится он. – Мы продолжим или еще поболтаем?
О. Мы лежим, совершенно забыв о потребностях тела. Он все еще во мне, все еще возбужден. А я…
— Ничего не хочу, — роняю я и закрываю глаза. Если бы мог, то оттолкнул бы его. Только знаю, что это бесполезно.
— Значит, продолжим.
Как всегда решает за меня. Как всегда делает то, что хочет сам.
Его поцелуи осторожные, нежные, так не похожи на недавнюю грубость, резкий тон. Он не двигается, но я чувствую, как ему хочется. Денис касается моих губ, я отворачиваюсь, тогда он проводит языком за ушком, сжимает зубами его мочку. Дрожь… Невольная. Непонятная. Распахиваю глаза и с удивлением смотрю на него. Почему он рождает во мне желание? Он едва улыбается и завладевает моими губами. Долго, слишком долго меня целует, сводя с ума. Перед глазами цветные разводы. Я даже не замечаю, как он начинает медленно двигаться, стиснув меня в объятиях. Боли нет, как ни странно. Я обхватываю его ногами, впуская как можно глубже. Он благодарно касается моего лба губами в ответ. Я хочу его. Остро, сильно, первобытно. Хочу сильней, хочу его жестче, хочу его быстрей. Он такой родной со своим горьким запахом. Все сужается. Быстрые-быстрые движения. Пот на всем теле. Жар. Снова закрываю глаза, чтобы резко их распахнуть через секунду от нахлынувшего оргазма.
<center>***</center>
Мы лежим на этой огромной королевской кровати. Кинг-сайз, блин. У меня сотня и больше вопросов, но так не хочется рушить мгновение. Мои бедра в его сперме, слипаются. Нужно в душ. Не хочу. Лучше снова порушу все.
— Как ты меня нашел?
Денис обнимает меня сзади. Хорошо, что я не вижу его лица. Хотя, как обычно, ничего бы не увидел там нового, кроме сурового выражения.
— Нанял людей.
— Почему именно сейчас?
Тяжкий вздох мне в затылок.
— Несколько месяцев был занят делами, потом пока тебя искали.
— Зачем было меня искать? – сердце замирает.
— Просто хотел увидеть.
Нет, я, конечно, не наивный мальчик, даже и не ждал признаний, но вот это пренебрежительное «просто увидеть». Не убедиться, что я в порядке, не помочь, даже не соскучиться. Моя очередь вздыхать.
А потом Денису позвонили. Я слушал его холодный, неэмоциональный тон и удивлялся. Вот не видел бы его перед собой, подумал бы, что Туманов воскрес. Немного иронии, затаенное преимущество. Все это Денис перенял у него. Никогда не повышающийся, вкрадчивый голос. Когда он становится тише, то очень страшно.
Иду в ванную. Тупо замираю при виде этого великолепия. Огромная комната, цветы, золото, мрамор, зеркала. Сама ванна утоплена в полу и выглядит как маленький бассейн. Она, кстати, набрана. В воде плавают лепестки роз и орхидеи. Вода, наверное, остыла?.. Пробую. Нет. Теплая. С подогревом что ли? Плюхаюсь в это великолепие, разбрызгивая воду. Как хорошо… Теперь не думать. И хватит спрашивать обо всем Дениса. Все и так понятно. Он добился желаемого. Использовал меня, да, но… Если бы не он, я бы был мертв. И тот наш секс в прихожей с использованием обычного крема… После этого во мне что-то поменялось. Он будто вытащил меня со дна омута, в который погрузил Туманов. Опять он… Тихо стону про себя. Никак не перестану натыкаться в мыслях на этого урода.
Чужие губы касаются моих, легко и едва ощутимо. Распахиваю глаза. Денис передо мной. Как он умудрился погрузиться в воду так, что я не услышал? Он легко подхватывает меня и усаживает на себя, облокачивается о бортик. Его руки гладят мою спину, неспешно, успокаивающе. Ни намека на дальнейшие действия. Кладу голову ему на плечо. Как давно мне не было вот так просто хорошо.
— Может, все-таки покажешь мне город? – он целует мою щеку.
Я отрицательно мычу. Не хочу шевелиться, не хочу что-то делать. А уж тем более, эти дурацкие достопримечательности.
— Тогда что?
— Просто посидеть нельзя?
— Саш, у меня не так много времени.
Резко отрываю голову от его плеча. А что я, собственно, думал? Что он ко мне навсегда приехал? Какой я идиот.
— И сколько же?
Он невозмутимо на меня смотрит:
— Послезавтра.
— То есть у нас есть сегодня и завтра?
Денис кивает.
— Тогда на пляж! Побывать в Рио и не посетить Копакабану! Тем более, тут близко.
Я выпрыгиваю из ванной и очень деятельно начинаю собираться. Конечно, мужчина все понимает. Но ничего не говорит. А мне горько так, что, кажется, эта горечь скрипит на зубах. Сердце бьется неровно. Снова приходится себя осаживать. Не нужно забивать голову. Жить сегодняшним днем.
Мы выходим из отеля. Чтобы отвлечься, беру Дениса за руку и начинаю рассказывать ему о городе, показывать интересные вещи, непривычные для русского человека. Он слушает с интересом, иногда даже улыбается. Улыбка на его лице выглядит неестественно, поэтому я решаю, что смеется он крайне редко.
— А ты знаешь, что Статуя Христа Избавителя в Бразилии считается одним из новых семи чудес света? Высота статуи – тридцать восемь метров. Она ничего так.
Замолкаю, потому что мы пришли. Золотой песок, бирюзовая вода. Правда, народу много, но это ничего. Оборачиваюсь:
— Тебе нравится?
Вместо ответа он неожиданно прижимает меня к себе и целует меня на виду у всех. Так трепетно, что мгновенно кружится голова, а ноги подгибаются. Затем так же неожиданно отстраняется и отвечает:
— Нравится. Пошли купаться?
И только тут я соображаю, что мы не взяли полотенец. Ладно, ничего, так просохнет.
— Знаешь, я что-то не хочу, ты иди, а я в кафе подожду.
Быстро указываю на кафешку и почти бегу туда. Заказываю коктейль на смеси португальского и английского. Бармен смотрит на часы, но ставит требуемое передо мной. Залпом выпиваю. Заказываю еще.
После трех коктейлей мне стало хорошо. Улыбаюсь, перебрался за столик, щелкаю орешки, лениво попиваю что-то невразумительно-розовое из стакана. Появляется Денис. Дух захватывает. Пялюсь на него откровенно. У него потрясающее тело. Сильное, мощное. И даже эта каменная рожа ему идет. А уж как ему идут капельки воды, блестящие на солнце.
Мужчина садится передо мной:
— Ты решил напиться?
— Вообще-то, — честно отвечаю я, — в моих планах это значилось, еще до того, как я встретил тебя.
— Ясно.
Бармен ставит перед ним стакан с пивом, который тут же запотевает на такой жаре.
— Тогда давай напьемся? – я начинаю любить эту его кривобокую улыбку.
<center>***</center>
Мне много не надо. Это я сообщил Денису после шестого коктейля. А потом… Вихрь, водоворот. Мое непонимание, как можно столько выпить текилы? Откуда на улице столько красок?! Хочется кушать. Мы покупаем мороженное. Оно приятно холодит кожу, когда мы размазываем его друг по другу. Смеемся. Вернее, смеюсь только я. Хохочу. Обнимаю Дениса, висну на нем. Улица, полуденное солнце и сразу холод номера. Холодная вода, теплые губы собирающие ее с тела. Головокружение. Нега. Снова боль, когда он проникает в меня. Шиплю что-то про его грубость. Он отвечает, что еще слишком нежен. И тут же демонстрирует это. Оттягивает мои волосы, заставляя выгнуться назад, так что я становлюсь на носочки. Сжимает мой член у основания, продолжая вколачиваться в меня. Выворачиваюсь и кусаю его. Он в ответ оставляет красный, сочный засос на шее. Двигает рукой по всей длине моего члена, заставляя меня стонать. И едва я дохожу до пика, он резко, двумя пальцами сжимает его. Возбуждение, теплой волной, отхлынуло назад. Я ругаюсь. Вырываюсь. Очень злюсь. Но Денис начинает заново меня возбуждать. Сцепляю зубы. Уверен, у него ничего не получится. Как же. Через три минуты мои стоны разносятся по всему отелю. Он снова оттягивает мои волосы назад, резко, до выступивших слез в глазах, впивается в шею. Ничего не чувствую, кроме расплавленной лавы, которая сначала затапливает низ живота, а потом распространяется по всему телу.
<center>***</center>
На часах начало первого. Я лежу поперек этой самой королевской кровати. С больной головой и задницей. Кто-то вчера совершенно забыл о том, что есть такое чудесное изобретение человечества, как смазка. Она как раз и создана, чтобы облегчить болевые ощущения, когда происходит секс между особями одного пола.
Дениса нет, но я слышу шум воды в ванной.
Потягиваюсь, встаю, ищу одежду. Ничего не нахожу. Ладно, есть чудесные банные халаты, любезно предоставленные отелем. Они белоснежные, пушистые, одно удовольствие кутаться в них. На столе в гостиной блюдо с фруктами, графин с молоком и апельсиновым соком. Жадно выпиваю два стакана. И того, и того. В желудке бурчит. Беру яблоко и жую его, пока Денис не выходит из душа. Оглядывает меня, наливает себе сок. Садится рядом.
— Что будем делать?
Мне радоваться или огорчаться, что он игнорирует вчерашнее?
— Купаться и загорать.
<center>***</center>
На этот раз мы берем полотенца. Океан такой теплый, что хочется плескаться снова и снова. Головная боль отступает, в отличие от другой, более интимной. Денис отстраненный, нет поцелуев, нет непонятных взглядов. Накупавшись, мы обедаем в ближайшем кафе в полном молчании. Это начинает напрягать. Неожиданно я вспоминаю, что совершенно забыл про Алю. Судорожно звоню соседке, которая отчитывает меня на португальском. Понимаю через слово, очень быстро говорит, но это к лучшему.
— Мне нужно идти, — говорю я и чувствую себя неуютно.
Просто кивок. Равнодушный, ничего не значащий. И на хрен ты тогда тащился сюда? Вторгался в мою жизнь? Бегу. Как угорелый. Пусть проваливает к себе, пусть занимается своими делами Туманова! Да, он чудесно подходит на эту роль. Злость так и переполняет меня. Хочется орать. Так, чтобы все обернулись. Так, чтобы заболело горло. Слезы душат. Тяжелая рука на плече. Разворачиваюсь и залепляю Денису пощечину. Тут же понимаю, что веду себя как истеричка.