— Может, да, тебе будет под силу справиться с этим, но я не смогу. Я не желаю волноваться за тебя, мне нужно будет быть полностью сосредоточенным на том, что будет происходить там, а если я буду думать о тебе, как ты, что ты делаешь, с кем ты… как мне выполнять свою работу? Поэтому прости меня, Хоуп. Не обманывайся на мой счет. Я не желаю поддерживать связь и не хочу, чтобы ты продолжала жить дальше нашими воспоминаниями. Оставь все позади. Если я смогу вернуться, то больше всего на свете я захочу увидеть тебя снова.
Я не знаю, что сказать ему. Мне кажется, он ошибается... очень, очень ошибается. Мне кажется, это неправильно, вот так просто судить смогу ли я справиться или нет. Но его слова о том, что если он будет думать обо мне, он не сможет должным образом выполнять свою работу, словно мощный удар в живот.
— Пожалуйста, давай больше не будем говорить об этом сегодня. Я лучше проведу это время, занимаясь с тобой любовью.
Он приникает к моим губам в поцелуе, и он наполнен животным голодом и отчаянием. Я охотно и со страстью отвечаю ему на его поцелуй, но в сознании, я уже строю план, как попытаться поговорить с ним еще раз перед тем, как мы разъедемся. Я не думаю, что оборвать все общение — это решит проблему.
Я усаживаюсь на его бедра и крепко оборачиваю руки вокруг его шеи.
— Хорошо, Джек. Не будем больше терять время на разговоры сегодня. Давай просто покажем друг другу, как мы будем скучать, пока будем в разлуке.
Мои руки бьет мелкая дрожь, когда я убираю письмо обратно в конверт. Он сказал мне двигаться вперед и не сметь оборачиваться на все, что между нами было. Это была совершенно смешная и не выполнимая просьба. Я прекрасно понимала, что Джек будет в смертельной опасности все время, пока он находится в Афганистане, но у него были хорошие шансы вернуться целым и невредимым ко мне. Поэтому не было даже и варианта, что я буду дальше пытаться строить жизнь без него.
Я выдержала целых два дня перед тем, как заставила Одри применить все ее сверхъестественные силы и достать мне его адрес. Она позвонила Карсону, который был так добр и мгновенно откликнулся на просьбу, и набрал маму Джека, которая дала нам его адрес. Джек еще даже не прибыл в Афганистан, а у меня уже был его адрес.
Я стойко вытерпела две долгих недели перед тем, как написать ему первое письмо. Я начала письмо со слов извинений, что я делаю то, что он так не хотел, чтобы я делала. Затем просто заполнила его милой болтовней о новостях в моей жизни. Я старалась, чтобы слова, которые я ему пишу, были позитивными и легкими. Я давала ему понять, что ему не стоит переживать обо мне, хотя я втайне просто изнывала, и моя голова была забита беспокойством о его безопасности. Я терпеливо ждала его ответа, хоть пары строк, но так и не получила ничего.
Две недели спустя, я написала опять. Рассказала ему забавные происшествия, что случились со мной, много шутила, и даже вложила забавные комиксы, которые собираю. Я рассказала ему все до малейших деталей, как проходили и из чего состояли мои занятия. Это все заняло почти две страницы, также я дала ему понять, что очень скучаю по нему.
Я так и не получила ответа.
Но это не тревожило меня.
Две недели спустя я написала ему новое письмо. Я составляла свои письма так, чтобы они были наполнены радостью и легкостью. Я писала ему вновь и вновь о моей жизни, и теперь могла сказать с уверенность на все сто процентов, что в мире не было человека, который знал бы меня лучше, чем Джек Фримэн.
Четыре месяца спустя, как Джек уехал, я получила письмо по почте. Мое сердце пропустило удар, а затем замерло на мгновение, когда я увидела почтовую марку. Там было написано — Военная почта, ОВПС ВВС (прим. пер. — отделение военно-почтовой службы ВВС). Я даже не представляла, что это могло значить, но слова «военная почта» говорили сами за себя.
Наконец Джек написал мне.
Я тянусь и беру другой конверт. На нем нет обратного адреса, я бережно раскрываю его по линии сгиба, где расположена силиконовая клейкая полоска.
Внутри нет письма, но тут есть кое-что, что намного дороже любого письма. Я аккуратно достаю оттуда засушенный цветок. Мне кажется, это что-то вроде пустынных цветов. Он темно-фиолетового цвета, и мне кажется, что он был круглым и пушистым, хотя сейчас он плоский и по форме напоминает веер. Сразу видно, что Джеку понадобилось некоторое время, чтобы засушить его и затем отправить мне. Я подношу цветок к носу и вдыхаю тонкий аромат, и знаю, для меня нет ничего прекрасней этого запаха.
Опуская цветок, я прикасаюсь пальцами к остальному содержимому конверта. Там нет ничего кроме горстки песка, и я точно знаю, что это именно тот песок, на котором стоял Джек, и это придавало мне сил последние несколько месяцев.
Я всего лишь получила засушенный цветок и песок, но мне было все понятно его кратким сообщением. Он думал обо мне, и это что-то вроде молчаливого согласия на то, чтобы я продолжала дальше писать ему письма. Тогда я приложила еще больше усилий и начала писать и отправлять письма каждую неделю.
Кроме этого, я больше ничего не получила.
Я также никогда не пыталась выяснить все ли с ним хорошо. Могла все с легкостью узнать от Карсона, но в глубине души прекрасно осознавала, что с ним все хорошо. Кроме этого, я прекрасно знала, что если с ним что-то случится, Карсон скажет об этом Одри, и так как я сейчас сижу здесь, знаю точно, что если он не появится, то это не потому, что что-то случилось, а потому что он не желает меня видеть.
Я бережно укладываю цветок в конверт и аккуратно заклеиваю силиконовую клейкую полоску, чтобы не потерять цветок или рассыпать песок, который мне стал дороже всего. Затем убираю конверт в сумочку, потом беру самое первое письмо, которое было оставлено мне в «Мангров Инн». Я сопротивляюсь желанию прочитать его еще раз и готовлюсь убрать глупое письмо в сумочку.
— Я лгал тебе.
Его голос очень нежный, он просачивается сквозь кожу и проникает в кровь, разливаясь теплым чувством.
Джек.
Медленно поворачиваясь на стуле, я наконец вижу его. Он выглядит так же... высокий, военная стрижка, мерцающие в приглушенном свете бара глаза. Сегодня он одет в джинсы, белую футболку и твидовую спортивную куртку. Руки находятся в задних карманах джинсов.
Во рту все пересыхает, когда я смотрю на него, и сердце бьется так быстро, словно в ушах раздаются раскаты грома
— Ты хочешь узнать, где я именно солгал? — осторожно интересуется он.
Облизывая губы, я не говорю ничего, только киваю в ответ.
Убирая руки из задних карманов, он делает шаг навстречу ко мне. Я глубоко вдыхаю пряный аромат его парфюма. Он подносит руку к моему лицу и заправляет выбившуюся прядь мне за ухо. Легкое касание посылает дрожь по всему телу, покрывая мурашками кожу на спине, и я изо всех сил борюсь, чтобы не прикрыть глаза от удовольствия.
— Я солгал в письме, которое ты так крепко держишь, — говорит он, смотря на письмо, которое я так сжимаю в кулаке.
Он тянется и берет его из моих рук. Открывая его, он пробегается по нему взглядом, его лоб хмурится, когда он в ужасе смотрит на строчки письма.
— Вот здесь, — показывает он мне на часть письма. — Вот тут, где я говорил тебе, что не собираюсь возвращаться к тебе в своих мыслях, что не буду думать о проведенном вместе времени. Что смогу двигаться вперед без тебя.
Я смотрю, куда он показывает, и затем перевожу взгляд на него. Его глаза, словно глубокие омуты, заполненные печалью, и мое сердце сжимает от боли за него.
— Хоуп, я лгал насчет этого. Я наивно полагал, что смогу выбросить тебя из своих мыслей, не думать и не вспоминать, просто делать свою работу, но не смог! Я думал о тебе каждый гребаный день, пока был там. Я думал о тебе каждый вечер... и перед тем как закрыть глаза и погрузиться в сон, и ночью все мои сны были наполнены твоими образами. И все эти письма... Я был так зол, когда получил самое первое письмо, но это не остановило меня от того, чтобы с жадностью прочитать каждую строчку, написанную тобой. И с того момента, я ждал каждой строчки от тебя, хотя не отвечал тебе. Мои самые счастливые дни там были, когда мне приходили письма от тебя.
Радость искрами разлетается во мне от его слов. Знать, что моими письмами я приносила ему умиротворение и радость, скрашивала минуты печали — это невообразимое чувство.
— Я сохранила цветок и песок, которые ты мне послал.
Он кивает.
— Я не писал, потому что не хотел, чтобы ты привязывалась ко мне. Но я хотел дать тебе знать, что твои слова уходят не в пустоту, что я жду их и думаю о тебе.
Несмело протягивая руку, я кладу ладонь на его твердые мышцы груди. Его сердце колотится даже быстрее моего.
— Я не была уверена, что ты придешь сегодня.
Он спешно берет мою ладонь, отнимая ее от своей груди, и нетерпеливо подносит к губам, оставляя на ней легкие, словно перышко, нежные поцелуи. Он притягивает меня в свои объятия, утыкаясь носом в мою шею.
Он медленно вдыхает мой запах и неспешно выдыхает. Затем поднимает голову, но все еще крепко держит меня в объятиях.
— Как я мог не прийти сегодня? Как я мог не прийти к девушке, которая любит смотреть старые выпуски «Звездный крейсер “Галактика”» или которая любит сидеть на веранде во время дождя? Как я мог отказаться от девушки, которая терпеть не может шоколадное мороженное, но обожает ванильное с шоколадным сиропом? Как я могу отказаться от моей глупышки, которая пошла в кино на «Ведьма из Блэр: Курсовая с того света» и весь фильм вскрикивала и отворачивалась от страха? Как я мог не прийти к потрясающе доброй девушке, которая помогает своей пожилой соседке и ходит за продуктами для нее каждую неделю? И как я могу прожить без девушки, которая помогла мне не сойти с ума за прошедший год?
Мои глаза наполняются слезами, и я робко улыбаюсь ему.
— Тебе не нужно жить без нее. Я здесь
Его ладони ложатся на мое лицо, и он просто смотрит мне в глаза некоторое время, мы окончательно растворяемся в наших чувствах. Осторожно наклоняясь, Джек ласково целует меня в губы, это очень легкое прикосновение, лучше всех предыдущих. Я оборачиваю руку вокруг его шеи, проводя рукой по коротким волосам. Мы целуемся целую вечность, невзирая на то, что находимся в общественном месте. Время замирает, и чувство счастья наполняет мое тело легкостью и волнением.
Когда мы, наконец, отстраняемся, продолжаем смотреть внимательно друг другу в глаза. Пытаясь понять и разглядеть, остались ли там еще недосказанные чувства или слова.
— Я тоже здесь, я пришел, — говорит Джек. — Я вернулся… только ради тебя.