Любить и беречь - Радкевич Алекс 7 стр.


Никита быстро вернулся.

- Ну все, пошли ставить. Главное, не перепутать, куда за здравие, а куда за упокой.

- Очень смешно!

У икон Глеб замолчал, думая о чем-то своем. Никита же поймал себя на том, что, кажется, первый раз в жизни о чем-то просит у Бога. Хотя в храмах бывал много раз – в детстве мать постоянно таскала его с собой. Он послушно ставил свечки, ни о чем не задумываясь, просто делая соответствующее ситуации серьезное лицо. В Москве с Ташей пару раз на то ли пасхальные, то ли рождественские службы ходил, по приколу и за компанию. Он всегда полагал, что человек сам вершит свою судьбу, и глупо просить высшие силы, если ничего не пытаешься изменить. И вот первый раз он не может надеяться на себя, и вынужден просить. Только чтобы жил. Хорошо бы, чтобы еще и был здоров. А все остальное – такие мелочи…

Поставленные им свечки горели ровно. Это хорошо, говорят. Кто на самом деле знает, как хорошо…

- Ник…

Так, пять минут покоя закончились.

- Что, солнце?

- А там что за камень?

- Пошли посмотришь. Это плита, на которую возложили тело Христа после распятия.

- А почему столько народу? И все с сумарями.

- Тут заряжают иконы, кресты, свечи освящают и так далее. Хочешь, твой крестик освятим?

- Не надо, Никит, я и не расстегну его. Это просто память о маме для меня, поэтому и ношу.

- И для меня память, — пробормотал Никита, вспоминая, как именно по этому крестику понял, что Немов ему не приснился в ту самую первую ночь. С этого и начались их отношения. Господи, кажется, это было так давно.

- А зачем на эту плиту тряпки кладут?

- Не тряпки, платки. Считается, что камень мироточит, вот и собирают драгоценную миру.

- Считается?

- Ну да, вообще-то служители каждый день натирают камень бальзамом, остатки которого и оседают на платках паломников.

- Но это же обман!

- Почему? Кто-то утверждал, что камень именно мироточит? Нет. Сами собрали, сами решили. Какая разница? Главное, чтобы людям помогало. Ну что, набрался благодати? Поехали на выход?

Никита заметил, что Глеб начал ерзать в кресле. И правда слишком много впечатлений на сегодня. А им еще в одно место нужно успеть.

Когда они добрались до Стены плача, уже начало смеркаться. Но здесь было как всегда людно. Ортодоксы били поклоны и читали молитвы, время от времени присаживаясь на заботливо расставленные у стены пластиковые стулья отдохнуть. Туристы совали записки со своими желаниями в расщелины.

- Так, мальчики налево, девочки направо, — Никита сориентировался и направил коляску в нужную сторону. – Записку будешь писать?

- Кому? Ему?! – поразился Глеб.

- Угу. Все пишут. Есть у тебя заветное желание?

- Ну… В принципе…

Никита порылся в своем дорожном рюкзаке и выудил огрызок бумажки и ручку.

- На, пиши.

- Очки…

- Кто бы их взял. Пиши крупно.

Подглядывать Никита не собирался, но он стоял за спиной Глеба, а писал любимый крупными, слегка корявыми из-за отсутствия очков буквами. Хватило мимолетного взгляда, чтобы прочитать: «Пусть Ник всегда будет рядом». И пришлось закусить губу, чтобы не выдать себя. И украдкой вытереть глаза. Стараться держаться за Глебом, пока тот, пыхтя от старательности, сворачивал бумажку в тугую пульку.

Протиснуться к Стене между оккупировавшими пространство ортодоксами было не так просто, и коляску пропускать они не спешили. Но Никита довольно бесцеремонно растолкал парочку, выслушав что-то явно нелестное на иврите в свой адрес. Плевать. Глеб запихнул бумажку в подходящую расщелину, довольный как слон. И только потом спохватился:

- Никит, а ты?

- Что я? Я обо всем уже в храме попросил.

- У тебя одно заветное желание, что ли?

- Нет. Но второе уже исполнилось. Поехали, солнышко, становится совсем темно и холодно.

В машине Глеб почти сразу уснул, прижавшись поплотнее к Никите, устроив голову у него на плече. Никита прикрыл любимого не очень чистым пледом, так и валявшимся в машине, утайкой коснулся губами сомкнутых век. Правда спит. Вот такое его странное счастье. Признавшееся сегодня в том, что любит. Как умеет, пусть с оттенком эгоистичности, но любит. Не просят люди у Стены плача о случайных увлечениях и мимолетных желаниях. В Вечном городе поневоле становишься серьезным и четко осознаешь, что лично для тебя важнее всего. Наверное, потому, что здесь остро чувствуешь дыхание Времени.

========== Глава 5. Ульяна Громова ==========

        Поездка в Иерусалим так утомила обоих, что на следующий день они едва не проспали массаж. Глеб вообще подбивал Никиту прогулять его и сразу отправиться на завтрак, но Ник не поддался – вытолкал свое сонное сокровище из постели и повез лечиться. В бассейне сегодня никто не резвился, Глеб вяло плавал вдоль бортика, судя по всему, мечтая быстрее вернуться в номер. Глядя на него, Никита даже засомневался, не переборщил ли он с прогулками, но вспомнив, как светились неподдельным интересом вчера глаза Глеба, как загадывали желания и дремали друг у друга на плече в машине, решил, что все было правильно. Еще пару дней отдохнет, и надо свозить его в Вифлеем. Или по Эйлату покататься, тут тоже много интересных мест.

Оставив Глеба в грязелечебнице и условившись, что на магнит тот съездит сам, Никита пошел покурить и прогуляться до ближайшего магазина – на территории центра был только один маленький ларек, где ничего толкового не продавали, а Нику были нужны сигареты и что-нибудь сладкое на вечер. Часам к одиннадцати Глеба обычно надирало попить чаю, а у него чай без печенек-шоколадок-пироженных – это деньги на ветер.

На своих двоих Никита пересек парк за пять минут, если не петлять по проложенным дорожкам, а идти по газонам, получается гораздо быстрее. На выходе он обратил внимание на странную делегацию, о чем-то спорящую с охранником на корявом, явно не родном английском. Две девушки, на вид лет восемнадцати-двадцати, пытались пройти к кому-то из пациентов реабилитационного центра. На сестер девушки никак не тянули: одна высокая блондинка, почти модельной внешности, с выдающимся бюстом, в ярком сарафане, на каблуках. Вторая маленькая, брюнетка, одетая и подстриженная под мальчика. И обе держали в руках по роскошному букету и по здоровой сумке. Все вместе это явно настораживало охранника, и он упорно стоял на своем:

- Позвоните вашему родственнику, пусть вас встретит!

- Интересные у вас порядки! – возмутилась брюнетка, с трудом подбирая слова и путая времена. – То есть больные люди на колясках должны ездить встречать здоровых?!

Охранник выдал долгую тираду о правилах внутреннего распорядка, которую девушки явно не поняли.

- Чего он от нас хочет? – по-русски обратилась одна к другой.

- Хрен его знает! Может, денег?

Никите стало жалко незадачливых посетительниц, он остановился.

- Охранник пытается вам объяснить внутренний распорядок центра, — пояснил Ник. – Ваш родственник должен либо встретить вас, либо заказать на ресепшн пропуск для посетителей. Проще всего позвонить ему сейчас.

- Мы не можем ему позвонить, — поджала губы брюнетка, даже не обернувшись. – Он нам телефона не давал.

- Спасибо! – добавила блондинка, улыбнувшись Нику и явно пытаясь смягчить резкость подруги. – Жалко, конечно. Куда это все девать теперь?

Она указала на сумки и букеты.

- Полицейское государство! – продолжила брюнетка. – У нас все было бы гораздо проще. Дал денег – и иди куда хочешь.

Она наконец перестала буравить взглядом охранника и подняла глаза на Никиту.

- Ой!

Сумка из разжавшейся руки выпала и ударилась об землю с глухим стуком.

Девушка попятилась от Никиты, как будто увидела приведение.

- Ла-арк! Эт-то он. Эт-то вы…

- Кто он? Уль, что с тобой? – растерялась блондинка.

- Мы знакомы? – удивился Никита, подбирая сумку. – Ого, у вас тут кирпичи, что ли?

- Книги, — машинально поправила Уля. – Детективы, про сыщика Гурова. Он любит. И сладенькое.

Все чудесатее и чудесатее! Сладенькое? И сыщик Гуров? Никита начал о чем-то догадываться.

- Вы ведь Никита, да? – пробормотала Уля, стараясь не смотреть ему в глаза. – Никита Тайлевич?

Поразительная осведомленность! Никита осторожно кивнул.

- В точку. И откуда вы меня знаете?

- Вы … э-э… Помощник Глеба Васильевича. Разумеется, я вас знаю.

- Интересно! А вы так и не представились! – Никиту ситуация уже начинала забавлять.

Блондинка строила ему глазки, а брюнетка так мило смущалась. Судя по краске на щеках, она даже была в курсе, что он не просто помощник. И если он правильно понимал, кто перед ним, девушки сейчас должны были не смущаться, а кидаться выцарапывать ему глаза.

- Меня зовут Ульяна. Громова. Родители пошутили, на свою голову. Это Лариса. Мы приехали из Москвы, сегодня прилетели. Хотели вот оставить, для Глеба Васильевича, поддержать… Вы не могли бы ему передать? Цветы и гостинцы вот…

Голос становился все тише и тише, конец фразы Никита еле расслышал. И понял, что совсем ничего не понял. Из Москвы приехали. К Глебу. Поклонницы. Тут все понятно. Ну за исключением того, откуда они вообще узнали, что Глеб здесь. Пресса же не могла ничего написать о его болезни? Никто же не знает, кроме своих. А эти не просто знают, они еще и адрес нашли. Цветы приволокли, с книжками и сладеньким. Никита взглянул на букеты и помрачнел. Даже он не знал до юбилея, что Глеб не любит розы, и если уж дарить ему цветы, то полевые. А эти две мелкие засранки приволокли именно ромашки и васильки. И где только достали? Можно не сомневаться, что в сумках именно те конфеты и печенье, которые ест Глеб. С книжками они угадали стопроцентно. Только вчера Глеб ворчал, что ему не нравится читать с планшета, что он любит «нормальные» книги. И серия про Гурова у него самая любимая.

Приехать вот так, в никуда, за хрен знает сколько километров. Сумочку передать… И что это? Сумасшествие или особая форма преданности? Где они только деньги взяли на такое предприятие? И что с ними теперь делать?

- Ну пошли, — вздохнул Никита. – Проведу вас к Глебу Васильевичу. Он сейчас на процедурах, но через полчаса должен освободиться.

- Нет!!!

Сказано было хором и так громко и уверенно, что Ник опешил. Почему нет? Разве не для того, чтобы увидеть своего ненаглядного Немова, они сюда ехали? Не из-за этого спорили с охраной?

- Вы не хотите встречаться с Глебом Васильевичем? – осторожно уточнил он.

- Нет. Мы только гостинцы передать… Думали, через сестру какую, или под дверью оставить…

Под дверью. Мда.

- Но почему? Я же вас проведу! Я не могу гарантировать, что Глеб Васильевич будет гостеприимен и любезен, он вообще последнее время не очень в настроении. Но автографы-то даст, я думаю. Вот фотографироваться с ним сейчас не стоит.

- Я знаю, — кивнула Ульяна. – Он не станет с нами общаться. Сейчас тем более. С поклонниками нельзя общаться, их нельзя приближать к себе.

Последнюю фразу она проговорила как какую-то заученную мантру. И в ней без труда опознавалось авторство Глеба. У Никиты голова пошла кругом. Дурдом какой-то. То есть эти девушки прекрасно отдают себе отчет, что для Глеба они всегда будут людьми второго сорта только потому, что любят его ненаглядного? Ну или его творчество? И это их не останавливает?

- Пошли, — он решительно отобрал у девчонок сумки и подтолкнул их ко входу. – Не съест вас Глеб Васильевич. Я прослежу.

По глазам девчонок было видно, как боролись страх (вдолбленный самим же Глебом, не иначе) и желание увидеть кумира, вполне понятное и объяснимое.

@@@

По дороге в номер Никита пытался вспомнить, в каком виде они оставляли помещение утром, и можно ли вести туда посторонних. Благо, у них двухкомнатный люкс, в гостиной ничего лишнего быть не должно, хотя кто знает? С Глеба станется где-нибудь оставить не только грязные чашки или огрызки печенек, но и какой-нибудь интимный предмет гардероба.

К счастью, в комнате был относительный порядок. Глеб еще не вернулся, и Никита, усадив девушек на диван, занялся чаем. Ульяна распаковала сумки, и на столе, как Никита и предполагал, появились курабье, «Птичье молоко», гадкие на его вкус, но нежно любимые Глебом «Вагон Вилс» и еще с десяток наименований сладостей. Лариса расставляла чашки и помогала заваривать чай. Он Никиты не ускользнуло, как внимательно девчонки рассматривают интерьер, словно пытаясь запечатлеть его в памяти. А ведь это всего лишь казенный номер, пусть и «осененный присутствием» их драгоценного Немова. Как психологу Никите даже стало любопытно поведение поклонниц. Тем более, поклонниц его Глеба, как-то очень отличающихся от остальных, насколько он мог судить. Чего только стоили их напряженные взгляды, бросаемые время от времени на дверь. Они же боятся появления Глеба!

- Так как вы узнали, что Глеб Васильевич здесь? – нарушил Никита уже ставшую неловкой тишину. – Я надеялся, хотя бы это в газеты не попадет.

- И не попало, пока, — уточнила Ульяна. – Мы тоже надеемся, что не попадет. Звягинские сказали, что их Ольга едет навестить Немова. Ну я выспросила подробности. В личке, конечно, так что ни на каких сайтах это не засветится.

Назад Дальше