Машина остановилась у ворот. Игорь пошел отпирать. Глеб повернулся к сидящему рядом Нику и наткнулся на напряженный, выжидающий взгляд. Ну да, надо что-то решать. В том, что сейчас какое-то время Глебу придется пожить дома, не было сомнений у них обоих. Честно признаться, Глеб был и не против — по дому он соскучился. К тому же здесь много места, можно уединиться в своей спальне. Уединения ему в Израиле не хватало больше всего. Постоянная забота врачей, сестер и даже Ника достала до чертиков.
Оставался вопрос, что делать с Ником. Отправлять домой, на Бардина? Свинство после той преданности и самоотверженности, которую продемонстрировал в эти дни мальчишка. Да и Глеб не был уверен, что завтра уже не затоскует по нему. Приглашать пожить у них? Ирма только рада будет, но двусмысленность такого предложения налицо. Ник не откажется, но вряд ли обрадуется.
- Пошли, я сдам тебя Ирме, — нарушил молчание парень. — И поеду домой, если ты не против. А завтра с утра приеду тебя навестить.
- Мысли читаешь?
Ник хмыкнул.
- Просто здравый смысл.
Нику пришлось задержаться еще на час — Ирма накинулась на него с расспросами. На самого Глеба ей накинуться не удалось — Немов дежурно чмокнул в щеку жену и сообщил, что очень устал и хочет прилечь. Возражать никто не посмел, и Глеб Васильевич благополучно скрылся в своей комнате, не забыв запереть дверь.
Кровать оказалась расстеленной — Ирма готовилась к его приезду, на тумбочке обнаружились запасы минералки, фруктов и печенья. Ну просто как в лучших домах. Глеб Васильевич с наслаждением вытянулся на кровати и взялся за телефон — пора было напомнить миру о своем возвращении.
Троянов ответил сразу. Несколько дежурных вопросов о здоровье, и вот уже Глеб в курсе последних новостей. Завтра юбилей Чолакяна, известного поэта, у Глеба с десяток его песен в репертуаре. Старику исполняется восемьдесят. Еще не поздно заявить о своем участии.
- Я буду, — мгновенно согласился Глеб. — Обязательно! Еще что-нибудь есть?
- По юбилею масса вопросов, но это не по телефону. Ты когда в офисе будешь? Или мне к тебе приехать?
- Завтра с утра буду, — решил Глеб, уже забыв о своих намерениях отлежаться дома и обещаниях, данных Гутенбергу.
- Ну тогда до завтра. А, да, чуть не забыл. Тебя тут разыскивает Горнов.
- Журналист? И чего ему от меня надо?
От фамилии Глеба передернуло. Вот уж кому он не собирался давать никаких интервью. Этот потом так все переврет, сам не рад будешь. Кроме гадостей он об эстрадных артистах ничего принципиально не пишет.
- Настаивает на личной встрече. Причем позвонил сегодня с утра и спросил, вернулся ли уже Глеб Васильевич из Израиля.
- Чего?! — Глеб чуть не выронил телефон. — Откуда он знает?!
- Без понятия, Глеб. Я сказал, что не в курсе. Он просил тебе передать, что у него для тебя интересное предложение.
- Предложение? От Горнова? Что-то новенькое. Ладно, завтра разберемся.
Глеб попрощался со Славой и задумчиво уставился в потолок. Странно, что может быть от Глеба нужно этому писаке? И откуда информация про Израиль? Впрочем, эти проныры-журналисты всегда все знают, работа такая. Хоть бы информация про посещение «Шумеда» не всплыла. Афишировать собственные болячки Глеб совершенно не планировал.
Некоторое время Немов лежал, припоминая песни на стихи Чолакяна и прикидывая, какую из них спеть завтра на концерте. С голосом по-прежнему были проблемы, но и песни Чолакяна — не арии князя Игоря или Фиеско. Как-нибудь споет, на честном слове и на одном крыле. Остановившись на «Свете родного очага», Глеб поднялся и пошел в гардеробную — выбирать назавтра подходящий костюм. Проходя мимо зеркала, заглянул в него и решил, что не мешало бы сегодня помыть голову с оттеночным шампунем — седина, которая раньше казалась ему импозантной, теперь раздражала. Хотелось взбодриться, встряхнуться, хотя бы визуально помолодеть. Да и маску какую-нибудь омолаживающую можно у Ирмы позаимствовать!
* * *
- Что с тобой? — удивился Троянов, когда Глеб с шумом плюхнулся на заднее сидение.
По просьбе Глеба Игорь с утра пораньше заехал сначала за Вячеславом Давыдовичем, а потом и за ним.
- Я думал, ты у нас болезный, договорился, чтобы тебя сегодня первым в концерте выпустили. А ты носишься, как будто за тобой черти гонятся.
- Почти, — хмыкнул Немов, с трудом переводя дыхание. — Ирма достала, спасу нет! Вчера вечером как началось: что ты хочешь покушать, не болит ли шов, лежать удобно, зачем ты встал, расскажи, как все прошло, и так без остановки! А мне надоела уже эта забота! Я не инвалид, вполне в состоянии сам себя обслужить. Так нет, она мне даже встать не дает! А утром, когда узнала, что я еду на работу, вообще скандал начался. По ее мнению, я должен еще минимум месяц дома проваляться. А потом еще месяц в санатории. Ага, а сцена меня ждать будет, видимо.
- Хм, ну я так понял, про здоровье спрашивать не стоит, — усмехнулся Вячеслав Давыдович.
- Даже не пытайся! Я в порядке. Выгляжу хреново, да?
- Гример поправит.
Глеб Васильевич вздохнул с облегчением. Хоть Славик не будет жалеть, и то хорошо. Его цинизм сейчас как никогда кстати.
Как же приятно снова оказаться в рабочей обстановке! Телефоны звонят, бумажек на столе куча — вот приглашение на корпоратив, условия прислали, вот стихи очередного юного дарования, мечтающего продать Немову свою песню, вот клавиры новых оркестровок для юбилея. Глеб с огромным удовольствием закопался в бумажках. Потом с не меньшим удовольствием выпил приготовленный секретаршей кофе и ушел в дальнюю комнату, порепетировать вечернее выступление, а заодно и распеться. Там его и нашла секретарша с телефоном в руке:
- Горнов звонит. Вы сказали, сразу соединить.
- Да, дай сюда.
Немов забрал радиотрубку и сделал знак, чтобы секретарша вышла:
- Немов слушает.
- Здравствуйте, Глеб Васильевич. Артем Горнов на связи.
- Здравствуйте, Артем, — подчеркнуто вежливо поздоровался Глеб. — Чем обязан?
- Как ваше здоровье? Знаю, что вы проходили лечение в Израиле.
- Поразительная осведомленность. Я не собирался афишировать этот факт, если позволите.
- О, безусловно. Но есть и еще один факт, который, как я думаю, вы не захотите афишировать.
- О чем вы говорите?
- Глеб Васильевич, у меня есть очень интересные фотографии, на которые вы наверняка захотите взглянуть. Давайте встретимся.
Глеб почувствовал, что ему не хватает воздуха. Неужели? Но ведь этого не может быть. Впрочем, почему не может?
Он нашел в себе силы ответить спокойно:
- Хорошо, давайте. Где и когда?
- Сегодня через два часа, ресторан восточной кухни в Камергерском вас устроит?
Глеб взглянул на часы. Если оттуда сразу поехать на концерт, он успеет.
- Да, вполне. До встречи.
Немов тяжело опустился на диван. Ну вот и все. Если Горнов узнал о них с Никитой, это конец. Конец всему. Такой позор смыть будет невозможно. Был бы на его месте какой-нибудь молодежный певец, ничего фатального бы не произошло — обсудили и забыли. Некоторым подобные скандалы только на пользу идут, популярности добавляют. Но Немову, гласу эпохи, дамскому угоднику и образцу мужественности, такого не простят. Растопчут со всеми наградами, званиями и регалиями, как будто и не было. Тридцать лет на сцене коту под хвост.
Снова зазвонил телефон. Глеб даже не сразу сообразил, что надрывается не офисная трубка, а его мобильный. Взглянул на дисплей — Никита. Мальчишка в последнее время нагло игнорировал просьбу первым не звонить. Они вообще стали забывать об осторожности, если честно. И вот результат. Что ему сейчас говорить?
После секундного колебания Глеб решил, что пока ничего сообщать Нику не будет. Надо сначала встретится с Горновым и понять, что тому известно. Может быть у него фотографии совсем иного рода? Например, пьяный Глеб или Глеб с неизвестными барышнями?
- Я тебя слушаю, — Глеб постарался, чтобы голос звучал как обычно.
- Глебушка, а что происходит? Я, как мы договорились, являюсь навестить больного с полными сумками вкусностей, а меня встречает твоя жена в состоянии, близком к истерике, и сообщает, что ты с утра отбыл на работу. Это как понимать?
Черт! Он совершенно забыл предупредить Ника! И даже не позвонил с утра, так спешил слинять из дома. А в офисе закрутился. Свинство, конечно.
- Ник, прости, пожалуйста, это все Ирма виновата. Как ты вчера уехал, она меня со свету сживать начала своей заботой. А меня выступить позвали, ты же знаешь, сцена — лучший лекарь. И в офисе дел полно. Не сердись, пожалуйста! Я отлично себя чувствую.
- Хорошо.
Мда, это односложное «хорошо» свидетельствовало, что Ник обиделся. Этого только сейчас и не хватало. Надо было исправлять ситуацию.
- Ты где находишься?
- Выезжаю из Нововнуково! Попил чаю с твоей супругой, выслушал ее жалобы на тебя, шикарно провел время, — съязвил Ник.
- Подъезжай к шести к КДС, Слава тебя встретит и сделает пропуск.
- Зачем?
- Ну ты же вроде как мой помощник, должен меня сопровождать на концертах? А потом поедем домой.
- Родной, ты извини пожалуйста, но если ты сегодня не явишься ночевать к Ирме, у тебя будут крупные неприятности.
- У меня и так уже крупные неприятности. Ник, давай потом? Я сейчас спешу в одно место. Так ты приедешь в Кремль?
- Приеду.
- Ну вот и славно, до встречи.
***
Ресторан восточной кухни в Камергерском был только один, так что Глеб его нашел без труда. Поднялся по каменной лестнице на второй этаж, вошел в зал. Несмотря на удачное расположение, аншлага в ресторане на наблюдалось. Возможно потому, что обеденное время уже прошло, а до вечера было еще далеко. Горнова Глеб в лицо не помнил, зато жунралист сразу его заметил и помахал рукой, приглашая за самый дальний столик. Поборов отвращение, Глеб подошел и даже пожал протянутую руку, сел. Горнов цедил кофе, Глеб попросил у официанта минералки. Больше ничего в себя впихнуть он все равно сейчас не сможет.
- Вы на диете? — полюбопытствовал Горнов. — Рекомендации врачей?
- Давайте ближе к делу, — оборвал его Глеб. — Что у вас?
- Как хотите, — журналист достал из внутреннего кармана пиджака стопку фотографий и положил несколько из них перед Глебом.
Немов надел очки и взял снимки. Израиль, Тель-Авив, эта треклятая набережная. Он в обнимку с Никитой, но снимок сделан со спины, лиц не видно. Ерунда, недоказуемо. Но второй снимок был сделан в упор. Оставалось удивляться качеству современной оптики — стоящего перед ним фотографа Глеб бы заметил, значит, снимали с расстояния, а такая четкость. Лица видны прекрасно, но опять же ничего крамольного. Ну обнимаются, и что? Глеб просмотрел еще несколько снимков и положил их на стол.