Не оставляй меня одну - Солнечная Зоя 11 стр.


Я выскочила из-за угла к тому моменту, как брат получил удар по челюсти. Со скоростью Михаила, когда тот использовал свои способности, сложно было сравниться, однако тактика моего брата по большей части заключалась в ловле на живца. Чтобы нанести удар, Михаилу пришлось стать осязаемым, и он словил контрудар. Они отшатнулись друг от друга, разрывая дистанцию с явным намерением продолжить, но дальше я им друг друга лупить не позволила: бросилась к ним и встала посередине, расставив руки, лицом к брату. Если я его не остановлю, никто не остановит. Охранники вмешиваться не спешили, и я их не винила, ведь чтобы в первых рядах влезть в драку между агентами с черной кровью, надо быть полоумным.

— Прекратите! Вы, оба! Михаил, ты обещал! — рявкнула я ему, держащемуся за сломанный нос, а затем повернулась к брату, вправляющему свою вывихнутую челюсть. — А ты только попробуй ему причинить вред снова, и я превращу твою жизнь в ад! Он мой!

Вокруг меня воздух трещал статическим электричеством, но я не обратила внимания.

— Вероника, не надо, — попросил Михаил.

А Влад, совершенно не испугавшись, обхватил меня правой ладонью за шею под волосами и склонился к уху. Жест, со стороны кажущийся ласковым, вызвал ужас, и злость за стычку с Михаилом схлестнулась со страхом, с желанием сжаться в комочек и молчать в тряпочку.

— Ты знаешь, что мне нужно, Вероника, — сказал он мне на ухо очень тихо, — и ты будешь мне это давать. Иначе я подниму мертвецов со всех кладбищ в округе и натравлю на твою игрушку. И держи его от меня и от себя подальше, это в твоих же интересах. Сейчас он все еще жив только потому, что я слишком хорошо его знаю, чтобы понимать, что этой ночью между вами ничего не было.

И что-то было такое в его словах и интонации, что я поверила. Убьет. Точно убьет.

— Убери. От меня. Руки, — угрожающе, или так мне казалось, произнесла я.

И он, как ни странно, убрал. В его взгляде не было испуга, он просто решил, что я его поняла, а мои последние слова пропустил мимо ушей. Рядом со мной встал Михаил, готовый вмешаться в любой момент, но брат никаких больше действий не предпринимал.

— Вероника Князева? — раздался позади нас голос.

Обернувшись, я увидела троих подходящих к нам мужчин в форме полицейских. Они напряженно взирали на меня и моих спутников, ожидая неприятностей, что неудивительно, ведь раз их сюда пустили, значит они осведомлены о том, кто мы такие.

— Да, это я.

— Вам предъявлено обвинение в смерти Романа Расторгуева. На месте преступления было найдено ваше кольцо, так что отпираться не советую. Пройдите, пожалуйста, с нами и не создавайте сложностей.

— Это не она его убила, — спокойно сообщил Влад, не дав мне и слова вставить. — Это я.

Мы с Михаилом изумленно уставились на него, а он продолжал:

— Господин Расторгуев пытался изнасиловать мою сестру, и мне пришлось вмешаться. Он был настроен крайне серьезно, поэтому оставить его в живых не представлялось возможным.

— Госпожа Князева, — обратился ко мне полицейский. — Вы можете это подтвердить?

— Расскажи им всю правду, Ника, — Михаил смотрел на меня.

— Да, расскажи всю правду, — произнес брат.

Я судорожно сглотнула. Это был словно выбор между ними двумя — выбор, который уже давно был сделан.

— Конечно. Только правда и ничего кроме правды, — спокойно ответила я. — Все так и было. И если бы мой брат не пришел на помощь, не знаю, что могло бы случиться…

Влада так и не посадили, лишь наказали на значительную сумму, которая с нашим наследством проблемой не стала. Брат потом беседовал с начальством наедине не один час, но слишком уж нужен он Отделу, как и любой агент первой волны, так что дело замяли. Это было далеко не последнее убийство, которое ему спустили с рук. Впрочем, к концу службы, как только нужда в нем отпала, ему их все припомнили, именно поэтому последние одиннадцать лет Влад провел в заточении.

Многие годы после я пыталась понять, кем я стала в тот день. Что он сделал со мной? Заставил ненавидеть себя? Или любить? Я сломалась? Или стала сильнее? Долго не находилось ответа, и только будущее показало, что в тот день он сам вырыл себе яму. Я стала его проклятием.

СЕЙЧАС. Рыжая стерва

Всегда любила поезда. Мерный стук колес успокаивал, убаюкивал, навевал что-то очень приятное из детства. Я ехала в одном вагоне с Анной Пламеневой, той самой женщиной, что пришла за мной от Отдела, и той же самой женщиной, что затем спалила мой дом по приказу Ольги. Управление огнем — это ее сила как агента третьей волны, довольно мощный дар по сравнению с остальными. Она вообще оказалась весьма интересной женщиной, о чем в недолгой светской беседе наедине мне поведал усатый Кирилл. Например, несмотря на замужнее положение, она не взяла фамилию мужа, не стала Каркаровой, а это практически позор для него, даже я не стала бы так издеваться. Лично я отнеслась к этому спокойно, любящие друг друга люди могут делать что хотят, если им обоим это нравится, но вряд ли так же думали и все остальные.

— Знаете, госпожа Лазарева, я много читала о вас, — подала голос Анна.

Она сидела в кресле перед небольшим столиком в центре купе и задумчиво смотрела в окно на пролетающие мимо в ночи деревья. Когда вот так привыкшими к свету глазами смотришь в темноту, кажется, что там ничего нет, что тьма — сплошная пустота, и для смотрящего из света это истина. Если же из привычной тьмы посмотреть на свет, он слепит и раздражает, и тогда уже свет кажется не содержащей ничего пустотой, и для смотрящего из тьмы истина это. При этом нельзя видеть и то, и другое одновременно, и если бы человек попытался это сделать, ему потребовалось бы два лица, каждое из которых видит одну из сторон…

Я сидела напротив нее за тем же столиком и читала книгу, на обложке которой, взятой с какого-то любовного романа, красовалась обнимающаяся пара. Настоящее содержимое книги — собрание последних достижений в области физики электричества — я по давно выработанной привычке скрывала, как и многие вещи в своей жизни. Общество не приняло бы меня настоящую, и жизнь этому прискорбному факту уже научила. Когда я только познакомилась с Еленой и Светланой, то пыталась говорить с ними об интересных мне вещах: физика, философия, религия, но быстро бросила это бесполезное занятие. Присоединиться к обществу мужчин, когда они вечерами собирались на философские беседы, я тоже не могла, ведь я женщина, а посему должна сидеть дома и рожать детей, а не забивать себе голову высокими матерями и уж точно не мешать мужчинам, когда они желают отдохнуть от женского общества. Очень быстро я начала сходить с ума от одиночества, и потому пришлось начать говорить о шляпках, лентах и платьях.

— Читали? В самом деле? — незаинтересованно уточнила я и перелистнула страницу. — Очевидно, нас с братом выставляют не в лучшем свете. Оправдываться не стану, просто чтоб вы знали.

— Уверяю, нет нужды так реагировать. О вас в истории Отдела написано немало хорошего. Вы с вашим братом многое сделали: почти прогнали гхаттитов, расправились с десятками порождений Зоога и сотнями детей Кхутуру. Мне всегда хотелось хотя бы капельку походить на вас. Когда-то даже мечтала, как однажды встречусь с вами, ведь всем известно, что агенты первой волны не стареют, а в том, что вы не погибнете на очередном задании, я по своей детской наивности была свято уверена.

Она откровенно выбешивала меня, сама не знаю чем. Может быть этим своим приторным тоном и лживыми заверениями, которые выглядят так убедительно, будто она говорит правду. А может стервозностью и амбициозностью. Может симпатичным личиком и силой воли… Анна слишком похожа на меня, вот чем она бесит.

— Пытаетесь настроить хорошие отношения? — я недовольно вздохнула, оперла книгу о стол и раздраженно посмотрела прямо на собеседницу. — Послушайте, Анна, я — профессионал, и личные отношения не помешают мне работать с вами и спасать вашу задницу в бою, как бы я ни относилась к вам вне работы. У вас нет ни единой причины искать со мной общий язык.

Невысказанным, но повисшим в воздухе и понятным обеим осталось окончание фразы:…так что отвяжись от меня. Ее симпатичное лицо исказилось недовольством, указательный палец оказался направлен на меня, а в голосе скользнула тень агрессии:

— А у вас, госпожа Лазарева, нет ни единой причины бросаться на меня по любому поводу! Я всего лишь пытаюсь вести с вами светскую беседу.

— Вы сожгли мой дом, — я снова уставилась в книгу и добавила про себя а вместе с ним и мою прежнюю жизнь.

— Это был приказ, вы же понимаете. Муж считает вас погибшей, и это избавляет всех нас от лишних проблем.

— Мда? Неужели? — я даже не пыталась скрыть ехидство в голосе.

Поняв, что почитать мне не дадут, я отложила книгу, заложив закладку, с твердым намерением убедить ее оставить меня в покое, и ради этого я готова была применить любой способ из тысячи имевшихся, от обычного скандала до обиды, не моей, разумеется. А если сильно докопается, найду как из купе вытурить, пусть вон валит в купе к своему мужу, третьему члену своего отряда, а сюда отправит Кирилла, он меня хотя бы не настолько сильно бесит. Но пока я решила воздействовать уговорами, начну с попытки достучаться до логики, посмотрю, как будет отвечать, а там придумаю что-нибудь по ходу, сымпровизирую, как обычно делает брат.

— А если я мужа в городе встречу? Или кого-то из прежних знакомых. Что мне тогда делать?

— Постарайтесь не попадаться им на глаза, вот и все. Это не сложно. А общий язык с вами я действительно желаю найти, нам еще работать вместе.

— Мы всегда работали только с братом, третьему среди нас не место, — а вот теперь тон голоса переключился на агрессивный.

— В самом деле? — Анна удивилась, проигнорировав мою нападку. — А я читала в досье, что какое-то время вас в команде было трое агентов первой волны, пока один из них не погиб. Только тогда вы остались работать с братом.

Я все эти годы запрещала себе думать о Михаиле, и теперь воспоминания прошлись по памяти ножом, вскрывающим давно зажившую рану, пришлось даже вдохнуть и выдохнуть, чтобы успокоиться и не вцепиться ей в рыжие лохмы.

— Госпожа Пламенева, — я раздраженно постучала ноготками по столику, — давайте я объясню кое-что. Я понимаю, вы сделали это не намеренно, но вы только что станцевали у меня на больной мозоли.

Ее брови в удивлении приподнялись, похоже, это действительно не было ее целью.

— Сожалею…

Я подняла ладонь, прерывая ее:

— Позвольте договорить, чтобы в будущем вы не попали в такое же неудобное положение снова. Вы говорите о нашем третьем напарнике так, словно это пустой звук. Для вас, возможно, так оно и есть. Для вас он — лишь строчка в истории, но для меня это человек. Очень близкий. Тот, кем я крайне дорожила.

— Вас связывали интимные отношения? — заинтересовалась она, словно заправская сплетница, и подалась немного вперед, оперевшись на стол обеими руками. — Об этом ничего не сказано в досье. Почему не вышли за него замуж?

— Некогда было, — недовольно рыкнула я полуправду.

Пока Михаил был жив, он ходил на задания вместе со мной и Владом. А замуж я за него не вышла конечно не потому, что не хватало времени. Причиной был брат.

Через несколько лет после того, что Влад со мной сделал, его стали часто отправлять в командировки на обмен опытом. Брат знал, что пока его нет, я сплю с Михаилом. Это было очевидно, да и потом, когда он спросил прямо, я не стала врать, что это не так. Иногда мы бывали вместе, даже когда Влад был в городе, но по моей просьбе мы всегда делали это так, чтобы он не знал.

Никогда не видела со стороны Влада попыток убить его, что казалось мне странным. Наверное, он все-таки осознавал свое поведение мягко говоря неприемлемым. Или может он таким образом пытался загладить вину передо мной. С другой стороны, я никогда не чувствовала в нем эмоции вины, когда он приходил ко мне и насиловал ночь за ночью, однако иногда ловила ее по утрам, когда он в очередной раз отводил взгляд. Впрочем, термин насилие здесь неприменим, потому что в конце концов я перестала сопротивляться.

А может, он считал Михаила лишь моей игрушкой, чем-то несерьезным, ведь несмотря ни на что каждую ночь я оставалась с ним, с Владом. Или знал, что я буду чувствовать, если Михаил умрет, знал, как он был мне дорог, и хоть и желал тому смерти, не хотел ощущать себя причиной этого. А может все вместе. Не знаю. В любом случае, все повернулось почти так, как Влад бы и хотел. Почти. Михаил умер, но не ушел.

— У меня для вас кое-что есть, примите это как жест примирения, Сцилла, — Анна улыбнулась.

— О, даже знаете мой позывной агента, — я сменила гнев на милость.

Подарки я люблю, а еще люблю, когда меня так называют. Будем считать, что ей удалось найти со мной общий язык, по крайней мере на этот раз.

— А какой ваш позывной? — стало любопытно, наверняка Огонек или Дымок.

— Искра, — Анна с улыбкой достала из внутреннего кармана маленький флакончик и протянула. — Мне поручили отдать это вам.

— Агенты третьей волны тоже могут этим пользоваться? — я взяла его в руки и усмехнулась, разглядывая. — Что ж, теперь я полноценный агент.

Я прекрасно знала эту вещь: небольшой черный флакончик на цепочке размером в несколько сантиметров, так похожий на флакон с духами. Ее выдавали на наиболее сложные задания. Внутри находилась особая выжимка черной крови, очень дефицитная штука, которая работала только на агентов с черной кровью, для остальных она была ядом. Если выпить ее, ранения начинали очень быстро зарастать. Это помогало не умереть в критичных ситуациях, вот только после распития она ненадолго отключала из сознания в зависимости от степени ранения, да и повторное использование в течение короткого срока не давало эффекта, так что пользоваться ею надо было осторожно.

— Могут, — подтвердила Анна. — Но это не для того, о чем вы подумали. Вам нужно выпить это в любое удобное для вас время. Эта жидкость нейтрализует действие того вещества, что вводили вам для блокировки ваших способностей.

Я с трудом сдержала ехидный комментарий. Мне и без нее было прекрасно известно, как эта выжимка на меня подействует. Отдел и сам узнал только благодаря моему брату. Когда Влада отправили в тюрьму, ему тоже ввели вещество, блокирующее его дар, то самое, которое потом стали вводить и мне. Но Влад как отличный биолог и химик догадался до одной важной вещи, а может просто сделал удачное предположение. Когда ему вынесли приговор, через неделю после лишения дара, он потребовал за все свои бывшие заслуги, коих немало, допустить его домой, чтобы он мог попрощаться со мной и с домом. Ему позволили. Он тогда заставил меня незаметно принести ему одну такую припрятанную флягу, которую в рапорте он в свое время отписал как утерянную на задании. Конечно, за утерю он тогда получил знатно, но зато теперь она сыграла свою роль. Благодаря ей, дар к нему вернулся, а к блокирующему веществу он приобрел иммунитет. Влад сумел вырваться из-под стражи, но попался снова, когда пришел забрать меня с собой в бега. Я уговорила его не убивать людей Отдела, и невысказанным вслух, но понятным обоим осталось я приду за тобой. Он тогда долго смотрел на меня, но позволил себя увести.

Никогда не забуду этот взгляд. Я ведь так и не выполнила обещание. А выбраться сам он уже не смог. Артефактом, оставшимся с древних времен пришествия Зоога, на него наложили печать: если он выходил за границы особой руны, начинал быстро задыхаться, и в конце концов терял сознание и впадал в кому.

Сначала его держали в тюрьме почти год, пока я не попыталась его оттуда вытащить. Ждала столько времени, чтобы усыпить бдительность Отдела. Пользуясь даром, я достала этот артефакт, чтобы снять с брата его проклятие. К сожалению, там на месте меня ждали. Попытка не удалась: я не могла убивать своих, и потому проиграла. Итог оказался плачевен. Влада перевезли в другое место, о котором я не знала, куда мы сейчас и направлялись, а меня принудительно отправили в отставку в мирную жизнь и лишили дара.

Назад Дальше