— Он не справлялся с задачами, и его отстранили от дел, а после он в спешном порядке покинул страну.
— Понятно, — Влад ответил таким тоном, словно вообще пропустил мимо ушей сказанное Юрием, а затем поднял взгляд на меня. — Ну что ты стоишь, Вероника. Распорядись об ужине и оденься получше. К нам госпожа Златова заедет.
— У меня не было времени и денег пройтись по магазинам после своей смерти, уж извини, так что госпоже Златовой придется потерпеть меня в таком виде, как есть, — это ехидство было направлено, разумеется, не на него, а на агента, и он понял намек.
— К слову о финансах, — вмешался Юрий. — Госпожа Златова все привезет, так что не переживайте.
— Отлично. Вероника, распорядись об ужине и постарайся при этом не убить нашего камердинера. Он нам еще нужен, — иногда мой братец бывал язвой похуже меня.
— Не смешно, — прокомментировала я, разворачиваясь к выходу.
Остаток времени до вечера я провела у себя в комнате, болтая с призраком, по которому, оказывается, сильно соскучилась. Конечно, Михаил молчал и большую часть времени никак не проявлял себя, но я знала, что он рядом. Приняв окончательное решение не подвергать его риску, я успокоилась, и настроение поползло вверх. Если подумать, не так уж все плохо: Михаил снова со мной, чужие разумы опять открыты для меня, брат… хорошо, с ним проблема, но жила ведь я с этим почти двадцать лет, проживу и сейчас. Обычная мирная жизнь меня словно душила, а теперь дышу полной грудью и могу снова быть той, кем меня всегда видели: циничной стервой и при этом самым ценным сотрудником Отдела, ядовитой Сциллой. Что до сожженного дома и праха мирной жизни, так на месте Отдела я поступила бы так же, если не хуже. Это не означало, что я простила Отдел, но по крайней мере готова внимательно выслушать планы Ольги на будущее и даже, возможно, помочь. Однажды мы уже почти очистили наш город от гхаттитов и порождений Зоога, очистим и от дел рук человеческих.
Вечером Ольга действительно заехала и многое с Владом обсудила, но ничего нового я не услышала. Связанную с нами, подозрительную на взгляд Влада, секретность она объяснила тем, что в Отделе завелись крысы — шпионы гхаттитов. Звучало странно, ведь всех агентов второй волны знали в лицо, а сами гхаттиты туповаты, Гхаттот искажает своих последователей как внешне, так и внутренне, и их всегда можно однозначно выявить по белой коже. Единственный вариант, который Ольга и подозревает, это подкупленные агентами второй волны люди.
Во время этого разговора Влад не упустил случая напомнить, что для мужа я мертва, а значит снова Князева, и потребовать, чтобы меня теперь так и называли. Ольге на это было, похоже, наплевать, поэтому в тот вечер Лазаревой я быть перестала, ну а поскольку мне тоже было наплевать, то никаких возражений с моей стороны не последовало.
На следующие несколько дней нас с братом оставили в покое. Помощник Ольги, Станислав Блаватски, выдал нам часть финансов авансом, и даже так получилась приличная сумма. Я потаскала Влада по магазинам, искренне забавляясь его растерянностью и иногда проскальзывающей детской наивностью в отношении современной жизни. В такие моменты я порой забывала, кто я, кто он, и что происходит вокруг, мы снова были просто братом и сестрой.
Ночами он ко мне не приходил, хотя иногда я ловила на себе такой его взгляд, что в дрожь бросало с перепугу, столько самых разных желаний в нем читалось, однако в доме все время находился кто-то из троицы Анны, поэтому Влад соблюдал осторожность, и меня это спасало. Мысли о том, что случится, когда они оставят нас в покое и Влад решит отыграться за все дни воздержания, я старательно отбрасывала.
Анна и Юрий в эти несколько дней вели себя странно, хотя если бы мне задали об этом вопрос, я бы не смогла ответить, в чём именно эта странность проявлялась. Один раз я застала ее на втором этаже между нашими с братом дверями, похоже, она собиралась зайти к нему, но увидев меня, не решилась. У Влада я потом спросила, что у них там с Анной за делишки, тем более, он пару раз даже прогуливался по городу с этой рыжеволосой, оставив меня на Кирилла, но брат лишь пожал на это плечами. Никаких заданий от Ольги не поступало, зато в один из дней Станислав привез нам форму агентов Отдела. Если подумать, Влада практически оскорбили, он был главой нашей группы, а не рядовым агентом, и форма ему полагалась другая, как у Анны, тем более, он был значительно опытнее нее, однако при совместной работе это могло бы вызвать лишние вопросы, как пояснил Станислав, поэтому пришлось согласиться и на эту. Родная синяя форма, такая удобная в ношении, не чета всем моим платьям, я даже померила ее, пока никто не видел, и посмотрев на себя в зеркало, поняла, как сильно по ней соскучилась. Все-таки я работала в Отделе большую часть своей сознательной жизни, такое просто нельзя забыть, да и Михаилу я в таком виде больше нравилась.
Спустя несколько дней я сидела на подоконнике с книгой в руках и читала последние исследования в области электричества от господина Теслы. Электричество — это самое современное открытие, которое поражало мое воображение, ведь если бы оно не было таким дорогим в добыче, на его основе можно было бы столько всего сделать — уму непостижимо. А вот над попытками уважаемого Теслы пользоваться в машинных технологиях эфиром я втихую по-доброму посмеивалась. Даже черную кровь могли использовать лишь люди, не механизмы, а уж эфира попросту не существует.
Книгу я читала Михаилу вслух, чтобы потом обсудить это с ним, насколько вообще возможно применить термин обсудить к общению с призраком. В последние сутки он вел себя подозрительно тихо, и я даже вскользь упомянула об этом в разговоре с братом, но тот лишь отмахнулся, сказав, что призрак есть призрак, и затем не замедлил поддеть меня предположением, что даже призрак не выдержал общения со мной и сбежал.
Внизу раздался звонок колокольчика, а затем хлопнула дверь, вызвав у меня очередной приступ раздражения тем фактом, что троица Анны вела себя в нашем доме, как в своем. Впрочем, хотят открывать дверь сами — всегда пожалуйста, но как хозяйка дома я в любом случае была обязана хотя бы осведомиться, что там за гости, даже если мне это было неинтересно, поэтому прервав чтение вслух, я заложила закладку в книгу и закрыла ее:
— Михаил, дай мне пять минут, и мы продолжим.
Я вышла из комнаты и осталась в верхней части лестницы, чтобы посмотреть на вошедшего. Дверь открыл Кирилл, который сегодня дежурил у нас, и внутрь вошел Юрий, а за ним, странно двигаясь, незнакомый мужчина, одетый, как канц, но совершенно не умеющий носить одежду. Я около секунды соображала, что знакомо мне в походке этого неизвестного, прежде чем поняла, что передо мной нежить, мертвец, каких Влад мог десятками поднимать, только этот был осмысленный, послушный, неагрессивный. Наверное, с ним долго возились, когда создавали, даже Влад на такого потратил бы несколько часов, не меньше. Вздернув подбородок, я начала спускаться по лестнице, надеясь побыстрее избавить дом от мертвецов. Я даже брату запрещала подобные вещи, и уж тем более не позволю таскать в дом нежить какому-то Юрию.
— Позвольте узнать, господин Каркаров, с какого счастья вы к нам в дом мертвеца притащили. Если бы нам нужен был лишний, мы с Владом, поверьте, нашли бы кого-нибудь вроде вас на эту роль.
Кирилл, все еще стоящий у двери, усмехнулся, к моим подколам он привык и относился спокойно, даже с юмором. Мне он нравился, и если бы еще не эти тупые усики по последней моде, мои чувства к нему могли бы быть теплее. Мертвец пристально смотрел на меня, и я невольно пробежалась по нему взглядом. Его глаза были не белесыми, как у обычной нежити, а карими, словно над ним ради сохранения нормального внешнего вида трудился не один человек, а целая команда некромантов. Работу их я оценила, и если бы не проблемы с походкой, я бы этого темноволосого вообще могла принять за живого человека. Неужели и впрямь в Отделе появились некроманты, способные приблизиться к моему брату по умениям и возможностям? Или нашли очередной одноразовый артефакт.
— Госпожа Князева, вы ошибаетесь! — с широкой улыбкой сообщил крайне довольный непонятно чем Юрий и махнул рукой в сторону гостиной. — Пройдемте, и я поделюсь с вами радостной новостью.
Сердце сжалось в щемящем ощущении неправильности происходящего, я как будто уже знаю, что случилось, но не могу сложить два и два. Юрий зашел в гостиную, а мертвец остался стоять и смотреть на меня. Все-таки с ним что-то не так, он слишком свеженький, слишком живой, и я сделала шаг ближе, чтобы рассмотреть его получше. Мертвец поднял руку и открыл рот, чтобы что-то сказать, но не издал ни звука, как и положено нежити. Его поведение и движения слишком осмысленны и разумны, словно передо мной не нежить, а дух, запертый в чужом теле…
— Михаил?.. — прошептала я в ужасе.
Он уронил поднятую руку и остался стоять и смотреть на застывшую меня, как мне показалось, виноватым взглядом. Кирилл, который все это время стоял у входной двери, прислонившись к ней спиной, напряженно выпрямился, похоже, мое лицо не предвещало ничего хорошего.
А я стояла и никак не могла в это поверить. Как они смогли забрать у меня Михаила? Как? Ведь он привязан ко мне, и чтобы отнять его, нужно либо провести часовой ритуал перепривязывания к другому объекту с моим активным участием, либо не меньше пяти-шести часов в руне плюс ритуал… И тут меня осенило догадкой, и я бросилась наверх, чтобы ее проверить. Время в руне я могла провести, если спала в ней, например, позавчера. Потом надо было бы забрать предмет, к которому перепривязали призрака, и это могла сделать Анна, которую я и застала на верхнем этаже вчера. И вот к сегодняшнему дню они провели ритуал и засунули его в тело.
Я влетела в спальню и, упав на колени, заглянула под кровать. Если я права, руна там, однако там ничего не было, никаких следов. Но я уверена в своих умозаключениях, ее не может не быть. Не знаю, зачем я искала ее, наверное, никак не могла смириться с мыслью, что все действительно так, как я думаю, и только наличие чертовой руны на сто процентов подтвердило бы мои опасения.
Слишком резко распахнутая, дверь моей комнаты громко ударилась о стену ручкой, и Влад, привлеченный звуками, вышел из своей спальни как раз к моменту, когда я яростно стаскивала с кровати матрас. Сбросив на пол, я его перевернула и не ошиблась, на его обратной стороне, нарисованная во всю ширину, красовалась искомая руна. Влад, стоя между комнатами, бросил взгляд вниз на мертвеца, затем на руну на моем матрасе и моментально все понял.
— Вероника, успокойся, — сразу произнес он, глядя, как я медленно, в приступе нарастающей злости, поднимаюсь с колен.
К этому моменту Юрий с Кириллом тоже поднялись на второй этаж, но места здесь было немного, поэтому они стояли на лестнице.
— Они решили отнять у меня Михаила, — с ледяным спокойствием произнесла я и повернулась на Влада.
Внутри все настолько кипело и бурлило, что я готова была просто смять их всех в труху. Вокруг тихо потрескивало статическое электричество, все казалось затемненным и выцветшим, будто на глазах висела темная вуаль, поглощающая цвета.
— Вниз! — рыкнул брат на Юрия и Кирилла. — Немедленно!
По моим венам активно распространялась черная кровь, заставляя радужки глаз чернеть, кожу бледнеть, а вены — проступать черными линиями под кожей. Глядя на мой облик, эти двое сочли благоразумным последовать указаниям Влада и быстро ретировались на первый этаж.
— Вероника, тише, успокойся, — брат заговорил непривычно мягко.
— Они чуть не убили Михаила! Забрали его у меня!
ОН МОЙ!
Это был лишь шепот вслух, зато в разумах всех в доме он отозвался криком баньши, и даже Влад чуть поморщился, несмотря на всю устойчивость к моему дару. Я решительно направилась к выходу из комнаты с намерением убивать, которое наверняка ощутили все.
— Всем вон из дома! Немедленно! И не входить, пока я не позову, если жить хотите! — крикнул Влад и встал в проходе, преграждая мне путь. — Стой, Ника.
— Прочь с дороги, — я остановилась перед ним и зашипела, словно готовая к атаке кобра, раскрывшая капюшон. — Не защищай их. Не смей защищать тех, кто отнимает у меня самое ценное. Последние ценности в моей жизни!
Электрические разряды вокруг меня щелкали уже довольно громко, но я не замечала их. Внизу хлопнула дверь, агенты и камердинер послушались приказа Влада и выскочили на улицу, оставив за собой шлейф страха. Поняв, что они ушли, я впала в исступление, а пальцы судорожно сжались в кулаки. Я не позволю им уйти, убью всех и каждого, кто встанет у меня на пути. Вот только выйти следом я не могла, брат виделся непреодолимой стеной, так что я решила поступить иначе и закрыла глаза. Пара секунд сосредоточения — и я так ударю психической силой вокруг, что заденет вообще всех: жителей соседних домов, людей на улицах, зато мои цели не успеют сбежать. Именно этому фокусу я научилась в день, когда погиб Михаил.
Пол ушел из-под ног, когда, раскинув руки, я начала взлетать, фокусируясь, собирая всю свою волю и гнев для атаки. Внезапно одна рука Влада оказалась у меня на талии, а вторая — под затылком. Его теплое тело прижалось к моему, его мягкие губы коснулись моих. Влад так редко целовался… Обычно лишь приходил и брал что хотел. Огонь внутри меня сбился, чуть стих, словно чудовище втянуло клыки, и потянулся к брату, к его огню, ныне дремлющему где-то глубоко. Влад ласкал мои губы своими, целовал в края, нежно водил нижней губой по моим, отвлекая и заставляя меня желать большего.
— Тише, Ника, — шепнул он мне на ухо успокаивающе, а затем голос стал властным. — Раздевайся.
О, это слово… Я уже почти забыла, какие чувства оно во мне вызывает. Дрожь пробежалась телу, а ярость и гнев моментально переплавились в страсть и желание. Я перестала сопротивляться этому чувству и жадно впилась в его губы, вцепилась в его одежду, затем в свою. Ткань платья треснула, когда я вырвала из него завязочки, а затем оно упало к моим ногам. На языке появился привкус металла: я прокусила Владу губу до крови. Его ладони жадно, до боли, вцепились в мою грудь, а незримый огонь внутри разгорелся, отзываясь и сплетаясь с моим, и все это завело еще сильнее. Я потянула на себя его рубашку агрессивно и зло, будто Сцилла, вцепившаяся в еще живую и трепыхающуюся жертву, и ткань жалобно затрещала под моими ногтями. Влад отпустил меня на несколько секунд, сбрасывая ее с себя, а затем подхватил меня и бросил на матрас, валявшийся на полу. В пару ловких движений он избавил нас обоих от остатков одежды и нижнего белья и буквально набросился на меня. Он не был нежен, но мне этого сейчас и не требовалось. Я горела страстью, я шипела, царапалась и кусалась, выплескивая в этом всю ярость и боль, вонзая в него ногти, будто они были когтями.
Кончилось все очень быстро как с моей стороны, так и с его. Я рухнула спиной на матрас, тяжело дыша, в голове прояснилось. Влад, так же тяжело дыша, остался стоять надо мной на четвереньках, опустив лоб мне на живот, опираясь на матрас по бокам от меня. Его руки, спина, лицо — все исцарапано до крови, а мои пальцы красные, словно в краске.
— Влад… — мне стало стыдно, и я не знала, какие слова подобрать.
— Молчи, — незлобно рыкнул брат. — И посмей только соврать, что тебе не понравилось.
Он поднялся и стал натягивать штаны, поглядывая на мою грудь, а я обратила внимание на его, недоумевая, когда это я успела ему и грудь расцарапать, ведь вроде только спину трогала. Влад наконец убрал от меня взгляд и поднял с пола свою изодранную рубашку:
— Одевайся. Немедленно, — бросил он мне и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
Я услышала, как он спускается по лестнице, и поспешила натянуть на себя новое платье. Когда я вышла на лестницу, они все уже стояли внизу: Влад, Юрий, Кирилл, Лев и Михаил.
— Ничего глупее вы придумать не могли, — отчитывал он их. — Считаете, только я опасен? Глупцы. Идиоты.
Заметив мое появление, они все подняли взгляд на меня. От всех, кроме брата, веяло страхом и настороженностью, от него — гневом. Влад стоял перед ними все еще весь исцарапанный в одних штанах с рубашкой через плечо, почти демонстрируя всем следы ожесточенной борьбы, и это было отличным доказательством того, как сложно было меня успокоить. Я скрестила руки на груди: