Ася медленно въехала в больничные ворота, уже не улыбаясь, поползла к своему корпусу со скоростью парализованной черепахи, что, конечно, тоже настроения не улучшало, и совсем расстроилась, увидев у входа двух автоматчиков, которые сидели на лавочке, курили и были так увлечены беседой, что даже по сторонам не смотрели. Охрана. Маразм. А еще вчера по больничному коридору ходили, как по вражескому тылу. Светку и Люду под прицелами держали. Прежде чем Гонсалеса в перевязочную ввести, комнату осматривали… Тоже маразм, но там хоть какая-то логика была, пусть и ментовская. Службу несли. Старались. А в этих посиделках с перекуром какая логика?…
На первом этаже плотной очередью стояли человек десять. Значит, Плотников уже ведет прием в отделении у лоров. Надо сейчас же проверить, перекрыта ли внутренняя лестница на второй этаж. На всякий случай забрать ключи от обеих дверей с собой.
На втором этаже возле двери в глазное отделение стоял автоматчик. Быстро окинул Асю взглядом, подозрительно уставился на полиэтиленовый пакет в ее руке, хмуро сказал:
— Посещения запрещены. Карантин.
— Да, я знаю. Я врач. Здесь работаю.
— Ага, — неопределенно отозвался автоматчик и напряженно задумался, не сводя взгляда с ее пакета. Наверное, так и положено. Только как же это они не предусмотрели возможности беспрепятственного передвижения персонала? Надо придумать какой-нибудь пароль. Или специальные пропуска своим выдать. Ася вздохнула и полезла в карман за мобильником.
— Руки! — испуганно сказал автоматчик и уставился теперь уже на ее карман.
Дуло автомата тоже на ее карман уставилось.
— Там телефон, — терпеливо объяснила Ася. — Я хотела позвонить майору. Чтобы он подтвердил вам мою легитимность. А иначе как я попаду к себе на работу?
— Никак, — упрямо сказал автоматчик. — Все врачи еще утром пришли. На работу… На какую еще работу? Конец дня скоро. Уже с работы идти пора. Что я сказал?! Руки!
— Что — руки?! — рассердилась Ася. — Руки вверх? Или руки за голову? Или протянуть руки, чтобы вы надели на них наручники? Я достаю телефон, чтобы позвонить майору! Он меня ждет!
— Ждал бы — так встретил, — заявил автоматчик с выражением лица типа «много вас тут ходит таких». — А не встречает — значит, не ждет. И звонить ему нечего. Руки!
Парень просто боялся. Действительно, ведь ему наверняка рассказали о всей ответственности возложенной на него задачи, боевое оружие выдали, наверное, он и сам понимает, что не просто так выдали, что всякое может случиться, да ему еще и объяснили, что в случае чего он должен собственным телом закрыть объект… Лечь грудью на амбразуру… Хоть грудь у него и под бронежилетом, конечно, но это обстоятельство его не сильно успокаивает. Парню от силы лет двадцать. Вряд ли он в кого-нибудь уже стрелял. И вряд ли кто-нибудь стрелял в него. А тут вдруг прямо посреди боевого задания появляется какая-то подозрительная фифочка с каким-то подозрительным пакетом, да еще и в карман лезет. Имеет наглость заявлять, что она врач, а сама вся в коже и остриженная почти под нуль. Каждый бы на его месте задумался.
— Ладно, — согласилась Ася примирительно. — Вообще-то вы хорошо несете службу, а я не права. Я позвоню майору с первого этажа. Надо было сразу догадаться.
— Вот именно, — с облегчением сказал автоматчик. — И я чего-то не догадался…
Они кивнули друг другу — «что ж, бывает», — Ася повернулась и пошла вниз по лестнице, на ходу вынимая мобильник из кармана. Навстречу ей поднимался какой-то невзрачный тип. Где-то она его уже видела. Кажется, в очереди на первом этаже. Или на стоянке возле ворот? Или и там, и там… Ася остановилась посреди лестничного марша и, не уступая дороги, внимательно уставилась на невзрачного типа. Тот тоже остановился и так же внимательно уставился на нее. Глаза у типа были светлые и холодные — точно такие же, как у наемного киллера из какого-то сериала. Ася вынула наконец мобильник и… и поняла, что не помнит, под каким именем записала телефон майора. Надо было сразу давать ему одно имя. То есть не давать, а запоминать… Как же его?… Квадратный… Нет, Илья Муромец… Нет, Соловей-разбойник… Тугарин! Конечно. Сейчас, сейчас… Какой длинный список телефонов, и он в самом конце… Если бы она записала его под именем Богатырь, то был бы почти в начале… Черт, где ж этот Тугарин?! Пока его найдешь, этот киллер уже сто раз всех тут перестрелять успеет! Она на секунду отвела взгляд от телефона и быстро глянула на киллера. Киллер улыбался. Стоял в самом низу лестничного марша, смотрел на нее снизу вверх — и улыбался! Наверное, предвкушал зрелище кровавой бойни. Садист. Кошмар какой.
Киллер задрал голову еще выше, глянул мимо Аси, кивнул, повернулся и неторопливо пошел вниз по лестнице. Передумал убивать. Конечно — увидел автоматчика и понял, что и сам живым не уйдет… Да где же этот тугаринский номер, в конце-то концов?!
— Девушка, — позвал за спиной автоматчик. — Можете пройти.
Ася оглянулась, с недоумением поразглядывала парня, который явно уже ничего не боялся, и подозрительно спросила:
— Почему это могу пройти? Я еще майору не звонила. Так-то вы инструкции выполняете! Между прочим, три минуты назад вы сами сказали, что в отделении карантин и все посещения запрещены!
— Вам можно, — безмятежно сказал парень. — Вы же врач… Вы что, правда врач? Во интересно…
— Вот видите! — возмутилась Ася. — Вы даже не уверены в том, что я врач! А разрешаете пройти!
— Вам разрешено — вот и я разрешаю, — обиженно буркнул парень. — Я же не сам выбираю, кого пускать, а кого не пускать… Мне как прикажут…
Ася наконец сообразила, зачем тот невзрачный тип поднимался навстречу ей по лестнице и почему кивал автоматчику. И почему он улыбался, наблюдая за тем, как она лихорадочно ищет номер Тугарина. Понял, что она приняла его за киллера. Действительно, смешно. Разве бывают киллеры, которые умеют так улыбаться? И глаза у него никакие не холодные. Просто очень внимательный взгляд. Очень спокойный. И даже успокаивающий. И вообще, с какой стати она решила, что он невзрачный тип? Вполне симпатичный дядька. Просто маскируется под невзрачного. Работа такая. Надо сказать Тугарину, что люди из его команды хорошо делают свою работу. Может быть, и те автоматчики, которые курили и болтали на лавочке у входа, тоже не просто курили и болтали, а выполняли спецзадание. Например, втюхивали возможным наблюдателям дезу. Мол, мы тут просто для мебели, так что спокойно теряйте бдительность, недооценивайте противника и совершайте роковые ошибки, дорогие господа, Короче, добро пожаловать в ловушку. Молодцы. А она еще расстраивалась.
Настроение заметно улучшилось.
— Минуточку, — сказал автоматчик. — Должен предупредить.
Он приоткрыл дверь, ведущую в отделение, кивнул, сделал какой-то знак рукой, отступил на свой боевой пост и важно сказал:
— Вот теперь можете проходить.
А на пакет в ее руке все-таки косился. И этот молодец. Бдительный. Ася развела в стороны ручки пакета и сунула его автоматчику под нос:
— Ничего запрещенного. Смотрите: один шлем. Парень с интересом посмотрел.
— Вы еще и на мотоцикле гоняете? — недоверчиво спросил он с выражением лица типа «вот почему наша медицина в таком состоянии». — Чего, прям сама — и на мотоцикле?
— Ну, не так уж и гоняю, — возразила Ася. — Кто вам таких глупостей наговорил?… Хотя да, никто сказать не мог… Если будут говорить — не верьте. Я всегда очень аккуратно езжу. Ни разу еще никого не задавила… А вообще вы правильно делаете, что интересуетесь тем, что у приходящих в руках. Проверяйте всех. Спокойного дежурства. Благодарю за службу.
— Служу России, — серьезно сказал парень, сдвинул каблуки и выпятил бронежилет.
Уже войдя в отделение и закрывая за собой дверь, Ася услышала, как он тяжело вздохнул и пробормотал себе под нос: «Врач… Ну, вообще!»
Навстречу ей по коридору торопливо шел Тугарин, звонко щелкая бахилами по влажному линолеуму. Сегодня что-то поздно послеобеденную уборку затеяли, обычно полы мыли во время тихого часа. Хотя да, какой там тихий час, в отделении же почти не осталось больных. Кроме Гонсалеса — только четыре человека, но у них круглые сутки тихий час, они лежачие. В пустом отделении было непривычно и тревожно. И бахилы звонко щелкают.
Тугарин подошел, еще издалека радостно улыбаясь и протягивая руки. Обниматься, что ли, задумал? А, нет — просто нацелился пожать ей руку и взять пакет со шлемом. Ася отстранилась и строго сказала:
— Я еще не переодевалась и не мылась. Вы с ума сошли — дотрагиваться до септических предметов! Хорошо, что Светлана Алексеевна не видит.
— Я все вижу, — зловеще заявила Светка, высовываясь из своего кабинетика. — Идите скорее переодеваться, Анастасия Павловна, я ваш костюм уже приготовила. Майор! Ты успел схватиться за Асю Палну? Нет? Ну, твое счастье. Все равно отойди подальше. А то нахватаешь микробов — и тут же больному понесешь… Кстати, ты почему больного одного оставил?!
— Никак нет! — Тугарин испуганно вытаращил глаза и звонко щелкнул бахилами по мокрому линолеуму. — В камере с заключен… то есть в палате с больным находится баба Женя! То есть Евгения Михайловна!
— Вольно, — проворчала Светка. — Ладно, живи пока. Иди, иди, нечего туда-сюда шататься. Где у тебя боевой пост? Рядом с больным. То есть с заключенным. Вот и сиди там. Ася Пална будет готова через пять минут. Анастасия Павловна! Идите сюда, я здесь все приготовила.
— Подождите в палате, господин майор, — сказала Ася и сделала выражение лица типа «скажи спасибо, что обошлось».
— Есть! — Тугарин опять звонко щелкнул бахилами, повернулся и пощелкал по коридору к пятой палате.
— Иди скорее, — прошипела Светка нетерпеливо, с неодобрением глядя вслед Тугарину хитрыми коричневыми глазами. — Жду, жду… За смертью тебя посылать!
— Да я и так приехала почти на час раньше, чем собиралась! — возмутилась Ася, входя вслед за Светкой в кабинетик и на ходу расстегивая куртку. — И все ради твоих сомнительных догадок и несомненно авантюрных идей. А я, между прочим, сегодня в ночь. А тетя Фаина, между прочим, и так почти каждый день с детьми одна. А картошку, между прочим, уже через две недели сажать. А огород, между прочим, еще не пахан…
— Ладно, ладно, — нетерпеливо перебила Светка, забирая у нее куртку и пакет со шлемом, устраивая их в своем шкафу и вытаскивая из шкафа рабочую одежду. — У тебя, между прочим, через неделю отпуск. Все успеешь. Да и мы тебе поможем А тут такое дело… Ну нельзя же в стороне отсидеться, согласись! Надо же что-то делать! Надо же помогать ближнему!..
— Мы уже помогли ближнему, — напомнила Ася. — Мы глаз ему починили. Вернее, Плотников починил… Ну, все равно. Что мы еще должны сделать?
— Все! — уверенно заявила Светка. — Мы должны сделать все возможное и невозможное! Чтобы защитить невинного человека от смертельной опасности! И снять с него тяжкие обвинения!.. Штаны не снимай, надевай все прямо сверху, сегодня топить перестали, — так что жарко не будет. Давай уж скорей… Пока этот отец не пришел, ты сходи посмотри сама, как там что. Лариса внизу, вместе с Плотниковым. Еще одному своему швы снимать будет, так что сюда скоро не припрется. А ты вроде как состоянием глаза интересуешься. А сама поговори, поспрашивай, послушай — может, что полезное узнаешь. Они тебя уже сильно уважают, так что вряд ли врать будут.
— Во что ты меня втравливаешь? — Ася наконец натянула зеленый хирургический костюм прямо на кожаные штаны и на шерстяной свитер, завязала бахилы под коленями и нахлобучила шапочку. — Что я у них спрашивать буду? Я же не частный детектив. Я вообще эти дурацкие детективы терпеть не могу. Я слабая женщина…
— Склонная к меланхолии, — с нескрываемым сарказмом подсказала Светка. — Знаем, знаем. Слышали уже. Перед кем-нибудь другим придуряйся. Иди скорее… Да! И приглядись к тому менту, который у палаты торчит. Что-то он мне не очень нравится. Щуплый какой-то. А сам спокойный. Чего это он такой спокойный, если такой задохлик? Это подозрительно…
Подозрительный мент, который торчал у пятой палаты, показался Асе не таким уж и подозрительным. И уж конечно, никаким не щуплым. Просто Светка всех мужиков, которые весили меньше центнера, считала задохликами. Этот весил меньше центнера килограммов на двадцать. Нормальный мент. И глаза у него нормальные. Спокойные, да. Как у того, которого Ася сначала приняла за киллера. Наверное, и улыбается этот мент так же, как тот. Ася остановилась напротив подозрительного мента и строго спросила:
— Вы знаете, кто я?
— Так точно, — ответил мент и шуршнул бахилами.
Это он так каблуками щелкнул. Хотел щелкнуть.
— Если можно, дайте, пожалуйста, развернутый ответ, — попросила Ася.
— Так точно, я знаю, кто вы, — дал мент развернутый ответ без тени улыбки.
— Хорошо, сформулирую вопрос точнее, — терпеливо сказала Ася, с интересом разглядывая серьезное лицо парня. — Знаете ли вы мои имя, должность и причину, по которой я здесь нахожусь?
— Так точно! — уверенно отрапортовал мент. Подумал пару секунд и добавил: — Я знаю ваше имя. И должность. А причину предполагаю.
Ни разу не улыбнулся. И выражение глаз не изменилось. Очень спокойные глаза. Действительно подозрительный мент. Ладно, кто кого…
— И вы можете назвать их? — недоверчиво спросила она и сделала выражение лица типа «я догадалась: ты шпион».
— Так точно, могу, — совершенно серьезно ответил парень и сделал выражение лица «от шпионки слышу».
Ася хотела сказать: «Если можешь — назови», но передумала и вкрадчиво поинтересовалась:
— А свое имя вы знаете?
— Так точно, — после короткого раздумья уже не так уверенно ответил парень. — И свое тоже знаю.
Ни разу не улыбнулся! Светка права: очень подозрительный мент. Она уже собиралась продолжать допрос, но тут дверь палаты распахнулась и Тугарин с радостным нетерпением заговорил:
— Ася Пална! А мы вас ждем-ждем… А вы все не идете и не идете. А баба Женя нам тут всякие ужасы рассказывает и рассказывает! Оказывается, у вас такая нервная работа! Баба Женя и о вас много чего рассказывала… Оказывается, вы правда колдунья!..
Ася последний раз внимательно посмотрела в серьезные, спокойные, даже несколько печальные глаза автоматчика, отвернулась и шагнула в палату. На пороге оглянулась — автоматчик смотрел на нее и улыбался от уха до уха, блестя прищуренными глазами и по-детски морща пересеченный давним шрамом нос. Да нет, нормальный парень, Светке просто что-то показалось… Ася удовлетворенно кивнула с выражением лица типа «так будет с каждым», вошла в палату и закрыла за собой дверь.
Со вчерашнего дня в палате кое-что изменилось. Остались только две железные кровати. Диван был сложен, постельные принадлежности с него исчезли. На свое законное место вернулось одно кресло. В кресле сидела баба Женя, вязала крючком тонкое кружево и что-то полушепотом говорила Гонсалесу. Гонсалес с интересом слушал и делал испуганные глаза. Испуганный глаз. Правый. Левый-то у него был залеплен марлевым квадратом. При появлении Аси баба Женя торопливо полезла из кресла, встала по стойке «смирно» и с довольствием доложила звонким пионерским голосом:
— Ася Пална! За время вашего отсутствия никаких безобразных происшествий не произошло! Мальчиков я всех накормила! Кушали хорошо!
Особенно вот этот, больной жулик. А я вяжу из катушечной ниточки, она гладенькая, от нее никакого мусору, так что Светлана Алексеевна разрешила.
— Баба Женя, я не жулик, говорил ведь уже… — Гонсалес поднялся с кровати и шагнул к Асе. — Привет, командир. Что, веснушки сегодня не пудрила? Или я вижу лучше, чем вчера?
— Вы видите точно так же, как видели всю жизнь, — официальным голосом сказала Ася. — Не думаю, что лучше. Надеюсь, что не хуже… Больной, сядьте, пожалуйста, я хотела бы посмотреть ваш глаз.
— Я уже во как насиделся! — Гонсалес коротко рассмеялся, вдруг протянул руки, взял Асю за плечи, развернул к окну, наклонился и близко заглянул ей в лицо. Удивленно сказал: — Правда серые… А вчера черные были.
Баба Женя всполошилась, подскочила к Гонсалесу, дернула за рукав, испуганно зашипела:
— Убери руки! Ишь, чего учудил — Асю Палнy руками трогать! Совсем страх потерял!
— Отпусти доктора, будь так любезен… — Тугарин говорил подчеркнуто вежливо, но тон у него был откровенно угрожающий. — А то сейчас к койке пристегну.