И ещё одного, и ещё…
— Похоже, ты больше не в том положении, чтобы командовать, — холодно отозвался незнакомый мужчина.
— Да неужели? — Тёмный стряхнул меня с плеча и развернул.
Человек тридцать в чёрных плащах и масках полукругом стояли возле постоялого двора. Один из них, у крыльца, стискивал удавку на шее упавшего на колени молодого человека, с губ того капала кровь, алые пальцы судорожно когтили торчавший под рёбрами кинжал. Мне стало тяжело дышать, ноги подгибались.
— Мы знаем — тебя ранили в грани, — ответил один из противников. — Ты сейчас слаб.
— Пора тебе подвинуться, — сказал ещё кто-то.
— Хм. — Тёмный сжал моё плечо. — Положим, я подвинусь, а дальше что? Между собой подерётесь за освободившееся место?
Несколько человек переглянулись.
— Желающие здравствовать могут покинуть город. — Тёмный обхватил меня за талию. — Остальных буду бить наверняка, независимо от происхождения.
Он зашагал к крыльцу, прямо в центр толпы, увлекая меня за собой.
Он псих!
Глава 20
Душитель пятился. Я попробовала вырваться.
— Вылечи его. — Тёмный швырнул меня к раненому и встал между нами и фигурами в плащах. — Немедленно.
Молодой мужчина сипло дышал, на губах пузырилась кровь, и кинжал ему никак не удавалось вытащить. Наполненный магией воздух трещал от напряжения.
— Что? — посмотрела на спину тёмного.
Снизу он выглядел величественно: этакий широкоплечий великан, сложивший ладони на рукояти вертикально поставленного меча.
— Останови кровь, — просипел раненый. — И лёгкие прочисти — задыхаюсь.
Тёмный мне практику по экстренной целительской помощи устраивает. Странные личности в плащах не нападали, кое-кто мялся, двое отступили на полшага. Напряжение в воздухе усилилось, в волосах тёмного сверкнули статические разряды. Раненый судорожно сдавил моё плечо, я заглянула в бледное, с синяками под тёмными глазами, лицо, на дрожащие губы в алых подтёках, на шею с наливающимися синяками. А потом пришло ощущение боли — я отшатнулась. Он ухватил меня за запястье:
— Лечи.
Потянулась к кристаллу и ощутила его в комнате на втором этаже. Далековато, но… Сердце вновь билось в горле, я чувствовала, как жизнь покидает держащего меня мужчину, как выплёскивается наружу и внутрь кровь, как сосуды в лёгких заливает — почти как у загнанного Ветра, только тут нужен иной подход…
— Ты пользовался маграми, после них магический резерв восстанавливается медленно, — произнёс кто-то из толпы. — А ещё могли остаться крупицы зубов. Просто сдайся.
— После магров — вряд ли, — буркнул кто-то.
— Предложение покинуть город в силе, — властно предупредил тёмный. — Убирайтесь.
Слева нервно рассмеялся мужчина. Справа кто-то по южному растягивал слова: — Ты всегда был слишком самонадеянным.
— Инвердилиаст, твоё время прошло.
Меня сковало холодом: письмо, адресованное Инверди… Дыхание сбивалось, мысли путались, а раненый впился ногтями в запястье:
— Помоги, светлая.
Так-так-так… в первую очередь надо… надо… остановить кровь? Да, наверное. Дрожа от напряжения, послала кристаллу приказ пережимать разрезанные сосуды. Пережимать, потом… надо будет откачать кровь из лёгких, да… Сердце раненого начало сбоить — нет, только не это, с сердцем я совсем…
Тьма всколыхнулась, закрывая нас щитом. По земле рванули трещины, вспарывая камни мостовой, выворачивая. Тёмный скакнул через разлом, метнулся в сторону. Контур его тела размылся, двоился, троился — четверо, пятеро, шестеро тёмных неслись на толпу. Со вскинутых жезлов срывались чёрные, изумрудные, алые лезвия — взорвали бегущие тела.
Шестеро нападавших в середине толпы рухнули. Седьмого тёмный швырнул на жезлы. Пригнулся, пропуская залп лезвий тьмы, снова размножился, взорвался чёрными брызгами — и оказался в хвосте мечущихся фигур, ударил ладонью одного в плечо, и пол тела взметнулось в небо фонтаном крови. Нечеловеческий вой. Под прикрытием брызг тёмный рванулся вперёд, ударом меча, вдруг удлинившегося втрое, срезал пятерых, метнулся за стоящих рядом, прикрылся одним мужчиной от огненных шаров.
— Ааа! — фигура в балахоне помчалась в ближайший переулок.
— Как можно быть такими идиотами. — Тёмный стоял весь в брызгах крови, клинок его меча почернел. — Почему постоянно приходится кого-нибудь учить послушанию?
Шестнадцать человек медленно передвигались, окружая его, с двух сторон подступая ко мне и тяжело дышащему раненому, наконец-то выдернувшему кинжал.
— Лила, лечи, — рыкнул тёмный.
На месте, где он только что стоял, появилась воронка. Четверо призраков метнулись в разные стороны, тёмный возник за высоким мужчиной, короткий взмах чёрного лезвия — и багряные брызги залили лицо соседнего мага, вскинувшего жезл.
Моё горло стиснули, рванули вверх.
Кто-то прижимал меня к себе, холодный набалдашник жезла — к моему виску. Над ухом пророкотали:
— Инвердилиаст.
Тёмный развернулся: спокойное, будто высеченное из мрамора лицо в алых узорах брызг, чёрные-чёрные глаза — беспощаднее самой тьмы. Он вскинул руку. Пальцы, ладонь — исчезли, вместо них — срез пульсирующей черноты. Мужчина за моей спиной захрипел, задёргался — и стал опадать, увлекая за собой. Жизнь звонко оборвалась.
Последнее, что увидела прежде, чем рухнуть на дёргающуюся тушу — живое сердце на вернувшейся ладони тёмного, выплёскивающее из торчащих сосудов красную жидкость. А потом увидела звёздное небо, стиснутое крышами домов.
И крики, крики, крики. Звуки ударов. Стоны.
По коже бегали мурашки, дыхание сбивалось от ужаса и радости.
Повернула голову: стоявший спиной ко мне тёмный пинал ползающего по мостовой мужчину.
— Идиот, тупая неблагодарная скотина. — Тёмный придавил его голову, жал каблуком на висок. Рычал: — Как ты смел?! Ты на кого руку поднял?
На мостовой тускло мерцали осколки раздробленных жезлов. Больше половины тел лежали неподвижно, несколько дёргалось. Семеро пытались расползтись, припадая на сломанные руки и ноги, но не смея выдать себя стоном.
Что-то хрустнуло. Тёмный направился к следующему: решительный, страшный, восхитительный. Прыжок — и каблук придавил стискивающую кинжал руку. Человек тонко взвыл:
— Пощади…
— Вот как ты заговорил, Тейл, — язвительно отозвался тёмный, прокручивая каблук на его ладони. — А чем ты думал?
— Светлая, — едва прошептал раненый. — Помоги уже.
Он лежал на боку, обливаясь холодным потом, хрипя. Мутный взгляд был направлен в сторону.
— Светлая… — прошептал он, и веки медленно закрылись.
Вот тьма! Скатилась с пытавшегося меня убить идиота и добралась до раненого. Так… так… Сердце билось-уже радость.
Так: остановить кровотечение и освободить лёгкие от крови.
Сосредоточилась на ранах.
За моей спиной тёмный вёл нравоучительные беседы о верности, чести, благодарности и необходимости выдать всех сообщников, перемежаемые хрустом ломаемых костей, всхлипываниями.
— Хохорн. во имя тьмы, ты что, обделался?! — вознегодовал тёмный. — Да? Так какого ты потащился меня убивать, если тебя до усрачки пугает вид своей отрезанной руки? Ты чего от меня ждал? Что я безропотно позволю себе голову снести?
— П-про-сти.
— Пришёл меня убить и считаешь, что одного извинения достаточно?
— У-у…умоляю…
— Умоляешь подарить тебе мозги? — Тёмный помедлил, рявкнул: — Лежать!
Вздрогнула. Кто-то со стоном упал и извинился. Улыбнулась: тёмный просто невероятен.
Меня отвлекло ощущение уходящей жизни. Собрав волю в кулак, стала врачевать раны лежавшего передо мной молодого мужчины. Получалось не слишком хорошо, но он хотя бы жил.
— Спаси, — вдруг совсем близко произнёс тёмный, — но останься во вменяемом состоянии.
Он сел рядом, положил руку на колени и склонил на неё голову, слипшиеся волосы загородили лицо.
— Ненавижу, — тихо произнёс он. — Шакалы беззубые и безмозглые.
С лезвия лежащего рядом меча сползала тьма, оставляя обычный хорошо заточенный металл. Я снова сосредоточилась на раненом, отводя кровь из измученных лёгких, прочищая пористую ткань тем же методом, как у Ветра. Снова я могла гордиться достижениями в непривычном деле врачевания.
Раненый дышал ровнее.
Оглянулась: по улице тут и там чернели тела.
— Кто это был?
— Идиоты, — выдохнул тёмный и поднялся. — Его уже можно занести в дом?
Взглянула на раненого, снова на мрачного, холодного тёмного. Радужки весело оранжевели, но взгляд пугал до мурашек.
— Д-да, — сипло откликнулась я. — Думаю, да…
Раненого окутала тьма и медленно поволокла к дверям.
— Иди с ним. — Тёмный смотрел за мою спину. — Я скоро вернусь.
Оглянулась: по улице шли два хмурых служителя в чёрных балахонах. Беззвучно опускавшиеся на мостовую посохи были увенчаны тёмными кристаллами размером с кулак. На шее старшего, на серебряной широкой цепи, чернел круглый медальон
— сам претёмный Ара!
— Давай, — поторопил тёмный. — Сейчас будет разговор не для ушей светлой.
— Ты… — во рту пересохло так сильно, что пришлось дважды сглотнуть, прежде чем смогла спросить: — С тобой всё будет в порядке?
— Не бойся, всё… мм, в пределах допустимого.
Дверь отворилась, пропуская моего подопечного, запутанного в чёрный кокон. Тёмный указал на вход.
Только когда за мной захлопнулась створка, поняла: впервые в жизни я видела крупное сражение между магами. Даже не представляла, что бой может быть жутким, смертоносным и стремительным до такой степени, что это трудно осознать. Тёмный… Инверди-он нечто.
И он умеет читать светлую письменность.
Кто его посвятил?.. Неужели сам Его Светлейшество?
Сердце ёкнуло от дурного-дурного предчувствия.
Теперь, обнаружив Инверди, я была почти уверена — под Эсси подразумевался Эсин, а если так, значит, цель нашего путешествия — навредить Эссину, лишить его доверия Его Светлейшества.
Я не могу этого допустить. Даже если Эсин такого не приказывал.
Глава 21
Занимаясь раненым, я не смогла толком обдумать план противодействия тёмному, а когда он явился полчаса спустя и велел собираться, я оказалась слишком вымотана, голову будто перьями набили.
Следом за тёмным вошли с носилками два служителя его храма. Беспамятного раненого уложили и вынесли.
— Полей мне воды. — Тёмный направился к трактирному залу.
Поплелась следом, глядя на гордо расправленные плечи, на слипшиеся волосы. Какой же он сильный… Надеюсь, я ошиблась, и «Эсси» из письма не Эсин. Только бы письмо было не об Эсине!
В зале было сумрачно, дверь в кухню оставалась открытой.
В самой кухне скопилась тьма.
Пощёлкав огнивом, тёмный запалил свечу. Устало огляделся. Я прошептала:
— Почему они хотели тебя убить?
— Не твоё дело. — Он взял со стола кувшин и зачерпнул из бочки воду, протянул кувшин мне. — Полей.
Приняла увесистый сосуд. Тёмный стянул заскорузлую рубашку. Потянулся. По рельефным мышцам пробежала дрожь. На левом плече багровел синяк, порезы на правом покраснели и вздулись.
«Об Эсине было в том письме или нет?» — от непонимания начинало мутить. Я вовсе не хотела, чтобы тёмный оказался врагом Эсина, а не просто залётным следователем, решившим слегка поворошить дела светлых.
Выставив на скамью таз, тёмный вытянул над ним руки:
— Лей.
Наклонила кувшин над багряными ладонями. Сумрак скрыл цвет стекавшей с них воды, но одуряющий металлический запах тьма не скрывала. Тихо плескалась вода. Тёмный обмыл руки, особенно тщательно — лицо, волосы. Мне пришлось несколько раз наполнить кувшин, а тёмный дважды опорожнил таз в окно.
Тягостное ощущение усиливалось.
— Это действительно не твоё дело, — глухо заговорил тёмный. — Внутренние дела тёмного ордена.
— Зачем мы на самом деле едем? — посмотрела ему в лицо, но он смотрел в сторону.
— Расследовать несколько дел.
— А эти, в плащах?
— Просто воспользовались случаем. Я уже давно, скажем так, занимаюсь исключительно кабинетной работой, засел в Дарготе, привык к безопасности. А тут… опомниться не успел, как вляпался, точно мальчишка. Недоброжелатели сразу решили показать зубы. — Добавил он страшно устало: — Дураки.
— Много у тебя недоброжелателей оказалось.
— Это только самые глупые. Своей деятельностью я чисто физически не могу удовлетворить всех, но почему-то слишком многие этого не понимают. Или считают, что я должен был встать на их сторону. — Он провёл влажными ладонями по лицу, волосам. — И грань — это было слишком внезапно.
Тёмный тряхнул головой. Я поставила опустевший кувшин на стол. Тёмный хмуро смотрел перед собой. Сочившийся в открытое окно голубоватый свет очерчивал его бледное лицо, заострившиеся скулы.
О чём он думал сейчас?
— Да, интересно получается, — тихо протянул он. — Об этом я не подумал.
— О чём?
— Да так, — отмахнулся тёмный. — Идём. Нам надо отдохнуть.
Он повёл меня сразу во внутренний двор, погружённый в голубоватые сумерки. Нас ждали навьюченный серый, Ветер и гнедой тонконогий конёк на две ладони его ниже. У меня даже не было сил пожаловаться на неказистого нового коня.
Мужчина в чёрном балахоне низко поклонился, придержал моего коня под уздцы, пока садилась.
Покидая постоялый двор, тёмный не спросил помощника о его хозяйке, даже не оглянулся — и от этого настроение стало чуть лучше. А в остальном… в остальном я ужасно устала.
Мы ехали по задней улице, я с нарастающим ужасом глядела по сторонам: Аор сильно отличался от Самрана. Здесь воняло, было грязно, мрачно, улицы кривые и запутанные, встречались вывески с нечитаемыми названиями, некоторые дома потрескались, отсырели, зияли пустыми окнами. Люди ночевали прямо на улице! На повороте беззубый бродяга попросил денег, тянул шапку.
Здесь не хватало твёрдой руки Эсина.
Эсин… Закрыла лицо руками и всхлипнула. Тёмный похлопал меня по плечу, но я сбросила его холодную руку.
Меня ведь убить могли вместе с ним, из-за него…
Невыносимо хотелось домой, под защиту Эсина.
После такого нападения я бы сматывалась из Аора, но тёмный лишь сменил постоялый двор. На этот раз мы остановились неподалёку от Гранографа, но даже этот квартал практически в центре города выглядел хуже самых непритязательных окраин Самрана.
Седобородый хозяин, зевая, отворил ворота и впустил нас внутрь.
— Моя жена устала в пути. — Тёмный спешился. — Просто дайте нам хорошую комнату с письменным столом.
— Конечно. — Хозяин свистнул.
Из боковой двери выскочил мальчишка и подхватил коней под уздцы. Меня пронзило ощущение чужого взгляда, обернулась: по крыше соседнего дома проскользнула чёрная фигура и скрылась за коньком.
Метнувшись к тёмному, схватила его за рукав, потянула:
— Кто там?
Тёмный обхватил меня за плечи и шепнул:
— Охрана.
Надеюсь, охрана будет действительно нас оберегать, а не сводить счёты с моим в вышей степени загадочным тёмным.
Следом за зевающим хозяином мы вошли на второй этаж и оказались в комнате, удивительно похожей на нашу предыдущую, только здесь был ещё и камин. Сильно пахло можжевельником.
— Бельё смените, — сразу сказал тёмный и отвёл меня в сторону, прислонился к стене.
Хозяин явно хотел возразить, но от одного взгляда на него побледнел, склонился:
— Слушаюсь, уважаемый господин. — И стрелой выскочил из спальни.
— А чем бельё не угодило? — я странно чувствовала себя в ленивых полуобъятиях тёмного.
Пальцы его левой руки выстукивали на моём плече нервный ритм. Глядя в пол, тёмный рассеянно отозвался:
— На нём кто-то спал ещё полчаса назад…
И откуда он узнал?
В комнату влетели три сонные девушки. Они смотрели в пол и судорожно потрошили кровать. Потом одна глянула на тёмного, зарделась и стала работать медленнее, за ней другая, третья — и спорая было работа превратилась в откровенно медлительную.
А потом что-то произошло, пальцы на миг перестали отбивать ритм на моём плече, тёмный изменил положение тела — и девушки вновь засуетились, больше на нас не глядя. Уходили они, опустив взгляды под ноги.
Вернулся хозяин и мальчишка с нашими вещами.
— Сложите возле комода, — приказал тёмный.