Эндрю ошибался, утверждая, что он брату в подметки не годится. Он стоил десяти таких, как Винс с его красотой и обаянием. Любовь к жениху по-прежнему терзала сердце Эвелин, несмотря на боль, которую он причинил ей, но она вынуждена была признать, что старший из Левендеров наделен несомненным достоинством — врожденным чувством ответственности, которое и заставило его сообщить бывшей возлюбленной брата о том, что тот намеревался сотворить. И сейчас это самое чувство призывало исправить зло, которое причинил член его семьи юной девушке.
Склеить ее разбитую жизнь. Спасти доброе имя.
И честь их обоих.
— Я не выйду за тебя замуж, Эндрю, — произнесла Эвелин, тяжело опираясь на раковину. — Ни ради твоей семьи, ни ради собственной репутации. Я не стану еще больше унижать себя, позволив Левендерам снова использовать меня.
— Я не собираюсь делать ничего подобного, — сердито проворчал тот.
— Еще как собираешься! — Эвелин подняла голову и посмотрела в его мрачное лицо, потом снова уставилась в пустоту, и на глаза ее навернулись слезы. Девушка в отчаянии закрыла лицо руками, охваченная новым приступом жалости к себе.
Эндрю решительно положил ей руки на плечи, развернул и притянул в свои объятия. Эвелин услышала его тяжкий вздох.
— У меня ничего больше не осталось, — глухо прошептала она. — Ничего…
— Все скоро наладится, — ласково подбодрил ее Эндрю и неожиданно крепко сжал в объятиях. — Давай уедем отсюда, дорогая, — хрипло прошептал он. — Ведь сейчас никто, кроме меня, тебя и Винса, не знает, что было в письме. Только нам троим известна причина, по которой свадьба не состоялась. Даже твой дядя толком не разобрался в этом. Он понял лишь то, что Винс передумал жениться на тебе. Пусть все думают, что мой брат узнал о нашей с тобой любви. Он не станет ничего отрицать и будет только рад, что мы нашли способ выпутаться из этой истории. К тому же твои близкие уже задумались о том, почему ты предпочла мое общество всем остальным. Пойдем и скажем всем, что уезжаем, чтобы тихо и скромно пожениться. Дадим им хоть каплю надежды. Пожалуйста, дорогая!
— Все мои вещи упакованы, — прошептала девушка, уткнувшись лицом в его плечо. — Мне… нечего надеть.
— Это ерунда. — Эндрю уловил в ее голосе нотки неуверенного согласия, и напряжение отпустило его.
На мгновение он прижал к себе девушку, словно пытаясь придать ей сил, а потом повел в спальню — к груде чемоданов, сваленных у двери.
— Который из них открывать? — спросил он.
Эвелин тупо смотрела на чемоданы с приданым, которое она так тщательно подбирала с единственной целью — доставить удовольствие Винсу. Указав на один из них, девушка отвернулась. Ей казалось кощунством надеть сейчас что-то из того, что она накануне уложила для свадебного путешествия.
Эндрю бросил на нее проницательный взгляд.
Он ничего не сказал, только с суровой решимостью сжал губы. Затем взял небольшой чемоданчик, с какими обычно ездят на уик-энд, положил его на кровать и раздвинул молнию.
Эвелин подошла и встала рядом, глядя, как он перебирает всякие мелочи, начиная с туалетных принадлежностей и кончая аккуратной стопкой нового шелкового белья. И напряжение, возникшее между ней и Эндрю, запульсировало с удвоенной силой.
Здесь было все, что необходимо для первой брачной ночи, — изящные сексуальные вещицы, призванные возбудить молодого мужа.
Без единого звука, до боли закусив губу, Эвелин наклонилась и выбрала белые шелковые трусики и подходящий к ним бюстгальтер, затем извлекла костюм бирюзового цвета. Его она планировала надеть во время короткой остановки в Лиссабоне, откуда молодожены собирались отправиться на Канарские острова, чтобы провести там медовый месяц. Собрав одежду, девушка высоко подняла голову и медленно направилась в ванную.
После того, как дверь за ней закрылась, Эндрю долго смотрел в пространство, затем снова повернулся к кровати. И вдруг, в порыве неожиданной ярости, которая привела бы Эвелин в изумление, будь она тому свидетельницей, швырнул чемоданчик на пол, в бессильном гневе испепеляя взглядом рассыпавшиеся по полу дамские принадлежности.
Однако, когда девушка, уже полностью одетая, с собранными на затылке в скромный узел волосами, вышла из ванной, в спальне царил безупречный порядок.
Эндрю стоял у окна. Он улыбнулся невеселой улыбкой и подошел к ней. — Готова? — спросил он. Эвелин молча кивнула. В глубине души она сознавала, что ведет себя неправильно, позволяя Эндрю распоряжаться собой, но почему-то уже не противилась его воле.
В его словах была правда: он действительно оказался единственным человеком, на которого она могла обрушить свои переживания.
— Говорить буду я, — предупредил Эндрю, ведя девушку к дверям.
Она снова промолчала, кивнув в знак согласия. Ей оставалось лишь надеяться на его практичный ум и умение выходить из трудных положений. Они вместе спустились в гостиную. У тетушки Хелен покраснели и распухли от слез глаза. Она ничем не напоминала счастливую, радостно возбужденную женщину, которая отправилась утром в церковь. Миссис Вулстрод уже сменила лиловое праздничное платье на повседневное и сняла огромную, весьма легкомысленную для дамы ее возраста шляпку, над которой добродушно подсмеивались муж и племянница с того самого дня, как этот шедевр был приобретен и торжественно им продемонстрирован.
Увидев входящих Эвелин и Эндрю, тетушка с трудом поднялась с дивана, тяжело опираясь на руку мужа. Оба они неожиданно показались девушке слабыми, немощными, совершенно неспособными справиться с обрушившейся на них бедой ни эмоционально, ни физически, и сердце ее болезненно сжалось.
С тех пор как девять лет назад Оуэн Патридж и его жена Цин погибли, девочка, гостившая у Вулстродов, стала для них самым дорогам существом. Несмотря на то, что обоим в ту пору было уже за пятьдесят, они взяли на себя заботу о племяннице. Старики были очень добры к Лин и делали для нее все, что было в их силах. Попросту говоря, они посвятили ей свою жизнь.
Удачное замужество девушки освободило бы их от ответственности за нее. И пока Эвелин была занята предсвадебной суетой, Марвин и Хелен с не меньшим энтузиазмом готовились к кругосветному путешествию.
Эндрю прав: я не имею права испортить им и это удовольствие, подумала она. Хватит с них переживаний.
— Девочка моя… — Голос тети, глухой и дрожащий, сорвался, и на глаза Эвелин снова навернулись слезы. Миссис Вулстрод бросилась к племяннице и крепко обняла ее.
— Со мной все в порядке, — заверила девушка, закрывая глаза. — Правда. — Она посмотрела на дядю поверх седой старушечьей головы. — Мне очень жаль.
Эндрю подошел к ней и стал рядом. Его рука решительно обвилась вокруг талии Эвелин, и она приободрилась.
— Мистер Вулстрод…
— Надеюсь, у вашего брата хватит совести, чтобы устыдиться того, что он сегодня натворил, — сурово прервал его Марвин.
— При всем моем к вам уважении, сэр, — вежливо отозвался Эндрю, — должен заметить, что Винс имел право изменить свое решение в последний момент, так же как и Эвелин.
— Бедная моя девочка! — всхлипнула миссис Вулстрод.
Собрав остатки сил, Эвелин повела тетку к дивану, чувствуя, что сама сейчас упадет.
Эндрю тут же убрал руку, и она бессильно свесилась вдоль его тела. Он лишь беспомощно следил за тем, как девушка бережно усадила старую даму, присела рядом и заключила продолжавшую тихонько всхлипывать тетушку в объятия.
— Тем не менее ваш брат должен был выполнить взятые на себя обязательства, — не отступал Марвин, которому ничего не оставалось, как обрушить свой гнев на старшего Левендера. — По крайней мере, ему не следовало откладывать все до последней минуты, когда невеста уже готовилась ехать в церковь. Он мог сообщить ей о своем предательстве заранее. Это было бы все же не так жестоко!
— Боюсь, что в этом случае никакие обязательства не идут в расчет, сэр, — отозвался Эндрю, смело встретив взрыв праведного негодования пожилого джентльмена. — Видите ли, — спокойно продолжал он, — мой брат отказался жениться на Эвелин, так как узнал, что она любит меня.
Эвелин устало откинулась на кожаные подушки сиденья и закрыла глаза. Никогда в жизни она еще не чувствовала себя столь измученной и опустошенной.
Эндрю вел машину молча. Теперь, когда худшее осталось позади, лицо его стало суровым и отчужденным. Да, он очень умно и тонко справился с испытанием. Ни на минуту не оставляя Эвелин, он не позволил никому, даже опекунам, побеседовать с ней наедине. И как ни странно, дядя отнесся с уважением к его стремлению защитить женщину, которая теперь, как он утверждал, принадлежала ему.
А тот твердо заявил, что они с Эвелин полюбили друг друга с первой же встречи, что с тех пор тщетно пытались бороться со своими чувствами, что она (не мог же дядюшка в самом деле ожидать от нее чего-то другого!) отказывалась разорвать помолвку с Винсом, считая себя связанной данным ему словом. В конце концов, отчаявшийся Эндрю сегодня утром сам пошел к брату и попросил его ради их общего блага отказаться от брака с Эвелин.
Он весьма убедительно доказывал, что для Винса было более чем естественно отступиться от девушки, влюбленной в его собственного брата. Нам с Лин крайне неприятно, продолжал Эндрю, причинять боль близким, и мы оба просим за это прощения. Однако не нужно жалеть о том, что свадьба не состоялась.
Потом он невозмутимо объявил, что увозит Эвелин в такое место, где они смогут тихо и скромно пожениться. Затем они покинут страну, а тем временем пересуды улягутся. Родным девушки он посоветовал не менять своих планов и немедленно отправиться в долгожданный круиз. И вот теперь они ехали куда-то — куда, не имело ни малейшего значения. Главное — Эндрю удалось убедить ее опекунов, что она вовсе не переживает по поводу бесславного бегства Винса, а наоборот, испытывает облегчение от того, что ей не пришлось выходить за него замуж.
Эвелин оставила стариков со спокойным сердцем. Они отправятся в заветный круиз, пребывая в уверенности, что передали племянницу в надежные руки.
Эндрю, конечно, уберег Эвелин от репутации брошенной невесты, но ошибался, если считал, что найденный им выход из положения так уж безупречен. Ведь теперь она из жертвы превращалась в виновницу происшествия, и это выставляло ее в весьма невыгодном свете перед людьми, чьим мнением она дорожила.
В довершение всего, ее настроение не изменилось. Эвелин по-прежнему испытывала отвращение к себе из-за того, что ею воспользовались, а затем отшвырнули, как ненужную вещь. Она не могла отделаться от ощущения, что снова оказалась игрушкой в чужих руках. Даже ложь во спасение не могла избавить девушку от чувства потери и стыда.
Автомобиль остановился. Эвелин открыла глаза и ахнула, увидев, куда привез ее новоявленный жених. Это был роскошный особняк Левендеров, расположенный в престижном районе Лондона.
Эндрю открыл дверцу и помог выйти невесте. Он молча повел ее к дому, где, как твердо знала Эвелин, она никогда не была желанной гостьей. У нее вдруг почему-то мелькнула мысль, что парадный костюм Эндрю сейчас совершенно не к месту.
Как только они вошли в холл, к хозяину кинулась низенькая полная женщина с мелкими кудряшками. На ее круглом лице было написано смятение.
— О, мистер Левендер! Я так рада, что вы вернулись! Телефон звонит не переставая… — Тут, словно по команде, раздалась резкая трель. — Все хотят поговорить с вами, а я просто не знаю, что им отвечать. Говорят, мистер Винс бросил свою… — В эту минуту она заметила Эвелин, полускрытую мощной фигурой Эндрю, и растерянно осеклась. Ее лицо сначала побагровело, затем стало белым как мел. — Простите, ради Бога. Я…
Эндрю сделал нетерпеливый жест.
— Отключите телефон к чертовой матери, миссис Ларчер! — резко скомандовал он и, обняв Эвелин за плечи, повел ее через холл и вверх по лестнице в комнату, которая, судя по всему, могла быть только его личным кабинетом. — Присядь, — велел он, указывая на стоящее перед огромным старинным камином кожаное кресло. — Я ненадолго отлучусь. Только сниму этот дурацкий костюм.
Он скрылся за боковой дверью, а девушка осталась стоять, тупо глядя на кресло. Она уже ничего не воспринимала, подсознательно стремясь отгородиться от всех и вся.
Эвелин сделала попытку сдвинуться с места, но поняла, что не может сделать ни шагу. Казалось, она просто забыла, как надо ходить. Ее лицо застыло, словно маска, плечи болели, как от непосильной ноши, в висках пульсировала боль, желудок сводило, глаза щипало, хотя они были совершенно сухими.