– Подумайте: если, например, пытка; при этом страдания и раны, мука телесная, и, стало быть, всё это от душевного страдания отвлекает, так что одними только ранами и мучаешься, вплоть пока умрешь. А ведь главная, самая сильная боль, может, не в ранах, а вот, что вот знаешь наверно, что вот через час, потом через десять минут, потом через полминуты, потом теперь, вот сейчас — душа из тела вылетит, и что человеком уж больше не будешь, и что это уж наверно…
На сцене воцарилась тишина, пока Татьяна, грустная, тихая, с глазами, подернутыми дымкой неподдельной скорби, читала этот отрывок. Танцоры были настолько поражены неузнаваемым образом любимого судьи, что потеряли дар речи. Все знали, что Денисова, как хореограф, ставила очень хорошие номера, глубокие, продуманные, но такой серьезной тематики они точно не ожидали.
– Это будет не просто хореография, это будет роль, которую вам никогда не придется прожить. Это будет танец осужденного на смерть на пути к эшафоту, нам с вами придется заглянуть под мешок смертника.
– Ни фига себе, – прошептал парень, сидевший рядом с Борисом, и тот был с ним полностью согласен. Это было именно то, зачем он приехал на этот проект: не просто механическое повторение движений за хореографом, а Искусство в чистом виде.
– Мне будут помогать, – продолжила хореограф, – мои ученики, мои друзья.
На сцене появилась пара танцовщиков, и Борис узнал девушку. Яна. Она заняла второе место в прошлом сезоне. Девушка была не только великолепным танцором, но и очень хорошей актрисой. Номера с ее участием Борис пересматривал не единожды.
Татьяна махнула рукой звукорежиссеру и отступила к краю сцены. Полилась величественная музыка, ария из оперы, и Борис узнал голос несравненной Марии Каллас. Танец начался с того, что парень и девушка вышли вперед с небольшими мешками, надетыми на голову, и подняли руки, как бы говоря: «Я смирился с роком, покорился судьбе, выхода нет». Борис проживал вместе с танцорами каждое движение, ловил каждый вздох, срывавшийся с их губ, не отрывая от них восторженного взгляда. Он прочувствовал все: их отчаянные попытки спастись, рухнувшие надежды; видел обреченность в каждом жесте, в потухшем взгляде, когда человек падает за последнюю грань жизни, в небытие.
Не только на него танец и сама история произвели глубокое впечатление. Он слышал, как шмыгали носом девушки, да и парни, тронутые до глубины души, опускали заслезившиеся глаза.
– Давайте начнем с поддержки, – предложила Денисова, когда музыка стихла, и танцоры аплодисментами поблагодарили артистов и хореографа. – Смотрите, вот так Владислав берет Яну и переворачивает, удерживая одной рукой под колени, а второй за одно запястье. Попробуйте.
Танцоры попытались повторить эту поддержку. У кого-то получалось лучше, у кого-то хуже, труднее всего было тем, кто никогда в жизни не танцевал в паре. Когда в какой-то момент раздался грохот упавшего на сцену тела, Татьяна решила проработать эту поддержку с каждым индивидуально.
– Как вас зовут? – обратилась она к Борису.
Парень представился.
– Борис, подойдите и покажите эту поддержку с Яной. Да, вот так, правильно. Все видели? Повторяйте.
У Бориса потеплело в душе от похвалы хореографа. Они с Мартой старательно заучивали движения, вживались в образы. Чутко прислушивались к наставлениям и рекомендациям Татьяны. Это было важно. Репетиция длилась около трех часов, все устали, вымотались и настолько вошли в роль, что общее настроение обреченности, переданное Денисовой, охватило всех. Девочки, уже не скрываясь, плакали, юноши сдерживались, но эмоционально и они чувствовали себя изможденными. Эта постановка заставила всех задуматься о неистребимом желании человека жить.
– Мне кажется, – говорила Татьяна, – что если бы наступил для меня такой момент, что я бы точно знала, когда умру, я полюбила бы всё: болезни, горести, врагов своих полюбила, всё, что меня окружает, каждую букашечку, каждую травинку, потому что жизнь, она сама по себе уже чудо.
Мастер-класс закончился, танцоры от души поблагодарили Денисову за эту проникновенную постановку.
– Есть одна рекомендация, я бы хотела, чтобы юноши сегодня танцевали с оголенным торсом, – улыбаясь, попросила Татьяна. – Я вам всем желаю удачи и вдохновения. Но должна вас предупредить, от того, как вы станцуете, будет зависеть, пройдёте вы дальше или нет. Сегодня никого не отправят танцевать соло за жизнь. Так что, у вас просто нет права на ошибку. До вечера.
Танцоры, вымотанные до предела, вышли из здания и направились к автобусу, чтобы поехать в пансионат пообедать, привести себя в порядок и вернуться к вечернему выступлению. Борис поднялся в свою комнату, предварительно узнав у Марты, в каком номере она живет, чтобы позже с ней встретиться и порепетировать. В номере было пусто, но за стеной шумела вода. Значит, кто-то из ребят вернулся раньше него и полез в душ. Борис упал на кровать и закрыл глаза. Очнулся от того, что на него упало несколько капель холодной воды.
– Что, вымотала тебя Денисова? – насмешливый голос Олега раздался совсем рядом.
Борис разлепил никак не желавшие открываться глаза и увидел, что парень стоит над ним в одних боксерах, с перекинутым через плечо полотенцем. С его черных волнистых волос спадали капли, разбудившие так быстро заснувшего от усталости Бориса.
«Чёрт!». Взгляд Бориса остановился на рельефных кубиках пресса соседа и упорно отказывался перемещаться в другом направлении.
– Как там твой мастер-класс? – хриплым от сна голосом прокаркал Борис, принимая сидячее положение. Это было ошибкой, теперь его глаза находились как раз на уровне паха Олега.
– Отлично!
– Что танцевали, контемп?
– Нет, – Олег развернулся и пошел к балкону, чтобы повесить сушиться мокрое полотенце.
Борис мысленно застонал и ладонями растер лицо, чтобы побыстрее проснуться. В обтягивающих боксерах ягодицы Олега выглядели особенно соблазнительно.
– Костя давал джаз-фанк, такой манерный, мягкий, одно удовольствие его исполнять.
– Танцевали в паре?
– Нет, в одиночку.
– А та рыжая, с которой ты ушел?
– Рыжая?.. Наташа?
Олег вернулся в номер и встал на расстоянии вытянутой руки от Бориса.
– Почему ты спрашиваешь?
«Кретин! Не мог промолчать?!» – кричало сознание Бориса.
Олег сделал еще один шаг навстречу, не разрывая зрительного контакта. Борис смотрел на него снизу вверх и не мог отвести взгляд. Воздух вокруг них завибрировал от напряжения. Борису казалось, что громкий стук его сердца слышен даже далеко за пределами их комнаты.
– Так почему? – голос у Олега тоже стал хриплым. Глаза прищурились, словно он хотел разгадать, что скрывается за вопросом о девушке. Казалось, еще секунда и он наклонится к Борису, чтобы...
Входная дверь стукнула, и парни отпрянули друг от друга, будто обожглись. В комнату вошел Дима.
– Душ свободен? – спросил он.
– Нет! Сейчас моя очередь, – выпалил Борис и, быстро схватив полотенце, рванул к санузлу.
– Ладно, я следующий? – донеслось в спину.
«Похоже, сбегать от Олега становится традицией», – подумал Борис. Он может вылететь из проекта прямо сегодня, если не соберет всю свою волю в кулак и не перестанет реагировать на это ходячее искушение.
Глава 7
Танцоры расположились в холле, репетируя перед выступлением. Три группы с разной хореографией. Серьезные, сосредоточенные после мастер-класса с Татьяной Денисовой; легкие, заводные, учившие самбу вместе с Владом Ямой, и остальные… откровенно валявшие дурака с Томильченко.
Борис постарался абстрагироваться от суеты в этом вавилонском столпотворении и отрабатывал поддержки вместе с Мартой. Партнерша ему попалась ответственная, сосредоточенная, постоянно повторяла, как ей повезло с Борисом.
– Многие ребята из тех, что приходят на проект, совершенно не умеют делать поддержки. Особенно хопперы и те, кто танцует брейк-данс. Бывает, что танцоры и головами своих партнерш о сцену ударяют, и травмы получают нешуточные с вывихнутыми суставами, разрывами связок, бывают даже переломы.
Борису было приятно, что девушка так хорошо о нем отзывается, он настаивал, что у них все получится потому, что Марта сможет правильно сгруппироваться в нужный момент, а не повиснет на нем мертвым грузом, как другие девушки на своих партнерах.
Сильно мешали репетициям телевизионщики, бегающие с камерами по холлу и берущие блиц-интервью у ребят: какое впечатление на них сегодня произвели хореографы своими постановками, готовы ли они к выступлению и подобную чепуху. Но это нужно было для шоу. Борис старался не отвлекаться и сосредоточился на эмоциональной окраске номера. Мало было показать только хорошую технику, нужно было донести до судей всю глубину переживаний их героев.
Тема сложная, эмоционально переигрывать нельзя, нужно было пройти по тонкой грани между обреченностью и фатализмом. И какая разница, что он скажет сейчас на камеру, если плохо станцует и вылетит из проекта. Отрабатывать номер было тяжело, потому что делать это приходилось без музыки, полагаясь на внутренне чутье. Борис понимал, что ария из оперы мало подходит для танца. В ней не было четкого ритма, и расставлять акценты в номере им придется уже на сцене.
Редактор, руководившая съемочной группой, объявила, что судьи уже на местах и у танцоров есть несколько минут перед выходом на сцену. Выходить нужно по двое, сначала танец, после – подойти к микрофону и выслушать вердикт. Те, кто не пройдет дальше, поедут сегодня назад в Киев. Стала понятно, почему их попросили взять сумки и личные вещи с собой в театр. Те, кого судьи посчитают слабее остальных, не вернутся ночевать в пансионат.
Первой предстояло выступать группе, танцующей контемп. Юноши оголили торсы, как и просила Денисова. Помощник редактора выдала им два небольших холщовых мешка, которые танцоры должны будут надеть на голову. Ребята начали спорить, кто из них пойдет первыми.
– Идите вы с Мартой, – просили девушки.
– А почему это мы должны быть первыми? – удивился Борис.
– Таня тебя хвалила, отрабатывала с тобой поддержки, нам в пример ставила, значит, у вас все получится. Вы настроите судей на хороший лад, они и к нам лучше отнесутся.
Так, общими усилиями, Марту и Бориса отправили на затравку к мэтрам танцевального искусства. Ребята вышли на сцену, натянули мешка на голову и стали ждать музыку. При первых аккордах сделали шаг вперед и подняли руки. Все, отступать некуда.
Борис очень старался передать весь ужас, охвативший его героя, обреченного на казнь. Казалось, за две минуты танца он успел прожить на этой сцене половину своей жизни. Не все поддержки удалось сделать чисто, этому помешало небольшое волнение – страх подвести своего хореографа – ведь они выступают первыми и должны донести до судей всю глубину эмоций человека, осужденного на казнь.
Музыка закончилась, танцоры, пытаясь унять волнение, подошли к микрофону на авансцене. Первым взял слово Раду. По его лицу нельзя было понять, понравилось ему выступление или нет. Судьи тихонько переговаривались между собой, но ничего нельзя было расслышать.
– Ребята, ну, повезло вам невероятно, родной стиль, все близко.
Борис несмело улыбнулся, соглашаясь с Маэстро.
– Казалось бы – карты в руки. Вам надо было сделать только одну вещь, – он взял небольшую паузу, как настоящий театрал, – надо было добавить эмоций! И что мы в итоге увидели?!
От холодного и назидательного тона, которым были произнесены эти слова, в душе у Бориса все застыло. Он чувствовал, как пол под ногами проваливается. Борис опустил голову – ему стыдно было смотреть в глаза Денисовой. «Не справился! – ругал он сам себя. – Сосредоточился на технике и мало внимания уделил эмоциям. Зря только приехал, не дорос ещё – участвовать в таком шоу. Подвел Татьяну. Сейчас скажут, что нужно еще подучиться, и отправят домой».
– Я знаю, что мы увидели, Раду, – послышался оптимистический голос Влада. – Очень тонко, очень глубоко, очень по-настоящему и… Вы остаетесь. Так держать!