— Отпусти мою жену, — приказал низкий голос позади них.
Глава 6
Итак, этот мужчина в кузнице не был ее мужем. О, Господь небесный, что же она увидит, когда повернется? Осмелится ли она повернуться?
Она немного обернулась, думая, что взгляд искоса и украдкой будет безопаснее. Сможет уменьшить воздействие. Эдриен скоро поняла, как она ошиблась. Ничто не смогло бы уменьшить впечатление от этого мужчины.
Валгалла[5] справа. Обретенный рай слева[6].
Она зажата между трюфелем Годивы и шоколадным эклером.
Между молотом и наковальней. И выглядит это как очень трудный выбор между двумя. Я ненавижу красивых мужчин, взволнованно огорчилась она. Ненавижу их. Ненавижу их. Ненавижу их. Но как устоять…
Руки кузнеца сжали ее талию сзади, и он попытался притянуть ее обратно к своему скульптурному телу.
— Отпусти меня! — закричала она, сбрасывая странную пелену, окутавшую ее мозг.
Кузнец отпустил ее.
И этот большой, красивый мужчина, смотревший на нее — легендарный Хок — выглядел свирепым, как Один[7], приготовившийся поразить ее молнией. Она фыркнула.
— Не надо так смотреть на меня. Ты даже не потрудился появиться на нашей свадьбе. — Эдриен начала прохаживаться. Если она действительно Джанет, то как бы чувствовала себя она? Как ужасно быть выданной замуж как недвижимость и затем терпеть такое скупое внимание со стороны новых родственников! — Я провела два несчастных непогожих дня на спине лошади и здесь когда-нибудь прекращает лить дождь, в этом ужасном месте? Понадобилось два дня, чтобы добраться сюда! Любезный Гримм избавился от меня в тот момент, когда мы прибыли в Далкит. Ты даже не потрудился поприветствовать меня. Никто не показал мне моей комнаты. Никто не предложил мне поесть. Или попить, если на то пошло. — Она сделала паузу в длинном перечне и прислонилась спиной к дереву, руки лежали на бедрах, одна нога постукивала о землю. — И затем, так как я не смогла найти места, чтобы поспать, не боясь, что оно принадлежит кому-то другому, я пошла прогуляться, до тех пор, пока ты наконец не соизволил явиться и теперь ты уставился на меня? Хорошо, ты должен узнать…
— Замолчи, девушка.
— Что я не отношусь к женщинам того типа, которых можно отодвинуть в сторону и они послушно примут это. Я понимаю, когда меня не хотят…
— Вы определенно желанны, — промурлыкал кузнец.
— И мне не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы…
— Я сказал, замолчи.
— И я даже не получила ни одного свадебного подарка! — добавила она, гордясь тем, что подумала об этом. Да, Джанет конечно обиделась бы.
— Тихо! — заорал Хок.
— И я не выполняю приказов. Ух! — Выдохнула Эдриен, когда ее муж неожиданно преодолел разделявшее их расстояние и повалил ее на землю. Как только она упала на землю, с приземлившимся на нее мужчиной, весом с маленького носорога, он перекатился через нее насколько раз, сжимая ее в объятиях. Она услышала как кузнец негромко выругался, затем раздался звук бегущих ног, в то время как она изо всех сил пыталась вырваться из его стальных объятий.
— Не двигайся! — прорычал Хок, его теплое дыхание согрело ее ухо. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что он держит ее как бы охраняя, закрывая своим телом как щитом. Эдриен подняла голову и увидела, что его темные глаза внимательно исследуют опушку леса.
— Что ты делаешь? — прошептала она, сердце ее стучало как барабан. От того, что ее так грубо швырнули на землю, уверяла она себя, а не от того, что лежит в объятиях сильных мужских рук. Она беспокойно дернулась.
— Не двигайся, я сказал.
Она продолжала извиваться, отчасти вопреки ему, отчасти — чтобы избавиться от его ноги между своих бедер, но в конечном итоге она оказалась прижатой своим мягким местом к его — о, боже — несомненно, он не ходит в таком виде все время! Она резко дернулась от этого прикосновения и услышала приглушенный стук, звук удара кости о кость, когда ее голова сильно ударила его по челюсти. Он тихо выругался, затем прозвучал грохот его низкого хриплого смеха и он крепче сжал руки вокруг нее.
— Ты маленькая мегера, не так ли? — прошептал он ей на ухо.
Она яростно вырывалась из его рук.
— Отпусти меня!
Но он не отпустил. Он только ослабил свою крепкую хватку для того, чтобы перевернуть ее, так, что она оказалась распростертой на нем, лицом к нему. Это была большая-пребольшая ошибка, мрачно подумала она. Эта поза вызвала целую россыпь новых проблем, начиная с того, что ее груди были прижаты к нему, ее нога была зажата между его ногами, и ее ладони распластались на его мускулистой груди. Его белая льняная рубашка была расстегнута, и от его груди исходил истинно мужской жар. С его высокомерно изогнутой нижней губы капала кровь, и на один безумный момент она задумалась о том, чтобы слизать ее. Одним быстрым, изящным движением он перекатился и лег сверху на нее, и она задохнулась. Ее губы приоткрылись. Безмолвная и очарованная, она смотрела и понимала, что мужчина, который женился на ней по доверенности, собирается поцеловать ее, и она была совершенно уверена, что если он это сделает, то ее жизнь неотвратимо изменится.
Она издала резкий возглас. Он улыбнулся и склонил свою голову к ее голове.
И тут внезапно на поляне показался кузнец.
— Ни черта нет! — сплюнул он. — Кто бы это ни был, он сбежал.
Хок резко двинулся в изумлении, и Эдриен воспользовалась моментом, чтобы оттолкнуть его. С таким же успехом она могла бы двигать Сфинкс по песку до Нила.
И только тогда Эдриен увидела стрелу, все еще дрожащую, в дереве, перед которым она стояла несколько мгновений назад, увлеченно ругая своего новоиспеченного мужа. С широко раскрытыми глазами, она вопросительно посмотрела на Хока. Это было слишком странно.
— Кого ты оскорбила? — Ее муж резко потряс ее. — Кто хочет убить тебя?
— Откуда ты знаешь, что они не хотели убить тебя? Что, если это был лишь плохой выстрел?
— Никто не хочет убить меня, девушка.
— Из того, что я слышала, твоя последняя любовница именно это пыталась сделать, — злобно парировала она.
Его лицо с безупречным бронзовым загаром слегка побледнело.
Кузнец рассмеялся.
Ее шея начала болеть от того, как ей приходилось смотреть на него.
— Слезь с меня, — проворчала она своему мужу.
Она не была готова к тому, что глаза Хока потемнеют и он скатится с нее и оттолкнет ее в сторону.
— Хотя ты упорно отвергаешь меня, жена, я думаю, что возможно я понадоблюсь тебе, — тихо сказал Хок.
— Я так не думаю, — яростно ответила она.
— Я буду рядом, если ты передумаешь.
— Я рискну. Никто не стрелял ничем в меня, до тех пор, пока не показался ты. И выходит, две попытки, о которых я знаю, были в твоем направлении, и ни одной — в мою сторону. — Она поднялась и встряхнула свое платье. Грязь и крапива пристали к тяжелой ткани. Она вытащила несколько листьев из волос и отряхивала пыль с заднего места, пока не почувствовала неприятное ощущение. Медленно подняв глаза от одежды, она обнаружила, что оба мужчины смотрят на нее волчьими глазами. Большие, голодные волки.
— Что такое? — отрывисто бросила она.
Кузнец снова засмеялся. Звук его смеха был низким, глубоким и таинственным.
— Думаю, леди не понимает, как сладко и жестоко привлекать такой красотой.
— Избавьте меня от этого, — устало произнесла она.
— Прекрасен рассвет девичьего румянца, густой и яркий, и сочный. — Ее муж не собирался оставаться в долгу.
Эдриен топнула ногой и посмотрела ни этих двоих. Где же ее Шекспир, когда он ей так нужен?
— Ведь клялся я, что солнце ты точь-в-точь, а ты черна как ад, темна как ночь[8], - пробормотала она.
Кузнец запрокинул голову назад и разразился громким смехом. На губах ее мужа появилась одобрительная усмешка ее остроумию.
Затем Хок встал и протянул ей руку.
— Объявим перемирие, девушка.
Объявить перемирие. Этот мужчина мог бы заставить ангела плакать от зависти. Но она была голодна. Хотела пить. И устала. Она взяла его руку, яростно поклявшись ничего больше от него не брать. Никогда.
Когда муж уводил ее с открытого участка, голос кузнеца следовал за ними вместе с жасминовым ароматом, и она удивилась, что ее муж не реагирует на слова. Или он не был собственником, или просто не слышал. А она ясно слышала, как кузнец сказал:
— Женщина, которая считает всех мужчин лишь слабыми котятами, слизывающими сливки, я могу перенести тебя в такие места, о которых ты лишь мечтала.
— Да, в кошмарах, — проворчала она, и услышала позади его негромкий смех.
Ее муж внимательно посмотрел на нее.
— Что такое?
Она тяжело вздохнула.
— Ночные кошмары преследуют меня по пятам. Мне немедленно нужно лечь спать.
Он кивнул.
— А затем мы поговорим.
Конечно. Если я все еще буду в этом богом забытом месте, когда проснусь.
* * *
Сидхок Джеймс Лайон Дуглас потер свой небритый подбородок мозолистой рукой. Гнев? Возможно. Недоверие — это точно. Собственнический инстинкт. Откуда, к дьяволу, он взялся?
Ярость. Да, это она. Холодная, темная ярость грызла его изнутри, и крепкое виски только усиливало боль.
Он стоял и голодными глазами наблюдал за своей новобрачной. Он видел, что она испытывала примитивное и неукротимое влечение к мужчине — и этим мужчиной был не он. Невероятно.
— Продолжай пить в том же духе, и мы ни за что не сможем отправиться утром в Устер, — предупредил его Гримм.
— Я не собираюсь отправляться утром в Устер. А то к тому времени, когда я вернусь, моя жена уже будет беременна.
Гримм ухмыльнулся.
— Знаешь, она в полной ярости из-за тебя.
— Она в ярости из-за меня?
— Ты был слишком пьян, чтобы венчаться, не говоря уже о том, чтобы переспать с ней, а теперь ты волнуешься из-за того, что она с симпатией взглянула на Адама.
— С симпатией? Да она с удовольствием уложила бы его на поднос и пообедала им, облизываясь!
— И что?
— Она моя жена.
— Ох, это становится слишком сложным для меня. Ты говорил, что тебя не волнует, что с ней станет, как только дело будет сделано. Ты поклялся исполнить обещание, и ты это сделал. Так откуда же этот дурацкий гнев, Хок?
— Моя жена не будет наставлять мне рога.
— Я полагал, что мужу можно наставить рога, только если это его беспокоит. А тебе все равно.
— Никто не спрашивал меня, все ли мне равно.
Гримм заморгал, удивленный тем, как ведет себя Хок.
— Все девушки точно так же смотрят на Адама.
— Но она даже не замечала меня. Она хотела Адама. Ад и все дьяволы, кто нанял этого кузнеца, в конце концов?
Гримм задумался над кружкой.
— Разве не Томас был кузнецом?
— Если подумать, то да.
— И куда он делся?
— Я не знаю, Гримм. Вот почему я спрашиваю у тебя.
— Хорошо, кто-то нанял Адама?
— Не ты?
— Нет. Я думал, что это был ты, Хок.
— Нет. Может, он брат Томаса и Томас заболел.
Гримм засмеялся.
— Уродливый Томас его брат? Никаких шансов, что это правда.
— Избавься от него.
— От Адама?
— Да.
Молчание.
Затем:
— Ради всех святых, Хок, ты это несерьезно! Это не похоже не тебя — лишать человека средств к существованию из-за того, как на него смотрит девушка…
— Эта девушка является моей женой.
— Да — и ты не хотел ее.
— Я передумал.
— Кроме того, он весьма удовлетворяет Эсмеральду, Хок…
Сидхок глубоко вздохнул.
— Так и быть.
Он помолчал в течение нескольких мгновений, все еще ревнуя.
— Гримм?
— Хм-м?
— Скажи ему, чтобы он не раздевался во время работы. И это приказ.
Но Хок не мог оставаться спокойным. Он осознал, куда он пришел, только войдя в янтарный круг света от очага под рябиновыми деревьями возле кузницы Адама.
— Добро пожаловать, Лорд Хок из Далкита-на-море.
Хок обернулся кругом и оказался лицом к лицу с блестящим кузнецом, который как-то сумел оказаться у него за спиной. Не многие мужчины могли застать Хока врасплох, и на мгновение Хок был удивлен так же сильно, как и зол на кузнеца.
— Я не нанимал тебя. Кто ты?
— Адам, — спокойно ответил кузнец.
— Адам кто?
Кузнец подумал, затем просиял шаловливой улыбкой:
— Адам Блэк.
— Кто тебя нанял?
— Я слышал, что вам нужен человек, чтобы присматривать за кузницей.
— Держись подальше от моей жены. — Хок поразился, услышав какие он произносит слова. Ради всего святого, он разговаривал как ревнивый муж! Он собирался выяснить вопрос о том, кто нанял кузнеца, но, очевидно, уже он не мог контролировать ни свои слова, ни свои ноги; по крайней мере, не там, где дело касалось его новоиспеченной жены.
Адам дьявольски рассмеялся.
— Я не сделаю ничего, что не захочет от меня леди.
— Ты не сделаешь ничего, что я не захочу, чтобы ты делал.
— Я слышал, леди не хочет тебя.
— Она передумает.
— А если нет?
— Все девушки по мне с ума сходят.
— Забавно. У меня такая же проблема.
— Ты слишком непочтителен для кузнеца. Кто был твоим прежним Лэрдом?
— Я не знаю ни одного человека, достойного называться моим хозяином.
— Забавно, кузнец. У меня такая же проблема.
Мужчины стояли лицом к лицу. Сталь к стали.
— Я могу изгнать тебя с моих земель, — с нажимом сказал Хок.
— Ах, но тогда ты никогда не узнаешь, кого она бы выбрала — тебя или меня, не так ли? И я подозреваю, что глубоко в тебе есть ядро благопристойности, которое взывает к старомодным ценностям, таким как справедливость, галантность, честь и правосудие. И это глупо, Хок. Все рыцари скоро исчезнут так же, как пыль мечтаний уходит с переменчивыми иллюзиями времени.
— Ты обнаглел. И с этого момента ты здесь не работаешь.
— Ты боишься, — изумился кузнец.
— Боюсь? — недоверчиво эхом отозвался Хок. Этот глупый кузнец дерзнул, стоя на его земле, утверждать, что он, легендарный Хок, боится? — Я ничего не боюсь. И уж конечно, не боюсь тебя.
— Да, ты боишься. Ты видел, как твоя жена смотрела на меня. Ты боишься, что ты не сможешь удержать ее вдали от меня.
Горькая, язвительная усмешка искривила губы Хока. Он не был человеком, способным обманывать себя. Он боялся, что не сможет держать жену вдали от кузнеца. Это раздражало его, злило его, и все же кузнец был также прав относительно его внутреннего благородства. Благородство, которое требовало, как подозревал Гримм, не лишать человека средств к существованию из-за собственной неуверенности в своей жене. Это был тот редкий случай, когда Хок почувствовал, что благородство до мозга костей — это досадная помеха. — Кто ты на самом деле?
— Простой кузнец.
Хок изучил его в лунном свете, струящемся сквозь ветви рябин. В нем не было ничего простого. Что-то крутилось в его сознании, проскальзывало в отрывках памяти, но он не мог уловить это.
— Я знаю тебя, не так ли?
— Теперь знаешь. И скоро также и она узнает меня.
— Почему ты провоцируешь меня?
— Сначала ты спровоцировал меня, когда соблазнил мою королеву.
Кузнец выплюнул эти слова, резко отвернувшись.
Хок покопался в памяти, пытаясь вспомнить королеву, которую он соблазнил. На ум не пришло никаких имен, но он никогда не мог их вспомнить. Где-то, когда-то, Хок отбил женщину у этого мужчины. И теперь этот мужчина собирается поиграть в такую же игру с ним. С его женой. Часть Хока пыталась показать, что ему все равно, но с того момента, как он увидел Безумную Джанет сегодня, он понял, что он пропал — впервые в своей жизни. Он увяз глубоко, почти целиком, и если ее сияющие серебристые глаза заманят его в болото, он с готовностью отправится туда.
Что можно сказать мужчине, чью женщину ты соблазнил? Ему нечего было сказать кузнецу.
— Я не хотел нанести оскорбление, — наконец выдавил Хок.
Адам обернулся кругом и его улыбка была слишком широка.
— В любви все средства хороши. Ты все еще хочешь отослать меня отсюда?
Хок долго смотрел на него. Кузнец был прав. Что-то внутри него взывало к справедливости. Честные сражения должны вестись на равных условиях. Если он не сможет удержать девушку, если он уступит ее другому мужчине… Его гордость горячо сопротивлялась этому. Если его жена оставит его, неважно хотел он начать жизнь с ней или нет, и ради такого вот кузнеца, отлично, тогда легенда о Хоке будет спета совершенно в другом духе.