— Теперь ты знаешь, что чувствовал я, брат. Помнишь тот день, когда ты вместе со всеми отвернулся от меня?
— Как ты мог?
Забавно.
— Тот же самый вопрос преследовал меня с тех самых пор, когда я, прижатый Зевсом к полу, посмотрел на тебя, а ты уставился вниз, себе под ноги. — Джерико схватил Деймоса за голову и заставил его поднять взгляд. — Ты удерживал меня, пока моя мать выжигала слова на моей плоти. Я до сих пор чувствую боль от твоих рук, вцепившихся мне в горло.
— Ты заслужил свою кару.
Джерико изо всех старался не ударить его и не добавить ему новой боли. Как мог Деймос даже теперь не сожалеть о том, что сделал? Раньше они были друзьями. Вот поэтому он и не испытывал ни к кому из них жалости. Никто не проявил к нему сострадания.
Имел он их всех.
— А ты получил свое, — сказал он безжалостно. — Сын Фурий. Скольких людей ты замучил на протяжении многих веков ради своей матери и Зевса? Что, теперь тебе не повезло?
Деймос попытался ударить его головой, но Джерико успел увернуться.
— Нуар собирается убить нас.
— Я позабочусь, чтобы у вас была славная заупокойная месса.
Деймос покачал головой:
— Значит вот так? И никаких угрызений совести?
Джерико развел руками и равнодушно пожал плечами:
— Мы — результат нашего прошлого. Но если тебе будет от этого легче — мне тебя жаль.
Деймос усмехнулся:
— Тебе станет жаль еще больше, когда тебя также подвесят на этой стене. Даже не думай, что Наур не сделает этого с тобой. Он — бог, породивший предательство, и я уверен, что у него уже есть местечко, на котором высечено твое имя.
Джерико расхохотался над его предупреждением:
— Ох, брат, вы все были настолько хорошими учителями. Никогда снова я не поставлю себя в такое положение. Поверь мне. Я выучил свой урок в руках Долофони, которыми ты руководил. Я не намерен давать Нуару какой-нибудь повод отыграться на мне. Я на его стороне. Навсегда.
— Джерико?
Шокированный тем, что кто-то в этой дыре знал его новое имя, Джерико посмотрел на подвешенного справа узника. Как и Деймоса, его ужасно избили. Темные волосы свисали вокруг лица с распухшими губами и подбитым глазом, который был покрасневшим от лопнувших кровеносных сосудов.
Ему потребовалась целая минута, чтобы узнать пленника. Именно глаза выдали его личность. Один темно-карий, другой — ярко-зеленый.
Джейден.
Джейден являлся тем, кого вызывали демоны, желающие договориться об услуге с Нуаром и Азурой. Джерико знал, что Джейден жил с ними здесь, но он скорее думал, что посредник имеет собственную роскошную резиденцию, а не содержится в клетке с остальными их жертвами.
Ошеломленный, Джерико отпустил Деймоса и шагнул назад:
— Что ты здесь делаешь?
Джейден горько рассмеялся:
— Мое жилище вызывает у тебя отвращение? А я уже привык к нему. Хотя, для разнообразия, вид чего-то другого, помимо искалеченных тел, был бы приятнее.
Джерико нахмурился.
— Ты же служишь Источнику. Ты один из них.
Джейден покачал головой:
— Я служу Нуару и Азуре. И мой тебе совет: никогда не зли их. По некоторым причинам сам я не сумел вовремя остановиться. Думаю, что старые привычки умирают тяжело. — Он глянул вниз на свое изрезанное, кровоточащее тело, едва прикрытое обрывками одежды. — Так же тяжело теперь умираю здесь я. Но не волнуйся. Я уверен, что к тебе они будут добрее, чем ко мне. Прежде, чем я оказался здесь, мне долго удавалось сдерживать их злобу. Отчасти поэтому им нравится потрошить меня каждый раз, когда у них появляется такая возможность.
Он посмотрел мимо Джерико и увидел скрывающегося в тенях Асмодея. Свет, исходивший от его руки, был приглушен и слаб. Джейден окликнул его:
— Эй, давно не виделись.
— Да, последний раз ты выглядел лучше. Я говорил тебе не бесить Нуара. Но скорее ад замерзнет, чем ты кого-то послушаешь.
— Какой смысл теперь говорить об этом? — спросил Джейден.
Асмодей кивнул:
— Да, ты прав. Истекай кровью, это не имеет теперь значения, да?
Деймос скривил губы:
— Меня тошнит от всех вас. — Он дернулся в цепях, как будто пытаясь разорвать их.
Джейден проигнорировал его и уставился своими разноцветными глазами на Джерико:
— Между прочим, твой младенец выжил.
Джерико понятия не имел, о чем говорил этот человек. У него не было детей.
— Что?
— Ребенок, которого ты спас столетия назад. Я только хотел, чтобы ты знал — твоя жертва была не напрасна. Ребенок выжил и вырос здоровым.
Тем лучше для этого отродья.
— Ты думаешь, меня это волнует?
Джейден пожал плечами:
— Ради нее ты отказался от своей божественности. Я полагал, что да.
Джерико нахмурился еще сильнее:
— Ради нее? — Невероятно, но он даже не потрудился определить пол младенца перед тем, как отдать его. Тогда это не имело значения. Он видел только улыбку и дружелюбные глаза.
Джейден кивнул:
— Ребенок, которого ты спас — это онерой Дельфина.
Эта новость сразила Джерико. На мгновение у него перехватило дыхание. В неверии он затряс головой.
Не может быть.
— Ты же знаешь, что это правда, — произнес Джейден глубоким, уверенным голосом. — Ты должен был понять это как только увидел ее, она сильно похожа на свою мать.
Тем не менее, он отказывался этому верить. Какова была вероятность?
— Ты лжешь мне.
— Зачем мне это делать?
— Все лгут.
— Я — нет.
Джерико поморщился, чувствуя себя еще более преданным. И все же, когда он все взвесил в голове, то понял, что Джейден не врет. Инстинктивно он знал это.
Он спас Дельфину…
Женщина, ждавшая в его комнате, оказалась тем самым человеком, ради которого он отдал все, кроме жизни.
Его пронзила ярость. О, это было слишком иронично.
У нее должок перед ним, возврата которого он решительно намеревался потребовать. Он получит удовольствие, содрав с нее шкуру, прежде чем закончится этот день.
Глава 5
Джерико в бешенстве ворвался в свою комнату. И тотчас же затих, обнаружив, что Дельфина спит на кровати, укрывшись плащом из его крови. Ее лицо было бледным, светлые волосы мягкой спутанной массой рассыпались вокруг нее. Руки Джерико зудели от желания прикоснуться к ним.
Ее тихое посапывание странным образом ласкало его слух и согревало.
И вместо того, чтобы выплеснуть на нее весь свой гнев за то, в чем она не была повинна, он пересек комнату и опустился рядом с ней на колени. Трудно было узнать в ней того милого, счастливого ребенка, который когда-то обхватывал своими маленькими пальчиками его пальцы и так сильно сжимал их, что это действие тогда затронуло его за живое.
Теперь он понимал, почему ее глаза успокаивали его.
Они действовали на него так всегда. Но почему? Кто в здравом рассудке мог разрушить свою жизнь и свое будущее, ради спасения чужого человека?
Допустим, он знал ее мать, но ведь не так уж и хорошо. На самом деле, они даже не были знакомы. Он знал, что ее зовут Лета, и что она была богиней сновидений. По правде говоря, остальное его не интересовало. Поскольку Лета никогда не огорчала Зевса и не вращалась в тех же самых кругах, что и он, причин для их дружбы не было.
И тем не менее, когда той ночью их миры столкнулись, они оба потеряли все.
Зевс, взбешенный сном, который подарил ему один из Онероев, потребовал собрать всех богов сновидений для расправы. Было приказано убить супругов и все потомство тех, кто подобно Лете вступили в брак с людьми. Зевс не желал, чтобы уцелел хоть кто-то, способный когда-нибудь снова навредить ему.
Именно тогда Онерои подверглись пыткам и навечно лишились своих эмоций. Зевс полагал, что если у них не будет никаких чувств, то исчезнут и причины, которые снова могут подтолкнуть их к развлечениям в чьих-нибудь снах.
Чего он не предусмотрел, так это того, что во сне Онерои смогут направлять эмоции спящего по определенному руслу. И что некоторые из них слишком увлекутся этим занятием, поскольку отныне для них это станет единственным способом почувствовать что-то помимо пустоты.
Так появились Скоти. Онероям пришлось следить за поддержанием порядка, уничтожая своих собратьев, чтобы не пострадать снова по воле Зевса.
Являясь частью этого порочного круга, Джерико причинил Лете даже больше вреда, чем Онерои и Долофони — ему. Они всего лишь убивали его. Он же забрал у Леты тех, кого она больше всех любила.
Мужа и дочь.
Ее отчаянные крики все еще эхом отзывались в его памяти. Она кричала пока не охрипла, и он не мог ее винить за это. Не выразить словами, что они у нее отняли.
Возможно, в конце концов, прошедшие столетия были оправданны. Нельзя простить то, что они сотворили с ней. Самое меньшее, что он мог сделать — это дать ей знать, что спас ее дочь. Но все произошло слишком быстро, и ему не хватило времени. Не говоря уже о том, что если бы кто-нибудь узнал о его поступке, Дельфину сразу убили бы.
И вот она здесь… живая. Потому что он спрятал ее и никогда никому даже словом не обмолвился об этом.
Джейден прав. Его страдания не были напрасны. Она выросла настоящей красавицей.
Положив ладонь на ее теплую щеку, он всмотрелся в ее расслабленное лицо. Она так походила на свою мать, и все же отличалась от нее. Белокурые волосы смягчали ее черты, делали их соблазнительными.
Ее кожа оказалась такой нежной на ощупь, что у него участился пульс. Он так долго не прикасался к женщине!
Его рука переместилась от щеки к волосам. Что-то внутри него так жаждало ее поцелуя, что он даже не понял, как ему удалось сдержаться. Возможно, потому что она казалась такой умиротворенной.
Видела ли она сны?
Что снилось Онероям? Его сны обычно наполняли битвы. Насколько ему помнилось, в царстве снов он никогда не обретал мира. Он был бессмертным богом, суровым и безжалостным. И его сны отражали окружавшую его действительность.
Став человеком, он вообще перестал видеть сны, так как ночью превращался в труп. Нет, не правда, он грезил, пока находился в сознании. И в этих грезах он устремлялся в спокойные местечки. Тихий берег. Хижина в лесу. Уединенный храм в пустыне. Изолированные от всего мира пристанища, где никто не мог заставить его чувствовать себя мелким или ничтожным. Где никто не мог убить его или причинить боль.
Где он обретал свои прежние силы, и никто не смел его тронуть…
В конце концов, теперь он нашел свой приют. У него есть власть. Он обрел достоинство. Более того, в его кровати лежит красивая женщина…
Та самая, которая стоила ему всего.
За это он ее ненавидел. Она выросла, не зная, что за ее жизнь заплачено таким количеством страданий.
Желая причинить боль, он сжал руку в ее волосах, в душе понимая, что все случившееся — не ее вина. Она была невинным ребенком.
Разрушить свою жизнь было его собственным решением. Он мог бы убить ее, как приказывал Зевс, и все было бы прекрасно.
Для него.
— Стоила ли ты моей жертвы? — прошептал он.
Веки Дельфины затрепетали, и ее глаза открылись, когда его слова проникли в ее сознание. Увидев его, она подскочила с громким звуком удушья. Он попытался убрать руку, но пальцы запутались в волосах. Она взвизгнула, когда из-за ее рывка они натянулись.
— Прости, — сказал он и задался вопросом, почему это беспокоит его, если она сама причинила себе боль.
— Что ты делал?
— Ничего.
Дельфина насупилась в ответ на его недовольный, раздраженный тон. Своим поведением он напомнил ей ребенка, которого застукали в тот момент, когда он засунул руку в банку с печеньем…
— Куда ты постоянно исчезаешь?
— Я ходил к Деймосу.
Она села, дрожа от волнения:
— Ты видел М’Адока? Он жив?
Столь очевидные беспокойство и забота, которые она проявила по отношению к верховному богу сновидений, вызвали у Джерико вспышку ревности. Не М’Адок пожертвовал собой ради нее.
— Нет, я его не видел.
Ее подавленный вид не принес ему чувства удовлетворения.
— Деймос в порядке?
Это был спорный вопрос. Лично он всегда считал, что с этим богом не все в порядке, но это отдельная тема.
— Я видал его и в лучшей форме. Тем не менее, он жив, хотя Нуар здорово его отделал.
— Представляю, как это осчастливило тебя.
— Нет, — честно признал он. — Несмотря на тот факт, что я хотел бы лично свести с ним счеты, мне не нравится видеть кого-то замученным.
— Как, например, Прометея?
— Зачем ты провоцируешь меня? — зарычал он.
Его вопрос привел Дельфину в замешательство. Если честно, она не знала. На самом деле, доставать людей было совсем несвойственно ее натуре. Тем не менее, когда он оказывался рядом, ей хотелось ударить по его самому уязвимому месту. Как же это на нее не похоже.
— Ты меня раздражаешь.
— Яраздражаю тебя?
Она кивнула:
— Ты обладаешь могуществом, чтобы спасти людей, но собираешься сражаться на стороне Нуара. Это меня возмущает.
Он фыркнул:
— Назови мне хоть одну реальную, действенную причину сражаться за бога, который уже показал, как мало он ценит и уважает меня. За весь пантеон, который нападал на меня тысячелетиями.
— Потому что это было бы правильно. — Ответ прозвучал нелепо даже для нее.
Он выгнул бровь.
— Ладно, признаю, что это чушь, но это самая подходящая причина. Ты хороший человек. Я знаю.
Он горько рассмеялся и подошел к комоду, чтобы положить меч. Его ладонь задержалась на ножнах, будто он боялся выпустить оружие из рук. Оттуда, где она стояла, ей открывался прекрасный вид на его мускулистую спину. Он был высок и красив, у любой женщины захватило бы дух, и участился бы пульс.
— Ты ничего обо мне не знаешь, — просто сказал он.
— Я хочу узнать.
Раздраженный, он повернулся к ней:
— В какую игру ты играешь?
Дельфина откинулась на кровать. Если он пытался запугать ее, то у него ничего не получилось, а вот то обстоятельство, что она продолжала вопреки своим намерениям сердить его, действительно беспокоило.
— Никаких игр, Джерико. Я здесь, и я — твоя пленница. Азура вручила меня тебе совершенно голой, однако вместо того, чтобы изнасиловать меня или причинить боль, — она приподняла полу плаща, в который все еще была завернута. — Ты дал мне это. Такие действия не свойственны тому, кто жесток от природы. Я знаю, что добра в тебе больше, чем ты хочешь показать. — Она была готова поклясться в этом. — Почему ты дал мне плащ?
Джерико стиснул зубы. Потому что никто не заслуживает подобного бесчестья. Он знал по личному опыту. Но вслух никогда этого не скажет. Он не желал, чтобы ей стали известны его слабости. Она сможет использовать их против него же. Ему хватило богов, наигравшихся с его жизнью. Никто никогда не будет управлять им снова.
— Асмодей! — крикнул он и дождался появления демона.
— Ты звал, о, злобный младший хозяин?
— Я голоден. Где здесь можно найти еду?
Асмодей вытаращил глаза, как будто посчитал, что Джерико спятил, раз спрашивает это.
— Откровенно говоря, я не советую питаться в этом царстве. Конечно, ты можешь, если хочешь, но…
— Но — что? — подогнал его Джерико, когда Асмодей запнулся.
Демон переплел пальцы:
— Здесь есть вид демонов, которых привлекает запах пищи. Они прямо-таки сатанеют, когда чувствуют ее. Лично я не хочу быть пойманным за обедом, потому что тогда я — труп. Ты, может, и нет. Но все равно тебе придется туго, так как некоторые из них довольно уродливы и очень сильно воняют, то есть могут испортить тебе аппетит. Хотя, может, и нет. У Нуара не портится. Я думаю, его аппетит лишь возрастает. Особенно, когда он выпускает им кишки. Грубо, но верно.
Асмодей посмотрел на Дельфину, и в его глазах зажегся интерес.
— О, привет, моя дорогая, мы еще не встречались. — Он сверкнул очаровательной улыбкой и нежно поцеловал ей руку. — Асмодей, знаменитый демон, к вашим услугам. Вы можете потребовать любые услуги, особенно те, что включают обнаженку и близкий контакт некоторых частей тела.
— Асмодей! — рявкнул Джерико. — Ты ее не видишь, слышишь меня?