— О террористах ничего нового пока не известно, — сказал он наконец.
— Да, я знаю. Я провела вторую половину дня в Скотленд-Ярде. Полагаю, они необязательно входили в какую-нибудь организацию.
Торп пожал плечами:
— Оружие самое современное и очень дорогое, но, сдается, они не профессионалы. Они были готовы ко всему. Я бы сказал — смертники.
— Глупо все это, — пробормотала Ливи, думая о тех четверых, которые на один быстротечный момент оказались в центре всеобщего внимания. — Бессмысленная смерть, напрасная.
Они снова замолчали, идя рядом в холодных вечерних сумерках. Зажглись фонари. Они попеременно попадали из круга света в полосу тени. Торп вдруг положил руку ей на плечо.
— Ливи, мимо нас сегодня прожужжало немало пуль.
— Да?
— И это чудо, что никто из прессы, или прохожих, или зрителей не был убит.
— Да.
Она не собиралась облегчать ему задачу. Торп нетерпеливо вздохнул.
— Если я сегодня утром так себя вел, то потому, что я уже не могу думать о тебе только как о репортере. Я видел женщину, и я не хотел, чтобы тебя ранило.
Она молча внимательно посмотрела на него.
— Ты извиняешься?
— Нет, просто объясняю. Ливи на минуту задумалась.
— Хорошо.
— Что хорошо?
— Ты все объяснил вполне убедительно. — И она улыбнулась. — Но когда в следующий раз ты помешаешь мне делать репортаж, я очень не по-дамски дам тебе кулаком под дых. Идет?
Он кивнул и тоже улыбнулся.
— Идет.
— Ты обедал, Торп? — спросила она, когда они снова пошли дальше.
— Нет, я вытанцовывал менуэт вокруг Доналдсона.
— Есть хочешь?
Торп удивленно взглянул на нее.
— Это что, приглашение, Оливия?
— Нет, вопрос. Отвечай, , «да» или «нет»?
— Да.
— Кто-то мне сказал, что коллеги в чужих странах должны держаться вместе, — напомнила она. — Какого ты теперь мнения на этот счет?
— Склонен согласиться. Ливи взяла его под руку.
— Тогда идем, Торп. Я заплачу за твой обед.
9.
Они нашли шумную забегаловку, где было много народу, и втиснулись за угловой стол. Торп поглядел на длинную очередь у прилавка. Пахло жареным мясом.
— Очень романтично. Обожаю атмосферу свидания.
— Вовсе это не свидание, — напомнила ему Ливи, выскальзывая из пальто. — Я проверяю на практике одну теорию. И, пожалуйста, поосторожнее, не испорть опыт.
— Испортить? — Торп бросил на нее простодушный взгляд. — Каким это образом?
Она только посмотрела на него прищурившись.
Они сделали заказ. Ливи откинулась на спинку стула и огляделась, впитывая в себя атмосферу места. У прилавка двое мужчин горячо спорили о бегах. Постепенно звук голосов заглушил шипение жарящегося мяса. Именно в таком кабачке ей хотелось побывать, когда она подростком приезжала в Лондон.
Торп молча смотрел на нее. Удивительно, с каким интересом она разглядывает присутствующих. На лице больше не было легкой печали, туманившей его, когда он встретил ее на улице. О чем она тогда думала? Или о ком? Он еще очень многого о ней не знает. «И, — подумал он, — пройдет немало времени, прежде чем она мне обо всем расскажет».
— И что же ты видишь?
— Лондон, и куда более реальный, чем можно видеть, когда ходишь от памятника к памятнику.
— И, похоже, тебе нравится то, что ты видишь.
— Хорошо бы нам не надо было улетать завтра утром. Я бы провела здесь еще денек-другой.
— И что бы ты стала делать?
Ливи пожала плечами:
— О, я бы ходила повсюду и смотрела на всех встречных. Проехалась бы на двухэтажном автобусе. Ела бы жареную рыбу и чипсы из газетного кулька.
— Завернула бы в Ковент-Гарден?
— В Ковент-Гарден я бывала. Я бы скорее поехала в доки.
Торп засмеялся и поднял бокал с пивом.
— А ты имеешь представление о лондонских доках, Оливия?
— Нет, а что?
— Я бы тебе не советовал. По крайней мере — одной.
— Ты опять забыл, что я репортер, — с укором произнесла она.
— А лондонские докеры этого даже не заметят, будь уверена, — сухо ответил он.
— Ладно. — Она откинулась на спинку стула. — Да мы все равно завтра улетаем.
— Так какие у тебя планы дома?
— Отмечусь в студии и просплю весь остаток уик-энда.
— А когда ты в последний раз видела Вашингтон? — спросил он, когда перед ними поставили жареные свиные отбивные.
— О чем ты это? Я вижу Вашингтон ежедневно.
— Я говорю о развлечениях. — Торп взял вилку. — Ты когда-нибудь ездила по округу Колумбия в качестве туриста?
Ливи хмуро резала ножом отбивную.
— Ну, наверное…
— А в зоопарке была?
— Разумеется, я делала оттуда репортаж.
Она остановилась и взглянула на Торпа. Он усмехнулся.
— Ну ладно, к чему ты клонишь?
— К тому, что ты не умеешь отдыхать.
Ливи удивилась:
— А сейчас я что делаю?
— У меня нет времени как следует показать тебе Лондон, — вставил Торп, — так, может, мне показать тебе Вашингтон?
Сигнал опасности сработал мгновенно. Ливи неторопливо разрезала мясо, подыскивая ответ.
— Не думаю.
Торп улыбнулся:
— Почему же?
— Я не хочу, чтобы у тебя появились всякие идеи на мой счет.
— Что еще за идеи? — спросил он простодушно. Взглянув на ее руки, он вспомнил легкое прикосновение ее пальцев к своему лицу, когда ее целовал.
— Послушай. — Ливи старалась тщательно подбирать слова. — Я не могу сказать, что твоя компания меня совершенно не устраивает, но…
— Кармайкл, ты просто убиваешь меня своими похвалами, — попытался пошутить Торп.
— Но, — продолжила она, выстрелив в него взглядом, — я не собираюсь завязывать с тобой отношения и хочу, чтобы ты это наконец понял.
Ей самой было не по себе от того, что она сказала, и поэтому она поторопилась подсластить пилюлю:
— Но мы можем быть своего рода друзьями, наверное.
— Какого рода?
— Торп, — прервала она его нетерпеливо, — прекрати.
Наклонившись поближе, Торп прошептал:
— Я с ума по тебе схожу, Кармайкл.
— Это уж точно, — подтвердила она, чувствуя, как вдруг учащенно забился пульс. — Но если не обращать на это внимания, мы могли бы поладить. Если ты согласен на дружеские отношения…
— А что ты имеешь в виду под «дружескими отношениями»?
— Торп, ты просто невозможный человек!
— Ну-ну. Я же только стараюсь понять суть дела. Иначе я не смогу принять правильное решение. Я думаю так. — Он взял ее за руку. — Ты ведь не против моего общества. Да?
Ливи отдернула руку. Она не могла ни о чем рассуждать, когда он прикасался к ней.
— Да, это так, — сказала она осторожно.
— И ты согласна сделать второй шаг и поддерживать со мной, как ты говоришь, дружеские отношения.
— Да, быть просто друзьями.
Хотя Ливи понимала, что за этим что-то кроется, она еще не догадывалась, что.
— Просто друзьями, — повторил он и, подняв стакан, чокнулся с ней: — За третью стадию отношений.
— Какую еще третью стадию? — взволновалась Ливи, но Торп только усмехнулся, глядя на нее поверх стакана. — Торп…
— Твой обед стынет, — предупредил он, заинтересованно глядя на ее отбивные. — А ты все котлеты собираешься съесть?
— А что?
— У меня не было сегодня ленча. Ливи засмеялась и отрезала кусок:
— Но у меня тоже.
И с удовольствием съела все без остатка.
Когда они вышли из ресторана, накрапывал дождь. Ливи подставила лицо под капли. Она радовалась, что встретилась с Торпом, радовалась, что обедала в его обществе. Если это и опасно, то ей безразлично. Господи, как она устала все время держаться в форме, не терять лица, и все такое. Ей необходим был хотя бы сегодня вечером человек, который может заставить ее смеяться, думать, чувствовать. И если этот человек Торп, то и бог с ним.
О, эти несколько украденных у жизни часов! Несколько часов, когда можно забыть все обещания, данные самой себе. Сегодня она свободна от прошлого, свободна от будущего, просто свободна.
— О чем ты думаешь?
Торп обнял ее, Ливи рассмеялась, она была почти счастлива.
— О том, какую радость мне доставляет дождь. — Она отбросила со лба мокрые волосы. Торп наклонился и поцеловал ее. Ливи обхватила его шею руками и всецело отдалась ощущениям минуты.
Торп не собирался ее целовать. Видит бог, не собирался. Стоило только взять себя в руки, а он умеет это делать. Но когда она засмеялась и взглянула на него, он не смог устоять. На волосах и щеках ее поблескивали дождевые капли. Он ощутил их вкус на губах.
Еще никогда он не чувствовал в ней такого самозабвения. Желание его вспыхнуло всепожирающим пламенем. Неужели она не видит, как он сильно влюблен, как хочет ее, неужели не сжалится над ним, если даже не испытывает никаких чувств? Господи милосердный, думал он, целуя ее без памяти, пусть только жалость она может ему дать, он согласен и на это, так отчаянно он ее любит. И, притиснув ее к себе что есть силы, Торп прижался лицом к ее шее.
Ливи отступила на шаг, освобождаясь из его объятий, и оперлась спиной о фонарный столб. Сердце у нее зашлось от невероятной, умопомрачительной жажды. Ее потряс взрыв собственной страсти и ее мощь. И еще она почувствовала в нем нечто, близкое к отчаянию, во что не смела поверить.
— Торп, я… — Сглотнув комок в горле, не в состоянии признаться себе в том, что с ней происходит, Ливи покачала головой. — Я не хотела, просто так получилось, — закончила она беспомощно.
Весь дрожа от возбуждения, Торп подошел к ней.
— Ливи, — начал он, коснувшись ее щеки.
— Нет, пожалуйста. — И она закрыла глаза.
Ей хотелось броситься к нему в объятия, но какая-то сила удерживала ее на месте. Возможно, если бы она все забыла, начала бы с чистого листа, то… но нет, нельзя сделать вид, что прошлого не было.
— Я не могу, — прошептала она, открывая глаза. — Я просто не могу.
Он погладил ее щеку кончиками пальцев. Невозможно желать больше, чем он желал ее сейчас, в эту минуту.
— Не можешь или не хочешь?
— Не знаю.
— А чего ты хочешь, Ливи?
— Сегодня… — И она положила ладонь на его руку. — Будь моим другом сегодня, Торп.
Глаза ее умоляли, и он не мог сделать вид, что ничего не замечает.
— Сегодня, Ливи. — Он положил руки ей на плечи. — Мы друзья на этот вечер, но я не стану давать никаких обещаний на завтра.
— Что ж, это справедливо.
Она почувствовала себя свободнее. И, глубоко вздохнув, улыбнулась Торпу.
— Купишь мне стаканчик? Я двенадцать лет ждала того момента, когда попаду в лондонский паб.
Он отпустил ее руку, сделав над собой усилие. Ливи это заметила.
— Я знал когда-то небольшой ресторан в Сохо, может быть, он еще существует.
— Так давай поглядим. — Ливи взяла его под руку.
Да, ресторанчик был на месте, может быть, немного более запущенный с виду, чем прежде. Когда они вошли, Торп подумал, что здесь, наверное, и не проветривали с тех пор, так же пахло прокисшим пивом и табаком.
— Чудесно! — объявила Ливи, пытаясь что-то разглядеть сквозь густую пелену дыма. — Давай отыщем столик.
Они нашли свободный, в углу. Ливи села спиной к стене. Судя по фамильярному тону разговора, у стойки бара стояли плечом к плечу завсегдатаи. Сбоку от стойки кто-то играл на пианино, не очень хорошо, но с большим энтузиазмом. Несколько человек пели.
Над головами висел несмолкаемый ровный гул. Иногда кто-то повышал голос, и Ливи слышала обрывки разговора. Темы варьировались от нападения на похоронную процессию до характеристики какого-то несимпатичного босса.
— А вы что хотите? — внезапно появившаяся официантка окинула их подозрительным взглядом.
— Белого вина для леди, — заказал Торп, — а я выпью пива.
— Ух, американцы! — Это ей вроде понравилось. — Город разглядываете?
— Точно, — ответил Торп.
Официантка бегло улыбнулась и пошла к бару.
— К нам затесалась американская парочка, Джейк, — сказала она бармену, — давай обслужим по первому разряду.
Ливи рассмеялась и спросила:
— А ты откуда знаешь об этом месте, Торп?
— Несколько лет назад я работал в Лондоне. — Он поднес зажигалку к сигарете и щелкнул. — И один американец, связанный с нашим посольством, почему-то считал себя первоклассным шпионом. Он и выбрал этот паб местом встречи.
— Рыцарь плаща и шпаги. — Ливи облокотилась на деревянный столик. — И чем же это закончилось?
— Мыльным пузырем.
— Да ладно тебе, Торп, — разочарованно покачала головой Ливи. — Ну ты бы мог как-нибудь использовать это в качестве материала.
— А, то есть сляпать историйку, как я в одиночку проник в международную шпионскую организацию?
— А что, очень даже!
— Ну что ж, поплещитесь, мои уточки, — официантка поставила перед ними бокалы с вином и пивом, — и свистните мне, если захотите повторить.
— А знаешь, — сказала Ливи, когда девушка ушла, — у тебя просто роскошный имидж. Ну, для таких штучек.
— Да что ты говоришь, — засмеялся Торп.
— Жесткий, несгибаемый репортер. — Ливи отпила вина и изобразила на лице суровость. — В немного помятом дождевике. Лицо изборождено ветрами всех широт. Ты стоишь перед правительственным зданием или каким-нибудь глухим злачным местом, непременно под моросящим дождем. Говоришь в микрофон.
— Но у меня нет дождевика, — уточнил Торп.
— Не порть мне картину.
— Даже для тебя не могу сделать исключения, — сказал он улыбаясь, — и не буду вести съемку в дождевиках.
— Ну вот, я просто убита.
— А я очарован.
— Ты? Чем же?
— Да твоим представлением о репортере.
— А я так и представляла все до того, как пришла на телевидение, — призналась Ливи. — Я воображала, как встречаюсь с темными личностями в грязных барах и потом, еще до завтрака, обрушиваю на зрителей потрясающие репортажи. Захватывающие приключения и интриги. Настоящие сериалы.
— И, конечно, никакой бумажной работы, никаких проволочек и указаний свыше.
Медленно потягивая пиво, он рассматривал Ливи. Как это возможно, после такого изнурительного дня выглядеть столь прекрасной? Смеялась она весело и одобрительно.
— Ну, разумеется, никакой прозы. Конечно, в колледже имеешь дело уже с реальной жизнью.
Но, представь себе, о репортерах я еще долго думала как о людях, чья жизнь полна волнующих приключений и шика. До тех пор, пока мне не пришлось вести мой первый репортаж с места самоубийства. — Ливи встряхнула головой и снова отпила вина. — Такие вещи быстро помогают опуститься на землю. А ты, Торп, уже привык иметь дело с подобными происшествиями?
— К такому нельзя привыкнуть, — возразил он, — но справляться с эмоциями и хорошо делать свое дело научиться можно.
— Пожалуй, — согласилась она, — но немного грустно.
Настроение у нее переменилось. Пианист начал наигрывать меланхолическую мелодию.
— Ты действительно пишешь роман?
— Разве я когда-нибудь говорил об этом?
Ливи улыбнулась поверх ободка бокала.
— Говорил. О чем он?
— Ну, разумеется, о коррумпированной политике. А ты о чем пишешь?
— Я не пишу романов.
И, недобро сверкнув глазами, она посмотрела на него снизу вверх. Сердце у него почему-то заныло.
— Вообще-то, — начала она, понизив голос, — тебе можно доверять, Торп?
— Нет.
Ливи глухо засмеялась:
— Ну и ладно, я все равно тебе расскажу. Так сказать, не для публикации.
— Хорошо, не для публикации, — подтвердил Торп.
— Когда я училась в колледже и у меня было так мало денег, я кое-что писала налево.
— О? — удивился Торп, не понимая, как может быть мало денег у девушки из такой семьи, но ни о чем не спросил. — И в каком литературном жанре?
— Я сделала несколько вещиц для журнала «Моя подлинная история».
Подавившись пивом и откашливаясь, Торп уставился на нее.
— Ты шутишь! Для «журнала признаний»?
— Ну не будь так высокомерен. Мне нужны были деньги. А кроме того, — прибавила Ливи с некоторой гордостью, — это были очень неплохие маленькие рассказики.