Я должна была вскочить и бежать на поиски Катерины. Но в тот миг мне было легче просто смотреть, затаив дыхание, как Ванноцца облизывала француженку, ритмично двигая рукой между ее ногами.
Все это продолжалось какое-то время, потом Ванноцца взяла герцогиню за голые ноги и широко раздвинула их, отчего ступни француженки свесились с кровати. На нее упала чья-то тень, Родриго Борджа на мгновение попал в пятно света и склонился над женщиной. Плаща на нем не было, кардинальской шапочки тоже, черные волосы обрамляли выбритую на макушке тонзуру, белую, словно кость. Ванноцца отодвинулась, Борджа занял ее место и зарылся лицом в темные волосы на лобке француженки.
Я закрыла глаза, чтобы больше ничего не видеть.
— Катерина, — произнесла я тихо, а хотела прокричать.
Несколько минут я сражалась с апатией и в конце концов сумела сесть на кровати. От этого движения к горлу подступила тошнота, и мне пришлось замереть, дожидаясь, пока приступ пройдет. Тем временем стоны, несущиеся с соседней кровати, превратились в крики и в одинокий, протяжный рык наслаждения.
Когда я подняла голову, надо мной возвышалась улыбающаяся Ванноцца.
— Мадонна, вам дурно? — нежно спросила она, опустила полотенце в золотую чашу, стоявшую на столе, выжала и приложила мне ко лбу.
Прохладная вода принесла некоторое облегчение, но я отстранилась от Ванноццы и пробормотала:
— Я должна идти. Где Катерина?
Она как-то безжизненно, вяло рассмеялась и сказала:
— Вам надо успокоиться, мадонна, и отдохнуть. Поспите. Я вам помогу… — Ваноцца взяла меня за плечи пухлыми пальцами, собираясь снова уложить на подушку.
Я не поддалась и заявила:
— Нет.
Ванноцца исчезла. Я собралась с силами, чтобы встать, но не успела шевельнуться, как на мою кровать упала чья-то тень. Родриго Борджа, держа в руке измятое оплечье, бочком присел рядом со мной. На его лице играла похотливая улыбка, губы и подбородок блестели от слюны. Он был совершенно трезв, на него не подействовал ни алкоголь, ни таинственное снадобье из золотого кувшина.
— Мадонна, вы не спите? — поинтересовался кардинал. — Не тревожьтесь. Если Ванноцца не смогла помочь вам, то, возможно, я сумею это сделать…
Он протянул ко мне руку.
Я рывком вскочила на ноги, но они не слушались. Я потеряла равновесие и упала прямо на Борджа. Он в тот же миг обхватил меня за талию могучей рукой, пальцы свободной ладони морской звездой распластались на моей груди, а рот прижался к моим губам. От него разило француженкой.
Я стряхнула с себя оцепенение, резко дернула коленкой, попала не в самое чувствительное место, но кардинал отпрянул, чтобы защититься. Я рванулась и со всей силы ударила его по лицу.
Оплеуха не причинила ему вреда, он только засмеялся, потирая челюсть, но сразу же отпустил меня. Я неуверенно шагнула в сторону.
— Бедняжка Дея, — притворно посочувствовал Родриго, все еще усмехаясь. — Неужели я настолько ужасен?
— Вы просто чудовище, а Ванноцца — потаскуха, — выдохнула я.
Все во мне кипело от омерзения, но даже оно было каким-то невнятным, как будто я наблюдала за тем, что произошло с другим человеком, причем давным-давно.
— Вы, дорогая моя, ведете слишком уж замкнутый образ жизни. — Борджа засмеялся. — Все это сделано без всякой задней мысли, только чтобы порадовать вас. Если вам не нравится, вы напуганы, то вольны уйти. Но помните, если вдруг передумаете, мы всегда к вашим услугам.
— Если вы тронете мою госпожу, я вас убью, — сказала я.
Он вздернул подбородок. Опасный огонек внезапно загорелся у него в глазах.
— Разве решение в таком вопросе остается не за ее светлостью? — вкрадчиво спросил Родриго.
Я попыталась уйти. Он больно схватил меня за руку и, пока я отчаянно силилась вырваться, нарочито медленно развернул ладонь и поцеловал. Затем, как и в первый раз, Борджа еще на мгновение задержал мою руку в своей, просто желая показать, что это в его силах, только потом насмешливо фыркнул и отпустил.
Я побрела по саду, выкрикивая имя Катерины и стараясь отыскать ее кровать. Голова кружилась, я совершенно потеряла способность ориентироваться в пространстве и увидела деревянные ворота только тогда, когда Адриана де Мила указала мне на них, после чего открыла и вытолкнула меня за порог.
Ворота сейчас же закрылись за мной. Я, не осмеливаясь бросить свою госпожу, принялась яростно колотить в створки, но скоро меня отвлекло какое-то хныканье, раздававшееся неподалеку. Звук был такой жалобный, что я забыла о Катерине и медленно двинулась на него. Мои глаза привыкли к полумраку, однако в коридоре стояла кромешная тьма.
Я старалась ступать медленно и осторожно, но все равно угодила одной ногой во что-то мягкое и живое. Неизвестное создание вскрикнуло, начало отбиваться, и другая нога у меня подогнулась, как будто попав на что-то мягкое и скользкое. Я тяжело шлепнулась на пол и вскрикнула от неожиданности, когда мне на колени кинулось нечто, размером с собаку.
— Мама? — прозвучал робкий голосок, после чего наступила тишина.
Я слышала прерывистое дыхание того, кто прижался ко мне, протянула руку, нащупала голову с шелковистыми волосами и спросила:
— Кто здесь?
— Чезаре. — Голос мальчика звучал едва слышно и печально. — Мадонна Дея, вы не видели мою маму? Тетя Адриана велела мне идти спать, но здесь темно, и я боюсь…
Я ощутила, причем снова как-то отстраненно, сочувствие к мальчику и злость на его родителей, которые настолько поглощены плотскими удовольствиями, что не могут уделить внимание одинокому, испуганному ребенку. Он настолько нервный и развитой не по годам, что запомнил мое имя и сумел узнать по голосу в полной темноте.
— Бедный Чезаре, я с тобой. Не нужно бояться. — Поддавшись порыву, я поцеловала его в макушку.
В тот же миг передо мной всплыло лицо мужчины: оливковая кожа, те же выразительно изогнутые черные брови и чарующие глаза, что и у его отца, темные усы и бородка, благодаря которым он выглядел привлекательнее, чем был на самом деле. В его черных глазах я увидела жажду власти, доходящую до исступления, горе, граничащее с ненавистью, желание убивать, которое не в силах утишить потоки крови.
Земля у меня под ногами содрогнулась. Башня!.. Я подняла голову и поняла, что снова оказалась на ней, той самой, из камней и досок. Ее стены дрожали как при землетрясении. Грохнул выстрел, ритмично зарокотала тяжелая артиллерия. С содрогнувшегося потолка осыпалась струйка песка.
Где-то рядом Катерина кричала солдатам, чтобы они целились во врага.
Башня предназначалась не только для графини — для нас обеих.
— Чезаре! — ахнула я и ссадила мальчика с коленей на холодный сырой пол.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Маленький Чезаре снова заплакал, когда я оттолкнула его от себя. Но в следующее мгновение я собралась с духом и взяла мальчика на руки, не обращая внимания на головокружение. Башня все еще парила на периферии одурманенного сознания. Я выбралась из коридора, вышла во двор и вгляделась в окна, пытаясь понять, куда двигаться, чтобы вернуться во дворец. Переступив порог палаццо, я подозвала служанку, передала ей мальчика и объяснила, что его необходимо отнести в постель и уложить спать.
Стараясь избавиться от вялости, мешающей думать, я слишком далеко зашла по лабиринту коридоров и совершенно заблудилась в огромном дворце. Наконец я уперлась в закрытую дверь. Меня привлек свет, пробивавшийся из-за нее, и оглушительный хохот. Я на волосок приоткрыла дверь и присмотрелась.
Кроме кроватей для дневного отдыха, на которых лежали полураздетые мужчины в обществе фальшивых турчанок, посреди комнаты стоял еще огромный стол, накрытый алым сукном. На нем лежала обнаженная женщина с подведенными сурьмой глазами и длинными распущенными волосами, вьющимися по голой груди. У края стола, глядя на женщину и усмехаясь, стояли Джироламо Риарио и французский посол. У Джироламо в руках были кости, он яростно потряс их в кулаке, дунул на счастье и бросил на тело женщины.
Полдюжины мужчин разом затаили дыхание, когда кубики остановились. Один упал на живот женщины и замер рядом с пупком, второй угодил на согнутый локоть и перекатился дальше, на стол, по которому разметались ее волосы.
Джироламо прищурился, глядя на кости, затем хлопнул себя по лбу ладонью и выругался. Зато французский посол заулыбался и захлопал в ладоши.
— Она моя! — прокричал он, взял женщину за руку и помог подняться со стола.
В это время, к всеобщему восторгу, еще одна женщина закончила раздеваться и легла на ее место.
Я тихо закрыла дверь, поблуждала еще полчаса и отыскала дорогу обратно во двор. Постепенно я пришла в нормальное состояние и твердо вознамерилась вернуться и потребовать, чтобы мою госпожу отпустили, хотя и думала, не поздно ли уже защищать ее честь.
Я шла через двор, когда увидела Катерину, бегущую мне навстречу со стороны сада наслаждений. Она слегка хмурилась, глаза у нее были прищурены, будто от сильного потрясения. Я кинулась к ней и схватила за руки как раз под фонарем у фонтана. Как и у турчанок, ее зрачки превратились в маленькие, ярко блестящие точки.
— Мадонна Катерина! — воскликнула я. — Борджа не трогал тебя?
— Нет, — ответила она вяло.
Я ощупала ее. Корсет был лишь слегка ослаблен, волосы по-прежнему уложены в аккуратную прическу.
Я облегченно выдохнула и принялась затягивать на ней корсет.
— Слава богу! Он не пытался взять тебя силой?
Губы Катерины изогнулись в сонной усмешке, потом она протянула:
— Да, пытался…
Катерина быстро вскинула правую руку, и я вздрогнула. В ее пальцах был зажат стилет, подаренный ей Джироламо.
Я ахнула и спросила:
— Ты его не поранила?
— Зато он теперь дважды подумает, прежде чем снова приглашать меня в свой сад. — Она покачала головой и разразилась смехом, который уже был вполне похож на ее собственный.
Действие напитка Борджа прошло не вполне, но Катерина настояла, чтобы мы вернулись в бальный зал, где осталось всего две трети гуляк. Ей очень хотелось потанцевать с молодым красавцем Жераром де Монтанем, кудрявым помощником французского посла. Я сидела, глядя, как они развлекаются, в какой-то момент задремала, горничная разбудила меня и проводила в смежную комнату.
Я поежилась, увидев, что на соседней кровати лежит французская герцогиня.
Она вроде бы спала, но, как только горничная вышла, подняла голову и издала грудной смешок.
— Глупая женщина! Враждовать с Родриго Борджа… не успев приехать в Рим.
— Что он мне сделает? — с презрением поинтересовалась я. — Расскажет графу Риарио, как я отвергла его ухаживания?
Голова герцогини снова упала на подушку, она уставилась в потолок, хохотнула и заявила:
— О, гораздо больше!
— Так что же? — настаивала я, но герцогиня уже закрыла глаза, на ее губах заиграла блаженная улыбка, и она провалилась в дремоту.
Я тоже заснула и очнулась оттого, что кто-то грубо потряс меня за плечо. Надо мной с угрюмым видом возвышался Джироламо. Глаза его были налиты кровью, от него пахло вином и ароматическим маслом, которое использовали турчанки, массируя мне руки и ноги.
— Где Катерина? — спросил граф. — Куда это годится? Ты спишь, хотя должна находиться при ней! Сейчас же приведи ее!
Я поспешно вскочила и кинулась к двери, но Джироламо заявил мне:
— Приготовь экипаж. Вы отправляетесь домой! Я не собираюсь присматривать за девчонкой, пока ее дуэнья спит!
В танцевальном зале осталось совсем мало гостей. Многие разъехались по домам, уселись за игорные столы или ретировались в сад наслаждений. Несколько компаний были увлечены пьяными разговорами, и всего две пары еще танцевали. Катерины среди них не было.
Я быстро пробежалась по соседним залам, где стояли разнообразные ложа для уставших гостей, но и здесь не нашла свою госпожу. Я ударилась в панику и выскочила во двор, опасаясь, что Борджа каким-то образом сумел затащить ее обратно в свой сад.
Во дворе, окруженном изящными мавританскими колоннами, мне не пришлось усердствовать в поисках. Я пересекла лужайку, дошла до фонтана, журчащего под фонарем, заметила краем глаза какое-то движение и обернулась.
В длинной тени апельсинового дерева пылко обнималась какая-то парочка. Я не стала бы задерживать на них взгляд, если бы не узнала даму по росту и силуэту.
Я двинулась к ним, стараясь топать как можно громче, и прошипела:
— Мадонна!
Мужчина вздрогнул, инстинктивно отстранил от себя даму и шагнул в круг света от фонаря. Блондинистые локоны Жерара де Монтаня уже не были такими тугими. Его спутница запускала в них пальцы с истинной страстью, и теперь миловидное лицо француза обрамлял нимб из распушившихся кудряшек. Он был пьян, но все равно бормотал извинения и кланялся, надеясь, что избыток учтивости каким-то образом утишит мой гнев.
Зато Катерина выставила подбородок, приняла царственную позу и заявила:
— Дея, к чему такой тон!
Мы посмотрели в глаза друг другу. Ее взгляд был непреклонен, в нем не содержалось и намека на раскаяние.
Я вздохнула, понимая, что в мои обязанности отныне входит еще и обманывать Джироламо, и сказала не слишком учтивым тоном:
— Прошу прощения, ваше сиятельство. Тебя ищет муж. Он беспокоится о том, куда ты пропала, и хочет сейчас же отправить нас домой.
Катерина с Жераром повернулись друг к другу, оглушенные новостью, и слились в прощальном поцелуе. Я недовольно отвернулась и стала дожидаться окончания всего этого.
Когда пара наконец-то рассталась, Катерина вернулась вместе со мной во дворец. По дороге я поведала ей о гневе супруга и тех опасностях, каким она подвергала себя.
Посреди нотации она бросила на меня скучающий взгляд, я невольно умолкла и услышала:
— Я вовсе не та глупая девчонка, какой считаете меня ты, Джироламо и все остальные! Я Сфорца, и если бы родилась мужчиной, то была бы самым достойным сыном своего отца. Я способна править лучше, чем любой из них. Как и мой отец, я не стану выслушивать советы, кого мне любить, когда и где. Если ты не согласна, я хоть завтра отправлю тебя обратно к Боне!
Возможно, мне следовало настоять на возвращении в Милан, и тогда Бона отпустила бы меня во Флоренцию. Наше римское приключение только начиналось, но я уже знала: судьба накрепко приковала меня к Катерине.
На следующее утро Катерина встала поздно, хотя и раньше, чем ее супруг явился домой. Она завтракала на балконе, потому что солнце еще не припекало и дул легкий ветерок. Покончив с этим, графиня позвала меня. Вино и танцы утомили ее, она сидела, откинувшись на подушки в кресле и положив ноги на скамеечку. Хотя Катерину явно мучило похмелье, при моем появлении она выдавила слабую улыбку. Ей, конечно же, требовалась от меня услуга такого рода, на которую я соглашусь неохотно.
Я заговорила первой, чтобы она повременила с просьбой.
— Мадонна, — начала я вежливо, но озабоченным тоном. — Я обязана предупредить, что с Родриго Борджа надо вести себя крайне осторожно. Вчера вечером я узнала, что он очень опасный человек и не прощает обиды. Боюсь…
— Ах, не переживай, — перебила она. — Я говорила на эту тему с Ванноццей, призналась, что была слишком резка, когда схватилась за стилет, объяснила, что вино ударило мне в голову. Мол, теперь я беспокоюсь, не обидела ли нашего доброго хозяина. Она сказала, что любой мужчина на моем месте был бы уже мертв. Но Родриго слишком галантен, чтобы причинить боль женщине. Во всяком случае, физическую.
— Надеюсь, так оно и есть, — мрачно отозвалась я.
Катерина тут же сменила тему:
— Твой Маттео был писцом, причем весьма талантливым, если верить Чикко. Он когда-нибудь рассказывал тебе о шифрах?
Несмотря на ее будничный тон, я испугалась. Неужели Катерина узнала о тайных бумагах Маттео, о том, что он был шпионом Лоренцо? Вдруг я в чем-то проявила беспечность?
— Нет, — ответила я, отводя взгляд.
— Так ты ничего не знаешь о шифрах?
Я покачала головой, а Катерина заявила: