— На драконов это не действует, только на смертных, — предупредил Джим.
— Да, мир несовершенен, — ответила я, заворачивая за угол; я собиралась запутать следы, а потом быстро вернуться в магазин Амели и раздобыть нужную мне книгу. — Кстати, а почему ты упомянул именно драконов?
— Синьора Грэй, — произнес Ринальдо, выскакивая из припаркованной на обочине машины и преграждая мне дорогу, — il drago Ыи желает сказать вам несколько слов.
— Вот почему, — объяснил Джим. Я дала ему пинка:
— Ты не мог просто сказать: «Эй, Эшлинг, вон в той машине сидят драконы»?
— // drago хочет, чтобы вы поехали с нами немедленно, синьора, — повторил Ринальдо громче, уже более агрессивным тоном.
Я даже не стала пытаться дать мысленный толчок — дурацкое предупреждение Джима еще звучало у меня в ушах. Вместо этого я дернула за золотую цепочку и сорвала с нее свой талисман.
— Смотри, золото! — С этими словами я помахала цепочкой перед глазами Ринальдо. Он втянул носом воздух, и при виде качавшейся цепочки у него загорелись глаза. Убедившись в том, что дракон жаждет сцапать ее, я изо всех сил швырнула ее ему за спину. — Пойди достань!
Ринальдо, будучи не в силах сопротивляться зову драгоценности — а золото, как я выяснила, оказывало на всех драконов неизменное воздействие, — развернулся и бросился ловить цепочку. Я побежала в противоположном направлении, к магазину Амели, мимо инспектора Пруста, который все еще стоял на тротуаре с рассеянным видом; водитель махал перед ним рукой, стараясь привлечь его внимание. Водитель даже не взглянул на нас с Джимом, когда мы пробегали мимо. Я почти добралась до дверей магазина, когда две знакомые фигуры, перейдя улицу, направились прямо ко мне.
Это были Пал и Иштван.
— Неужели все на свете знают, что я здесь? — пробормотала я, быстро соображая.
Ринальдо, запихивая золотую цепь в карман, стремительно направлялся ко мне. Он уже обошел инспектора Пруста и его водителя, который тряс шефа за плечи. Пал и Иштван все ближе подходили ко мне с другой стороны, и на их лицах застыло знакомое мрачное выражение.
Да, вот уж не понос, так золотуха.
Я решила, что парни Дрейка представляют для меня меньшую угрозу, и помахала им, затем указала себе за спину и закричала:
— Дракон синего виверна пытается меня похить, чтобы использовать против Дрейка!
При этих словах рыжеволосые подчиненные Дрейка напряглись и посмотрели на приближающегося Ринальдо, тот заметил их и замер на месте.
— У него золото, — добавила я в качестве убедительного аргумента.
Именно в нем и нуждались Иштван и Пал. пронеслись мимо меня, со сверкающими от алчности глазами. Ринальдо еще какое-то время стоял на мест затем развернулся и бросился бежать.
Я втолкнула Джима в магазин и быстро захлопнула за собой дверь. Я понятия не имела, долго ли еще инспектор Пруст будет находиться под действием моего мысленного толчка и скоро ли драконы сообразят, что я их одурачила, но я не собиралась оставаться и смотреть, что будет дальше.
— Привет, Амели, мне очень жаль, что так вышло, но у вас не найдется экземпляра… О, провались ты пропадом, только этого еще не хватало! Какого дьявола здесь делаешь? — Рядом со мной упала чья-то тень, в дверях магазина Амели возник Дрейк. Должно быт он следовал за Палом и Иштваном, но я его не заметила. Я повернулась к Амели и, отстегивая поводок Джима, крикнула: — У вас есть черный ход?
— Да, — только и ответила она и кивнула в сторону занавески из бусин, которая отделяла служебные помещения магазина от зала.
— Джим, хватай его! — приказала я, указывая дверь.
Дрейк открыл рот, чтобы что-то сказать, но Джим кои-то веки решил повиноваться мне без разговоров, он прыгнул на Дрейка. Они покатились по полу, образов клубок из рук, ног и черной шерсти. Я рванула к занавеске, перепрыгнула через коробки с книгами и побежала к двери, на которой была изображена синяя пентаграмма. Я распахнула ее и пробежала довольно большое расстояние по переулку, который шел за домом, как вдруг сообразила, что Джим не идет за мной. Я остановилась, не зная, следует ли мне рисковать и возвращаться за ним или предоставить ему самому позаботиться о себе.
— Дьявол! — выругалась я и бросилась бежать к парковке, расположенной в двух кварталах от магазина, говоря себе, что у Джима больше шансов на выживание, чем у меня, даже если я вернусь.
По щекам у меня текли слезы, отчего я еще больше разозлилась на себя. Конечно, Джима нельзя убить, но его собачье тело можно уничтожить. Я вытерла слезы, обогнула кафе и оказалась на примыкавшей к нему стоянке, плотно забитой машинами. Рене, прислонившись к капоту, читал газету. Я окликнула его и помахала рукой, лавируя между автомобилями. Должно быть, он понял меня без слов, потому что, не ожидая объяснений, прыгнул в машину и отъехал со своего места. Он остановился на несколько секунд, чтобы я успела вскочить на переднее сиденье, затем на полной скорости рванул прочь.
— А где дьявольская собака? — поинтересовался Рене во время рискованного поворота на сто восемьдесят градусов в неположенном месте.
Меня швырнуло на дверцу. Я с досадой вытерла слезы, по-прежнему бежавшие из глаз.
— Я приказала Джиму напасть на Дрейка, но тот, наверное, что-то сделал с бедным Джимом, потому что Демон меня не догнал. Вообще-то, он не склонен к самопожертвованию.
При мысли о том, что Дрейк мог сделать с Джимом, я разрыдалась. Как же это подло с моей стороны — вот так бросить Джима в беде! Он был мне предан, выполнял мои приказы. Конечно, Джим был просто демоном, он был моим демоном.
— Так там был Дрейк? — присвистнул Рене. — Тогда надо удирать со всех ног.
— Развернись, — велела я, вытирая лицо подолов платья.
Рене посмотрел на меня так, как будто у меня в л6у завелась лягушка.
— Что?
— Разворачивайся — мы едем обратно. Я не могу оставлять Джима на милость Дрейка. У Дрейка нет сердца. Он будет пытать Джима, я знаю.
Рене притормозил, но поворачивать назад не стал.
— У тебя крыша поехала, — сказал он. Я всхлипнула и сердито посмотрела на него:
— У меня что?
Он покрутил пальцем у виска:
— У тебя крыша поехала. Ты не соображаешь, делаешь.
— Хочешь сказать, что я сошла с ума? Да, я зная, но я уже начинаю к этому привыкать. Поверни ни пожалуйста. Мне нужно вызволить Джима.
Рене повиновался, отпуская комментарии по поводу моего безрассудного поведения.
— Это же маленький дьявол — ты сама говорила, что ему нельзя причинить боль.
— Это не значит, что Дрейк не может заставить страдать, а мучить моего демона не разрешается никому кроме меня. Останови здесь. Я войду через черный хо.
— Я объеду квартал. Жди меня здесь, ладно? — сказал Рене, подъезжая к соседнему с магазином переулку.
Мы огляделись. Никого не было.
— Ладно. — Я вылезла из машины и наклонилась к открытому окну, чтобы дать водителю последние указания. — Пять минут. Если я не появлюсь через пять минут… уезжай домой. Ты не сможешь мне помочь.
Рене нажал на газ и помахал мне; я отошла.
— Я никогда не бросаю друзей в беде, как и ты, да? И прежде чем я успела предупредить его, чтобы он не маячил поблизости, он уехал. Я скользнула к двери Амели и с помощью своей верной кредитки открыла замок, затем бесшумно пробралась через подсобное помещение к занавеске из бусин.
Амели, стоя у открытой парадной двери, выглядывала на улицу. Кроме нее, в магазине никого не было. Я шепотом окликнула ее, и она обернулась.
— Эшлинг! — изумленно выдохнула она, быстро закрывая дверь.
Я проскользнула сквозь занавеску.
— А где Джим? Дрейк его забрал? Что он с ним сделал? О боже, нельзя было оставлять Джима драться с ним в одиночку.
— Успокойтесь, с вашим демоном ничего плохого не случилось, — сказала Амели, нервно озираясь. — Вы должны уходить. Здесь опасно. Дрейк и два зеленых дракона стоят снаружи, за дверями. Инспектор Пруст тоже там, хотя он, кажется, спит.
— Ой! — воскликнула я, пятясь за занавеску. — Так где Джим?
— Он убежал. Куда — не знаю. Я решила, что за вами. Вот, возьмите, вам это еще пригодится.
— Спасибо, — произнесла я, схватила потерянный в спешке драконий талисман и начала пробираться между коробками, направляясь к черному ходу. — Если вы случайно встретите Джима, скажите ему, пожалуйста, чтобы он возвращался домой. Он знает, куда идти. И еще раз спасибо за все.
Я выбежала из магазина, не дожидаясь дальнейшего, и оказалась в конце переулка как раз в тот момент, когда машина Рене с ревом выехала из-за угла.
— Месье Дрейк, он на улице, разговаривает с двумя людьми в костюмах, — сообщил Рене, когда я открыла дверцу машины. Я села, и Рене сорвался с места, прежде чем я успела как следует ее захлопнуть. — Они из полиции. Я точно знаю — у них вид полицейских. Нужно немедленно убираться отсюда.
Я откинулась на спинку сиденья, взволнованная, встревоженная, раздосадованная, пытаясь подавить острое чувство утраты, которое я связывала с внезапным появлением и исчезновением Дрейка. Я не отрываясь смотрела в окно, ища большого потерявшегося ньюфаундленда. Рене бросил на меня удивленный взгляд, когда я не ответила на его вопрос относительно Джима, затем, не пытаясь завести разговор, молча повез меня к дому Офелии и Пердиты.
Я молилась о том, чтобы у Джима хватило здравого смысла тоже вернуться в квартиру. Но если его там не будет… Я устало покачала головой. Мне не хотелось думать о том, в какую переделку может попасть мой демон, если за ним не приглядывать.
Можете считать меня дурочкой, но мне не хватало этого черного увальня.
— Мне так жаль, что твоя собака потерялась, Эшлинг. Хочешь, я позвоню в службу охраны животных? Они сообщат, если найдут Джима.
— Нет, ничего не нужно, — ответила я полной сочувствия Офелии.
Вернувшись домой, я не нашла Джима, но это было неудивительно. Я ехала в такси, а бедняге Джиму пришлось идти пешком.
Однако три часа спустя я все еще мерила шагами квартиру, без сомнения ужасно надоедая Офелии и Пердите, хотя они были слишком хорошо воспитаны, чтобы сказать мне об этом. Я чувствовала себя отвратительно: я не только испытывала вину из-за того, что бросила Джима одного в беде, но и была физически истощена и подавлена, у меня над головой как будто висело ужасное черное облако, которое просачивалось в мое тело. Квартира, вчера показавшаяся мне солнечной и веселой, сейчас была унылой и мрачной; из убежища она превратилась в тюрьму. Перлита и Офелия предлагали поискать Джима на улицах, но я знала, что это бесполезно. Джим был умным демоном: если бы существовала хоть малейшая возможность вернуться домой, он бы вернулся.
— Я чувствую себя совершенно беспомощной, — сказала я нервно, остановившись перед Офелией и изо всех сил пытаясь подавить приступ паники и черного отчаяния. — Бедный де… Джим, он совсем один там на улице, кто знает, что за ужасы подстерегают его! Может, его поймали вивисекторы! А вдруг из него сделают сто одного далматинца?
Я расхаживала взад и вперед мимо Пердиты, которая крошила грибы для ужина.
— Сто одного далматинца? — негромко переспросила Офелия.
— Шкуру снимут, — коротко пояснила Пердита.
Я замахала руками, вне себя от ужаса при мысли о кошмарных вещах, которые могли в этот момент происходить с Джимом.
— Вот именно! У Джима прекрасная шкура! Кому-нибудь она могла понравиться. Или с ним хотят сделать что-то еще, я не знаю что… что-нибудь отвратительное. А может, кому-то понадобился кобель-производитель, и его заставят спариваться снова и снова. Хотя, честно говоря, он вряд ли будет особенно возражать против этого, но… черт! Это моя собака! Я не допущу, чтобы она развлекалась без моего разрешения!
Офелия поставила яблоки с корицей на медленный огонь и обошла длинный мраморный стол, отделявший кухню от столовой. Она похлопала меня по руке, но лучше мне от этого не стало. На самом деле стало даже еще хуже; меня буквально тошнило от беспокойства.
— Эшлинг, если мы с Перди сможем что-нибудь для тебя сделать, любое колдовство, ты только попроси.
Я проглотила комок в горле и сквозь слезы попыталась улыбнуться:
— Спасибо, Офелия. Это очень великодушно с вашей стороны, но я боюсь, что колдовство… ну, наверное, это просто напрасная трата времени. — Если укроп Пердиты так позорно провалил роль защитника против демонов, думала я, то их заклинания и снадобья тоже принесут мало пользы. — Мне остается только надеяться на то, что он спрятался где-то и ждет, когда можно будет спокойно вернуться домой.
Она снова похлопала меня по руке:
— Ты очень расстроена. Может быть, лучше будет, если ты не станешь проводить свой ритуал сегодня? Ты не сможешь сосредоточиться. И кстати, ты, по-моему, говорила, что тебе нужна какая-то особая книга?
— О, это ничего. Я воспользуюсь книгой Пердиты. Она немного отличается от той, к которой я привыкла, но я думаю, все будет в порядке. Ты ведь не возражаешь против того, чтобы я взяла твою книгу, правда? — спросила я, отчаянно пытаясь заглушить беспокойство разговорами о тривиальных вещах.
Пердита явно хотела что-то сказать, но, бросив быстрый взгляд на Офелию, покачала головой:
— Нет, пожалуйста, можешь брать. Я совершенно не возражаю.
Я попыталась успокоиться, подавить свой тошнотворный страх и ужас и приказала себе сосредоточиться на насущных проблемах.
— Сейчас самое подходящее время. Если вы свободны, я пойду вызову нужного демона, задам ему несколько вопросов и отправлю его обратно. У вас не найдется диктофона?
— У нас есть кое-что получше — цифровая камера! — воскликнула Офелия, подбежав к секретеру. — Мы запишем твоего демона на видео! О, это будет здорово!
— Замечательно, — ответила я нервно.
Затем я вместе с сестрами отправилась в недавно очищенную спальню, где, к сожалению, больше не было Джима. Я взяла с полки «Стеганографию» и принялась ее листать. Я была немного знакома с этой книгой — пару лет назад я читала ее в переводе и расшифровывала (часть ее написана численным кодом). Я нашла символы повелителя нужного мне демона и присела, чтобы изобразить на полу круг из пепла от сожженной незадолго до этого бумаги.
— Я не знаю, получится ли что-нибудь без специальных приспособлений, — предупредила я сестер.
Офелия села на кровать рядом со мной и принялась записывать на видео, как я обвожу круг солью против часовой стрелки. Я остановилась на половине, не в силах пошевелиться от отчаяния, захлестывавшего меня. Зачем я стараюсь? Зачем трачу время? У меня ничего не получится, и я просто опозорюсь перед Офелией и Пердитой. Они узнают, что я лгунья, притворщица, что я ничего не смыслю в колдовстве и не могу провести простейший ритуал. Я провалю все, как и в случае с Джимом. Даже Дрейку я отвратительна.
Я подавила всхлип, закончила круг, мысленно споря сама с собой, и приступила к двенадцати символам Астарота. К тому моменту, когда я изобразила шесть символов Бафамала, я почти готова была свернуться в комочек и забиться в истерических рыданиях. И только красный огонек на камере Офелии удерживал меня от срыва.
Я уколола палец иголкой, которую дала мне Перлита, и замкнула круг собственной кровью. Ничего не произошло. Не было такого чувства, что воздух сгустился, как в тот раз, когда я вызывала Джима. Руку не защипало, когда я провела ладонью над изображением. Это был просто круг, нарисованный на полу. Я нахмурилась, полистала книгу Пердиты, пытаясь вспомнить, как именно я вызывала Джима.
— Что-то не так? — раздался голос Офелии у меня за спиной.
— Э-э-э… да нет, я думаю, все в порядке, — пробормотала я, закрывая книгу.
Я все сделала точно так же, как и в прошлый раз. Может быть, дело просто в том, что у Джима и Бафамала разные повелители? Я пожала плечами; я была слишком утомлена и подавлена, чтобы расстраиваться. Я поднялась и произнесла заклятия, обращаясь к четырем сторонам света, но не чувствовала, что рядом кто-то ждет, чтобы его вызвали; вместо этого мне казалось, что на меня со всех сторон надвигается стена страха.